Жанну Сергеевну прозвали коллеги по работе «музейная редкость». Она и, правда, работала в музее уже долгие годы, отдавала всю себя любимой работе, имела кандидатскую учёную степень историка, была уважаемым и известным человеком в родном городе.
Как пришла после института в музей, так и трудилась Жанна на одном месте, не мысля себя вне музея.
Внешность у сорокапятилетней женщины была обычной, пройдёшь – не заметишь: строгий костюм, очки на миловидном личике, вьющиеся непослушные длинные волосы, подхваченные заколкой в высокую причёску, придавали ей чуть больше лет, но как только она начинала вести экскурсию, то преображалась – становилась юной, речь лилась легко и плавно, рассказ завораживал, унося в далёкой прошлое…
Жанна никогда не была замужем. Ходили слухи, что в студенческие годы она была влюблена в сокурсника, но безответно, и с тех пор, желая забыть свою неудачу, окунулась в работу и не старалась устроить свою личную жизнь, считая себя серой непривлекательной мышкой.
Сколько раз сотрудницы стремились её познакомить с мужчинами, но она краснела, махала рукой и категорически отказывалась.
— Да что вы? Как вы себе это представляете? Институт свах давно канул в лету, и я не хочу быть посмешищем на весь город. Меня столько народа знает, и как я вдруг пойду знакомиться? На всё воля Божья… — говорила она и благодарила женщин.
На самом деле Жанна боялась неудачи, боялась не понравиться, и увидеть на лице предполагаемого жениха даже тень неодобрения и разочарования.
Но однажды всё изменил случай. Племянница Жанны выходила замуж, и категорически хотела видеть свою любимую тётушку на свей свадьбе.
— Тётя Жанна, я обижусь, ей Богу… Чтобы обязательно была, и красивая! Ведь это такой большой праздник для всей нашей большой семьи! Жду! – сказала Алёнка и повесила трубку.
Жанна обожала свою племянницу как дочь. Она заволновалась: надо подготовиться к свадьбе, и действительно, не подвести. Но в гардеробе у Жанны только рабочие деловые костюмы, белые блузки и пара нарядных платьев двадцатилетней давности, которые давным-давно вышли из моды, но были дороги как память о юности…
Жанна нисколько не изменилась фигурой. Она была всё такой же стройной, длинноногой, изящной.
— Девочки, мне нужна ваша помощь, — обратилась она к своим коллегам на работе, — нужен наряд на свадьбу, а вот какой – ума не приложу. Я так давно не наряжалась, всё сижу дома или по семинарам езжу выступать, и что теперь носят на такие мероприятия – не знаю.
Женщины засуетились, стали спорить, какой цвет и фасон идёт Жанне, в отделе для сотрудников музея начались чуть ли не дебаты.
Жанна покраснела, закрыла щёки ладонями и покачала головой.
— Боже, я уже волнуюсь, что со мной решат, словно это моя свадьба, а не Алёнкина… — улыбалась она.
Наконец, состоялся поход по магазинам с двумя сверстницами –коллегами, сведущими в нарядах и моде. Они перемерили несколько платьев, подбирая к каждому аксессуары, и Жанна с широко раскрытыми глазами наблюдала своё преображение в кабинках для переодевания.
Нарядов было куплено два комплекта. Один кремового цвета: строгое платье – классика с синими туфлями и пряжкой молочного оттенка, а второй – брючный костюм в сдержанных пастельно-голубых тонах с белой сумочкой и белыми туфлями на каблуках.
— Королева, Жанна… — ахнули сотрудницы, — и что это ты все эти годы прятала свою шикарную девичью фигуру?
— Ну, фигура как фигура, девочки, а лицо у меня не такое выразительное, как у вас. Серые глаза, узкие губы, тонкие брови, курносая, — вздохнула Жанна, — и потом: мне всё равно, лишь бы не подвести общество. Надо выглядеть, значит – надо. А потом я снова буду носить свои привычные и любимые комфортные вещи.
— Ну, уж нет. Теперь мы тебе этого не позволим. Ты привлекательная, поверь! А макияж мы тебе сделаем на высшем уровне. Будешь красоткой! – обняли Жанну коллеги.
В день свадьбы Жанна выглядела лет на пятнадцать моложе. Она смотрела в зеркало и удивлялась преображению, и радовалась, и чуть стеснялась такой новизны.
Праздник удался. Гости были нарядными, интеллигентными и звучало много поздравлений, тостов, музыки.
Жанна поразилась — как только начались танцы, её стал приглашать сидящий рядом мужчина лет пятидесяти.
— Иван, — представился он, — я со стороны жениха, брат его отца. Давайте танцевать, я так давно не был на подобных мероприятиях, что соскучился и по танцам, и по веселью, и по людям.
— Я тоже очень давно не танцевала, — ответила Жанна, — так давно, что не представляю, как это у меня получится.
Но танцевали они очень хорошо оба, и смотрелись гармонично, красиво, словно пара с обложки журнала.
— Я вдовец, и шесть лет живу затворником, — стал рассказывать о себе Иван, когда они вышли на улицу подышать свежим воздухом, — этот день для меня как подарок и возможность побыть в обществе моей семьи. Я люблю родных. И вы тоже?
Они разговорились, и оказалось, что у них почти одинаковые характеры, образ жизни и даже профессия – Иван преподавал в училище историю.
— Я в свободное время люблю бывать один. Так всегда было. То на рыбалку еду, то читаю или занимаюсь своим хобби – вырезаю поделки из дерева, это очень успокаивает, — рассказывал Иван.
Жанне он понравился, и вернувшись домой, она вспоминала и свадьбу, и Ивана — его внимательные глаза, сдержанность в суждениях и тёплые руки.
— Ну, как всё прошло? – спросили Жанну на работе.
— Очень хорошо, а вам огромное спасибо. И одели, и раскрасили как надо, и наставили на путь истинный, девочки. Я отлично провела время и жалею, что не любила прежде посещать праздники, рестораны…
— Уж не встретила ли ты там кого-то? – заподозрили женщины, видя необычно рассеянный взгляд и полуулыбку Жанны.
— И да, и нет, — ответила она.
— Это как понимать? Так да или нет? – удивились коллеги.
— Встретить то встретила, но это ничего не значит для меня. Просто так – чужая свадьба, — вздохнула Жанна и села за стол работать.
— Мы не поняли. Объясни, а то не даст нам покоя твой неоднозначный ответ, — пристали женщины.
— Ему пятьдесят, вдовец, всю свадьбу сидели вместе, танцевали, провожал до дома, познакомились и много говорили. Но… — Жанна с грустью посмотрела в окно, — мне уже так поздно, девочки. Очень поздно. Пятый десяток…
— Ой, уморила! – хором воскликнули женщины, — пятый десяток и она себя в старушки записала. Да знаешь ли ты, что это, может быть, самый хороший возраст? Лови момент, если мужик нормальный, положительный и ты нравишься ему! Хоть поймаешь за хвост свою птицу-счастья! Что нам осталось? Время как вода. Спеши жить и любить!
— Ой, ой, ну, вы и тараторки… — засмеялась Жанна, — я привыкла жить одна, и потом, мне ещё никто ничего не предлагал, а вы уже потираете руки. Я не знаю даже, что он обо мне думает, и нужно ли мне всё это начинать…
— Ну, конечно, жить в своём тёплом болотце, как царевна лягушка куда приятнее, чем радоваться любви и семейной жизни, чем согреть чью-то душу своим теплом… — сказали женщины, но Жанна уже убегала к пришедшей группе туристов и не слушала их.
Время шло. Иван назначал Жанне свидания, они гуляли по парку, ходили на спектакль, и пили кофе в кафе. Жанне показалось, что Иван становился всё серьёзнее, как-то строже и отрешённее.
Наконец, он заявил, что уезжает на неделю в командировку, на семинар и что встречи их пока прекратятся.
Вечером у Жанны всё валилось из рук. Слова Ивана она восприняла, как вежливый отказ от встреч, и её глупая влюблённость, которую она уже испытывала к нему как девчонка, терзала её и вызывала отчаяние и досаду на саму себя.
«И как я впуталась в это всё? Нет, не жилось ведь спокойно. Нате вам. Снова повторение прошлого, которого я так боялась. Ну, не глупая ли я особа? Нет, надо поскорее забыть всё, успокоиться, пока не поздно, и жить как жила: тихо, спокойно, для себя, для работы…»
Она так успокаивала себя несколько дней, и вроде бы почти уговорила своё сердце, но неделя закончилась, и снова у неё дрожали руки, она постоянно смотрела на часы, и поправляла макияж, надеясь всё-таки, что Иван придёт. Но он не пришёл в первый выходной.
Жанна не отвечала на звонки телефона, никуда не выходила и ничего не могла делать. Она лежала на диване, безучастно смотрела на включённый телевизор и не понимала, что за передача и о чём говорит ведущий. Её мысли были далеко…
Наконец в дверь настойчиво позвонили. Жанна встала и подошла к двери. По ней уже стучали кулаком. Она открыла и увидела перед собой Ивана с букетом алых роз. Он вошёл к ней и спросил:
— А что глаза опухшие? Ты не заболела, Жанночка? Я так торопился, но опоздал на поезд и пришлось ехать сегодня на первом утреннем. Как ты? – он вручил ей цветы.
— Так, в глаз что-то попало, — Жанна смотрела на него с удивлением и нескрываемой нежностью.
— Так что случилось? У тебя всё в порядке? Тебя никто не обидел? – Иван обнял её и заботливо посмотрел ей в глаза.
— Я думала, что ты больше не придёшь, Ваня… — выдохнула она и уткнулась в его плечо.
— Вот глупенькая моя… Да как же я не приду? Я только о тебе и думал все эти дни. Так торопился… — Он целовал её в макушку и гладил по спине.
— Я так соскучилась, — вдруг призналась Жанна, — думала, что не выдержу, если ты не вернёшься.
— И я соскучился, — говорил Иван ласковым голосом и продолжал гладить её по голове, — вот и хорошо. После выходных пойдём с тобой в ЗАГС и подадим заявление, а потом распишемся и будем жить долго и счастливо… Девочка ты моя.
Жанна заревела. Всё её волнение вылилось ручьём счастливых слёз. Она ничего не говорила, а он больше ни о чём не спрашивал. Они прошли в кухню, он напоил её чаем, поставил цветы в вазу и только потом сел рядом и сказал:
— Тебе не о чем больше беспокоиться. С этого дня мы будем с тобой вместе. Понимаешь? Мы – вместе! И я никуда не уеду надолго. Обещаю. Потому что люблю тебя. Вижу, что и ты тоже…
Он остался у неё в этот вечер. А через месяц они расписались скромно, в присутствии только двух свидетелей. Жанна изменилась: теперь она светилась тем внутренним светом, каким могут согревать только счастливые влюблённые женщины. Не зря же говорят, что судьба и на печке найдёт. Так и у неё получилось…
