Тёмным мартовским утром Михаил, как всегда, собирался на работу. Побрился, умылся, наскоро выпил кофе и едва прикоснулся к завтраку, заботливо приготовленному женой Ксенией.
Поцеловав в лоб спящего сына Димку и кивнув жене, он быстро оделся и вышел из дома.
Жена забила тревогу ближе к ночи, когда стало понятно, что ни на работе, ни у друзей Миши нет.
Ксения не знала, что сказать сыну, и боялась себе признаться, что с недавнего времени чувствовала отчуждение мужа. «Может, он ушёл к другой женщине» — не оставляла её мысль, но вещи Михаила все были на местах, и это говорило о несостоятельности этой версии.
Ксения подала заявление в розыск. Полиция побывала у Михаила на работе — выяснилось, что в день исчезновения он ушёл, как обычно. Никто за ним никаких странностей не заметил.
Ксения не могла поверить, что муж вот так мог взять и бросить их с сыном. Это было неоправданно жестоко, а о том, что Михаила может не быть в живых она запрещала себе думать.
Однажды её пригласили на опознание. Из реки достали тpyп мужчины, который примерно подходил под описание Михаила. Ксения до жути боялась покойников, после того, как она увидела yтопленника, долго не могла уснуть без таблеток.
Хорошо, что всё это время её поддерживал старший брат мужа — Борис. Узнав о случившемся, он пообещал впредь ходить на опознания сам.
Мужчина всегда был рядом, готовый подставить плечо. Так, словно во сне пробежал год.
О Михаиле вестей так и не было, его поиски велись, но вяло, и фактически были прекращены. Ксения хоть и успокоилась, но каждый раз, просыпаясь от звука лифтового механизма в ночи, замирала: «А вдруг это Миша»?
Её горе стало привычным. Окружавшие её люди, ранее сочувствующие и наперебой предлагавшие помощь, успокоились. Её перестали приглашать в гости, звонить и спрашивать, как она себя чувствует.
Все как-то подзабыли, что она несчастна и одинока. Все, кроме Бориса. Он, как и прежде, окружал их с Димкой заботой и вниманием. Даже, по мнению многих излишним.
Однажды Ксения пришла за сыном в садик. Что-то обсуждавшие мамочки, заметив её, замолкли и разошлись в разные стороны. После, поймав одну из них, Женю, Ксения прямо спросила, не её ли обсуждали. Оказалось, что да, её.
— А как ты хотела? — зло сощурившись, молвила женщина, — Зачем привечаешь женатого и детного? К тому же он Мишин брат! И не стыдно?
— Но у меня с ним ничего нет… он просто помогает нам, — стала оправдываться Ксения.
— Просто так, ни один мужик палец о палец не ударит, так что не надо «ля-ля» — фыркнула Женя и отошла от неё.
Когда деверь зашёл в следующий раз, его ждал холодный приём.
— Боря, мне уже лучше, не обязательно так часто ходить сюда, — сказала ему Ксения, — ты нужен своей семье.
— Ты не хочешь меня видеть? — изменился он в лице, — я тебе неприятен? — Он поставил сумки на пол и развернулся, чтобы уйти.
— Нет, нет, — поспешила сказать она, — просто нас могут неправильно понять. Ты проводишь у нас больше времени, чем дома!
Он снова зашёл в квартиру и захлопнув дверь, повернулся к Ксении. Глаза его пылали.
— Потому… что вы мне во сто крат дороже, — он хотел коснуться её, но она шарахнулась от него. Опустив руку, он с горечью произнёс: — Мишка не достоин такой семьи.
— Как ты смеешь! — возмутилась Ксения, — что с тобой, Борис? У тебя брат пропал, а ты! Может быть, он погиб, или у него.. амнезия, сидит, бомжует сейчас! Как только твой язык повернулся!
Он хотел сказать что-то, но передумал, и снова открыл дверь, чтобы уйти. Но она сердцем поняла, что он что-то знает, и остановила его:
— Подожди, Боря. Не уходи.
— Дядя Боря! — из комнаты выскочил Димка, — Как долго тебя не было! А я собрал ещё один перегон! Пойдём, покажу!
И мальчик потянул его за руку в свою комнату.
— Подожди, Дима. Дяде Боре надо руки вымыть… и он голодный, наверное. Да, дядя Боря? — спросила Ксения.
— Да, от ужина не отказался бы, — пытаясь изобразить на лице беспечную улыбку, ответил он, — а ты уже ужинал?
— Да, в садике! — не отпускал его Димка, и хвостиком отправился за ним и в ванную, и на кухню.
Разговор пришлось отложить до момента, когда Димка уснёт. Прочитав ему сказку, Ксения вышла из комнаты, аккуратно затворив дверь, и пошла на кухню, где ждал её Борис.
Она села напротив, и посмотрела ему прямо в глаза.
— Что тебе известно? Ты знаешь, где Миша?
Он не ожидал такого прямого вопроса и замешкался. Она мгновенно оценила это, как утвердительный ответ.
— Где он, говори! — глаза её наполнились слезами, — он хотя бы жив? Боже, Боря, ты хоть понимаешь, как это жестоко: знать столько времени правду и скрывать от меня! Говори, какая бы страшная она не была, это лучше… лучше, чем неизвестность!
— Ксения, успокойся, — прошу тебя, — он встал и набрав из кувшина воды, дал ей, — то, что я скажу, не совсем то, чего ты от меня ожидаешь услышать.
— Говори, не тяни! — Жив он?
— Я не знаю, — он обнял её за плечи, — но мне показалось, что я его видел. Михаил сильно изменился, но.. кажется, что это точно был он.
— Где? Когда? — схватив его за рукав, простонала Ксения, — может быть, он ничего не помнит? Он бродяга?
— Мне больно тебе говорить, но нет, — подбирая каждое слово, сказал Борис, — заметив меня он отвернулся и очень быстро ушёл. Значит, узнал и не захотел быть узнанным сам. Это было на рынке, в Истре, несколько дней назад. Я хотел тебе сказать, но… сначала решил удостовериться, что это он.
Мне не хотелось бы тревожить тебя понапрасну.
— Боря, прости, — она всхлипнула, — но ты не мог бы бывать у нас пореже? На меня люди пальцем показывают! Приходи, когда выяснишь правду о Мише. А до этого времени, забудь сюда дорогу!
— Ксения! Прошу тебя… ты делаешь ошибку.
— Боря! — она красноречиво указала ему на дверь.
Опустив голову, он пошёл, но у самой двери обернулся:
— Он изменял тебе, слышишь! У нас с ним была одна любовница на двоих!
— Ты врёшь! Всё врёшь! Уходи!
Она вытолкала его, и впервые за всё время разрыдалась.
На следующий день, Димка закончил собирать железную дорогу. Ему не терпелось показать её дяде Боре.
— А дядя Боря скоро придёт? — постоянно спрашивал мальчик.
Ксения не выдержала и крикнула на него:
— Не придёт он!
Губы Димки задрожали:
— Он бросил нас так же, как папа?
Не зная, что ответить, Ксения обняла ребёнка и прошептала:
— Зато я никогда, никогда тебя не брошу!
Несмотря на то, что Борис не появлялся у неё уже давно, а отношение женщин не изменилось, даже, как ей показалось, стало более недружелюбным. От неё шарахались, как от прокажённой. Не понимая, что происходит, Ксения дождалась, когда объявится Женя и спросила, в чём дело.
— Я выгнала Бориса! Откуда эти косые взгляды?
— Выгнала не выгнала, неизвестно, но то что он с женой разводится, факт! Твоих рук дело? Мужа, значит, изжила, чтобы предаваться с Борькой разврату!
Этот «Борька» — резанул ей слух.
— Жень, а ты случайно не знаешь, кто спал и с ним, и с моим мужем одновременно?
— Что?! Это всё наглая ложь! — вспыхнула Женя, — я поняла: ты теперь с больной головы на здоровую всё решила свалить! Твой Мишка ещё тот был ходок, но я с ним не спала!
— А с Борькой?
— Борька всё наврал тебе, трепло и лжец! — возмутилась Женя.
— Успокойся, Жень, я всего-то хотела узнать, была ли у моего мужа женщина… ну, кроме меня.
— Менты меня уже спрашивали, — немного успокоилась Женя. Только ни имени, ни фамилии не знаю. С Нижнего она. Кажется, в гостинице работает.
— А с чего это ментам у тебя спрашивать? — криво усмехнулась Ксения, — ну и дрянь ты, Жека!
— Сама дрянь! От такой, как ты любой сбежит! — крикнула ей вслед Женя.
Потихоньку жизнь вошла в свою колею, Ксения ушла с головой в работу, с воспитанием сына ей помогала няня.
Однако то, что её муж жив, и где-то ходит и посмеивается над ней, не давало ей покоя. И она решила найти его, во чтобы то ни стало, чтобы хотя бы развестись по-человечески и разменять принадлежащую им обоим квартиру.
Борис больше не появлялся, понял: насильно мил не будешь.
А вот с Димкой начались проблемы. У мальчика развился страх, что и мать его бросит. На этой почве у него возобновился энурез, мальчик стал заикаться. Детский психолог очень аккуратно намекнула Ксении, что ей нужно как можно больше времени уделять сыну, а вообще, мальчику нужен отец.
Тем более, что на на следующий год ему предстоял сильный стресс — Димка должен был пойти в школу.
Тогда Ксения позвонила Борису и попросила о встрече. Она прекрасно осознавала, что нравится деверю. Ради сына она была готова на всё!
Отправив ребёнка к своей маме, Ксения организовала ужин при свечах, и полагала, что договориться с Борисом сможет без особых проблем. Ведь он так на неё смотрел! А она оттолкнула его, но зато теперь она готова исправить ошибку и распахнуть объятия. Лучшего отца для Димки ей не найти.
Борис задержался минут на двадцать. Увидев невестку в откровенном платье, он заметно напрягся.
— Ждёшь кого-то? — спросил он, бросив взгляд в гостиную, где в стеклянной двери отражался стол и свечи, которые она зажгла, как только он позвонил.
— Да. Тебя! — сказала она с придыханием, — входи!
Ксения приняла у гостя пальто, повесила в прихожей и первой прошла в комнату.
Усадив Бориса за стол, она посмотрела на него загадочным взглядом. Но, судя по всему, ему было неловко.
— А где же мой дорогой племянник? — спросил он, — где Димка?
— Он у мамы. Боря я именно о нём и хотела поговорить…— она села напротив и глубоко вдохнув, выдала: — Ребёнку нужен отец! Ты мог бы стать идеаль…
— Прости, Ксюш, но я не могу, — прервал он её, — во-первых, я уже два месяца встречаюсь с женщиной. У нас с ней всё серьёзно.
— И что же там во-вторых? — спросила она.
— У меня появились новости… я нашёл того мужчину, на рынке. Это не Миша, просто похожий на него человек!
— А чего же он испугался тогда? — стукнула ладонями Ксения, — ты сам сказал, что он тебя узнал!
— Ксения, это не он. Я говорил с ним, неужели ты думаешь, что я родного брата не узнаю? Так что поиски продолжаются. А к Димке я буду иногда приходить. Можно?
Он встал и вышел, оставив Ксению за красиво сервированным столом.
— Не надо нам твоей жалости! — крикнула она ему вслед.
Вариант найти Михаила она не рассматривала — слишком привыкла думать, что муж променял её с Димкой на кого-то ещё. Потерпев неудачу с деверем, Ксения решила искать отца для мальчика на сайте знакомств.
Но там ей попадались какие-то озабоченные мужчины, которые честно признавались, что устали от семьи, и ищут лёгких, ни к чему не обязывающих отношений.
В поисках прошла зима, весной Ксения с сыном поехали отдыхать, но и там никого, кто мог бы стать отцом её сыну, не нашлось. Зато там она познакомилась ещё с двумя матерями-одиночками, испытывающими схожие проблемы. У Киры был сын-инвалид, и она считала, что именно это мешает ей устроить личную жизнь:
— Мужчинка нынче инфантильный пошёл, — говорила она, надевая мальчику надувные нарукавники, чтобы потом отнести его хилое тело в море, — боится ответственности. Так что приходится… видите. Всё тащить на себе.
У Эльвиры, напротив, мальчик был спортивный и прыгучий, как мячик.
— Он у меня ходит на футбол и на борьбу, — делилась та, — и общения с тренерами-мужчинами ему хватает!
По приезду Ксения записала сына на плавание и в борьбу. Пока ждала его в бассейне, познакомилась с женщиной, которая тоже привела ребёнка впервые. Дочку. Разговорились. Узнав, что у Ксении исчез муж, она была поражена.
— Как же так, а алименты?
— Ну… как взыщешь, если человек испарился?
— Признать умершим. Там, тоже наверняка какие-то деньги… по потере кормильца… я не знаю. Но что-то должно быть!
— Признать умершим можно будет только через пять лет, — отозвалась Ксения, — я узнавала.
— Слушай! — женщина открыла сумочку и достала визитку, — вот, держи, уже год ношу с собой в сумочке! Теперь поняла, зачем. Обязательно позвони ему, он может всё!
«Феликс Юлианович Незнанский, эксперт по урегулированию имущественных споров, вопросов наследства и др.» — прочла Ксения и положила карточку в карман.
Она позвонила ему через несколько дней, когда выдали зарплату. Отложила денег на консультацию и набрала номер.
Незнанский сам взял трубку. Его мягкий бархатный голос успокаивал и вызывал доверие.
Он пригласил Ксению к себе в офис, но для неё это было слишком далеко, и тогда он любезно согласился приехать сам.
Договорились на вечер воскресенья. Ксения ждала его визита, и у неё было предчувствие, что сегодня решится всё. Она не могла точно объяснить, что служило причиной эмоционального подъёма.
Наконец раздался звонок в дверь.
Феликс оказался крупным мужчиной лет пятидесяти, с сединой в волнистых волосах. Переступив порог квартиры, он благодушно улыбнулся хозяйке, и вручил ей свою шляпу, которую держал у груди. После чего неспешно снял плащ.
У него было загорелое лицо, а кожа рук, и вовсе казалась чёрной на фоне белоснежных манжет, скреплённых фирменными запонками. В облике юриста было что-то одновременно успокаивающее и волнующее.
— Куда пройти, улыбнулся он, демонстрируя неестественно белые зубы.
— Сюда, пожалуйста, — смутившись пригласила она его на кухню, которой всегда гордилась, но теперь её интерьер казался простоват — слишком великолепен был гость.
— Ну улице, сыро… промозглый ветер, — дёрнул он плечами, — могу я попросить у вас чаю, хозяюшка?
— Конечно, вы какой пьёте? — она открыла навесной шкафчик, и достала две банки — в одной был зелёный, а в другой чёрный чай.
— Чёрный, — он медленно опустился на табурет и стал наблюдать, как Ксения заваривает чай.
— У вас удивительно красивые плечи, — сказал он.
— Спасибо, — обернувшись, улыбнулась она ему.
За чаем он не спускал с неё влажного взгляда, задавал нескромные вопросы, а она трепетала, чувствуя, что попалась в сети его обаяния. Он казался ей настоящим мужчиной — умным, сильным и отлично представляющим, чего он хочет и как этого добиться.
Она рассказывала ему историю исчезновения мужа, он внимательно слушал, иногда задавая уточняющие вопросы.
Она сама не заметила, как оказалась в его объятиях.
— Что вы делаете? В доме ребёнок! — у неё словно пелена спала с глаз.
— Я ничего не имел ввиду такого, — он снова сидел на своём месте, и держал за ручку чашку, отогнув мизинец с золотой печаткой.
— Вы поможете мне? — сказала она, глядя на улицу, где качались под порывами ветра фонари. Ей вдруг показалось, что по дороге к дому идёт мужчина, чем-то напоминающий Михаила.
— Как вы считаете, он не вернётся? — спросил юрист, — мне кажется, что вы чего-то недоговариваете.
— Я думаю, что нет. Никогда, — она отошла от окна, и присела за стол, — скажите, что я должна сделать, чтобы мужа признали погибшим?
— Я вам всё напишу, — он щёлкнул авторучкой, и стал размашисто писать, какие справки должна собрать Ксения.
Вдруг в дверь позвонили. Один раз. Потом ещё и ещё.
— Извините, это, наверное, Борис, — Ксения выпорхнула из кухни, и распахнула дверь.
— Папа! — выронил пульт из рук вышедший из комнаты Димка, — Папа! Это ты?!
Стоявший перед ними мужчина мало напоминал прежнего Михаила. Он выглядел измождённым, был одет в какие-то грязные лохмотья. От него шёл тяжёлый дух немытого тела.
— Господи! — только и смогла вымолвить Ксения, — что с тобой, Миша? Где ты был?
Он посмотрел на висевший в прихожей мужской плащ, шляпу, и сглотнув, тихо произнёс:
— Не ждали?
— Миша, прошу тебя, иди в ванную, я пока что-нибудь поесть сделаю! — сказала она, прижимая к себе расплакавшегося от чувств Димку.
Он послушно пошёл, а Ксения вернулась на кухню. По радостным крикам Феликс уже понял, что произошло. Он скомкал то, что написал и оставив на столе, встал. Поклонившись, поблагодарил за чай, и вышел в коридор.
Там он надел свой плащ и шляпу, и демонстративно зажав нос, попросил денег за «напрасные хлопоты».
Ксения достала то, что отложила на консультацию, и закрыв за ним дверь, выдохнув, прислонилась к стене. Сердце колотилось, как бешеное.
Подготовив мужу чистое бельё и халат, она ждала его появления и не могла поверить, что всё это происходит на самом деле.
Наконец он вышел: сгорбленный, худой, постаревший лет на десять. Лохмотья, в которых он был, Ксения выбросила, а халат, в котором он ходил до исчезновения, болтался на нём, как на пугале, обнажая шрамы и синяки на груди. Волосы поредели и поседели. На подбородке и скулах тоже серебрилась щетина.
Ксения поставила перед мужем тарелку с супом, и он стал есть. Съел всё, и вытер тарелку кусочком черного хлеба.
— Миша, прошу тебя… что произошло?
— Я был в аду, — сказал он, — рабом на кирпичном заводе.
— Что ты говоришь, — усомнилась она, — какое рабство? Двадцать первый век!
— Димка, — улыбнулся Михаил сыну, который всё время, пока он мылся в ванной не отходил от двери, и теперь сидел рядом, — выйди, родной, мне нужно кое-что маме рассказать.
— Я… я знал, что ты вернёшься, пап, — кивнул головой мальчик, — дядя Боря мне это каждый раз говорил! А почему ты такой худой?
— После, Димка, я приду и всё-всё тебе расскажу, — поцеловал Михаил мальчика в макушку.
— Только обязательно! Мне тоже интересно, что там за завод? Кирпичи, да?
После того, как Дима ушёл, Михаил посмотрел на жену.
— Это не первый мой побег. За первый я получил вот это: — он показал ей зажившую рану на животе. — По прибытию глупый был, к ментам пошёл… они меня обратно и привезли!
— Господи, что ты говоришь? Как же так?
— Били палкой, держали в яме. При мне забили парня из Липецкой области. Он мне адрес успел дать, чтобы я маме его правду рассказал, чтобы не ждала его. — вдруг лицо его изменилось — где одежда? Адрес там!
— Я её выбросила! Прости, не знала…
— Ладно, я и так помню. Чуть сил наберусь и поеду туда. Мать у него старенькая, застать бы в живых..
— Но как ты попал туда? — спросила она, всё ещё не веря в реальность происходящего.
— Шёл с работы, ко мне подошёл один, попросил помочь — мол, там у бабушки инсульт, надо помочь донести. Носилки в машине! Ну я полез в газельку, там меня и вырубили. Очнулся уже далеко.
— Какой кошмар! Невозможно поверить.. — качала головой Ксения.
— Если бы сам не пережил такое, не поверил бы, — сказал он и обнял жену.
— Я ж думала, ты к другой от меня ушёл, — заплакала Ксения, — мне Борька всё рассказал, про вашу с ним любовницу.
— Не верь никому, не было никакой любовницы, — целуя жену, сказал Михаил, — я бы никогда не бросил вас… Прости родная, прости…
И он гладил её по волосам и вздрагивающим плечам.
