Анна Федоровна тяжко вздохнула, подставляя очередную кастрюлю.
— Вот напасть! И когда ж это прекратится? Дождь бесконечный. Там, в вышине что ли, кровля у Бога протекла?
И если во время предыдущего ненастья она расставляла лишь пару тазиков, то теперь пришлось разместить четыре плюс котелок.
— Лишь бы кровля не обрушилась, а то придавит и не отыщут меня!
Старушка по привычке осенила себя крестом, когда снаружи прогремел очередной небесный раскат.
— Ох, господи! Что же творится? Этак лет двадцать не случалось такой бури!
Анна Федоровна давненько привыкла вести беседу с самой собой да с котом, хотя кот в разговор не вступал. Он испуганно восседал на печи, оттуда сверкая очами.
— Что, боязно тебе? Не трусь, от грозы мы с тобой уж точно не сгинем.
Едва она завершила фразу, дверь распахнулась, и на пороге возник мужской силуэт. Бабуля вскрикнула и отпрянула.
— Не пугайся, матушка. Я с миром.
— Ну, коли с миром, проходи.
Незнакомец сделал несколько шагов и буквально рухнул на табурет.
— Мне бы попить.
Она зачерпнула и подала ему деревянный ковш с яблочным квасом из дубовой бочки. Мужчина жадно осушил его, поставил ковш.
— Вы не бойтесь меня. Так уж вышло, что мне довелось спасаться бегством, чтоб доказать свою правоту. Только вот дальше бежать я пока не в силах. Ранили меня. Нельзя ли у вас в погребке или на чердаке передохнуть малость?
Анна Федоровна приблизилась, внимательно оглядела беглеца.
— Ну, коли правду говоришь, то можно. А коли лжешь — Бог тебя покарает.
Она направилась в глубину жилища.
— Вот, за этой дверью пустая комната. Располагайся, — и старушка удалилась.
Николай опустился на ложе. В голове гудело, в глазах мутилось. Он отодвинул руку от робы — весь бок был бурого оттенка.
— Чтоб тебя!
С трудом стянув с себя грубое облачение, он просто рухнул поверх покрывала. Ощущал, будто не засыпает, а куда-то уплывает, пытается остановиться, но не в силах.
Как только Николай отключился, в горницу вошла хозяйка с тазом. Окинув его взглядом, покачала головой, омыла рану, убедившись, что она сквозная, после чего намазала каким-то снадобьем.
– Ну, спи. Сейчас это тебе необходимо.
Николай пробудился оттого, что солнце било в лицо, а о вчерашнем ненастье ничего не напоминало. Он даже не сразу вспомнил, где находится и как сюда попал. Когда память вернулась, он попытался подняться. Боль пронзила бок, и тотчас, словно по мановению волшебной палочки, дверь отворилась, и в комнату вошла старушка.
– Очнулся! Вот и славно. Ты не вставай резко, полегоньку. Нельзя тебе, рана ещё свежая.
— Бабуль, сколько я проспал? Часов восемь?
Она рассмеялась.
— Сутки с гаком! Может, поесть желаешь?
Николай не просто хотел есть — он сейчас умял бы всё, что попалось бы на глаза.
– Ещё как!
– Ну, пойдём потихоньку.
Он последовал за ней. К его изумлению, боль была куда слабее, чем он предполагал.
Бабуля накрыла стол, поставила перед Николаем объёмную миску наваристых щей и горшочек сметаны, отрезала каравая. Он с сожалением взглянул на небольшой чугунок, из которого ему зачерпнули щи. Хозяйка усмехнулась:
– Ты это… Всё не одолеешь. А коли одолеешь, так у меня ещё картошечка в печи томится.
Он торопливо черпал ложкой. Она сказала:
– Меня Анной Федоровной зовут, а тебя как?
– Николай.
– Любопытно.
Где-то на полпути к дну миски он почувствовал, что наелся до отвала, но по инерции ещё отправлял ложку в рот. Бабуля примостилась напротив:
– Ну что, Николай, теперь поведай свою историю.
Он отодвинул миску, и Анна Федоровна тотчас поставила перед ним кружку:
– Выпей. Не сладко, но для тебя сейчас жизненно важно.
Он понюхал отвар, поморщился, но отхлебнул, и мысли даже не мелькнуло, что старушка может ему навредить.
– Да и рассказывать особо нечего. Было у меня всё: и кров, и семейство, и достаток. А в один миг супруга решила, что я ей не нужен, а вот мои деньги весьма пригодились бы. Ночью она с любовником случайно… надеюсь, что случайно, сбили человека и скрылись. А после она дала показания, будто видела, как я ночью вернулся на машине, и как следы заметал. Её любовник — журналист, везде у него знакомые. За сутки меня осудили, и я три месяца отсидел. Дольше нельзя было там оставаться. Нужно отыскать одного человека, который мне наверняка поможет, даже не мне, а правде. Только вот улизнуть-то улизнул, а как подступиться к нему — пока не знаю.
– Что ж, если всё так, как ты описываешь, то всё наладится.
– Эх, Анна Федоровна, мне бы вашу уверенность! Я ведь тоже не из простых был: полагал, раз у меня капитал, то больше ничего и не требуется, все будут меня ценить и уважать. А как пришла беда — так все отвернулись. И ладно бы за дело, а то ведь просто так.
Хозяйка поднялась, убрала посуду и извлекла потрепанную колоду. Он с удивлением наблюдал, как она их раскладывает и что-то бормочет себе под нос. Наконец, собрала карты в стопку.
– Через три дня тебе нужно отправляться. Если выедешь, когда я скажу, то доберешься до своего приятеля.
Николай никогда не верил ни в гадания, ни в экстрасенсов. А она все раскладывала карты.
Потом еще, еще и только после заговорила:
– Появился ты на свет вдалеке отсюда, был единственным ребенком. Твои родители живы, обитают там далеко, всё смотрят на дорогу со слезами. Всё сына ждут. А сын не спешит, и не потому, что в заключении, а и раньше не особо торопился.
Николай смотрел на нее и осознавал, что ему невероятно стыдно — всё было именно так. Он отправлял родителям деньги, а сам навещал их в последний раз года три назад.
– Супруга у тебя красавица, только обманщица жуткая. Много мужчин у нее всегда было: и до тебя, и при тебе. А еще от ребенка она избавилась. Мог бы у тебя сын быть, но вот не захотела она его рожать.
Он сидел, словно пораженный молнией. А ведь подозревал, но Света сказала ему, что это небольшое недомогание по женской части, поэтому пару недель она поживет в гостевой комнате. И в клинику она тогда подозрительно часто ездила и даже оставалась там на несколько дней. В общем, ему бы тогда всё разузнать, а он отстранился.
– А друг твой переживает, и ищет тебя, и у него уже были. Поможет он тебе, выручит, даже не вспомнит про обиду, которую ты ему причинил, ему и его семье.
Николай едва не упал со стула.
Ну, допустим, бабушка — неплохой психолог. Но откуда она знает, что ради Светки он бросил сестру своего друга, Ларису, с которой встречался? И та уехала куда-то? Они тогда с другом сильно поссорились, даже подрались, но потом помирились.
Николай всегда думал, что именно Лариса, сестра друга, настояла на примирении. Бабуля сложила карты, он выдохнул.
– Невероятно!
Она звонко рассмеялась.
– А ты как думал? Раньше я считалась лучшей гадалкой в регионе. А теперь… А теперь я больше не гадаю, не хочу. Очень тяжело видеть чужие судьбы, и ведь люди очень редко приходят гадать, когда у них всё хорошо. А вот когда уже край, когда всё плохо, то да. Сам понимаешь, когда человек обращается к тебе, что там можно увидеть? Чаще всего — финал.
На улице загрохотало.
– Да что ж такое! Всю неделю грозы! Когда уже прекратится это бедствие?
Кот привычно вскочил на печку и устроился, а Николай с удивлением наблюдал, как хозяйка расставляет тазики. Было заметно, что она точно знает, где будет протекать вода. Так и вышло: под веселый перезвон капель, под раскаты грома, они продолжили вечер.
– В деревне почти никого не осталось. Раньше, когда горожане приезжали ко мне, я могла попросить прислать работников. А сейчас и просить некого. Каждый раз думаю, что случится раньше – я уйду или потолок обрушится.
Спустя три дня Николай окреп в деревне. Новых лиц не появлялось, лишь однажды проехал местный автомагазин. Ранним утром хозяйка разбудила его затемно:
– Пора тебе идти, Коля. Сюда приедут тебя искать.
Он легко поднялся, обнял Анну Федоровну:
– Мы обязательно увидимся. Спасибо вам!
– Иди уже, а то я от таких прощаний весь день буду плакать. Встретимся, я уверена.
Она объяснила, как пройти через огород к станции, сесть на автобус или лучше на электричку, и долго смотрела в предрассветную тьму, куда он ушел.
– Что за напасть! Какое лето нынче выдалось?
Пришлось освобождать ёмкости, в которых Анна Федоровна носила воду из колодца. Она наблюдала, как на потолке появляются новые разводы. Да, крыша рухнет скорее.
Ливень прекратился так же внезапно, как начался. Вообще, этим летом погода и впрямь была как в тропиках: утром – зной, потом – ливень, и снова – тепло.
Анна Федоровна собрала тазы, вылила воду, понесла ведра во двор. Вышла на крыльцо и застыла: к дому приближался большой автомобиль. Анна Федоровна таких никогда не видела – вроде грузовик, но сверху какая-то конструкция, похожая на корзину. За ним ехала еще одна машина – легковая, но тоже крупная.
– Неужели война?
Анна Федоровна перекрестилась. Обе машины остановились. Теперь она видела, что в кузове первой лежат доски, какие-то большие упаковки, что-то алое, напоминающее шифер, но явно не он. Из второй машины вышел Николай.
Анна выронила ведро, направилась к своему постояльцу.
– Здравствуйте, Анна Федоровна! Я же говорил, что мы скоро увидимся.
– Ну, не так уж и скоро – уже три месяца прошло.
– Тут от меня мало зависело, меня снова арестовали, пока друг разбирался. Правда, всего на месяц, пока суды да прочее. А я не один к вам.
Он вернулся к машине, открыл дверь, оттуда вышла молодая женщина, застенчиво улыбнулась:
– Здравствуйте.
Ужинать решили на воздухе. Лариса, Анна Федоровна и Николай приготовили три огромных кастрюли еды на всех. Пока Лариса сервировала стол, Анна Федоровна разложила карты. Коля присел рядом:
– Что они показывают?
– Говорят, Коль, что ты поступил верно, вернувшись в прошлое и исправив ошибку. Именно из-за твоей жестокости всё пошло наперекосяк. Только вот… — Он испуганно взглянул на старушку. — Ты жениться собираешься?
– Да хоть сейчас, только боюсь, что она меня отвергнет.
– Не отвергнет, ведь малышу без папы не годится появляться на свет.
Коля уставился на улыбающуюся Ларису. После ужина, когда Анна Федоровна уже спала, рабочие тоже улеглись, Лариса и Николай устроились на ночлег в машине.
– Лар, как ты смотришь на то, чтобы связать судьбу с бывшим заключенным?
Она удивленно посмотрела на него, но Николай изучал небосвод, как только что делала она.
– Это что, ты мне так оригинально предложение делаешь?
— Ну да.
– Ну, не знаю… Перспектива так себе: буду воспитывать кучу детей, а муж – по тюрьмам. — Она притворно тяжело вздохнула и повернулась к звездам.
Николай резко вскочил, так что лоб чуть не расшиб, а Лариса рассмеялась:
– Да, конечно, да! Я этих слов ждала столько времени. Правда, думала, что всё чинно будет: с кольцом и цветами.
– Даст Бог, Фёдоровна меня не убьёт. — Николай выскочил на улицу, осмотрелся, выломал у бабули в палисаднике лилию и бегом вернулся в машину:
– Вот цветы! А кольцо в городе будет. И ещё, Лар, съездим к моим родителям.
– Конечно, съездим.
Анна Федоровна, всё это наблюдавшая из летнего домика, вздохнула и улыбнулась:
– Вот и хорошо, вот теперь всё правильно.
