За столом собралась семья Сотниковых-Иващенко – отмечали юбилей хозяйки дома, Валентины. Сама юбилярша не хотела праздновать, но родные настояли. Собрались в тесном семейном кругу. Муж Юрий подарил Валентине колечко с бриллиантом, родители вручили скучный конверт, а дочери испекли праздничный торт.
Валентина не могла налюбоваться кольцом и радовалась тому, что оно пришлось впору — муж угадал с размером. В последнее время размер увеличился — Валя раздобрела. Она оправдывала это сидячей работой и наводнившей магазины «вредной едой».
— Сейчас куда не плюнь — всюду пальмовое масло. Вся молочка — не молочка! — возмущалась она, — Где уж тут сохранить фигуру!
— Что верно, то верно, — вторила ей мама, Антонина Яковлевна, — еда сейчас дрянь, не то, что раньше. Сейчас производить качественный продукт невыгодно!
— А мне кажется, что просто нужно есть поменьше! — вмешалась старшая дочь Сотниковых, с поэтическим именем Есения. Девушка следила за фигурой, и у неё получалось. Правда, в редакции женского журнала, где она работала, её называли «Шваброй». Завидовали, наверное.
— В твоём возрасте и у меня не было проблем! — обиделась на дочь Валентина, — и я совсем немного ем!
Нахмурившись, она отодвинула от себя кусок торта со свечкой, которую не задолго до этого сама задула, загадав похудеть.
— Мам, да не слушай ты её, — попросила младшая дочка, Аля, студентка психологического факультета, — попробуй торт, мы старались. Праздник же!
Отец Валентины, Пётр Семёнович, был небольшой любитель разговора. А такая тема, как диеты, вовсе нагнала на него тоску — он в этом ничего не понимал, и весь обзевался.
— Пойду, что ли, покурю! — сказал он вставая, — Валюх, куда мне? На балкон или на лестницу?
— На лестницу иди, на балконе всё заставлено, — махнула рукой дочь.
Валин муж не курил, но хотел выйти за компанию с тестем, однако Валентина усадила его на место.
— Сиди, Юр, так он быстрее вернётся. А то после не дождёшься вас! Лучше бокалы освежи!
Не успела она это сказать, как скрипнула дверь. Пётр Семёнович вернулся.
— О! Уже покурил? — удивилась Антонина, — быстрый какой!
— Нет, я ток собрался, — махнул он на жену, — Валюх, там к тебе какая-то девочка. С цветами. Я её позвал, но она робеет! Выйди, погляди!
Есения с Алей переглянулись.
— Ха! Интересные дела, — сказала юбилярша и вышла за отцом на лестницу.
Там она увидела молодую женщину в ярко-жёлтом, «канареечном» пальто, и в берете, который делал её похожей на средневекового пажа.
— Вот, — указал на неё Пётр Семёнович. Он успел прикурить, и теперь жадно вдыхал никотин, словно каждая затяжка была последней в жизни.
— Здравствуйте, Валентина, — девушка протянула цветы, — вот, это вам! С днём рождения!
После чего девушка достала телефон и сделала снимок Валентины, хотя та не позволяла.
— Здравствуйте, — удивилась юбилярша, принимая букет. Девушку она видела впервые, — а вы откуда? Из какого отдела? Или вы от профсоюза?
Она решила, что букет прислали с её работы, потому что юбилей выпал на воскресенье.
— Нет, я не с работы, — весело отозвалась девушка.
— А зачем вы сделали фото? — подозрительно сощурила подведённые глаза юбилярша.
— Ну, я пошёл! — повёл плечами Пётр Семёнович и затянувшись напоследок, затушил бычок в карманной пепельнице.
— Пап, ты иди, я сейчас, — сказала Валентина отцу, не сводя глаз с кукольного личика неизвестной девушки.
Когда отец ушёл, она окатила девушку оценивающим взглядом. Она решила, что её муж Юрий развёл шашни. То-то он ведёт себя подозрительно хорошо: почти не задерживается на работе, покладистый такой стал… не иначе шифруется, гад.
— Вы кто? Что вам нужно? — строго спросила она девицу.
— Меня зовут Ирина, — ответила девушка, поправив берет, — пришла поздравить вас с круглой датой, и заодно посмотреть на вас.
«Вот гадина, на возраст намекает»! — зло подумала Валентина. «Ну, я ей сейчас устрою»!
Девушка убрала прядь волос со лба. Блеснуло колечко, почти как у Валентины. Только оно было маленьким — Вале не налезло бы и на мизинец.
— Интересно, откуда у него деньги на бриллианты? Банк он что-ли ограбил? — сказала она вполголоса, словно самой себе.
— Кто? Вы о чём? — брови молодой нахалки поползли вверх, — ах, это! Она поняла, что Валентину заинтересовало её кольцо. — ну что вы, это не бриллиант, а цирконий.
— Ты что, Ирина? Жалобить меня пришла? — подбоченясь, спросила Валентина, и вдруг елейный тон сменился шипением: — А ну, забирай свой веник и вали отсюда! Канарейка!
— Я не понимаю вашей агрессии, — попятилась девушка, — если я не вовремя, так и скажите, — девушка повернулась, чтобы уйти.
— Ах, агрессии? Вали, говорю, отсюда, шалава! — вслед девушке полетел букет.
Вернувшись в квартиру, Валентина шепнула мужу:
— Пойдём, разговор есть.
— Конечно, дорогая, — ничего не подозревая, он отправился за ней.
Супруги зашли в смежную комнату, щёлкнул замок. За столом воцарилась тишина. Всем было интересно, о чём шепчутся супруги. Как вдруг все услышали, как посыпались вещи с серванта, как колотилась о стены посуда, что-то объяснял Юрий и орала белугой юбилярша.
Первым из комнаты вышел понурый Юрий. Под глазом у него наливался бланш.
— О, Господи, Юра! Что случилось? — переглянулись родители Валентины.
— Пап, что с тобой? — ахнули дочки.
— И чтоб я тебя больше не видела! Убирайся! И кольцо своё забери! — из комнаты вышла красная, возбуждённая хозяйка торжества. Глаза её пылали, могучая грудь вздымалась. Она пыталась снять кольцо, но пальцы опухли от съеденного и выпитого за столом, и пришлось повозиться. Наконец, ей удалось снять кольцо и она бросила его под ноги мужу: — и циркон свой прихвати!
— Валя, да что с тобой? Объясни, какая муха тебя укусила? — спросила Антонина Яковлевна, — что произошло?
— Этот гад… не сразу, правда, но признался, что изменял мне. Врал, что всё позади! Как бы не так! Эта стервь, эта шалава зашла, чтобы посмеяться мне в лицо!
— Ох, господи! Ну и дела! — схватилась за сердце Антонина, и повернулась к зятю: — Юра, это правда?!
Юрий хотел что-то сказать, но посмотрев на пылающую праведным гневом супругу, только махнул рукой. Он не блистал красноречием, и по опыту знал, что лучше молчание, чем нелепые попытки оправдаться .
— Хочу, чтобы тебя здесь не было, — торжественно заявила Валентина, — ну и подарочек ты мне устроил на юбилей! Спасибо!
— Это бриллиант, а не циркон, я чек тебе могу показать! Ты же сама пломбу срезала! — пытался вернуть кольцо жене Юрий, — я такие деньги за него отвалил, а ты: «циркон»!
— Молчи! Лицемер! Такое же кольцо ты подарил своей любовнице! —зло сказала Валентина, — в общем, выметайся. Дочки меня поймут!
— Валь, так куда же он пойдёт? — заступилась за Юрия тёща, — время к вечеру!
— А мне какая разница? Хоть к этой, в канареечном пальтишке… Зазнобу себе нашёл! Да она ровесница нашей Есении! — Постыдился бы, старый павиан! Лысина вон, намечается, а всё туда же! Тьфу!
При этих словах про «канареечное пальтишко» Есения изменилась в лице. Она подошла к матери и шепнула ей что-то на ухо.
— Что? Ты уверена? — вылупилась на неё та, — а почему ты мне сразу не сказала?
— Так я хотела тебе сюрприз сделать… ну, ты даёшь ма! — покачала дочь головой, и схватив телефон, стала набирать номер.
— Но… ведь отец сам мне признался! — Валентина повернулась к Юрию, которого тесть утешал, поднося очередную рюмочку, — Юра! Ты же сам сказал, что дело прошлое!
— Дело прошлое! — прикрыв рукой глаз, повторил Юрий. Алкоголь развязал ему язык: — бес попутал! Всего один раз, десять лет назад! С тех пор я не видел её. Ни-ко-гда!
— Выходит я ошиблась? — она посмотрела на свой кулак, потом на мужа, — но рыльце -то у тебя всё же в пушку, Юрочка! — погрозила она мужу.
— Валентина! Десять лет! Я уж и сам давно забыл… — поморщившись от очередной рюмки, поднесённой заботливым тестем, ответил Юрий, — так нельзя, Валя! Ты… ты не права, Валя!
— Подумаешь… ну, перестаралась малость. Очень больно?
Она присела рядом с мужем и смочив салфетку водкой, пыталась промокнуть ему синяк. Водка попала в глаз и Юрий взвыл от боли:
— Аааа, не надо! Отойди, Валя, умоляю! Оставь меня в покое!
— Не, ну я понимаю, обиделся, чего орать-то! — пожала она плечами.
Вернулась Есения. Она была была недовольна и остаток вечера молчала. Она хотела сделать матери необычный подарок — консультацию модного в городе стилиста, Ирины П., многократной победительницы международных конкурсов. Когда-то девушки вместе учились на факультете дизайна, и воспользовавшись давней дружбой, Есения уговорила Ирину прийти к ним на праздник, чтобы та могла увидеть маму в непринуждённой обстановке и подобрать для неё несколько образов.
Ирина как раз собралась звонить в дверь, когда из квартиры вышел дед с папиросой и стал настойчиво предлагать ей зайти. Девушка засомневалась, не ошиблась ли адресом. А потом вышла сама Валентина.
Ирина крепко обиделась, и как не уговаривала её после Есения, на повторный визит не согласилась. Узнав об этом, Валентина не расстроилась. «Я сама себе стилист» — сказала она, любуясь подарком, который преподнёс ей муж.
