На фото внучка знакомой, ещё кроха. Сейчас эта барышня чем-то похожа на героиню рассказа.
— Валюша, я тут продуктов накупил, стол будем накрывать, сын сегодня невесту приведет знакомиться!
Федор сиял как красно солнышко, лысина сверкала, отражая свет от лампочки в прихожей. Он протянул битком набитые пакеты жене, и устало брякнулся на стул.
— Кого приведет?
Нахмурилась Валентина Николаевна, лицо ее посерело от злости, и черные круги под глазами резко выступили, выделяя скулы.
— Чего ты мать злишься? Да, ребенок есть у Дины, так это разве повод не принимать ее в семью!?
— Конечно это повод, ещё какой повод!
Вспыхнула в гневе Валентина Николаевна, так называемая невеста сына имела внебрачного ребенка, и теперь пыталась навязать его Роману.
— Это чужой ребенок, понимаешь, чужой!
Но муж не понимал, он глупо улыбался, пытаясь как-то спасти ситуацию, и оправдать ужасный поступок сына.
— Валечка, зачем ты так, говорят, чужих детей не бывает — лепетал Федор Иванович, выгружая купленные продукты — давай накроем стол и познакомимся с невестой, уважим и ее и Ромку.
— Не собираюсь я ее уважать — Валентина Николаевна стукнула кулаком по столу — если сын не в состоянии выбрать себе нормальную девушку, и его уважать не хочу! И вообще, у меня болит голова, буду отдыхать, а ты сиди с ними, угощай, разговаривай!
Хлопнув дверью, женщина ушла в свою спальню и упала на кровать как подкошенная. Слезы хлынули потоком, ей хотелось завыть как собака ночью на луну, но за стеной жила подруга Аня, и слышимость в доме была хорошая. Та ещё сплетница, замучает потом вопросами, будет выпытывать, чего скулила полдня. Подумает что Федька загулял и даже побил ее, расскажет всем во дворе, как плохо живут Анисимовы.
Нет уж, повода для радости соседкам Валя не даст никогда, пусть не надеются!
Включив для маскировки телевизор, Валентина поплакала и посетовала на несчастную судьбу, а потом подремала немного.
Федор на кухне гремел чашками в одиночестве, что-то готовил и нарезал, пока не затрезвонил звонок.
В прихожей раздались голоса сына и незнакомой девушки, и писклявый детский голосок, который больше всего разозлил хозяйку.
— Проходите, гости дорогие, извините, что Валя не может выйти, заболела немного — Федор посмотрел сыну в глаза, и поймав его взгляд, подмигнул.
Девушка сына тихо улыбнулась, и пожала плечами, помогая разуться маленькой девочке, щебечущей ей что-то в ухо.
Валя отвернулась к стене, ожидая что зайдет Рома поздороваться, и напряглась. Ей было неудобно перед сыном, что поставила его в неловкое положение, но отступать не собиралась.
Вот скрипнула дверь, легкие шаги прошелестели к кровати и замерли за ее спиной, но это был явно не Рома. Тридцатилетний мужчина под два метра ростом, создал бы шума намного больше, чем то создание, что сопело рядом.
Женщина повернулась и чуть не столкнулась лицом к лицу с незнакомкой лет трех-четырех. Огромный белый бант в красный горошек, колыхался на пушистых волосах, и большие синие глаза с любопытством разглядывали ее.
Красное платье же было в белый горошек, и этот гриб-мухомор в рюшечках, был восхитительно красив.
— Гойова бойит?
Участливо спросила кроха, и протянула пухлую ладошку к Валентине Николаевне, дотронулась до лба, и покачала головой.
— Гойячая, пентатула навейное.
— Наверно — прошептала женщина, растерянная вторжением ребенка, но прогонять от себя такую милую малышку, было не в ее силах.
— Сяй пйинести?
Девочка явно собралась ухаживать за больной, причем от всего чистого сердца. Сочувствие и сопереживание были написаны на пухлой мордашке, как на белом листе фломастером.
— Спасибо, не нужно — Валентина Николаевна приподнялась в постели, стало неловко от того, что ребенок переживает за нее.
— Не вставай, гойова закйузится!
Девочка взобралась на кровать и подложила под спину Валентины подушку, присела рядом и внимательно рассмотрела незнакомую тетю.
— Меня Катюся называют — для верности она ткнула пальцем в грудь — а ты кто?
— Я?
Растерялась Валентина Николаевна, она не умела разговаривать с детьми, в ее окружении были только взрослые люди.
— Я думаю, что ты навейное, бабуска — сморщила лобик девочка, и тут же в ее глазах от радости заплясали чертята. Она явно чего-то задумала, и собралась задумку воплотить в жизнь.
— А ты чейная?
Вопрос был задан неспроста, Катя оценивающе рассматривала чужую тетю, с головы до ног, как хозяин ипподрома лошадь на торгах.
— Что значит, чейная?
Удивилась Валентина Николаевна, ей что, придется озвучить все паспортные данные!?
Катя вздохнула и закатила глаза, развела руки в стороны и принялась объяснять недогадливой бабушке:
— Вот у меня в садике есть девочки и мальчики, у них есть бабуски, ихние, свои. А у тебя есть мальчик или девочка маленькая?
— Нет — вздохнула Валентина Николаевна, свои мальчишки выросли, а внуков пока не предвиделось.
— Значит, ты ничейная — обрадовалась Катя и подпрыгнула в кровати — а ты не хочесь быть моей бабуской? Мои баба с дедом живут дайеко, и меня некому забийать из садика. И я всегда сизу долго, зду и зду маму, и Вадимина Лена вздыхает, что со мной пйиходится сидеть.
— А кто эта Лена, подружка твоя?
Поинтересовалась Валентина Николаевна, о своей обиде она уже забыла, разговор с крохой был так забавен и смешон, что не заметила , как расплылась в улыбке.
— Я умилаююю — захихикала кокетливо Катюша — какая подлузка, она узе сталая! Воспиттитальниста она наса, зовут Лена, а ее папу Вадим, вот!
— Ах, вот как — изумилась Валентина Николаевна и даже хлопнула по бедрам ладонями, удивляясь своей недогадливости — а она не ругается, что мама поздно за тобой приходит?
— Нет, она доблая — Катюша погладила новую бабушку по руке и тихо выдохнула — а мне всё лавно бабуску хочется! Чтобы за мной пйиходила в садик, и гуляла немнозко во дволе…
Огромные синие глаза умоляли Валентину Николаевну стать чейной, и она не могла им отказать.
— Хорошо, я согласна — она обреченно кивнула, и тут же попала в горячие объятия. Катюшка прижалась к ней маленьким тельцем и чмокнула губами-лепестками в щеку.
— Уйа! Уйа! У меня тозе есть бабуска! Она меня будет забийать из садика!
В дверь постучались и две головы протиснулись в щель, виновато улыбаясь.
— Мама, привет, Катюша тебе не мешает?
— Здравствуйте — такие же синие глаза как у крохи, добрые и наивные — Катя, слезь с кровати, не мешай Валентине Николаевне, она болеет…
-Нет!
Одновременно выкрикнули новообретенные бабушка с внучкой, не расплетая жарких обьятий — она не мешает!
— Я не месаю бабуске, — Катя ещё раз чмокнула Валентину Николаевну в щечку — сидите там, сяй пьете — упрекнула она мать с Ромой — а тут бабуска болеет, одна одиносенька, с пентатулой лезит!
— Может вам чаю налить — Дина подошла и аккуратно дотронулась до лба Валентины Николаевны — где у вас лекарства лежат, я принесу?
— Спасибо, не нужно, встану сейчас — Валентине стало неловко от сознания, что обманывает таких замечательных девчонок.
С двух сторон ее взяли под руки, помогли встать с постели и повели на кухню, ласково поглаживая по спине.
В носу защекотало и непрошеные слезы потекли по щекам, Валентина Николаевна расчувствовалась и заплакала, от нежданного внимания и заботы.
— Не плась, бабуска — Катюша стряхнула со стула, видимые только ей крошки и бережно усадила Валентину, поправляя подол платья.
— Вот, довели селовека — ворчала она, придвигая к бабушке торт, но подумав хорошенько, поставила его поближе к себе.
— Садитесь узе, сяй пола пить — сказала она строго новым родственникам, которые как-то не осмелились ослушаться маленькой девочки.
После долгого чаепития и разговоров, обьятий и поцелуев, гости собрались домой и вызвали такси.
— Ну вот, а ты сомневалась — обнял в подъезде Рома, раскрасневшуюся от чая и переживаний Дину — видишь, как хорошо всё прошло.
— Не знаю, не знаю — засмеялась Дина — если бы Федор Иванович не договорился с Катюшей насчёт дипломатических переговоров, может мы бы и не познакомились сегодня с твоей мамой.
— Дедуска Федя слазу сказал, если хочесь есе одну бабуску, иди, завае…заваевае… Ой, не помню как пйавильно!
— Завоевывай?
— Да!
Катюша тащила за лапу старого, плюшевого медведя папы Ромы, а другой рукой, мяла в кармане сторублевую купюру на мороженое.
«Холосие баба с дедом — думала она, спотыкаясь от усталости — нузно будет есе плийти».
