Мирон остался без матери, когда ему было десять лет. Для мальчика потеря любимого и самого близкого человека стала ударом. Отец Мирона, Константин Ильич, много работал, и после смерти матери мальчик был предоставлен сам себе. Иногда его забирала к себе бабушка, но она была уже в таком возрасте, что вскоре ей самой потребовался уход.
Спустя некоторое время после смерти жены Константин Ильич привел в дом новую женщину. Юлия была чем-то похожа на мать Мирона. Но как оказалось, только внешне. Узнав ее ближе, Мирон понял, что ошибался, сравнивая их с мамой.
Константин Ильич с первого взгляда полюбил Юлию и женился на ней, решив, что она станет отличной матерью его сыну и замечательной хозяйкой в доме.
Со стороны могло показаться, что Юлия очень хорошая жена. В «холостяцкой» квартире, где проживали двое мужчин, с ее появлением снова стал порядок.
Юлия готовила, и на столе появилась горячая еда, а не постоянные перекусы, которыми питался мальчик. Мирон даже первое время был рад, что у него появилась мачеха, но вскоре у Юлии нашелся недостаток. Она была очень жадной. Точнее, как говорила она: бережливой.
Ее экономия доходила до абсурда. Константин Ильич неплохо зарабатывал и мог содержать сына и жену, но почему-то Юлии всегда казалось, что деньги нужно беречь. Мирон не разбирался в стоимости продуктов, но со временем стал замечать, что мачеха использует все самое дешевое. Он понял это тогда, когда мачеха начала брать Мирона с собой в магазин, чтобы тот таскал сумки. Юлия предпочитала покупать исключительно товары по акции и даже не брезговала просрочкой.
— А разве можно это есть? — удивлялся Мирон, глядя на то, что Юлия брала просроченный сыр.
— Можно. У продуктов всегда срок годности больше, чем пишут. К тому же такая «некондиция» дешевле наполовину.
Мирон не спорил со взрослой женщиной, пока однажды не получил расстройство желудка из-за такой экономии.
Он рассказал отцу о том, что его жена покупает просрочку. Константин Ильич серьезно посмотрел на Юлию и стал выдавать ей больше денег, чтобы та покупала еду получше. На этом его «выговор» закончился. Но Юлия эти деньги бережливо откладывала себе в кошелек, поэтому в семье ничего не поменялось, а наоборот, приняло еще большие обороты.
В школу Мирону покупали самые дешевые канцтовары и одежду на несколько размеров больше, чем нужно.
— На вырост, — говорила Юлия, пока над мальчиком смеялись одноклассники.
На следующий год, наученный горьким опытом, Мирон сам вызвался покупать себе вещи и попросил у отца денег. Узнав об этом, Юлия устроила скандал.
— Твой сын еще слишком мал, чтобы соображать, как правильно обходиться с деньгами!
Константин Ильич не стал ругаться с женой. Он забрал деньги у Мирона и отдал их жене.
— Но папа… почему другим дают карманные деньги, а мне нет? — задал вопрос сын.
— Основным мы с матерью тебя обеспечиваем. Ты одет, сыт, имеешь все необходимое.
— А как же кино? Всякие мелочи? Я же подросток…
— Если ты хочешь тратить деньги на развлечения, то зарабатывай сам. — отрезал отец. Мирон решил, что Юлия плохо воздействовала на отца, и обиделся.
Но его обиду никто не заметил. Константин Ильич почти все время проводил на работе, а когда приходил домой, ложился на диван и смотрел телевизор. Юлия же занималась своими делами. Хозяйничала по дому, готовила, а в свободное время ездила к родственникам.
У Мирона же была одна отдушина: раз в неделю он отправлялся к бабушке. Она ждала внука, была искренне рада его видеть. С ней он делился своими переживаниями и секретами.
Вот только Юлия все чаще намекала отцу, что его матери слишком жирно одной в двухкомнатной квартире. Мирон не слышал всех подробностей разговоров, но почему-то отец после этого ходил угрюмый и злой.
А через некоторое время Константин Ильич сообщил сыну, что бабушка умерла.
— Никаких поминок не будет, все равно некому идти, — сказала Юля на все вопросы мальчика. Он даже не узнал, куда похоронили бабушку. Отец сказал, что обо всем договорился и закрыл эту тему.
Для Мирона смерть бабушки стала настоящим ударом. Теперь у него не осталось близких людей, с которыми он мог бы поговорить по душам.
Он хотел поехать к ней на могилу, но отец все откладывал это, мотивируя тем, что он много работает.
— И вообще, нечего тебе делать на кладбище, — отмахнулся он. Мирону прошлось смириться и подождать лучших времен.
А Юлия все сильнее раздражала его своим вечным пересчётом денег отца.
Она заставляла Мирона отчитываться по каждому рублю, который случайно мог попасть в руки подростка. А когда Юлия узнала, что Мирон начал подрабатывать после школы курьером, то заставила его признаться в том, сколько ему платят.
А на следующий день она заявила:
— Хватит сидеть на отцовской шее. Раз ты можешь зарабатывать на ерунду, то можешь и покупать что-то полезное. Например, продукты или бытовую химию. — Юлия протянула мальчику список вещей. — Завтра принесешь мне вот это.
— Но это все стоит больших денег! — возмутился Мирон.
— Значит, будешь работать больше, — пожала плечами Юлия. — Твой отец приходит домой поздно, бери пример с него. Пора взрослеть, тебе предстоит всю жизнь пахать. Так что привыкай.
Эти слова прочно засели в голове Мирона. Он не хотел, чтобы вся его жизнь превращалась в вечное «пахание» ради финансового «благополучия». Ведь никакого благополучия не было, потому что сколько бы ни зарабатывал отец, приходя домой усталым, все, что он зарабатывал, откладывалось «на черный день», «на будущее», «на всякий случай».
Юлия берегла каждый рубль, а «счастливая и сытая жизнь» все никак не наступала. Конечно, семья не жила впроголодь, но чтобы съесть лишний кусок хлеба, нужно было обосновать острую необходимость. Такая жизнь не устраивала Мирона. Но он понял, что говорить с отцом про Юлию не было смысла.
У Константина Ильича было собственное мнение насчет жены. Он занял позицию «не трогайте меня, я много работаю, и я устал». Постепенно Юлия становилась главой семьи, не стесняясь мужа. Она могла накричать на Мирона без повода. Вытащить у него из кармана заработанные деньги и присвоить себе.
Она перестала заботиться о разнообразии в еде и варила «то, что не стали бы есть даже свиньи», — отмечал Мирон, следя за мачехой и не понимая, почему отец этого не замечает. А Константин Ильич, казалось, вообще не питался дома. Как выяснилось позже, он давно ел в столовой на работе и приходил домой сытым.
Мачеха тоже свою стряпню не ела. Где и чем питалась она, для Мирона было загадкой.
Чтобы не есть эти помои, Мирону приходилось питаться вне дома. Чтобы не остаться без денег, он стал делать хитрее. Начал прятать заработанное и покупать еду. В школе он появлялся все реже, потому что чем больше он работал, тем больше мог получить.
А когда домой позвонил завуч и сообщил Юлии о пропусках Мирона, она сказала пасынку то, что окончательно вбило гвоздь в гроб их взаимоотношений.
— С этого дня ты будешь платить за то, что живешь в этой квартире. Раз ты перестал учиться, значит, у тебя нет будущего. А те, у кого нет будущего, навсегда становятся иждивенцами своих родителей. Отцу на тебя наплевать, а мне тем более. Так что не рассчитывай, что мы будем содержать тунеядца бесплатно.
Сначала Мирон хотел высказать мачехе то, что она в этом доме не хозяйка, что она обнаглела и не имеет права так себя вести… но вместо этого решил поговорить с отцом.
Константин Ильич в очередной раз встал на сторону жены.
— Живя с этой змеёй, ты отупел, отец… — сказал Мирон, собирая вещи.
— Куда ты собрался, щенок?! — Константин Ильич был в ярости от слов сына.
— Уж лучше жить на улице, чем платить «дань» твоей подстилке. Она не жена, она… — Мирон высказался так, что Константин Ильич еще сильнее рассвирепел. Он хотел ударить сына, научить его уму-разуму, но не рассчитал, что Мирон уже не мальчик.
Подросток, который подрабатывал курьером, таская тяжелые сумки и бегая по городу на ногах, был в хорошей форме, в отличие от отца, который по вечерам лежал на диване и отрастил себе пузо. Мирон не стал драться, он просто оттолкнул отца и, схватив сумку, собранную наскоро, ушел.
Не зная, куда идти, он пошел в магазин, где работал курьером. Охранник впустил его и позволил переночевать в сторожке.
А утром Мирона, как самого «раннего» сотрудника отправили развозить благотворительные коробки с едой по детским домам и госучреждениям с водителем на газели. Отправляясь на очередной объект, он даже не представлял, что его жизнь круто изменится всего лишь от одной случайной встречи.
— Спасибо, молодой человек, — сказала женщина, принимающая коробки.
— Да это не меня надо благодарить… люди жертвуют, да и руководство старается помогать, — улыбнулся Мирон. Обычно он старался не разговаривать на работе, но эта женщина показалась ему доброй и открытой.
— Знаете… мы очень вам благодарны. Сейчас время обеда, может быть, мы вас покормим?
У Мирона от голода сводило желудок. Он ничего не ел за весь день, и это предложение было для него словно знак Божественного провидения.
Он посмотрел на водителя, и тот кивнул.
— Давай, если хочешь. Мы по времени укладываемся.
Они прошли в небольшую столовую, где было накрыто к обеду.
— У нас вкусно кормят, не волнуйтесь. Наши подопечные не жалуются.
Мирон улыбнулся. Он скромно сел в углу, наблюдая, как из «палат» постепенно выходят пожилые люди и рассаживаются за столами. Они выглядели по-разному, в основном все были очень старенькие и плохо передвигались. Но тем не менее у многих была улыбка на лице.
Его внимание привлекла старушка, едва передвигающая ноги. У нее были «ходунки», на которые она опиралась, чтобы идти, а рядом шла санитарка.
— Садитесь, Клавдия Васильевна… давайте, я вам помогу.
Мирона словно ошпарило кипятком. Он не заметил, как пронес ложку мимо рта и суп потек по подбородку.
— Эй, парень… ты чего? — водитель протянул ему салфетку, но Мирон уже не сидел на месте. Он вскочил и, привлекая внимание, поспешил к той самой старушке.
— Бабушка… как это возможно?! — он смотрел в ее глаза и не сомневался. Это была именно она, «похороненная» его отцом несколько лет назад.
Она некоторое время рассматривала его. Думала.
— Ты что, не узнала?! Забыла? — на глазах навернулись слезы.
— Молодой человек, вы уверены, что это ваша бабушка? — напряглась санитарка.
— Да! Я Мирон Михеев. Ее внук.
— Мирон… приехал… — тихо повторила Клавдия Васильевна.
После этой странной встречи был долгий разговор с заведующей дома престарелых. Оказалось, что пожилую женщину определили сюда несколько лет назад.
— Клавдию Васильевну Михееву определил сюда Константин Ильич Михеев, родственник.
— Это мой отец… — Мирон сжал кулаки. — Как он мог?! Он сказал мне, что бабушка умерла.
— Знаете, молодой человек… я на своем веку за время работы многое повидала. Такие истории случаются, что трудно поверить. Вашей бабушке еще повезло, что она у нас. Здесь хорошо кормят, медсестры неплохие… в общем, не самый плохой вариант для одинокого старого человека.
— Но она не одинокая… у нее есть родственники.
— Ваш отец так решил. Такова его воля.
— Я хочу ее забрать.
— У вас есть своя жилплощадь? — удивилась заведующая.
— Пока нет, — отвел взгляд Мирон. На самом деле ему самому некуда было идти. Но и оставить бабушку он не мог.
— Тогда будет лучше, если она останется у нас. А вы можете ее навещать, когда захотите. Хоть она и начала что-то забывать, но вас вспомнила и будет рада.
Мирон уехал с тяжелым сердцем.
— Не наломай дров, парень, — сказал водитель. — Если твой отец так поступил, на то были причины. И раз он не сказал тебе об этом, значит, причины веские.
— Я вытрясу из него правду!
— Поверь мне, сила — последнее дело. Надо думать головой, только тогда ты будешь в выигрыше.
Мирон задумался. Он не сомневался, что причина в Юлии. Парень вспомнил о разговоре отца и жены перед «смертью» бабушки.
— Она захотела присвоить себе ее квартиру! Точно!
— Мачеха?
— Да. Она заставила отца отправить бабушку в дом престарелых. А сама сдает ее квартиру. Я знаю.
— Значит, тебе повезло, что бабуля жива и более менее соображает. В таком случае тебе нужно убедить ее написать дарственную на тебя. Если, конечно, она уже не отписала ее на твоего отца.
— А как узнать?
— Проверить документы. Ты знаешь, где отец держит ценные бумаги и свидетельства?
— Да.
— Тогда езжай домой и ищи свидетельство о праве собственности на квартиру.
Мирону стоило больших усилий выследить мачеху и пробраться домой в ее отсутствие. Каково же было его удивление, когда он узнал, что квартира была подарена ему. В силу возраста он не задумывался, зачем они с бабушкой ездили в государственное учреждение. Он уже и позабыл об этом. А отец вероятно рассчитывал, что Мирон не догадается о квартире. Возможно, он хотел бы ее продать, но не мог без его согласия. Поэтому там жили квартиранты.
Мирон забрал бумаги и поехал по адресу. Он долго общался с женщиной, которая там жила и объяснял ситуацию. Ему очень повезло, что заканчивался месяц аренды, и женщина оказалась неконфликтная.
— Я найду новое жилье и съеду, — сказала она. — Но мне нужно сообщить об этом вашей мачехе.
— Не нужно. Она не имеет отношения к квартире. Я могу в любой момент вызвать полицию, и закон будет на моей стороне.
— Вы уверены, молодой человек?
— Да. Особенно когда я сообщу в органы опеки, что от меня скрывали то, что моя бабушка жива, сдавали мою квартиру столько лет и сейчас выгнали из дома.
— Да уж… ситуация, — женщина вздохнула. Она решила не рисковать, потому что снимала квартиру неофициально, без договора и боялась, что ее выселят раньше срока.
В общем, через три дня квартира стала свободна. А через неделю, после разговора с заведующей и оценки возможности проживания с бабушкой, Мирону позволили время от времени забирать Клавдию Васильевну домой. В ее родные стены.©Стелла Кьярри
С отцом Мирон порвал все контакты. Клавдия Васильевна была благодарна внуку за все. Он договорился с соседкой, и та за небольшую сумму помогала со старушкой, пока он был на работе. После работы Мирон спешил домой гораздо охотнее, чем раньше.
Со средней школой он попрощался: забрал аттестат об окончании 9 классов. Он был вынужден работать, чтобы содержать себя и бабушку.
Эта «школа жизни» стала для него намного полезнее, чем уроки от звонка до звонка.
Юлия узнала о том, что квартиранты съехали только через некоторое время, когда поняла, что квартирантка не отвечает на звонки и не собирается платить деньги за квартиру. Она пришла в ярость, но попасть в квартиру не смогла: Мирон поменял замок и чувствовал удовлетворение от того, с каким лицом Юлия стучалась в дверь. Потом приходил отец. Он хотел поговорить, но Мирон посоветовал ему копить деньги на сиделку.
— Твоя жена давно откладывает на будущее. Видимо, не зря. На мою помощь в старости не рассчитывайте. Для меня вы с ней похоронены там же, где «могила» моей бабушки, — сухо сказал он и захлопнул дверь.
А через год, когда Клавдия Васильевна тихо умерла со спокойной душой, он все-таки пошел учиться в техникум. Подработку он не бросал: на жизнь хватало, а главное, появилась надежда на светлое будущее.
