Училась с ними девочка одна, Лена. Ленка-Пача. Мелкая, страшненькая, губастая, бровастая, кривоногая. Из неблагополучной семьи. Ленке вечно доставалось и от одноклассников, и от учителей. Впочем, учителя её жалели, одноклассники же – нет. Однажды на её заколке кто-то из девчонок увидел вошь – визгу было! Хотя по трезвому размышлению это вполне могла оказаться и мушиная кака, да.
В общем, Ленка была изгоем. Классическим таким. Поговаривали, что именно с неё начинался первый пацанячий сексуальный опыт в старших классах. Умом, сообразительностью или крепким характером она не отличалась. Это сейчас я понимаю, что очень и очень трудно отличаться характером, когда родители – алкоголики, сестра безнадёжно больна и полоумна, и приходится носить старые тяжёлые очки на резинке, потому что новые, выданные школьным врачом, носит вечнопьяный папа. И на выпускной приходится идти в старом и мятом костюме – мама не озаботилась, а сама не смогла. Никто утюга не дал. И некому тебя вечером забрать из школы.
После одиннадцатого класса она потерялась. Не была ни на одной встрече одноклассников. Мы про неё быстро забыли – мы-то вообще годом старше, что нам за дело до какой-то Ленки! Её же одноклассники всенепременно вспоминали. Местные-то все на виду, а вот Ленки нет как нет. Говорили, что она уехала на большую землю, там осталась. Мать до сих пор в деревне, всё так же тихо пьёт, отец умер. Где сестра – никто и понятия не имеет. В социальных сетях её нет.
Ну, нет и нет. И, конечно, я о том, как я её встретила.
— Знаешь, Юля, было трудно. Да хандец, чего там, капитальный. Жрать нечего было. Мать из деревни если пришлёт когда картошки, так хорошо. Работать сразу пошла. Было дело – месяц один чай пила; а попросить не смела. Вот как раз, когда только на работу вышла. Работала ночью, днём училась. С первой зарплаты купила себе еды на весь месяц, и очки. Очки, представляешь, мои собственные! У меня их теперь штук сто! А чай до сих пор не пью, не могу. Мне кажется, что он пахнет нищетой.
Сама видишь – проводит руками – страшненькая я. Да и одевалась… Я, Юль, трусы два года носила, две пары. Потому что на еду впритык было. На зачётах первой время в обморок хлопалась. Голодный! – смеётся. А потом меня на остановке мужик подобрал. Вот так взял, и подобрал, как собаку бездомную. Пожалел. А я, Юлик, не смогла отказаться. Я выспалась в первый раз в жизни, наверное.
А наутро ушла. Записку оставила, спасибо, мол. Всё хорошо у меня. Я ж реально понимала, что не тот я человек. Я тогда себя ниже плинтуса считала. А он меня нашёл. Поругались мы страшно – я кричала, что не надо меня жалеть, пусть он свою жалость куда подальше засунет, я ему не псинка, и не приблудыш-котёнок! А он на следующий день меня в ЗАГС отвёз. Сказал, из машины только замуж выйдешь.
Снова смеётся.
Белоголовые малышки у статного мужчины на руках, очень похожие на мать. Лёгонькие, махонькие – пёрышки, а не дети. Ленка, отряхнув пылинку со стильной юбки, обнимает всех троих – ну, погуляйте ещё, милые мои, я совсем скоро приду!
Нет, Ленка не превратилась в прекрасного лебедя. У неё всё такие же густые брови, но искусно подправленные стилистом, такие же вывернутые губы яркие безо всякой помады, такие же серые волосы, подстриженные как-то так, что эта стрижка – женственная и шаловливая – нисколько не портила лицо и была удивительно подходяща. Очки в тонкой оправе довершали образ.
-Как зовут?
Ленка, помолчав, отвечает:
— Таня и Юленька. Ты прости меня, Юль, вы с Танюшкой ко мне относились… нормально. Ну, хотя бы равнодушные были. То есть… ну ты поняла, да? Я ж никогда о таком и мечтать не смела – муж, дети… Сестру забрала из интерната. Мать всё пыталась вылечить, да так и не смогла, она меня уж и забыла. Не узнала в последний раз даже. А он – она кидает взгляд в сторону ушедшего мужчины – научил меня себя любить. Сколько раз я ему истерики устраивала! Сколько раз кричала, зачем я ему, замарашка? Я хоть всё умела по дому, да совсем дремучей была. Свекровь меня чуть не в первый день ночевать и жить оставила. Книги мне читала, музыку заставляла слушать, разговаривала со мной день и ночь. А в перерывах учила меня жонглировать! Я в первый раз увидела – чуть со смеху не померла, до того неожиданно! Апельсинами.
Ленкины глаза сияют так, что мои руки покрываются пупырками. Ах, Ленка, Ленка, как же я за тебя рада! Вот именно такие картинки из жизни заставляют меня верить в любовь. Просто как исключение.
