Егор Тимофеевич спешил на дачу. В то лето, когда больная жена уже не могла ходить с ним на их небольшой участок, он один старался справляться с посадками. Ухаживал усердно, как и в прошлые годы. И ходил на дачу почти ежедневно.
Причиной его рвения, конечно, было не только то, что на участке было много работы. Соседка Галочка, одинокая пятидесятилетняя женщина, миловидная и разговорчивая, привлекала Егора Тимофеевича.
Квартира Егора Тимофеевича по причине болезни жены уже превратилась в «лазарет», как он говорил Гале. Угасающее здоровье Нины Сергеевны, жены его, сделало их жизнь печальной, схожей с больничным уставом.
Воздух в комнате Нины был пропитан лекарствами и настоями, Егор с трудом уговаривал жену проветривать квартиру. Нина мёрзла, упрямилась. Постоянные разговоры о её болях, самочувствии, плохих докторах и слабых таблетках, выедали ржавчиной всю душу Егора Тимофеевича, семидесятилетнего ещё крепкого мужчины.
Егор в первые годы недуга жены старался поддерживать Нину, водил её по лучшим врачам, экономил на всём, чтобы помочь ей лучшими лекарствами. Но жена, словно ушла в своё состояние, словно срослась с ним, не желая говорить ни о чём другом, и даже выходить лишний раз во двор подышать свежим воздухом.
В конце концов Егор Тимофеевич стал в тёплый период буквально сбегать от жены на дачу, оставив уход за женой дочери, жившей неподалёку.
Галя часто спрашивала о Нине Сергеевне, поддерживала Егора Тимофеевича, искренне сочувствуя. Они сблизились. Летними жаркими днями вместе пили чай в дачном домике у Гали, а потом и обедать всегда стали вместе. Так веселее.
Галя рассказывала Егору о своей работе, о сыне, переехавшем в Москву, о подругах, часто улыбалась. Егор Тимофеевич при ней оживал, отвлекался от горестных мыслей. Даже как-то становился моложе.
Однажды, когда после обеда они сидели в дачном домике, Егор Тимофеевич сказал:
— Спасибо тебе, Галочка…
— За что? – удивилась Галя.
— Лучик света ты теперь в моей жизни. Дома, сама знаешь, печально всё у нас. Никуда я кроме дачи не хожу. Никого не вижу, ни с кем больше не общаюсь. Так сложилось… А ты…
Он обнял её со слезами на глазах.
— Ну, что вы, что вы, Егор Тимофеевич. Вы же мужественный человек. Всё проходит…
Егор, ободренный словами Гали, вдруг поцеловал её и приклонил на плечо соседки голову.
— Не гони, меня, Галочка. Видно, я слаб. Пожалей…
Он поцеловал её руку. А потом и вторую.
Оттолкнуть его Галя не могла. Жалость действительно была к нему, и она понимала, что он, ещё не такой старый человек, нуждается в ласке и понимании.
А Егор Тимофеевич уже сам ласкал Галю как будто сбросил три десятка лет… Всё случилось быстро, будто вспыхнул недогоревший костёр сухих осенних листьев в солнечную погоду бабьего лета.
Егор Тимофеевич вышел от Гали, будто заново рождённый. А Галя смотрела на него из маленького окошка и не знала, что теперь делать.
Их нежные отношения длились до конца дачного сезона. Егор Тимофеевич приносил Гале конфеты, всё реже говорил о жене, которая почти постоянно лежала в больнице. О своей Нине он тоже заботился. Навещал её в отделении, разговаривал с врачами, приносил медсёстрам тортики. Но Нина угасала и дни её были сочтены.
Осень стала для Егора Тимофеевича невыносимой. Он не ходил на дачу, не виделся с Галей, и только унылые прогнозы врачей придвигали неизбежную роковую дату ухода жены. Последний месяц Егор ежедневно сидел у кровати больной, держа её за руку.
Нина ушла в первый день зимы.
В квартире стало пусто, холодно. Егор проветривал комнаты, и не мог избавиться от запаха лекарств. Он часто звонил дочери, звал её к себе на чай, но Лера приходила редко – было много работы, и дети занимали её свободное время.
Егор Тимофеевич понимал, что теперь он стал совсем одинок. Но мысли о предстоящей весне и встречах с Галей согревали его. Он делал по утрам зарядку, стараясь держать себя в форме, а с наступлением первых тёплых апрельских дней даже начал совершать небольшие пробежки по скверу.
Наконец, в конце апреля Егор Тимофеевич начал ходить на дачу. Первые энтузиасты дачники уже жгли костры, стучали топорами, кто-то начал копать гряды в парниках.
Егор Тимофеевич с нетерпением ждал Галю. И вот, однажды, он увидел её. Всё та же улыбка на милом лице, стройная фигура, яркий платочек на голове.
— С весной, Галочка, — почти прокричал Егор Тимофеевич.
— Слышала, что ваша супруга скончалась, соболезную… -осекла его Галя.
— Да, верно, в начале зимы ещё. Как ты? Всё хорошеешь, — Егор Тимофеевич подошёл ближе, желая обнять женщину. Но Галя отстранилась.
— Егор Тимофеевич, я замуж вышла, так что…
Егор стоял как вкопанный. Все его радужные мечты на продолжение дачного романа улетучились.
— Замуж? Это хорошо. Но когда же успела? – спросил он.
— Да вот успела. Перед Новым годом, — ответила Галя, — надеюсь, вы на меня не в обиде?
Она улыбнулась и начала полоть первую травку на клумбе.
— Постой, постой… Конечно, нет. Но я думал, что мы… Как бы это…
— Ничего с нами бы не случилось, — резко ответила Галя, — Мне нужен муж, семья. Друг и помощник рядом. Вы даже мой номер телефона не попросили тогда, осенью. Да дело и не в этом даже. Слишком большая разница в возрасте, Егор… Не пара мы. И дожидаться смерти вашей жены… было бы не хорошо. Скрываться… Не юные мы. Так что, простите.
— Да что ты, Галочка… За что? Это ты меня прости, дурака старого. Размечтался, как мальчишка, а тебе ещё жить и жить…
Егор сгорбился, отвернулся и двинулся к своей даче. А потом оглянулся:
— Так где же муж твой? Или всё придумала? – с надеждой спросил он.
— В командировке. На «Камазе» он рулит. Приедет скоро.
Егор Тимофеевич ушёл домой. Вернувшись в квартиру, он сел на кухне за стол и сказал:
— Ну, вот и всё. И я стал старый и никому не нужный. Глупый, наивный, лысый…
Егор Тимофеевич раздумал делать ремонт в квартире, хотя почти договорился с мастером. Он перестал делать зарядку и бегать по парку. На дачу теперь ходил редко, пару раз видел там нового мужа Галочки. Высокий мужик с татуировкой на плече ходил по дорожкам между цветов и посвистывал, а из домика Галочки часто слышался её смех.
Дачу Егор Тимофеевич продал, не в силах смотреть на Галину любовь. Да и к труду он особого рвения не испытывал, говоря дочке:
— Вам дача не нужна, а мне на одного зачем столько ломаться? Крестьянский труд – он очень непростой. Я себе на рынке кило картошки куплю. Сколько мне её надо…
Буквально за пару лет Егор Тимофеевич превратился в старика. Он стал ходить с палочкой, прогуливаясь неспешной походкой по аллеям парка. Весной он по обыкновению сидел на скамейках, греясь на солнышке и вспоминал молодость, ещё здоровую и весёлую жену, и последнюю свою любовь – Галочку…
А соседи, глядя на Егора Тимофеевича, говорили:
— Как быстро сдал старик после смерти жены… А был ещё ведь хоть куда – крепкий мужичок. Да… Не зря говорят: две половинки…
