— Видеть их не хочу, и знать не желаю. С какой стати мы должны общаться?
— Так нельзя! Вы одна большая семья! — напирала бабушка.
— Какая семья, бабуля?! — воскликнула Тамара. — Всё, я не хочу это больше слушать!
Тамара выскочила из бабушкиной квартиры, не став ждать лифт, бегом спустилась по лестнице и быстрым шагом пошла по улице. Дул холодный ветер, собирался дождь. Девушка оглянулась на бабушкины окна и увидела силуэт. Настасья Вадимовна стояла у окна, как всегда. Провожала. Обычно Тамара махала бабушке рукой, а та махала в ответ. Но сегодня девушка была очень сердита. Она просто отвернулась от бабушкиного окна и зашагала прочь, на ходу доставая из кармана телефон, чтобы позвонить матери.
Настасья Вадимовна стояла и смотрела на дорогу, пока внучка не завернула за угол. По щекам пожилой женщины катились слёзы.
— Мам, с этим надо что-то делать! — сказала разозлённая Тамара, едва услышав в телефоне мамин голос. — Бабушке надо голову проверить. Я не могу больше слушать эту чушь!
— Тамара, я на работе и мне некогда болтать, — сказала мать. — Моё отношение ты знаешь. Я давным-давно была против твоего общения с бабушкой. Но ты же меня не послушала, что теперь говорить?
— Как всегда, всем некогда, — проворчала Тамара, когда мать бросила трубку. — А мне разгребать. Может и правда у бабули не все дома? Ну не может нормальный человек предлагать такое!
***
— Тома, смотри, у меня в подарке сколько конфет! — довольный брат Рома открыл жестяную коробку и высыпал её содержимое на лавочку на детской площадке.
— Лучше собери их, а то растеряешь, под лавку в снег улетят, — важно сказала Тамара.
— Не, не растеряю, — ответил мальчик и развернул яркую обертку одной из конфет. — Ммм… шоколад…
Тамара посмотрела на зажмурившегося от удовольствия брата и улыбнулась. Она была старшая сестра и сейчас они возвращались после новогодней ёлки, которая проходила в школе. У Тамары, так как она училась в шестом классе, Ёлки как таковой не было, был просто праздник в честь Нового года, на котором дети пили чай, рассказывали заранее выученные стихи и играли в разные забавные игры и викторины. Тамара даже выиграла шуточный приз, шоколадную монетку, которую она тут же отдала брату.
А у Ромы была настоящая Ёлка, с дедом Морозом и Снегурочкой, с хороводом и песнями. В такие моменты Тамара брату завидовала, и ей было грустно, что она уже не маленькая, не учится, как Рома, в первом классе, и в чудеса никто из её одноклассников и друзей уже совсем не верит. Тамара видела, как вереница довольных детей, держащих в руках подарки, стайкой выбежала из актового зала и затеяла шумную возню в раздевалке. Дед Мороз вышел из зала последним. Утирая пот со лба, он снял бороду, шапку и присел на стул, рядом со школьным охранником. Тот налил ему полный стакан воды, и они о чем-то разговорились. Тамара улыбнулась. Она узнала в дедушке Морозе учителя истории. Конечно, он запарился, ведь в школе было очень тепло, а он был в шубе и валенках! Да ещё борода! Небось от неё ему было ещё жарче.
— Бедолага… — тихонько вслух пожалела его девочка и снова улыбнулась. Учитель в этом наряде выглядел довольно забавно.
Потом она дождалась, пока Рома оденется, и они вместе отправились домой. По пути они, как всегда, зашли на детскую площадку. Тома была не против. Она сама любила полазать по горкам и покачаться на качелях. Обычно в такие моменты брат с сестрой болтали. Рома рассказывал про свои успехи в школе, какие получил оценки, что задали. Тамара тоже делилась новостями. Сегодня Рома на качели не пошёл, он сидел на лавочке и всё сортировал свои конфеты. И ел, ел.
— Смотри, а то сейчас все съешь. Хоть маме оставь, — сказала ему Тамара.
— И папе, — важно ответил Рома. — Папе тоже оставлю. Всем хватит, конфет много… Ладно, пошли домой, а то у меня ноги замёрзли.
— Пошли, — согласилась Тамара.
— Мама, мы дома, — с порога заявили дети. В ответ была тишина. Тамара и Рома стали снимать сапоги и куртки, и вдруг услышали тихий плач.
— Мама?
— Что случилось?
Брат с сестрой бросились в комнату. Мать сидела на диване и безутешно плакала…
Ольга (мама Тамары и Ромы) работала в магазине посменно, и сегодня у неё был выходной. Она была очень рада тому, что благодаря свободному дню сможет убраться перед Новым годом. Дел накопилось много, как и всегда пред этим чудесным праздником.
Проводив детей в школу, Ольга залезла на стремянку и стала протирать пыль на шкафах. Потом она помыла люстру, которая висела в большой комнате, потом протерла зеркало в прихожей, а потом… потом она услышала, как в замке входной двери поворачивается ключ. Вернулся с работы муж Семён. Раньше обычного. Намного раньше.
Не глядя на Ольгу, он прошёл в комнату и молча стал собирать свои вещи…
—Ваш папа ушёл. Насовсем, — сказала Ольга детям. Рома так и застыл с конфетами в руке, а Тома вскрикнула.
— Куда ушёл? — спросила девочка.
— В другую семью. Нет у вас больше папы. Был и нету, — сказала Ольга и решительно поднявшись, отправилась на кухню. Шумно закрыла за собой дверь и не выходила оттуда целый час. Дети слышали, как она плакала, но не решались зайти к ней. Они сидели на диване и тихонько переговаривались. Рома, наконец, доел свои конфеты, похоже даже не заметив, какого они были вкуса. Тамаре же есть совсем не хотелось. Она пыталась осмыслить происходящее. И не могла.
Новый год был испорчен. В доме стояла тишина. Дети грустно смотрела на нарядную новогоднюю ёлку, которая красовалась в углу комнаты, мать молчала. С этого дня имя отца в их семье произносить было запрещено. Рома постоянно забивался в угол и там тихонько плакал. Мальчик стеснялся своих слёз и не хотел, чтобы их кто-то видел. Тамара даже перестала пытаться его оттуда вытащить, всё было безуспешно.
Сама девочка не плакала, хотя ей тоже было очень грустно и обидно. Она много думала и пыталась отыскать причины такого странного поступка отца. В семье у них никогда не было ссор. Мама и папа любили друг друга, хотя теперь Тамара в этом сомневалась. Может, они только делали вид? В любом случае никогда никаких криков и скандалов они с братом не слышали. Почему ушёл отец? Мама такая красивая! Разве можно было её променять на другую женщину? И они с братом… Разве можно было просто так бросить их, уйти, ничего не объяснив, не поговорив толком? Ещё на прошлой неделе папа привычно сидел вот на этом стуле, пил из этой кружки чай. Хотя кружки теперь нет. Папа её забрал. И телевизор забрал из большой комнаты. И ещё некоторые вещи. И всё это под Новый год!
— Вот так подарочек, — вслух недоумевала девочка. Она в сотый раз пыталась продеть леску в бусину, но ничего не получалось. Чтобы хоть как-то успокоиться и отвлечься, Тома плела браслет из бисера, но она то и дело ошибалась в рисунке, путалась и получалась какая-то ерунда…
Отец совершенно не проявлял никакого желания общаться с детьми. Просто платил алименты, и дополнительно переводил определённую сумму. В этом его упрекнуть было нельзя, денег хватало. И ещё бабушка по отцу, Настасья Вадимовна, помогала.
Сразу, после того, как ушёл муж, Ольга запретила детям общаться с ней, но однажды они серьёзно поговорили и общение возобновилось. Рома и Тамара очень любили ходить в гости к бабушке, ведь она их баловала: водила в кафе, покупала разные сладости, часто они с ней вместе ездили в цирк или в детский театр. Бабушка несколько раз пыталась заговорить с внуками об отце, но всякий раз неудачно. Она пыталась объяснить, что не стоит злиться на него. Что он их очень любит, просто не может быть с ними по важной причине… На взгляд Тамары это звучало глупо. Очень глупо. И концы с концами не сходились. Если отец так уж хочет с ними быть, почему ни разу даже не попытался встретиться, поговорить? Что ему мешает? Рома так вообще впадал в истерику и начинал кричать, когда разговор заходил об отце. После ухода отца мальчик его возненавидел.
Прошло время, дети подросли. Ольга так и не вышла больше замуж, они продолжали жить втроём. С Настасьей Вадимовной Тома и Рома общались по-прежнему. И однажды, спустя пять лет после развода, Семён изъявил желание встретиться с детьми. Ничего хорошего из этого не получилось.
Тамара, которой к тому времени исполнилось восемнадцать, и она уже окончила школу, вместе с братом, которому было тринадцать, пришли в гости к Настасье Вадимовне. На кухне сидел отец. Едва увидев родителя, дети молча развернулись и поспешили в коридор.
— Дочка! Дочка погоди, Тамара! Рома, сынок!— вскричал Семён и поднялся со стула, пытаясь догнать детей.
— Дочка?! Ты вспомнил, что у тебя есть дочка? — насмешливо спросила Тома, обернувшись.
— Ну, не надо так. Я всегда о вас помнил. Просто мама, она…
— Ты предал нас. Знать тебя не желаю! — сказал Рома.
Они молча обулись и вышли из бабушкиной квартиры. Семён молчал. Настасья Вадимовна тихо плакала.
Было обидно. Тома так хотела рассказать бабушке о том, куда собирается поступать, о том, как на прошлой неделе ездила подавать документы в вуз и много других новостей, но отец…
— Бабушка тоже предала нас, зачем она притащила к себе ЭТОГО? — со злостью спросил Рома, яростно утирая слезы, которые предательски покатились из глаз. — Я не пойду больше к ней.
Тамара молчала. А что было говорить? Она тоже не понимала, зачем бабушка устроила им такой сюрприз.
После этого случая бабушку словно прорвало. Она стала то и дело рассказывать Тамаре про отца. Про его жизнь давнюю и настоящую. Рома действительно к бабушке больше так и не пришел, Тамара теперь приходила одна. Девушка подумала, что брат, очевидно пошёл характером в мать. Такой же упёртый и непримиримый, потому и ведёт себя так.
Настасья Вадимовна рассказала ей, что оказывается, Семён несколько раз пытался помириться с женой, но она его даже слушать не захотела и на пушечный выстрел не подпускала к детям. А еще, бабушка рассказала про то, что отец ушёл тогда «по важной причине». У него была другая женщина, и она была беременна. И поставила вопрос ребром.
— И он выбрал её. Прекрасно! — саркастически сказала Тамара. — Бабушка, зачем ты мне это рассказываешь?
— Внучка, я… я просто хотела сказать, что он… он не виноват. Так сложилось. И в той семье у него родились другие дети. Мальчик и девочка. Ведь это твои братик и сестричка. И… и вы должны познакомиться. И дружить.
— Ба! Ты чего? Я не хочу с ними дружить. Тем более зная, что из-за одного из них (ещё не родившегося) отец бросил нас, — возмутилась Тамара.
— Ты ничего не понимаешь, девочка! И торопишься с выводами. Понимаешь, жизнь длинная, и очень-очень сложная. Папа раскаивается, правда. Только сделать уже ничего нельзя. Ольга запрещала ему общаться с вами. Он понимал, что надо было обращаться в суд, но… Но ты же знаешь папу, он ведомый и слабохарактерный. А та женщина, его новая жена, она тоже не хотела, чтобы он с вами общался. А теперь ты девочка взрослая и можешь делать всё, что считаешь нужным. И отец хотел бы…
— Бабушка. Я не хочу его видеть, а уж его детей, тем более! Всё! Не говори мне больше об этом, мы чужие люди. Чужие! — Тамара не понимала, зачем бабушка снова и снова поднимает эту тему…
— Твоего отца скоро не станет. Он серьёзно болен, — всхлипывая, сказала Настасья Вадимовна однажды. — Сейчас он находится в больнице.
— Так вот к чему были все эти разговоры про дружбу… — медленно произнесла Тамара, глядя на безутешно плачущую бабушку. — А может, поделом ему? За прошлые грехи. За наши детские слёзы. Надеюсь он наконец раскаялся?
Настасья Вадимовна ничего не ответила. Она молча плакала.
— Ну что? Ты доволен? Я к тебе пришла! Только зачем, сама не знаю, видно бабушкины слёзы так на меня повлияли, — Тамара кричала на отца и кулачки её сжимались сами собой. Ей было очень больно и обидно. Но она всё-таки пришла к нему в больницу.
В палату заглянула медсестра, нахмурившись взглянула на Тамару и попросила не шуметь. Семён лежал на больничной койке и смотрела на дочь, любовался.
— Вот ты какая стала уже… Красавица. Вся в мать. Ты очень похожа на Олю. Я так любил её. Но она не смогла меня полюбить. Она была мне благодарна, но полюбить не смогла, — отец говорил загадками.
— За что благодарна?
— Она была беременна, когда я предложил ей выйти за меня замуж. Она ждала ребёнка от другого. Тот парень бросил её. А я любил. Всегда любил. Мы поженились, стали жить вместе. Ни хорошо, ни плохо, как все. Родилась ты, родился Ромка. И постепенно Оля стала отдаляться от меня. Мы стали чужими друг другу. Мы давно уже не спали вместе, общались как соседи, но были любезны, ради вас, чтобы сохранить видимость нормальной семьи. А потом я встретил Оксану, и она полюбила меня, а я её. В тот период я был совсем подавлен и тут… Мне казалось, что я наконец-то нашел своё счастье. Через несколько месяцев Оксана заявила, что беременна, она потребовала от меня решительных действий. Словом… Так вышло, что я ушёл от вас. Не знаю, что на меня нашло, но в тот момент мне казалось, что я поступаю правильно. Наверное, я ошибался.
Тамара стояла поражённая, не в силах произнести ни слова.
— Выходит, что я не твоя родная дочь? — наконец произнесла она.
— Выходит, что так… Но это ещё не всё. Знаешь… Оксана, она… Она тоже серьёзно больна. Но возможно она проживет дольше. Я бы попросил тебя… Словом, моя мать уже пожилая, всякое может случиться. Родителей у Оксаны нет, она из детского дома. Мои дети могут остаться совсем одни…
— Теперь я понимаю, почему бабушка так хотела, чтобы я общалась с ними… — тихо произнесла Тамара. Однако обида с новой силой поднялась у неё в душе. — Вот о них ты печёшься, а мы? Ты когда-то бросил нас и не думал, как же мы будем! Ты просто ушёл.
— Ну что ты говоришь, Тома! У вас была мама, я платил алименты, помогал, у вас были бабушка дедушка со стороны мамы (хоть и далеко), а Юля и Артёмка… Они попадут в детский дом.
— Я ухожу, — сказала Тамара. — И Бог тебе судья.
Семён тяжело вздохнул и ничего не ответил. Но теперь он знал, что хотя бы попытался, что-то сделать.
***
Спустя некоторое время Семёна не стало. Вопросов, связанных с наследством не возникло: никакой недвижимости у него не было, Семён уже давно всё переписал на Оксану. Жена пережила его всего на год. Юле на тот момент исполнилось десять лет, а Артёму пять.
После того памятного разговора с отцом Тамара в тот же день спросила мать о своем отце. Настоящем отце. Ольга, призвав все кары небесные на голову Семёна, нехотя призналась, что он был прав и Тамара действительно не его дочь.
— А про его вторую семью даже слышать ничего не желаю, ясно! — заявила разъяренная Ольга. — Он сам заварил эту кашу, пусть теперь и расхлёбывает.
Тамара молчала. Она вспоминала слова бабушки о том, что жизнь сложная штука. И теперь она всё больше убеждалась в этом. Любой человеческий поступок имел две стороны: хорошую и плохую, смотря с какой стороны оценивать. И она теперь ни в чем не была уверена на сто процентов. Но в одном она была твёрдо убеждена: дети не должны страдать от ошибок взрослых.
***
— Тетя Тамара, можно мне ещё конфетку съесть, ну пожалуйста! — попросил Артёмка и полез в кухонный шкафчик. Тома улыбнулась. Она вспомнила своего брата Рому и тот памятный Новый год.
— Ну, ещё одну можно. Только одну. А то аллергия будет, ты же помнишь, как в прошлый раз пятнами покрылся? И не называй меня, пожалуйста, тётей, ладно? Я сестра. Мы же уже договорились.
— Хорошо, — легко согласился мальчик.
— Юля, ты уроки сделала? — спросила Тома из кухни. Она готовила ужин.
— Сделаю, — ответила девочка. — Только можно я сначала с собакой погуляю?
— Хорошо, погуляй. Придешь, я как раз закончу готовить, и поужинаем.
В кухню вошла Настасья Вадимовна, тяжело опираясь на палочку.
— Сядь, отдохни, внучка, забегалась вся, как пришла с работы, так тут вторая смена у тебя, — сказала она, с любовью посмотрев на Тамару.
— Нормально, бабуль, — улыбнулась девушка. Она была энергичная и жизнерадостная.
Настасья Вадимовна любовалась ею. И думала о том, какая она умница, что не побоялась трудностей.
Когда не стало сначала Семёна, потом Оксаны опекуном Артема и Юли стала бабушка. А Тамара, видя, что Настасье Вадимовне совсем тяжело, принялась ей помогать. Девушка только недавно окончила колледж (в институт она не поступила, не хватило баллов) и устроилась на работу. Кроме того, ещё учась в колледже, она в свободное время занималась волонтёрством. Видимо поэтому она не смогла пройти мимо несчастья, постигшего вторую семью отца — его детей, которых она должна была возненавидеть, но не смогла. Она переселилась к Настасье Вадимовне, а квартиру Оксаны, (которая теперь принадлежала Юле и Артёму) они с бабушкой (предварительно уладив этот вопрос с органами опеки) решили сдавать, чтобы получать доход.
Мать Тамары не поняла её душевный порыв и брат Рома тоже. Они осуждали девушку и сильно ругались. Они кричали, что Тамара «привечает предательское отродье». Однако Тамара была готова к такой реакции.
— Дети ни в чём не виноваты, — только и сказала она.
Настасья Вадимовна прожила ещё долго, свою квартиру она подарила Тамаре. К тому времени как её не стало, Юля и Артем стали совершеннолетними. Они выросли хорошими и добрыми людьми, а Тамару считали своей второй мамой.
Так чужие люди стали родными.
