«Неужели, влюбился и стесняется? – с замиранием сердца думала Любочка: иначе и быть не могло. Да, хотя бы, из-за одной благодарности за вкусные супы!»
Она, к тому времени, уже влюбилась по самое «не балуй».
Ну, что, оставалось только пригласить помыться. Предполагалось, что вот тут-то она и признается: сразу после бани.
Ожидалась гроза. Небо набухло свинцовыми тучами, и уже кое-где блестел зигзаг молнии, через определенное время сопровождающийся глухим пока ворчанием грома.
За окном стало быстро темнеть. И эта темнота постепенно проникала в комнату, уже заполнив все углы и оставив небольшое светлое пространство в середине.
Где-то гулко ухнуло и раздался оглушительный шум летнего ливня: начался дождь, который, если верить известному старому фильму, смывает все следы.
Люба сидела с ногами в кресле и мечтала: этому способствовал ровный шум дождя за открытым окном. Время было субботнее, и можно было беспрепятственно заниматься любимым занятием: менеджер Любочка считалась романтической особой.
Если бы дело происходило раньше, она была бы тем, кого принято называть соратницей и сподвижницей. Эдакой женой декабриста, Анкой-пулеметчицей и Надюшей Крупской. А можно и Инессой Арманд, что тоже неплохо: как оказалось, вождь мирового пролетариата был шалуном и затейником.
И между выступлениями с броневика (не путать с танком!) занимался кое-чем совершенно не чуждым мужчине. Хотя в эпоху развитого социализм эти порочащие связи из его биографии тщательно утаивались.
А «мечт» у Любы была, как говорится, жу.ть сколько. И все они касались одного человека, недавно появившегося в жизни девушки.
Дождь закончился, и на небе проступила семицветная дуга, неосторожное упоминание которой могло грозить сегодня существенными неприятностями: мир катился не понятно, куда.
Но все это совершенно не касалось Любочки: у нее был свой, собственный мирок, в котором не было места неприятностям. Там во всю совершались добрые дела, туда-сюда летали маленькие феи, а добрые волшебники раздавали халявные пока эскимо.
А тут появился невиданный простор для «поступка доброты»: по мнению девушки, нужно было просто спасать одного человека — да, именно пришедшего недавно к ним на работу Вадика Семенова – таким неприкаянным он выглядел.
Худой, лохматый, в драных джинсах и стоптанных ботинках, он был похож на б.ом.жа. Ясно, что молодой человек нуждается в помощи – самому ему не выкарабкаться.
Любочка чувствовала себя если не доктором Лизой, то хотя бы, на худой конец, Гретой Тунберг: тоже вариант. И воображение рисовало у нее в мозгу картины, одна заманчивее другой.
Вот она угощает неухоженного молодого человека принесенным в судке и разогретым обедом. А он, давно не евший горячего, вытирая губы салфеткой, с благодарностью смотрит на девушку и берет ее руку в свои: Спасибо, любовь моя – ты спасла меня от голодной см.ерти!
Или он случайно обнаруживает на своем столе небольшую шоколадку – нет, лучше чипсы! И сразу понимая, кто на такое способен, одаривает девушку благодарным взглядом.
А потом после работы они идут в магазин, и она помогает ему выбрать новые джинсы. Да, и даже добавляет из своих денег: откуда у бедного менеджера средства?
И они, совершив долгожданную и удачную покупку, бродят по улице, и Вадим просто засыпает ее благодарными словами.
А еще можно пригласить его к себе помыться – ведь летом часто отключают воду. А у нее – колонка, поэтому Любочка всегда выглядит чистой! И ничего, что предложение выглядит несколько двусмысленно: ничего плохого о девушке подумать просто нельзя – у нее в коллективе отличная репутация.
Это все теснилось в мозгу Любы, вытесняя все остальные мысли. Нет-нет, молодой человек был ей симпатичен чисто по-человечески: никаких других чувств его в направлении не возникало.
И она решила поступить так, как до нее поступали многие: подобрать и обогреть. И начала думать, как бы это половчее сделать, чтобы Вадим не обиделся.
Начать, действительно, решила с еды: видимо, юноша плохо питался. Вадик, на другой день увидевший перед собой судок с борщом, удивился:
— Откуль такой аттракцион неслыханной щедрости?
— Да вот, не смогла съесть, — соврала «на голубом глазу» Люба. – Поможешь?
— Ну не выливать же! – резонно согласился Вадик и стал хлебать, шумно втягивая в себя жидкость.
Но ожидаемой благодарности не последовало. Любочка услышала только короткое: «Больше так не соли – ж…рать нельзя!»
Это, конечно же, принесло некоторое разочарование. Но настоящим боевым подругам обращать внимание на такие мелочи было не с руки. Поэтому, на другой день перед молодым человеком снова стоял судок. И, что характерно, это суп он одобрил:
— А ты, оказывается, молодец! Вкусно готовишь!
По организму Любочки разлилась приятная теплота: ее, наконец, оценили – плоды дали свои всходы.
Нужно было закрепить результат, и девушка завела разговор о хобби: время было обеденное и почти все ушли в кафе. Хобби у Вадика не было!
— Как же так? – удивилась девушка. – А что ты делаешь в свободное время?
— Ничего! – охотно пояснил молодой человек. И поинтересовался: — А разве ты ничего не знаешь про ничегонеделание? Помнится, Алесь Адамович любил это занятие, только он называл его ничогониробливанием.
Вадик оказался в тренде! И Люба поняла, что ей с ним интересно! Значит, добрые дела она будет делать не в атмосфере скуки, а в приятной обстановке.
И девушка пригласила молодого человека на выставку, чтобы приобщить его к прекрасному и объяснить, в каком направлении нужно развивать свои увлечения.
Вадик удивился, но согласился. И они провели несколько приятных часов, блуждая по залам. А потом прошлись по улицам и много разговаривали обо все и ни о чем: он оказался удивительно интересным и приятным собеседником.
Молодые люди расстались, вполне довольные друг другом. И Люба стала обдумывать свой следующий шаг: надо было уговорить молодого человека подстричься.
«Зачем? — поинтересуются многие и будут правы. – Какого… лезть в чужую жизнь?»
Но девушка наивно полагала, что таким образом она будет способствовать формированию правильного образа современного молодого человека: по ее понятиям, длинным волосам в этом имидже было не место. А у Вадика волосы были сзади собраны в хвост.
Он опять удивился: но уже – по-другому. Молодому человеку стало просто интересно, что же задумала эта нескладная и несимпатичная, хотя и очень хорошо готовящая девушка.
И они вместе пошли в парикмахерскую, откуда неожиданно вышел красавец с точеными чертами лица — так новая прическа изменила его внешность. И Люба почувствовала, что пропадает.
Но еще оставалась покупка новой одежды: решено было сделать это завтра. И все произошло, как в мечтах: у Вадима не хватило денег. А у нее, конечно же, они нашлись! Ведь сколько раз в мечтах она прокручивала это душещипательную сцену!
Вадик деньги взял с привычным любопытством: дают – бери! И не поблагодарив на ее слова «Отдашь, когда сможешь!» Как будто, так и было надо.
А она ждала. И в магазине ждала, и по дороге домой ждала, и когда прощались, ждала: вот сейчас он задержит ее руку в своей и скажет то, что от него ожидалось.
Но этого не произошло. Казалось, что молодого человека занимает совершенно другое: как будто у него появилась некая сокровенная дума.
«Неужели, влюбился и стесняется? – с замиранием сердца думала Любочка: иначе и быть не могло. Да, хотя бы, из-за одной благодарности за вкусные супы!»
Она, к тому времени, уже влюбилась по самое «не балуй».
Ну, что, оставалось только пригласить помыться. Предполагалось, что вот тут-то она и признается: сразу после бани.
Потом у них, конечно же, случится все, что нужно. А позже он подарит ей хорошенькое колечко и позовет стать его спутницей жизни – ведь это она его просто вылепила, создала, изваяла, как Пигмалион Галатею. А потом влюбилась в плод своего труда, что часто происходит с авторами.
И для этого даже не пришлось напрягаться: назавтра, хлебая вкусный рассольник, красивый Вадик пожаловался, что у него никак не включат воду.
И она, с замиранием сердца, предложила воспользоваться услугами своей ванной комнаты, которая уже несколько дней находилась в состоянии первозданной чистоты в ожидании дорогого гостя.
Вадик привычно удивился, но согласился. И они поехали к ней домой.
Когда молодой бог в одном полотенце, обернутом вокруг бедер, вышел из ванной, сердце девушки оборвалось и упало куда-то в живот: видимо там находилась ее душа.
Люба сглотнула и, стараясь смотреть в глаза, а не на полотенце, тихо сказала:
— Ты мне очень нравишься. А я тебе?
— Супы у тебя вкусные, — честно признался Вадик. — И как человек ты ничего. А так – не мой типаж!
— Почему? – упавшим голосом спросила девушка.
— Нос большой и ноги толстые, — просто ответил молодой человек, и, оставляя на ламинате мокрые следы от босых ног, ушел одевать чисто вымытое тело в новые шмотки.
Это оказалось последним гвоздем в крышку гр.оба: такого она не ждала. А Вадик оделся и молча ушел: она ему больше была не нужна. Как, впрочем, и раньше: он не виноват – она сама пришла…
Назавтра Люба сказалась больной, а Вадик пошел провожать первую красавицу офиса.
Это все рассказала позвонившая коллега, которая с негодованием смотрела, как Люба подкармливает этого байстрюка. Как говорится, раскормила на свою погибель!
А Любочка лежала в депрессии и думала, что же она сделала не так? И получалось, что все: себе-то она навредила! Куда теперь деваться?
А то, что от данной ситуации выиграл Вадик, что, собственно, и затевалось, почему-то не радовало. Он ведь ничего не хотел и ничего не требовал, просто принимая то, что она ему предлагала.
Помнится, у Генри есть замечательный рассказ. Один мужчина регулярно ходил в магазин и покупал только черствый хлеб.
И продавщица, думая, что у него нет денег, решила сделать доброе дело: вместо черствого куска положила ему не только свежий, а еще и с маслом. И стала ждать естественной благодарности.
Но оказалось, что он — художник, черствым хлебом стирающий неудачные наброски. Надо ли говорить, во что все это вылилось впоследствии?
Возможно, пример не совсем подходит к данной ситуации. Сходство в том, что нельзя осчастливить насильно: а представления о счастье у каждого свои.
И уж совершенно не стоит за это ожидать благодарности. Как там говорил всем известный Дейл Карнеги: никогда не ждите благодарности, и вы не будете разочарованы.
А еще – хорошими делами прославиться нельзя. И это высказывание Шапокляк понятнее и ближе русскому народу. Поэтому, не стоит никого спасать, дорогие дамы: спасайте исключительно себя.
К тому же, раз человек молчит, его все устраивает: и старые джинсы, и немытая голова. Да и хлеб с маслом вам еще пригодится. Ведь нынешняя жизнь такая дорогая…
