— Сынок, возьми зонтик, на улице дождь, — кричала мама мне вдогонку.
— Что я девочка с зонтиком расхаживать? — отмахивался я и несся вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
Отчего-то это детское воспоминание в последнее время все чаще приходило ко мне во сне. По утрам на душе от него было так сладостно, словно я наяву встретился со своей мамой. Ох, если бы это действительно было так! Я бы обязательно взял из ее рук тот сиреневый в мелкий цветочек зонт. Я бы носил этот зонтик с собой повсюду, берег как самую дорогую вещь, потому что к нему, к этому зонтику только что прикасались ласковые руки моей мамы!
***
— Куда ты прешь, придурок! — не сдержавшись, выкрикнул я, при виде совершенно беспринципного маневра белой Ауди.
— Саша! — не замедлил прилететь упрек со стороны жены. В салоне вместе с нами сидели дети и говорить вслух то, что я думаю о нарушении правил обнаглевшего водителя, было категорически запрещено. Я, в принципе, был согласен с тем, что если ребенок будет слышать от тебя подобные слова, то нет никаких гарантий, что впоследствии он не назовет тебя самого таким же прозвищем. Хотя бы за глаза.
Белый Ауди, между тем, сам того не ведая, прогнал прочь мое хорошее настроение, вызванное утренним видением. А жаль, порой бывало, после снов о маме, я целый день пребывал в хорошем расположении духа.
Когда жена и дети были доставлены к местам их дневного времяпрепровождения, то есть супруга в салон красоты, где она творила эту самую красоту, создавая великолепные прически, а дети в детский сад под странным названием «Буратино», я припарковал машину возле своего офиса. Уже покинув салон автомобиля, я заметил на стоянке все ту же Ауди и несколько удивился. Обычно на этом месте паркуется Артем наш младший менеджер. До подобной машины Артемка еще не дорос, поэтому было понятно — нагловатый водитель попросту встал на пустующее место. Нечего гулять по ночам наш юный друг Артем! Кто раньше встает того и место на парковке!
Веселье мое закончилось, как только я увидел, кто именно является водителем Ауди. Семен мой сводный брат, с которым мы не виделись уже несколько лет, сидел в приемной, закинув нога на ногу, и дожидался меня.
— Привет, какими судьбами? — проронил я на ходу, проходя мимо него. Появление Семена не сулило ничего хорошего, и я уже успел смириться с тем, что сегодняшний день напрочь испорчен.
— Не рад, значит? — Семен прошествовал вслед за мной в кабинет и прикрыл за собой дверь. — Да я так и думал, ты никогда не считал меня братом.
Это была откровенная неправда! Я с самого начала тянулся к нему и готов был назвать братом! Только вот Семен по-своему воспользовался этим моим стремлением.
Когда умерла моя мама, мне было тринадцать лет. Я помню, как мы с отцом навещали ее в больнице. Я тогда не придал болезни мамы особого значения, поболеет и вернется, рассуждал я. Я и сам незадолго до этого лежал в больнице, когда сломал правую руку.
Но мама из больницы домой не вернулась. Когда я осознал, что больше не увижу ее, то долгое время проклинал себя за то, что променял время, которое мог провести рядом с мамой на походы в парк в компании соседской Катьки. Катька, кстати, вскоре обо мне и не вспоминала, прогуливаясь уже в компании старшеклассника Вовки Усатова. А у меня уже не было ни Катьки, ни мамы!
Отец мой как говорили соседки, подозрительно быстро нашел маме замену. Мне было на это наплевать. Мне только было больно от того, что эта новая женщина отца, которую звали Алла, когда приходит к нам, трогает мамины вещи. И фартук ее надевает, и полотенца из шкафа достает. Даже один раз навела себе чай в мамину кружку, но заметив мой взгляд, не стала пить из нее и больше никогда к ней не прикасалась.
Ближе к зиме Алла переехала к нам насовсем, а вместе с нею к нам переехал ее сын Семен. Семен был старше меня почти на целый год. А, с учетом того, что он водил дружбу с очень крутыми ребятами, то и вовсе казался совсем взрослым.
Я как-то сразу прикипел к нему, мне показалось, что у меня появился реальный старший брат! Кто из мальчишек не мечтает иметь такого авторитетного старшего брата?! Я полностью подражал Семену и слушался его во всем. Научился курить и драться, говорил как он, и одевался как он. С учебой, правда, начались проблемы, но это больше не заботило меня. Пока была жива мама, я старался учиться больше ради нее, чтобы порадовать ее. А теперь, собственно радовать успехами в учебе мне было не кого. Отец с утра до ночи работал, а до радостей Аллы мне не было никакого дела. Она бедная, конечно, тогда намучилась с нами. Не вылезала из кабинета директора, выслушивая какие мы с Семеном «замечательные».
Первая ссора у нас с Семеном произошла из-за девочки. Алена, едва появившись в нашей школе, вызвала внутри меня просто бурю незнакомых ранее эмоций. Ради нее я был готов на все! Дрался со всеми, кто хотя бы посмотрел в ее сторону. А вот справиться с братом у меня не вышло. Семену даже не пришлось прикладывать особых усилий, чтобы расположить к себе Алену. Больше всего, после того как я узнал, что брат соблазнил Алену, меня обидело как раз то, что он знал какие чувства я к ней питаю.
Добившись своего, Семен Алену, естественно бросил. Она еще попыталась после этого вернуть мое расположение, но моя привязанность к ней уже прошла. Как изменились и мои чувства к старшему брату. Я стал замечать в нем то, чего совершенно не видел раньше. Его беспринципность и беспощадность в отношении к другим. Его поступки, с оттенком подлости и трусости. Его нелюбовь к кому бы то ни было.
Как-то раз вечером, отец собрал нас всех в гостиной и со всей строгостью произнес:
— Саша, Семен, из квартиры пропала большая сумма денег. Кроме вас их взять было некому. Жду, что вор признается сам, обещаю быть снисходительным.
Отец поочередно посмотрел в наши лица, задержав взгляд на Семене немного дольше.
— Я знаю! — взвился Семен, — ты думаешь, что я взял твои поганые деньги! Конечно, я же тебе неродной сын! А то, что у Сашки недавно появилась новая фирменная куртка, ты в расчет даже не берешь! Понятно, легче свалить все на пасынка! Он не свой, ему не больно!
По щеке Семена поползла слеза, а отец буквально проорал, глядя на этот раз на меня:
— Чтобы завтра же продал свою куртку и вернул деньги!
Деньги на куртку я заработал вполне честным трудом. Вернее мой труд точно был честным, я помогал разгружать контейнер, а то что я знал, что товары в нем конфискованные, это уже была не моя вина, а тех кто этот конфискат отправлял налево.
Куртку я продал и деньги вернул, пришлось, правда, еще немного поработать, а то сумма была недостаточной. Возвращая деньги, я сказал отцу:
— Деньги твои я не крал, и никогда не сделаю этого. Хочу, чтобы ты запомнил это на будущее.
Я уже понял тогда, что ситуация может повториться и нужно держать теперь ухо востро. Больше я не водил никаких дел с Семеном. Он еще попытался вернуть свое влияние на меня, даже при помощи увещеваний наших общих товарищей. Но, он не учел того, что я теперь мог сам за себя постоять, благодаря ему же. И это единственное за что я был благодарен своему брату.
Именно тогда я вспомнил слова моей мамы о том, что учеба поможет мне стать настоящим человеком. Ранее это казалось мне пустым звуком, а теперь я ясно осознал, что вовсе не хочу всю жизнь таскать ящики с конфискованными товарами. Я взялся за ум и еще успел подтянуться в учебе настолько, что успешно сдал все экзамены.
Отец мой к тому времени сильно поднялся, его бизнес процветал, что позволило мне получить нормальное образование. Хотя предок все так же не баловал нас с братом, предпочитая вкладывать свои средства в новые разработки, но я по крайней мере, смог окончить институт, не имея нужды при этом работать. Семен тоже, пусть и с горем пополам и на коммерческой основе, но окончил юридическую академию.
Позже, покинув родное гнездо, мы нечасто виделись с Семеном, чему я был даже рад. Но восемь лет назад отец скоропостижно скончался и мне снова пришлось столкнуться с братом.
В своем завещании отец указал, что все его имущество и средства на счетах должны быть поделены в равных долях между нами троими. Узнав же то, что фирма отца в последнее время приносит не такой уж большой доход, Семен стал настаивать на ее продаже.
— Нет! — категорично заявил я. — Отец вложил в это дело всю свою жизнь! Если постараться, можно наладить сбыт продукции, ничего невозможного тут нет.
— Вот ты, если хочешь и налаживай, а я лучше займусь более перспективным направлением. Только перед этим выплати мне мою долю и делай что хочешь.
Как ни странно, моя мачеха Алла встала на мою сторону, и не стала требовать свою долю, и настаивать на продаже фирмы. Но, все равно, мне пришлось заплатить Семену львиную долю из средств, которые достались мне в наследство от отца.
Получив деньги, Семен куда-то уехал и пропал на целых восемь лет. О том, что он жив и здоров, мы с мачехой узнавали лишь из редких сообщений, что брат присылал своей матери к праздникам.
За восемь лет мне, хотя и с немалым трудом, но все же удалось заставить фирму отца процветать как в былые времена. И, благодаря этому, я не ожидал ничего хорошего от сегодняшнего появления брата на нашем, ставшем таким успешным, предприятии.
— Ты будто когда-то воспринимал меня как брата! — парировал я, выдвинув Семену стул. Сам я присел на свое место, напротив него. — Братья обычно общаются немного чаще, чем раз в восемь лет.
— А ты разве желал моего общества? — удивленно вскинул брови Семен.
Я не ответил. Зачем толочь воду в ступе? От этого разговора ничего между нами не изменится. Когда-то я очень желал его общества! Но, для того, чтобы это желание возобновилось, Семен должен был изменить свою сущность. А это под силу лишь тем, кого коснулась рука небесного правосудия. С целью вразумления, естественно.
— Так я собственно зачем приехал, — не замедлил перейти к делу Семен. — Я собираюсь продать долю моей матери, и хочу, чтобы ты посчитал все с учетом сегодняшней стоимости этого предприятия.
Я даже не удивился, услышав его слова. Нечто подобное я ожидал, увидев брата утром в приемной.
— И что же по этому поводу думает твоя мама?
— Моя мама любит своего сына и не откажет ему в такой малости. Тем более, эта сумма мне жизненно необходима.
— Неужели ты впустую потратил все средства, что завещал тебе мой отец? — ужаснулся я, услышав его слова.
— Жизнь в столице дорога, — нехотя ответил Семен. — К тому же я неудачно вложился в одно дело. В нашей стране ни на кого нельзя рассчитывать, — тяжко вздохнул он.
— На себя всегда можно рассчитывать! Неужели ты до сих пор этого не понял?
Я встал из-за стола и прошелся по кабинету. Мне не было страшно за себя, или за ставшую мне родной фирму. Я еще довольно молод, смогу восполнить потерю в виде половины стоимости предприятия, что составляла сейчас доля моей мачехи. Я испугался за саму Аллу. За последние годы мы очень сроднились с ней. Моя жена Настя работала вместе с мачехой в салоне красоты, где собственно, мы с ней и познакомились. Алла была без ума от наших детей и они звали ее бабушкой.
Мачеха, конечно была профессиональным стилистом и неплохо зарабатывала. Денег на жизнь ей хватало и без дивидендов от фирмы отца, по ее же собственному выражению. Но Алла не молодела. Сказывалась специфика ее работы, недавно у мачехи начались проблемы с сосудами, отекали ноги, болела спина. Мы с Настей давно предлагали ей оставить работу и уйти на заслуженный отдых, но мачеха слишком любила свою профессию.
В любом случае то, что фирма сейчас приносит стабильный доход, радовало меня еще и тем, что мачеху впереди ждала обеспеченная старость. И вот то, что сейчас планировал сделать Семен, могло разрушить эту мою уверенность. Конечно, мы бы никогда не оставили Аллу без средств, но и он мой «старший брат» не заслуживал такого подарка судьбы.
— Что у тебя стряслось на самом деле? — я попытался прояснить ситуацию, чтобы иметь хоть какое-то представление насколько реальным будет то, что Алла согласиться передать ему свою долю.
— Не твое дело, братец, — ответил Семен, вставая со стула. — Мои дела тебя раньше не интересовали, давай оставим между нами все как есть. Жду от тебя отчет по стоимости материнской доли.
Семен, не прощаясь, вышел за дверь, унося с собой мое спокойствие.
Алла позвонила мне уже на следующий день и попросила о встрече. С тяжелым сердцем я ехал к ней домой, ожидая чего угодно, но только не того, что произошло позже.
— Проходи, Саша, — открыв дверь, проговорила Алла. Вид у мачехи был решительный и я еще раз подумал, что дело сделано. Семен явно уболтал мать, надавив на ее жалость и материнские чувства.
Виновник переполоха восседал на диване в центре гостиной. Ухмылка на его лице тоже не сулила ничего хорошего.
— Начну издалека, мои дорогие, — Алла с улыбкой на лице, предложила мне присесть и сама села напротив. — Когда вы оба были еще маленькими, я, честно говоря, недолюбливала своего пасынка, тебя Саша, — мачеха посмотрела в мою сторону и я, понимающе, кивнул. — Неприязнь моя была основана ни на чем другом, как на сравнении. Саша хорошо учился, был послушным и вежливым, никогда не перечил, уважительно относился буквально ко всем. Тогда как мой родной сын, — Алла ненадолго задержала взгляд на Семене и, вздохнув, продолжила, — был полной его противоположностью. Материнское сердце часто бывает слепо, оно способно не только не замечать очевидных вещей, но и оправдывать любые поступки своего дитя.
При этих словах Семен довольно улыбнулся и поменял позу.
— Однако и с этим непокорным органом — сердцем матери, случаются метаморфозы. Первый сигнал в моей голове прозвучал, когда Саша беспрекословно взял на себя ответственность за то, чего он не совершал. Я прекрасно знала, кто именно тогда взял деньги отца. После этого случая, мне впервые стало стыдно за своего сына. Нет, причин стыдиться своего ребенка, у меня и раньше было предостаточно, но в тот раз, я испытала ужасное разочарование. Впервые мне захотелось, поменять вас местами. То есть, чтобы мой сын тогда продал свою одежду, чтобы покрыть провинность своего сводного брата.
Алла ненадолго замолчала. Семен уже не выглядел таким довольным, его взгляд стал настороженным.
— Дальнейшая жизнь лишь убедила меня в том, что и пасынок может стать роднее сына, — вновь заговорила мачеха. — Прости, Семен, но все именно так. В моем сердце для тебя еще возможно есть небольшой уголочек, но он не больше, чем угол, что ты бы предоставил для меня в старости, случись что я останусь на твоем попечении. Хотя, если уж быть до конца откровенной, во мне нет уверенности и в этом. Ты скорее бросил бы меня на улице, чем потратил хоть часть свои средств, приобретенных, заметь, вовсе не трудом. Ты зря проделал этот путь, сынок. Мог бы просто прислать короткое сообщение, как ты делал это в последние годы.
— Мама! Что ты такое говоришь?! — Семен покосился на меня, и, зачем-то перешел на полушепот, — Я же говорил тебе, меня могут посадить в тюрьму.
— Значит, тебе придется довольствоваться казенными харчами, — отрезала Алла, — передачи я тебе носить не стану.
— Ты передумаешь, когда дело дойдет до этого! — погрозил Семен.
Алла улыбнулась.
— На твоем месте я бы озаботилась собственной судьбой, пока не поздно. А на меня ты совершенно зря рассчитываешь. Можешь не сомневаться, я не дам тебе ни копейки, даже если ты будешь просить милостыню на углу. По той простой причине, что как мать я дала тебе уже слишком много. У тебя есть руки, ноги и здоровье! Потому что, когда твой родной отец погиб я, не жалея себя пахала, чтобы вырастить тебя! Я никогда не покупала себе даже лишний кусок хлеба, только чтобы у тебя было все необходимое! Я уже не говорю о благодеяниях, что посыпались на тебя, когда в моей жизни появился отец Саши. Благодаря ему ты имел даже больше, чем мы могли рассчитывать. Теперь у тебя есть и образование. А вот те средства, что тебе достались после смерти моего второго мужа, о котором ты, кстати, за всю жизнь не сказал ни одного хорошего слова, просто немыслимо! Но, и этого тебе оказалось недостаточно! Иди с миром, сынок и попробуй найти себе работу. В теперешнем мире это сделать намного проще, чем в те времена, когда я осталась одна с младенцем на руках.
Семен еще долго не уходил из квартиры Аллы. Некоторое время он сыпал угрозами, затем откровенно унижался, а потом и вовсе захныкал.
— Сашка, ну хоть ты не бросай меня! — ныл Семен.
— Семка, да кто же тебя бросает! Вот станешь человеком, заходи, отметим!
***
В следующий раз Семен объявился спустя три года. Я даже не сразу узнал его, потому что это был уже совершенно другой человек. Нет, Семен так и не попал в тюрьму, но жизненные трудности буквально стерли его прежнюю сущность и создали нового Семена. Такого, пожалуй, я был рад считать своим старшим братом! Говорю же, те кого коснулась рука небесного правосудия, способны изменить себя!
