Лиза переехала в посёлок, когда ей исполнилось сорок пять лет. Ей достался домик от бабушки. В городе Лиза выдала дочь замуж и освободила ей квартиру.
— Пусть доченька будет счастлива, — говорила она своим соседям, — а я переведусь в поселковую библиотеку и там доработаю до пенсии. Родительский дом всё-таки, жалко бросать. И так у нас в селе с каждым годом народа всё меньше. Молодые едут в город, в лучшие условия, за большим заработком…да… А нас тянет сюда…
Домик бабушки был небольшим, родители Лизы жили на юге. Лиза звала их к себе, но старики так привыкли к своей Хосте, где жили уже много лет, что ни за что не хотели менять регион. А Лиза не желала никуда уезжать от дочки.
— Единственная она у меня, надеюсь и внучат дождаться. Ну, а мама с папой всё равно приедут, я в это верю… — рассказывала Лиза своей давней знакомой, а теперь соседке по селу – Нине Александровне.
Старушка была подругой Лизиной бабушки, ушедшей полгода тому назад в мир иной.
— Ох, как жалко мне Егоровну, — горевала Нина Александровна, — сама еле вынесла её уход. Но радость, что ты, Лизонька, приехала. Ведь у меня никого нет, ты знаешь. Дед мой давным-давно преставился, и единственного нашего Сашку мы пережили. Вот и будешь ты мне солнышком на старости лет. Я ведь тебя ещё малышкой помню…
— Сколько же вам лет, Нина Александровна? – спросила её Лиза, — вы не ровесницы ли с моей бабушкой?
— Ровесницы, точно. Только вот она ушла раньше меня. А мне в этом году будет восемьдесят шесть. Годы, годы… Но я стараюсь держаться. Всё делаю по дому сама. Ты приходи ко мне на чаёк, хоть поговорить…Ладно? – попросила Нина Александровна.
Лиза улыбнулась. Она тоже любила свою бабушку, и часто приезжала к ней в последние недели её болезни, но прекрасно понимала, как много сделала для бабушки её подруга – Нина Александровна. Она ухаживала за ней, поддерживала больную, готовила и убиралась.
— Я вам обязана, дорогая Нина Александровна, мы ведь почти родня. Столько лет вместе…
Теперь Лиза почти каждый день навещала после работы Нину Александровну, они разговаривали за чаем, Лиза рассказывала о новостях в посёлке и в районе. Когда Лиза уезжала в город к дочери, добрая соседка присматривала за домом.
Так прошло лето, а осенью Нина Александровна простудилась. Она ослабла, еле ходила, сильно кашляла. Лиза забеспокоилась. Она принесла из аптеки лекарства и предложила старушке вызвать врача.
— Что ты, что ты, — запротестовала Нина Александровна, — сроду не ходила по врачам, только рожала в роддоме. Боюсь я этих больниц как огня. Вот и бабушка твоя такая же была, всё на ногах, на ногах, своими силами. Ты не волнуйся, травки попью и всё как рукой снимет.
— Зря, надо бы врача, — настаивала Лиза, но старушка наотрез отказалась.
Прошло два дня, Лиза не заметила улучшения у Нины Александровны. Мало того, соседка была бледна, губы побелели.
— Я настаиваю на вызове врача, — озабоченно сказала Лиза, — не съест вас доктор, вы что, его боитесь?
— Лизонька, послушай меня, — прошептала Нина Александровна, — подойди к комоду, там у меня шкатулка деревянная неприметная, простая… Возьми её, это тебе. Я помру, а там колечки, цепочки. Найдёшь. Она тяжёлая… тебе.
Женщина закрыла глаза. Казалось, что она заснула. Но Лиза уже спешила к телефону. Она вызвала скорую из города. Через час приехал врач, Нина Александровна не противилась. Ей было плохо. Врач, едва прослушав её грудную клетку, заподозрил воспаление лёгких и Нину Александровну срочно отвезли в больницу.
Лиза сопровождала её до палаты. Там она успокоила больную и, погладив её по голове, сказала:
— Я буду приезжать каждый день. Не брошу, как обещала, но и вы не падайте духом. Вот увидите – вас вылечат.
— Спасибо, Лизонька. Возьми шкатулочку, обещай мне.
Лиза кивнула. Она вернулась домой, пошла в дом к Нине Александровне и нашла в комоде между полотенцами деревянную резную шкатулочку, совсем небольшую. Открыв её, Лиза улыбнулась. Там, словно детские игрушки лежали пластмассовые бусы под жемчуг, стеклянные красные бусики и такой же браслет. Ещё в шкатулке была пара серебряных потемневших серёг и алюминиевый нательный крестик.
«Да, столько лет в колхозе, немного добра старики нажили…» — подумала Лиза. Она вспомнила те годы, когда колхозники не видели наличных денег, а работали за трудодни, получая от колхоза муку, зерно, корм для скота, продукты …
Она вздохнула и хотела уже было отправить шкатулку назад, но подняв её в руке, почувствовала вес. Не должна была столько весить шкатулка с пластмассовыми побрякушками. Лиза снова заглянула в неё, потом перевернула и глянула на донышко. Там, еле заметно, сбоку виднелся потаённый запорчик.
— Так, — прошептала Лиза, — двойная, что ли?
Она принесла шкатулку на кухню и осторожно, лезвием ножа нажала на запорчик и потянула. Шкатулка открыла своё второе отделение. Там-то и увидела Лиза несколько золотых перстней, два обручальных кольца – мужское и женское. Но самыми весомыми были золотые часы на массивной цепочке.
Золото было потускневшим.
— Да, давненько его не чистили и не вынимали, — прошептала Лиза. Она взяла шкатулку к себе домой. А наутро прихватила один перстенёк и, отпросившись с работы, поехала в город. Она заложила перстень в ломбард, получив за него неплохие деньги.
На эти деньги Лиза наняла в больнице круглосуточную сиделку для Нины Александровны на несколько дней, купила витаминов.
Теперь на тумбочке у Нины Александровны стояли соки, виноград, её любимое печенье и молоко.
— Спасибо, Лизонька, тут и так неплохо кормят. Не знаю, сколько мне осталось, но сам Бог мне тебя послал… — говорила Нина Александровна.
— Вы поправитесь, всё будет хорошо. Я говорила с врачом, — успокаивала соседку Лиза, а шкатулку я взяла, и всё нашла, — ответила Лиза.
— Это тебе, милая, бери и носи… — ответила Нина Александровна, — за твою доброту.
Лиза поблагодарила и ушла. Но каждый день она после работы приезжала в больницу и радовалась: старушка шла на поправку.
— Ну, вот, а вы не хотели лечиться! Теперь так развита медицина, а врачи у нас – от Бога! – говорила Лиза, — что ещё принести?
— Ничего не надо, что ты, Лиза. И так меня завалила фруктами, шоколадом, витаминами. Я раньше столько и здоровая не ела, — улыбалась Нина Александровна, — в понедельник меня выписывать собираются. Я договорилась: сегодня сюда нотариус придёт. И ты здесь. Я на тебя завещание на дом составляю.
— Что вы…- начала было Лиза, но ей Нина Александровна не дала договорить.
— Я знаю, что делаю. Пока жива и при твёрдой памяти. У меня кроме тебя нет никого ближе. И бабушка твоя мне была как сестра.
Завещание было составлено. Лиза привезла Нину Александровну домой. Они пообедали вместе, и Лиза сказала:
— Шкатулка стала легче только на один перстенёк, который помог вам быстрее поправиться. Не обижайтесь. Пусть она будет у вас, пока вы живы. Мало ли, может ещё поможет вам или мне. На доброе дело.
— Ну, как же так? – заохала Нина Александровна, — я же подарила тебе, милая…
— Хорошо. Я не отказываюсь. Но пока вы живы, она будет храниться тут, в родном комоде, — всё же настояла Лиза. Она обняла Нину Александровну и сказала:
— Берегите себя, а я всегда рядом. Спасибо за дом. Я очень тронута. Правда…
Жизнь пошла своим чередом. Нина Александровна окрепла, она не чувствовала себя одинокой. Ей особенно нравились дни, когда приезжали к ним в посёлок дочь Лизы с мужем. Алёна была беременной. И бабушки теперь только и молились о здоровье будущей мамы и ребёночка.
— Нет, не увянет наше село, — мечтательно говорила Нина Александровна, — нарожают наши девчонки. Приедут хоть на лето, а потом, Бог даст, и останутся вот как ты, Лизонька. В мой дом родителей своих зови. Всем нам тут места хватит… Родина, она всех ждёт, всех рада принять…
