Аня свернула на основную дорожку дачного кооператива и, снизив скорость, объезжала ямы. Мама позвонила ранним утром, разбудив дочь, и без лишней лирики заявила:
— Приехала бы клубнику собрать. Спину прихватило.
Ехать к матери на дачу Ане совсем не хотелось. Но еще меньше хотелось выслушивать потом жалобы и попреки, поэтому, позавтракав, Аня начала собираться.
По дороге настроение у нее изменилось. Радовала теплая погода, солнце и синее небо с вкраплениями облаков. Припарковавшись на специальной дощатой площадке возле дачного домика, Аня вышла из машины и потянулась. На крыльце показалась мать с повязанным вокруг поясницы шарфом.
— А это что? – Ольга Николаевна глянула на сверкающий Анин автомобиль.
— Машина, мам.
— Не слепая, вижу, что машина. Чья?
— Моя.
— Так вроде красная была?
— Новую купила на днях. – В голосе Ани послышались нотки гордости.
— Деньги тебе девать некуда, — проворчала Ольга Николаевна, удаляясь в дом.
Вот всегда мать так. Вместо того, чтоб порадоваться дочкиным успехам, только принижает и обесценивает.
— Той уже десять лет было.
— И одеться попроще могла на дачу-то…
— Мам, ну что не так! Я ведь переоденусь.
Аня плелась за матерью по плиточной дорожке, чувствуя себя маленькой девочкой.
— Соседи посмотрят, скажут – ишь, вырядилась.
— Да всем наплевать, мама.
— Как же. Машину наверняка уже увидели и шушукаются по углам.
Аня закатила глаза.
— Жила бы как все, не выпендривалась.
Как все. Это было девизом Ольги Николаевны. Не выделяйся. Будь скромной.
До самой пенсии Ольга Николаевна работала учителем русского и литературы. С русским языком все было прекрасно – там же четкие правила, а против них не попрешь, исключения и те прописаны. А вот с литературой возникали проблемы. Ольга Николаевна никогда не выходила за рамки учебника, и когда один дерзкий ученик сказал, что Катерина – дура, а не луч света в темном царстве, ее чуть инфаркт не хватил. Ушлые старшеклассники прознали про эту слабость преподавательницы и вскоре чуть ли не срывали ей уроки.
Муж ушел от Ольги Николаевны, когда та не поддержала его. Анин отец хотел открыть небольшой бизнес.
— Ерунду какую-то придумал. Нормальная же работа есть.
Отец ушел и встретил другую женщину, и теперь у них семейная пекарня.
Когда Аня поступила не в педагогический, а в финансовый, Ольга Николаевна поджала губы, но смирилась. Но когда Аня с отличием окончила университет, и ее банковская карьера пошла в гору, недовольство Ольги Николаевны стало постоянным.
— Замуж надо выходить. Детей рожать. Жить как все. В Турцию она собралась. Одна.
— Не одна, мам. С подругой.
— С подру-у-у-гой. Что люди-то про вас подумают.
Замуж Аня не спешила. Она хотела наслаждаться жизнью и возможностями. Красиво одеваться, ездить на собственном авто, побывать в разных местах.
— Ипотеку взяла? – Ольга Николаевна ужаснулась, когда узнала. – Связала себя по рукам и ногам. На что тебе? Я умру, квартира твоя будет.
— Мама! Ну что ты в самом деле! Ты еще нестарая, а я достаточно зарабатываю.
— Муж должен зарабатывать, — не сдавалась Ольга Николаевна.
Ане оставалось только глубоко вдыхать, чтобы не продолжать этот бессмысленный спор.
Каждый отпуск Аня старалась проводить в новом месте. Мать все воспринимала в штыки.
— Дома тебе не сидится.
— Мама, ну хочешь вместе в Италию поедем? Я и твою путевку могу оплатить.
— Да что я там не видела в твоей Италии?
— Ты ничего не видела, мам, кроме Геленджика пятнадцать лет назад!
— А дачу я на кого оставлю?
Аня поняла, что уговаривать и переубеждать мать бесполезно, и смирилась с ее вечно поджатыми губами.
Переодевшись, Аня взяла ведро и направилась к грядкам с клубникой, мечтая управиться побыстрее и уехать домой. Она собирала клубнику, отправляя в рот самые красивые и сочные на вид ягоды. Вкусно, конечно, думала Аня, но куда ее столько. Этим вопросом она задавалась каждый год, но мать всегда умудрялась переработать весь урожай.
Дачную возню Аня не любила всем сердцем: с детства ее заставляли то полоть, то собирать картошку, то поливать, таская воду лейкой из бочки. Но сегодня она неожиданно начала получать удовольствие, собирая ягоды и вдыхая сладкий аромат. За банковской работой успела забыть, что такое простой труд.
— Мама, теплицу полить? – спросила Аня, собрав всю спелую клубнику.
Ольга Николаевна глянула на дочь удивленно.
— Не помешало бы, только надо вечером.
— А я ночевать останусь, — неожиданно сказала Аня. Она решила это секунду назад. – Схожу наверх.
По старой деревянной лестнице Аня поднялась на второй этаж. Комнату заливал мягкий приглушенный свет. Окно было открыто, и легкая занавеска шевелилась от ветра. Аня села на кровать. Это всегда была ее комната, и здесь мало что изменилось. Ковровая дорожка на полу, цветастое покрывало. Даже ее детский рисунок в рамочке на стене. На Аню накатило мягким и уютным. Стало легко и от чего-то радостно. Снизу мать крикнула:
— Обедать будем? Я разогрела.
Аппетитно запахло «дачным» супчиком из тушенки. У Ани слюнки потекли, когда она представила, как будет есть горячий суп, откусывая мягкий пшеничный хлеб, который любила не нарезать, а отламывать от буханки.
Вечером она сидела в шезлонге с детективом в руках и любовалась закатом. Аня едва прочла десяток страниц. Она вспомнила, что планировала провести выходные в постели за сериалом и не испытывала желания ехать сюда. А сейчас сидит и непонятно чему улыбается.
Утром Аню разбудил запах блинчиков. За завтраком она в очередной раз спросила у матери:
— Мама, для чего ты все выращиваешь? Я все это купить могу. А даже если бы и не могла, ну куда столько? Езди просто на дачу отдыхать.
— Сравнила свое с магазинным. Для того и дача, чтоб еду выращивать. Родила бы ты вовремя, так уже давно бы внуков сюда привозила. А так чем мне еще заниматься? Тебе тридцать пять, мне скоро семьдесят. Внуков не дождусь, так хоть урожаю каждый год порадуюсь.
— Мам, не загибай. Тебе всего шестьдесят три.
— Вот именно. Соседка на два года моложе, — Ольга Николаевна ткнула пальцем в сторону окна. – А уже двое внучат.
— Рожу я тебе внука, мам.
— Рожу-у, — передразнила дочь Ольга Николаевна. — Для этого муж нужен.
— Для этого не муж нужен, а мужчина. Мужчина у меня есть.
— Мужчина у нее есть. Что это за мужчина. Он отдельно живет, ты отдельно.
— Мам, у меня четырнадцать недель.
— Четырнадцать недель у нее… Как? Что? Дочка, это… как же… Четырнадцать? Да что же ты блины-то лопаешь! Тебе витамины нужны! Сейчас я зелени с грядки принесу, редиски надергаю… А ты говоришь, зачем выращиваешь! – Ольга Николаевна забегала, засуетилась. – Затем и выращиваю! Ребенку витамины, вот зачем!
Аня пила чай, макая блинчик в свежее клубничное варенье-пятиминутку, и широко улыбалась.
Прошел год.
Ольга Николаевна сидела в шезлонге и качала коляску с внуком.
— Вот. Скоро пюре из кабачков будешь кушать. И из морковки. И из капустки цветной. Все свое у бабушки. А на следующий год и клубничку попробуешь, и смородинку. Свое-то всегда лучше магазинного.
Аня вышла из дома.
— Мама, пошли обедать. Я разогрела.
Маленький Ванюша сладко спал в своей коляске и, наверно, мечтал поскорее попробовать бабушкину клубнику.
