— Анфиса! Чем это ты тут занимаешься? Опять глупостями?
Мама стояла на крылечке веранды, грозно нахмурив брови, уперев руки в бока. Восемнадцатилетняя Анфиса виновато склонила голову и глубоко, прерывисто вздохнула, понимая — вот и кончилась ее вольная жизнь! Через мгновение, уже распрямившись так, будто к спине линейку привязали, девушка сноровисто прибрала все, что до этого было при ней в саду — мольберт, скамеечку, краски, банку с водой и кисточки…
— Дура ты, — с улыбкой сказала мать, в миропонимании которой, такое вот обращение словом, было вполне, вполне подходящим для непутевой дочери. — Лучше бы в доме прибралась, а ты все малюешь. Ну, скажи, кому мазня твоя нужна? Думаешь, художницей будешь?! Ты не думай! Я такого позора не потерплю, хватило мне папаши твоего, босяка!
Последние слова долетела до Анфисы уже едва слышно — девушка прошла в свою комнату, где спрятала рисовальные принадлежности в шкаф. Обидно ей не было. Спорить, защищаться не хотелось. Потому что знала прекрасно — это все без толку! Мать только пуще прежнего распалится, а так, глядишь, отведет душу и вроде как опять заживут хорошо.
И все-таки… Было стыдно признаться самой себе Анфисе, что пока мама в городе была — к родне по отцу в гости ездила, погостить, да посоветовать им, как ловчее квартиру продать, в это время Анфисе, вот честно, лучше жилось!
Сама себе хозяйка… Просыпайся, хоть на рассвете, с петухами первыми… И ничего, что петухи те в соседних хозяйствах, а у них с мамой — ни петухов, ни курочек, ни прочей какой живности… А хочешь — к обеду ближе вставай! И завтрак, между прочим, можно не готовить. И обед… Нарезала бутербродов, ягод нарвала в саду и вместо того, чтоб у плиты томиться в жару, можно лежать в гамаке или на речку пойти купаться…
А уж вечером… Анфиса даже прижмурилась от воспоминаний. Хочешь — читай книжку до рассвета. Хочешь — запусти на видике боевик или комедию глупую, такое кино, чтобы голливудское, которое при маме, которое его дурью считает, смотреть не будешь.
Но как бы ни скучалось по тому времени, а все-таки Анфиса была рада возвращению мамы, потому что соскучилась…
Мама воспитывала ее одна. Без бабушек и дедушек, потому что была детдомовская.
Отца Анфиса никогда не знала, но мама говорила, что их роман, в результате которого, собственно и появилась дочка, был главной ошибкой всей ее жизни. Отец Анфисы испарился, ушел из семьи, сказав, что у него другое, не семейное вовсе призвание. Но потом выяснилось и кстати — Анфисе мама об этом рассказала на четырнадцатый день рождения, что он влюбился в какую-то даму с тремя детьми и переехал к ним куда-то далеко-далеко на север. А первой пассии, то есть маме Анфисы, щедрым жестом через дарственную передал дом в деревне, ему доставшийся от родителей. Чтобы было, значит, где вообще жить.
Анфисе также хорошо было известно, что выживала мама с ней маленькой исключительно благодаря помощи друзей отца, которых его такой поступок шокировал и многие из которых от матери-одиночки не отвернулись. Потом стала оставлять Анфису на соседок — заместо нянек, а сама закончила курсы секретарей. Устроилась в молочное фермерское хозяйство неподалеку… Потом еще выучилась — на бухгалтера и так работала до сих пор.
— Так, дочка, — мама заглянула в комнату дочери, улыбнулась примирительно. — Поговорить нам надо… Садись!
Анфиса присела на край постели, мама присела рядышком и обе уставились друг на друга. Одна — непонимающе, вопросительно, вторая — строго.
— Ты большая уже совсем. Пора жизнь тебе устраивать. Я тут поговорила в городе и выяснила, что у Сергея, ты его не помнишь, наверное… В общем, есть у наших друзей друзья одни, а у тех еще друзья… Так вот, у них есть на примете жених для тебя!
Несколько минут смотрели молча друг на друга. Потом Анфиса тихо спросила:
— Мама, какой жених? Ты чего?
— Он приличный мужчина. Состоятельный. Правда, тоже деревенский… Но хозяйство у него крепкое. В соседней деревне живет. Выходит, дочка, будем по-соседству с тобой! Индюшек он разводит… Зовут Трофим. Возрасту сорок лет, но… Зато не дурак молодой! Не будет, значит, глупости творить… Я с ним тоже говорила, дочка, — женщина взяла Анфису за руку.
— И фото ему твое показала. Ты ему по сердцу пришлась… В общем, завтра он на чай к нам придет. Вживую поглядеть хочет!
Анфиса забыла, как дышать даже! Бывало, мама странности говорила, навроде того, что нужно выходить замуж по расчету, чтоб не мучиться, как она. Но чтобы вот так ее, точно поросенка на базаре, предлагали по знакомым и уже на чай жениха приглашали!
— Мам. Никакого чаю с Трофимом не будет. Я не пойду замуж только потому, что тебе так хочется… И потом, — руку вырвала, встала, заходила по комнате. — Он же в два раза старше меня! Мам… У меня планы другие вовсе, — заморгала теперь, потому что в носу предательски защипало, плакать хотелось. — Я в колледж поступить хочу на модельера-конструктора. Однажды, конечно, замуж выйду… Но не так же!
— А как? Принесешь мне ляльку от невесть кого, чтоб не только тебя содержала на старости лет? — всплеснула руками Мария.
— Мам, прекрати! — Анфиса редко повышала голос, вообще практически никогда, но это был тот самый исключительный случай.
— Хорошо, дочка, — вдруг, после недолгого, неловкого такого, повисшего между ними молчания, сказала Мария. — Живи, как знаешь… Но помни — я тебя предупреждала, что на кривую дорожку сворачиваешь, горя хлебнешь немало!
Сказала так, что ровно отрезала и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Потом, много позже уже, позвала ужинать дочку, как ни в чем не бывало! А та, тоже — как ни в чем не бывало, пришла на кухню. Поговорили на отвлеченные темы… И дальше Мария больше про жениха не заговаривала — сама все уладила, извинилась, опозорилась и малую обиду эту за себя на Анфису затаила. Довеском, значит, к прочему недопониманию.
А потом Анфиса, как и мечтала, поехала поступать… Сделал студенткой, переехала в общежитие… Мать понемногу помогала деньгами.
Но в отличии от многих своих сокурсниц, Анфиса погрузилась в учебу — не думала ни о развлечениях, ни тем более — о парнях. Только учеба! Если же выдалась минутка свободная — книжку почитать умную можно… Или на выставку сходить. Или в музей.
— Чудная ты, — однажды сказала Анфисе мнение и не только свое — но и других знакомых, ее соседка по общежитию, Екатерина. — Как будто в отдельном мире живешь, а не в реальности.
— А что в этом плохого? — удивилась Анфиса.
— Ну, хотя бы то, что молодость проходит мимо, оглянуться не успеешь, как всех женихов разберут.
— Я по любви пойду замуж, — покачала головой Анфиса и раскрыла книгу опять. — Иначе не интересно. И только жизнь зря потратишь. А когда это будет… Как судьба сложится!
Наконец, Анфиса получила желанный диплом. И устроилась на работу на крупную швейную фабрику. Но оказалось, что тут мечты и столкнулись с реальностью! Потому что выпало девушке доля работать под началом Лидии Степановны. Женщина это была строгая, привыкшая к однажды заведенным порядкам и главное — люто ненавидела, когда с ней спорил кто-то.
— Нет, милая, так не пойдет, — сказала Анфисе, глядя, как насквозь на молоденькую помощницу свою, когда та представила эскизы вещей, которые по ее мнению было бы здорово добавить в будущею коллекцию осень-зима. — Тебе еще учиться и учиться, прежде чем ты сможешь предложить что-то действительно стоящее. А пока что — делай все, как я говорю, как правильно, а мнение свое, вкус… между прочим, уж извини, но провинциальный… Все это держи при себе!
Анфиса тогда первый раз в жизни так долго плакала — ночь напролет. Ей казалось, что все надежды рушатся, как хрустальный замок под пятой злого великана. Но… Смирилась. Решила, что просто время ее еще действительно не пришло. Жилье, кстати, предоставляла фабрика — общежитие. Условия, конечно, были не особо уютные… Но с зарплатой на данном этапе Анфиса точно бы не смогла ничего себе позволить.
Так прошло еще два года. Девушка усердно работала и даже помогала матери деньгами. Личная жизнь… В ней был полный штиль! Точнее говоря, состоялась пара неудачных свиданий, но Анфиса быстро поняла, что кавалеры не привлекают ее от слова совсем и не теша их ложными надеждами эти отношения разрывала.
Наконец, наступил тот самый день, когда Лидия Степановна сказала Анфисе, что ее идеи — это свежий взгляд, в котором можно обнаружить зерно полезное… Но раньше, чем из стен фабрики по магазинам разлетелась бы новая коллекция весна-лета, в которой явились бы миру воплощенные творческие идеи Анфисы, директор фабрики объявил о ее закрытии… Извините, дорогие сотрудники! Банкротство вещь такая — придется всем вам новое место искать… И оказалось вдруг, что Анфисе некуда идти. Как назло, как злой рок — там и тут оказывали…
А тем временем, дома заболела мама, да так, что о ее возвращении к работе не шло и речи.
— Дочка, приезжай, — со слезами в голосе попросила. — Врачи говорят, что прогноз хороший… Но время нужно… Без тебя не справлюсь одна, ноги вовсе не держат…
Пришлось девушке вернуться домой. Естественно, пришлось и работу искать в спешке. Но повезло — оказалось, есть место на почте в райцентре.
И в первый вечер, вернувшись с нового трудового места, Анфиса снова плакала. В клочья разорвала все эскизы свои, рисуя которые мечтала, грезила — однажды всю эту красоту, ею придуманную, будут люди носить и станут в ней чуточку более счастливыми!
Лето сменилось осенью, потом зима пришла… Анфиса научилась снова жить с матерью. Не спорить по пустякам там, где мелочь грозит перерасти в полноценный скандал. Научилась слушать, что она — просто неудачница и нужно было, вот нужно было замуж выходить, пока нормальный, солидный мужчина предлагал!
К наступлению очередной весны, Анфиса, которой в солнечный, полный капели март, должно было исполниться уже двадцать девять лет, вовсе упала духом… И начала думать о том, что мама, возможно, права была.
— Бесприданница ты у меня, — говорила родительница, качая головой. — Что с тобой делать? На тебя, одинокую такую, скоро пальцем показывать будут!
Маме, кстати, стало лучше. Вернулась подвижность, ушли обмороки… Врач разводили руками, списывая на то, что организм человека вот так может давать странные сбои, а то и восстанавливаться… Возможно, потому что стрессы во всем виноваты.
Однажды на почте к Анфисе подошла маленькая девочка, на вид крошке с двумя смешными, белокурыми косичками было лет шесть. Поднявшись на цыпочки, она протянула пакет для отправлений.
— Добрый день, — улыбнулась ей Анфиса. — Ты что-то хочешь отправить?
— Да, — важно кивнула девочка. — Мы с папой шлем посылку бабушке. Тряпочки!
— Хорошо, отправим, как положено, — забрала Анфиса конверт.
И тут подошел мужчина, подхватив ребенка на руки.
— Извините, отвлекся… Надеюсь, дочка не докучала вам?
— Да нет, — метнула взгляд Анфиса. — Она умница, совсем большая…
Слово за слово разговорились и выяснилось, что мужчина этот, по имени Семен — новый житель деревни. Переехал из города, но не насовсем — на лето, чтобы дочка Марина окрепла на свежем воздухе… Дач в округе не сдавали, поэтому он просто купил один из пустующих домов, решив, что его можно будет для отдыха использовать каждый теплый сезон.
Еще выяснилось, что Семен вдовец, но очень дружен с тещей, которая живет далеко — в самом Санкт-Петербурге. Оказалось, в посылочке были лоскутки тканей — купил Семен их у местной, деревенской портнихи и была это не обычная ткань, а отрезы старинной, выпущенной еще в середине прошлого века материи. Бабушке Марины они были нужны потому что она была коллекционером, обожала все, что связано с историей моды.
Вообще, Анфиса не планировала ничего такого… Все как будто случайно и само собой получилось, но Семен пригласил ее на встречу, которая состоялась на красивейшем заливном лугу у речки, где он накрыл пикник. На троих — потому что дочка увязывалась за папой решительно хвостиком повсюду.
— Что у тебя с этим городским? — строго спрашивала мама. — Ты что, не понимаешь?! Он же тебя просто использует! Ему нянька для ребенка нужна!
— Мам, прекрати, — устало, обреченно, говорила Анфиса. — Мы с Семеном просто друзья.
Она в самом деле не считала, что у них роман серьезный. Потому что Семен никогда не говорил ей никаких слов любви. Они просто славно проводили вместе время… Им было смешно вместе!
Но вот лето подошло к концу… И однажды Семен появился на пороге дома Анфисы. В руках у него был букет цветов и не обычных, как бывало, полевых, а пышных алых роз. Выглядел мужчина тоже необычно — в костюме с галстуком, вместе футболок и свитеров с джинсами. От него даже одеколоном вкусно пахло.
Анфиса смутилась страшно — никогда домой к ней раньше не приходил! Но Семен сказал, что это важно и срочно… И попросил еще, что хотел бы поговорить с мамой Анфисы. Наконец, все собрались на кухне.
Серьезно, детально, Семен рассказал матери Анфисы о том, как эта девушка много значит для него и Марины. Рассказал о себе — что работает программистом, что есть жилье в собственности, авто…
— В общем, вот он я, как есть! Я знаю, в старые времена принято было с родителями возлюбленной говорить сначала… — усмехнулся и повернулся наконец к Анфисе. — Но последнее слово, конечно, за тобой. Анфиса, я люблю тебя! И хочу, чтобы ты стала моей женой. Чтобы ты стала настоящей мамой для Марины… И если ты захочешь, то, конечно, у нас еще дети будут!
В тот вечер Анфиса плакала опять, чего с ней, вообще то, не случалось уже очень давно. Но в этот раз она плакала от радости. Потому что поняла — наконец-то было сказано все недосказанное, наконец-то она получила ответ на те робкие надежды и чувства, что зрели в ней давно!
Договорились в итоге о том, чтобы сыграть свадьбу ближе к Новому году, создав, вот так, настоящую зимнюю сказку для своей семьи… Анфиса согласилась переехать в город. Правда, она опасалась оставлять маму одну… Но та заверила, что пока вполне справится, а о том, чтобы перебираться к семье дочери жить… Об этом, пожалуй, через несколько лет поговорить можно!
— Вот и ты, бесприданница моя, судьбу устроила, — покачала головой мама Анфисы, обнимая дочку в день, когда ей и Степану пора было уезжать.
— Мам, ну, какая же я бесприданница? — возмутилась шутливо Анфиса. — Есть у меня приданое, да какое богатое!
— Это как? — удивилась мама.
— Мечты и вера в лучшее! — ответила Анфиса.
Она понимала, что невозможно предсказать, что как жизнь точно сложится… Но верила, что наконец-то встретила свою любовь и даже дочку обрела одну, для начала… Марина, кстати, была в восторге от того, что Анфиса стала ее самой доброй, лучшей на свете мачехой. Была рада малышка и тому, что Анфиса пообещала специально для нее придумать и сшить платье, чтобы в день свадьбы мамы и папы она была совсем как маленькая принцесса.
