Стоя в огромной пробке на Варшавском Шоссе, Илья Федорович понял, что опоздал на самолет. До конца регистрации оставалось двадцать минут, но пробка была такой огромной, что нужно было еще минимум минут сорок для того, чтобы добраться до аэропорта.
— Вань, что, никак не объехать? – спросил Илья Федорович у водителя, а тот только руками развел.
— Илья Федорович, к сожалению, свернуть уже некуда, да и там везде пробки, я по карте посмотрел. Не успеваем мы. Вылет точно не задерживается?
— Нет, только что расписание смотрел. В кои-то веки рейс по расписанию, а я на него опаздываю.
Илья Федорович злился на себя и на свою бывшую жену, решившую устроить разборки аккурат перед его поездкой на конференцию для медицинских специалистов в области кардиологии, которая должна была состояться в Казани. До конференции еще оставалось время, можно было купить билет на другой рейс или вообще махнуть в Казань на поезде или на машине. На машине это расстояние при хорошем раскладе можно было преодолеть часов за десять, а тут они уже битых два часа стоят в пробке на одном из самых оживленных участков Москвы и никак не могут добраться до аэропорта.
Стоило вспомнить про Наталью, как тут же раздался звонок от нее.
— Мы не договорили! – кричала она в трубку. – Тебе вообще наплевать на сына? Для тебя, конечно же, твоя конференция важней! Какой же ты мерзавец. Самый, что ни на есть, отъявленный.
Илья Федорович слушал бывшую жену, не перебивая. Он точно знал о том, что стоит ему влезть в монолог Натальи со своими комментариями, как она еще больше заведется, и тогда ее точно будет невозможно остановить.
— Кольке завтра лететь в Ленинград на учебу, а ты даже ни разу с сыном за это время не поговорил. Тебе же плевать на то, что происходит в жизни родного ребенка, для тебя чужие дети дороже.
Илья Федорович слегка отодвинул трубку от уха, потому что крики Натальи больно вонзались в ухо и заставляли морщиться от неприятного звука. И как он вообще мог прожить с этой женщиной целых пятнадцать лет? За то время у них были спокойные года разве что сразу после свадьбы, а потом Наталью словно подменили.
Как только карьера детского хирурга пошла в гору, жена стала проявлять свое неудовольствие буквально во всем: то Илья Федорович мало зарабатывает, то слишком много времени проводит в больнице, то не занимается ремонтом, то не хочет рассмотреть вопрос об увеличении жилплощади и так далее. Еще одним поводом для придирок было то, что мужчина никак не участвует в воспитании сына Николая, который, по словам Натальи, совсем от рук отбился из-за того, что отец не обращает на него никакого внимания и не хочет приструнить его.
Илья Федорович терпел много лет. Целых пятнадцать лет он жил рядом со своей женой, которая только и делала, что пилила его, а спустя два года свободной жизни понял, насколько тяжело ему было рядом с Натальей. Теперь он был свободен, занимался работой в свое удовольствие, стал одним из лучших детских хирургов-кардиологов, получил немало наград, а еще, как ни странно, улучшил свои отношения с сыном.
Поводом для ругани со стороны Натальи в этот раз стало то, что Николай решил уехать на учебу из Москвы в Санкт-Петербург, потому что туда на постоянное место жительства переехала его любимая девушка. Илья Федорович не было против такого решения своего сына, а вот жена не находила себе места и устраивала истерики по этому поводу.
— Ты не понимаешь, что в там он совсем от рук отобьется? Он и тут толком не учился, кое-как школу закончил, а теперь что будет? Твой сын не будет ни учиться, ни жить по-человечески.
— Будет он и учиться, и жить по-человечески, — устало ответил Илья Федорович, — и главным стимулом для него будет то, что тебя не будет рядом, а Кира, напротив, будет всегда под боком.
— А если она «залетит»? Тоже будет стимул для того, чтобы жить по-человечески?
Илья Федорович не знал, как переубедить свою жену, а потом принял тот факт, что это вообще невозможно сделать. Наталья всегда была ревнивой, собственницей, эгоисткой и любительницей внимания к собственной персоне. Сначала ушел муж, теперь уезжает сын, а женщина в свои сорок два года остается без внимания к себе, поэтому и переживает так сильно. Илья Федорович уже давно это понял, осталось понять это самой Наталье.
На самолет он не успел. Пытался купить другой билет, но ему сказали о том, что в Казани началась непогода, спустился туман, и даже тот самолет, на котором он должен был лететь на конференцию, развернулся в Москву.
— Делать нечего, Ваня, — с досадой сказал Илья Федорович своему водителю, — поедем на машине.
Не успели проехать и половины пути, как задымился двигатель.
— Я вам говорил о том, что надо было ее на техосмотр ставить, — причитал Иван, бегая вокруг машины. Илью Федоровича же беспокоило совсем другое: через двенадцать часов должна была начаться конференция, на которой он обязательно должен был присутствовать, а он торчал посреди какого-то леса в непонятном места и без мобильной связи.
Ивана пришлось оставить для ожидания эвакуатора, а сам Илья Федорович прыгнул в попутку и доехал до железнодорожного вокзала, с которого мог уехать на поезде в Казань. Ближайший поезд должен был прибыть через сорок минут, и все это время Илья Федорович нервно мерил шагами здание железнодорожного вокзала, смотрел на часы и переживал из-за того, что его планы летят псу под хвост.
Еще и вагон достался общий, и одному из самых именитых детских хирургов-кардиологов страны пришлось ехать в одном вагоне с какими-то пьяными фермерами, которые всю дорогу ругались между собой, деля непонятные для врача богатства.
Он задремал ближе к ночи, а потом резко вздрогнул от толчка. Как выяснилось, поезд резко остановился, и все пассажиры потянулись к выходу.
— Где мы? – спросил полусонный врач у проводницы.
— Урмары, — ответила та, с беспокойством глядя на улицу, — совсем чуть-чуть до Казани не дотянули.
— Что значит – не дотянули? – с ужасом спросил Илья Федорович. Потом он посмотрел на часы и понял, что до конференции осталось всего пять часов, то есть он рискует вообще не попасть туда, куда так стремился.
— Машина под поезд влетела, — ответила проводница, — неизвестно, сколько еще стоять будем.
— Я так тороплюсь! – сказал Илья Федорович, понимая, что его платы летят в тартарары по независящим от него причинам. – Вы не знаете, как из этого места добраться до Казани?
— Не знаю, я тут проездом бываю. В любом случае, ждать придется не меньше двух-трех часов, быстрее добраться на другом транспорте, если вы торопитесь.
Илья Федорович вышел из вагона и поежился. На улице был сентябрь, а ночью температура воздуха едва дотягивала до восьми градусов. Он увидел вдали огни деревушки, подхватил свою дорожную сумку и зашагал в сторону потенциальной возможности добраться, наконец-то, до Казани.
Идти пришлось по плохой дороге, грязной и влажной, отчего брюки, разумеется, были заляпаны грязью, а туфли вообще не подлежали восстановлению. Кое-как Илья Федорович добрался до окраины поселка, зашел в круглосуточный магазин и спросил о том, как ему вызвать такси до Казани.
— На вокзал идите, там и такси, и поезд, и автобус, — отозвалась женщина, явно не очень радостная от жизни в таком далеком от цивилизации месте.
— А где я могу купить одежду или обувь?
Она хмыкнула:
— Ночью? Нигде. Мужчина, идите уже, вы мне весь пол запачкали.
Пришлось выйти, и тут Илья Федорович понял, что его начинает знобить. «Этого еще не хватало!» — подумал он про себя с досадой, а потом прокашлялся в подтверждение своих догадок.
Ехать уже никуда не хотелось, хотелось горячего чая с медом и лечь в постель. По пути в поселок Илья Федорович увидел горящую вывеску аптеки, работавшей, как ни странно, круглосуточно, и он уверенно пошел туда.
— Дайте мне что-нибудь от температуры. Что тут у вас есть?
— Парацетамол, что ли? – лениво спросила провизор, которую, по всей видимости, разбудил Илья Федорович.
— Давайте лучше аспирин, — сказал он, а потом спросил, — тут есть отель какой-нибудь или хостел?
— Чего? – провизор округлила глаза. – Вы попали в поселок, какие тут отели? Вам в Москву надо?
— Нет, — Илья Федорович снова закашлялся, а потом стер со лба выступивший пот, — мне в Казань.
— Ясно, — ответила женщина и положила на прилавок пачку аспирина, — с вас сорок рублей. А переночевать можете у моей сестры, она комнату сдает приезжим, сейчас у нее никто не живет.
— Неудобно, — отозвался Илья Федорович, — уже почти четыре утра, люди спят.
— Ничего, вы же ей заплатите? Ну вот, а деньги ей очень нужны. Она в одиночку ребенка больного воспитывает, не откажется. Да и вам помощь требуется, а Милка у меня фельдшер.
Илья Федорович не стал возражать, потому что чувствовал себя крайне погано. Хотелось спать, или, хотя бы, просто лечь под теплое одеяло. Мысли о конференции казались неприятными и неудобными, потому что было уже очевидно то, что ни на какую конференцию он не попадет.
Мила, которая и была сестрой провизора из аптеки, встретила Илью Федоровича на углу одного из самых приметных зданий поселка. Он автоматически поздоровался, не вглядываясь в лицо женщины, и вместе они пошли в сторону ее дома.
Домик был одноэтажным, небольшим, на двух хозяев. Женщина провела Илью Федоровича внутрь, потом в темноте и, стараясь не шуметь, они прошли к спальне.
— Располагайтесь здесь, — сказала Мила, а потом включила свет.
Илья Федорович едва не рухнул на пол от внезапно поднявшей температуры, а еще от осознания того, кто перед ним стоит. Мила, конечно же! Люда, Людмила Попова, любовь его молодости. Та, ради которой он поступил в медицинский институт, за которой поехал в Москву или Санкт-Петербурга. Конечно, прошло уже почти двадцать лет с момента их последней встречи, но не узнать свою главную любовь Илья Федорович не мог.
Она же, конечно, позабыла о нем. Да и что она могла помнить, если никаких чувств к молодому парню с пронзительными серыми глазами, она не испытывала? Его же еще больше начало подбрасывать.
— Ложитесь-ка вы в постель, — ласково сказала Мила, слегка подталкивая Илью Федоровича в спальню, — я вам пока чаю с медом сделаю. И выпейте аспирин.
Он быстро снял с себя грязные брюки, достал из дорожной сумки спортивные штаны, которые взял для того, чтобы в них отдыхать в гостинице, переоделся в них, нацепив еще и свежую футболку, а после залез пот теплое одеяло и вытянул ноги. Мила принесла ему чай и стакан воды. Выпив таблетку, Илья Федорович принялся маленькими глотками пить горячий чай.
— А вы одна живете? – спросил он, стараясь не задавать лишних вопросов.
— Нет, я живу с сыном. Ему четыре года.
— Ваша сестра сказала о том, что он болен?
Мила отвернула лицо в сторону, потом медленно кивнула. Илье Федоровичу стало неудобно, но поддержать эту красивую и все еще волнующую его женщину так сильно хотелось. Он положил свою руку на ее, а потом еще раз спросил:
— Вам никто не помогает?
— Сестра помогает. Бывший муж не участвует.
— А что с ребенком? – спросил он.
— Порок сердца. Нужна дорогостоящая операция, но денег у меня нет. Я работаю фельдшером, какие у меня могут быть деньги? Хотела попасть в Казань на слет врачей-кардиологов, там найти детского специалиста, который помог бы моему Вадику, но ему стало хуже, и я решила не рисковать.
Илья Федорович подпрыгнул в постели:
— Я могу осмотреть вашего сына?
Брови Милы взлетели вверх:
— Вы? Вы что – врач?
— Я – детский кардиолог. Моя фамилия Ильясов.
— Илья Ильясов? – глаза Милы наполнились слезами. – Я не могу поверить! Как вы тут оказались? Я столько читала про вас!
Она сама схватила Илью Федоровича за руки, сжала своими тонкими пальцами, а у него внутри перехватило дыхание.
— Я ехал на эту конференцию, а потом слет врачей. Должны были проводить консультации в Казани, но я так туда и не добрался. Жизнь поставила передо мной невыполнимую задачу, а теперь я понимаю, для чего. Я просто обязан вам помочь.
Илья Федорович пересмотрел все медицинские бумаги, касавшиеся здоровья четырехлетнего Вадима Попова, потом осмотрел ребенка, после чего сказал Миле, чьи глаза были полны ожидания и надежды.
— Я вам помогу, Людмила Алексеевна, — сказал он, — операцию проведет бесплатно, по квоте. Я все сделаю для того, чтобы поставить вашего сына на ноги.
Она обняла Илью Федоровича, а он осторожно положил свои руки ей на спину. Он не верил в то, что случилось, а потом улыбнулся про себя: судьба сделала все для того, чтобы они снова встретились. Через года, через препятствия, через болезни. Но они встретились, а теперь просто обязаны быть рядом друг с другом, и он Милу теперь точно никуда не отпустит.
