Вернувшись домой после длительного пребывания в тундре, Александр обнаружил, что…
Александр как чуял, что родители у жены дурные, одарил же Бог родственничками.
Не успел он Аленку после свадьбы к себе в город увезти, зачастили ее родители, со своими поездками. То теща зубы лечит, неделями, занимая диван в комнате.
То тесть приезжает, на смену жене. Ложится на тот же диван у телевизора с газеткой в руках, вздыхает все. А на все вопросы зятя, кручинится:
-Ой, Сашка, и не спрашивай. Помоги и пойми, как мужик мужика. И прими. Из солидарности значит.
Что тут скажешь, ведь не выгонишь. Квартира у Александра была своя, о двух комнатах. Собственная, от матери покойной осталась. Жил он в ней один до тех пор, пока судьбу не встретил. Аленка в городе училась на юриста. Понравилась, запала в душу, поехал просить руки девушки.
И все бы хорошо, да родители у Алены оказались со странностями, не отпускали от себя единственную дочь. Вцепились в нее можно сказать.
Прожил Александр с женой уж полгода, а о продолжении рода и не думалось. А как тут воспроизводством заниматься то, коль храпит за стеночкой и от каждого шороха просыпается, чуткий родитель жены? Вот и получается, только начнет Лександр бретельку стягивать с плеча супруги, значит, сразу гость тут как тут, в дверь ломится, стучит. Словом, не жизнь, а дурдом.
А тут придумал Александр, как с женой любимой уединиться и купил билета два. На море. Жене билеты показал, та от счастья запрыгала и бежит, отцу хвастаться.
А тот сразу кручинится.
-А я куда же? -спрашивает Вадим Евгеньич. И чешет свою лысину. -Мне домой к Наталье Лексеевне в село, никак нельзя. Ругается.
-Так оставайтесь тут, — предложил Александр.
За полгода совместного проживания бок о бок, возненавидел конечно тестя. Но и ругаться смысла не видел пока. Успеется, жизнь то длинная.
***
-Перед отъездом, Сашка, посидим с тобой, — категорично заявил тесть. -Поехали ко мне в село немедленно. Я позвонил, распорядился там, уже баня топится и мясо на шашлыки маринуется.
Аленка-жена услышала и моментально чемоданы свои, потащила к двери. Александр посмотрел ей вслед.
Аппетитная. Переборол в себе желание отказаться от приглашения. Подумал так:
«Да посижу уж вечерок с хрычом старым, хоть и надоел он мне, до самых чертиков. Все равно скоро уедем. А уж там буду мазать кремом спинку жене, нежиться на песочке, и колыхаться на волнах моря, вверх-вниз, вверх-вниз.» Мысли о телодвижениях таких, осчастливили мужичка неимоверно. И схватив баулы жены и тестя, побежал во двор, заводить машину.
***
Последнее что мог вспомнить Александр, так это довольное лицо тестя. «Пей до дна», — говорил тот.
…Александр покрутился в постели — жарко. Выбрался из-под тяжеленного одеяла. Странное какое-то, одеяло, подумал еще.
-Где я? — выдал он.
Голова раскалывалась. Очень мрачное помещение, темно, а вверху, в дырке на потолке, небо видно.
Александр охнул и поднялся с пола, с удивлением обнаружил он, что лежал он, оказывается, на топчане, укрытый шкурой зверя.
-Что это, мама родная, — удивился он. Оглядел себя всего, ощупал, нормально все, он в одежде, в которой к тестю в село поехал…
-Это чья-то шутка дурацкая? — возмутился он и прошел к проему в стене, укрытому шкурами. Одну шкуру поднял и ахнул: за нею оказалась улица. Снег, буран метет, ни зги не видно. Александр продрог вмиг до самых косточек и вернул шкуру на место.
Ошарашенный, мужчина прошел обратно к топчану и задумался.
-Как так?
Долго он осматривал чум… Юрту… Он не знал что это за жилище, и как правильнее назвать. Пить хотелось, пересохли губы и пересилив головную боль, мужчина прошел по комнате. Обнаружил он, за печкой-бужуйкой столик низенький. На нем кастрюля, поднял крышку — внутри бульон, с застывшим жиром и торчит косточка мясная. Закрыл крышку и двинулся к фляге, побренчал ковшиком, ледяной воды напился.
В углу что-то зашевелилось и Александр замер. Пригляделся: в углу куча тряпья зашевелилась и из нее выбрался старичок тощий. Сел в постели и на него смотрит. И национальности он другой, не то ненец, не то хант, непонятно пока.
Старик что-то на своем пробебекал, Александр не понял ни слова. Старичок поглядел на гостя и не дождавшись ничего, лег, задремал.
***
Александр промаялся в неведении еще час, пока не вошла в чум тетка. В руках — охапка сухих веток, лицо хмурое.
Ничего не сказав, тетка прошла к печи и бросила ветки на пол. Сняла с себя верхнюю одежду и повернула свое круглое лицо к гостю.
Александр посмотрел на ее розовые от мороза щеки. У женщины оказались очень длинные косы, они болтались почти до пят и отчего то захватило дух.
-Ты проснулся, Аким? — сухо поинтересовалась женщина.
-Я не Аким, — возмутился Сашка. — Александр я.
-Мне сказано было что ты Аким, — пояснила женщина. И вынув откуда-то рыбу, принялась строгать ее. Она ловко орудовала большим ножом и у Александра пересохло в горле.
-Кем? Было сказано… Кто? Сказал… — испугался он.
Женщина поглядела на него и тихо произнесла:
-Тебя привезли и отдали мне. Мне нужен работник тут.
-Работник?! Кто привез? Кто, отдал?
Пришлось взять себя в руки, прежде чем женщина снова заговорила:
-Не знаю кто, привезли, отдали. Я попросила тебя, мне надо. Тяжело в тундре справляться, без мужика.
-В тундре? — ахнул мужчина и осел на топчан.
Женщина некоторых его слов не понимала. Изъяснялась скупо и рассказать толком не могла. Однако из ее речи Саша понял, что пару лет назад она овдовела, а мужчины подходящего для нее здесь нет. И кто-то додумался вот, его ей отдать, спящего. Или глубоко пьяного.
-Стоп. Я ведь всего рюмку выпил, — наконец сообразил Александр. -И отключился. А это значит…
Александр упал на топчан, долго-долго смотрел на дырку в потолке чума, там где виден неба кусок.
-Меня тесть сюда привез. Вадим Евгеньевич. То-то он на свадьбе рыдал, что не хочет отдавать замуж за Александра свою единственную дочь.
А до свадьбы все лез, все мешался, не выпуская дочь на свидания.
-Рехнулся старик, — озарило Сашку. -Он из-за Аленки от меня решил избавиться!
***
Страдал Александр больше суток. Лежа на топчане и прикрыв шкурою свое скорчившееся калачиком тело, он молча наблюдал злыми глазами за тем, как хозяйка чума топит печь ветками и непонятными комочками, как готовит похлебку в котле и ухаживает за старичком-мумией.
-Это отец твой? — поинтересовался он, когда женщина взяла на руки старика и пересадила к двери. Тот приподнял шкуру, которая прикрывала дверной проем и жадно вдохнул воздух.
-Нет. Дедушка.
…Дольше Александр лежать безучастно не мог. Встал, отобрал старика из рук женщины и унес того в постель.
-Где у тебя дрова? Давай принесу. Что еще сделать нужно? — не глядя на женщину, поинтересовался он. — Я все сделаю. Все что нужно. А ты мне поможешь вернуться домой.
Женщина помолчала и мотнула головой:
-Я отдала мешок шкурок соболя за тебя. Ты не можешь уйти.
-Мешок шкурок, — усмехнулся Александр. -Это столько я стою? Забавно.
***
К жизни в тундре он так и не смог привыкнуть. От холода мерз, от работы на улице потом лежал с температурой и долго кашлял. Женщина выпаивала его горячим чаем, в который добавляла жир. Смазывала на ночь ему тем же жиром грудь. Ухаживала добровольно, без лишних слов. Просто брала и делала.
-А ты симпатичная, — разглядывал смолисто-черные гладкие волосы хозяйки Александр. И кулончик на шее. -Ничего такая. Как зовут?
-Околь, — выдала женщина.
-Очень странное имя. И очень… красивое.
Александр вдруг вспомнил свою Аленку. Которую так и нетронутая почти. Забывшись, он протянул руки и обнял женщину, от которой пахло ветками, пахло жиром и ягодами. Та промолчала, но попыталась встать, он не дал:
-Останься.
***
-Околь, — повторял он имя, пробуя на вкус. -Необычно.
Длинное одеяние его северной хозяюшки, оказывается скрывало гибкий девичий стан. И совсем влюбленными глазами смотрел теперь Александр на Околь, женщину, что кормила его и поила с рук, обнимала ночами и звала Сашкой.
-Обманул я тебя, Околь, ты прости меня. У меня жена есть.
-Знаю.
-Я обычаи ваши совсем не знаю, Околюшка. Ничего что я у тебя тут живу? Не заругаются ваши?
-Ты прости меня еще раз, я жену люблю. Но и ты мне нравишься.
-Ничего, — повторила женщина. — Все нормально.
А тоска в груди мучила. Когда снег сошел, вышел из жилища Александр, принялся помогать хозяйке. У той упряжка собак и оленей с десяток. Каждый месяц женщина разбирала чум свой, складывала в повозку, туда же старенького деда, скарб и уходили искать новое стойбище.
Когда лето пришло, отпустила Околь Сашку. Дала денег немного, отвела на вертолет, махнула рукой на прощание.
-Околь я обязательно вернусь, — поклялся, уезжая, Сашка.
И хоть сердцем к жене, домой, рвался, перед женщиной, у которой полгода прожил, стыдно стало. Такое у него к ней сложилось отношение, что почти… тоже жена, хоть и разные.
А когда вертолет унес вдаль, Сашка выдохнул и понял: не вернется он в эти места. Не привык он к ним, не надо.
***
Добраться до родного города оказалось еще тем «квестом», спасибо мир не без добрых людей, добрался таки. А помогли такие же простые, немногословные (как Околь), люди, мужики-дальнобойщики, довезли куда надо, попутным транспортом.
-Вот и дома я, — повторял Александр, — Вот и дома.
Жутко волновался, руки тряслись. Дверь в собственную квартиру оказалась заперта, а на стук вышла соседка.
-Валентина Ильинишна, — повернулся к ней Сашка.
-О-ой! — вскрикнула и отскочила женщина. -Александр, вы что ли? Так не бывает!
-Я, я.
-Нашелся живой таки? А ведь без вести пропал! Думали все, нет тебя!
Соседка смотрела на Александра во все глаза: одет Сашка как оборванец, весь бородой зарос, не узнать даже.
-Аленка моя где? Жена моя.
Тут соседка кашлянула и обрела серьезный вид.
-Жена твоя, Сашка, ты прости, мымра оказывается. Ты пропал, она так и скачет тут радостная, мебель из квартиры распродала всю, а ее папа с мамой приехали тут ремонт делать. Провоняли краской все. Обои клеили. И главное порхают тут, со счастливыми лицами.
Женщина поглядела на отвисшую челюсть соседа и придвнувшись ближе, заглянула в глаза:
-Сашенька, мне показалось, они покупателей на твою квартиру уже вовсю водят. Я так испереживалась, а ну продадут каким, цыганам. Как хорошо что ты вернулся. Хороший ты парень, нравится мне с тобой жить, а там кто знает, мало ли…
***
Александр только вошел во двор тестя, хлопнув калиткой, как тут-же на крыльцо вышел сам тесть.
-Зачем пожаловал? — вскрикнул тесть. -Жена, Натаха, тащщи ружжо! Тут вон этот вот! Который буянит!
На крыльцо вышла и теща, Наталья, а за ней Аленка, жена Александра, а за ней… какой-то мужчина, доедал булку и молотил челюстями.
-Что тут происходит? — доев булочку, поинтересовался в установившейся тишине последний.
-А это, милый Юрочка, мой муж, бывший. Александр, — не глядя на Александра, пробормотала Алена.
-Бывший? — раскрыл от удивления рот Александр.
-Бывший, бывший! — отчеканила теща. -А ты что думал, тебя пьющего буяна ждать должна была, моя дочка? У нас теперь новый зять, Юрий!
-Помолчите, Наталья Алексеевна, — рассердился Александр. -Не лезьте не в свое дело!
-Опять грубишь? — заорала теща. -Ну что? Как всегда с кулаками полезешь драться?
-Я разве хоть раз на вас голос повышал?
Александр был поражен — из него сделали монстра!
-А вы зачем меня продали в тундру? — поинтересовался мужчина. -Напоили меня обманом… Обменяли за мешок шкурок!
Родственники скучковались вокруг Алены и принялись глотки драть:
-Ой посмотрите на него, допился!
-Уже белая горячка! Несет что попало!
-А ну вон отсюда!
Александр попытался вставить хоть слово — тщетно. Горлопаны подняли шум и ничего не оставалось, кроме как покинуть дом негостеприимных тестев.
***
-Вот ведь как, — ходил по своей квартире Александр. -Хотели обвести вокруг пальца. Они думали, меня в рабство отдали… А меня пожалела женщина.
Первым делом, вернувшись в родной дом, Сашка выломал дверь в собственную квартиру, а потом сразу замки сменил. И пока носился, делая себе новые документы, все размышлял про себя мысленно. И пришел к выводу:
-А хорошо что так все получилось. Не сейчас, так потом бы узнал, с какой мерзкой семьей породнился. Из Аленки жены все равно не получилось бы. А так, я теперь без жены и могу привезти Околь к себе. Да, я привезу ее к себе. И ее дедулю.
Александр подумал так и от счастья зажмурился: так захотелось обнять Околь, запустить руки в ее длинные косы…
***
Околь он нашел не сразу, пришлось обойти пол-тундры. Увидев его издалека, женщина продолжала рубить ветки с деревца, маленьким топором.
-Кое-как нашел тебя, моя милая! — радостно несся Александр.
Околь взглянула мельком и нагнулась собирать ветки. Мужчина остановился со своими пакетами.
-Околь. Давай поговорим. Я люблю тебя. И хочу забрать в город.
Женщина выслушала его и схватив охапку веток, понесла в свой чум. Припустил за ней.
-Ты меня слышишь?
-Я не поеду в город.
-Почему? Ты что, собралась тут жить? Тут же условий нету.
-У меня все есть, спасибо.
-А как же наша любовь? Милая.
Околь остановилась и посмотрела в глаза. Сердито косу свою откинула на плечо.
-Не надо больше любовь. У меня сын будет, он вырастет и станет помощником. А ты слабенький и болеешь, езжай домой.
-Я… Я никуда не уйду!
От обиды на женщину, накатила злость. Он прошел в чум.
-Никуда я от тебя не уйду! От вас…
Эпилог
Алена вздыхала у окна кухни и губы кривила:
-Мама… Папа… Я с Юрием не смогу строить семью. Не получится. Вот первый мой муж лучше был. Честно говоря, Сашка — просто сокровище, меня на руках носил, подарками задаривал, еще и с жилплощадью собственной… А этот… Юрка жадный, от него и цветка не дождешься… Вот бы ты папенька, Юрика в тундру увез, да оставил там, чтобы не смог выбраться. А я к Сашке пойду мириться.
Вадим Евгеньевич отпил чай из большой чашки и посмотрел на дочь, усмехнулся нерадостно.
-Ты про Сашку забудь, дочь. Говорят, он по тундре носится. Завел себе там бабу и ждет ее.
Алена покусала губы и отвернулась.
-Ииии, — заплакала. Мать кинулась ее успокаивать.
***
-Сынок, расти скорее, сынок, — укачивал в чуме люльку Александр. -Как вырастешь, так и уговоришь мамку, чтобы согласилась на переезд в город.
-Что ты сказал? — подняла голову с подушки Околь.
-Та ничего, милая. Ты спи, спи. Это я так, с сыном…
