— Стёп, ты куда?
Степан, который уже взялся за ручку двери, обернулся.
— Мам, ну зачем ты встала? Врач сказал, нужно полежать.
Ольга Павловна махнула рукой:
— Если всех докторов слушать, можно ложиться и сразу помирать. Но мы сейчас не об этом. Я спросила, куда ты? Ты же час назад только приехал. Стёпа, нельзя столько работать!
— Мам, я не на работу! Правда. Хочу немного прогуляться. Завтра переговоры важные. Надо подумать, а на свежем воздухе как-то легче думается.
Мать проворчала:
— Господи, если не работать на работе, то думать о работе! Ну что за отдых такой, Стёп? А может, ну их, эти твои переговоры? Ну ведь хватает же тебе всего.
Степан рассмеялся:
— Мам, всегда нужно стремиться к лучшему. А иначе как жить-то? Всё, ушёл я.
— Перчатки возьми!
Степан взял перчатки и вышел на улицу. Улыбка никак не сходила с его лица. Эта фраза «перчатки возьми» звучала в его ушах каждый раз, когда в детстве уходил гулять. Мама никогда не ругала его.
Давным-давно Степан решил, что он будет жить так, чтобы никогда ни в чем нужды не знать. Он шёл к своей цели, сметая всё на своём пути.
Степан шагал по парку; людей было немного — будний день. Вот и посидит, подумает, какую линию в переговорах завтра выбрать. Если переговоры состоятся на его условиях, то это приумножит его состояние в два, а то и в три раза. Но если что-то пойдёт не так, он может потерять почти всё.
— Простите, у вас не найдётся немного денег? Совсем чуть-чуть!
Вообще-то Степан не очень хорошо относился к таким людям, считал, что это сродни мошенничеству. Каждый человек должен работать. Но перед ним стояла пожилая женщина, она тяжело опиралась на палку, одна нога была замотана и заметно толще другой. В лицо ей он даже смотреть не хотел почему-то.
Он молча полез в кошелёк, достал крупную купюру и сказал:
— Вы к врачу сходили бы, ну нельзя же так!
Женщина удивлённо посмотрела на деньги, потом пожала плечами:
— Да, была я у врача. Сказал, что резать надо, причём срочно. А ещё сказал, сколько это будет стоить. Вот поэтому и хромаю.
Степан не был злым человеком, но и святым тоже. Он протянул ещё одну купюру:
— Ну хоть лекарство какое-то купите.
Он уже собирался уходить, когда незнакомка сказала:
— Постойте, вижу, сомнение вас тревожит.
Степан остановился, усмехнулся:
— А вы что, можете их развеять?
— А ты не ухмыляйся так! Конечно, могу.
— Вы что, ясновидящая?
Женщина рассмеялась негромко:
— Эх, у вас какие модные слова-то появились! А раньше мы просто гадалками были.
Степан покачал головой:
— Ну нет, в такое я не верю. Это можете кого-нибудь другого обманывать, со мной этот номер не пройдёт.
— А я разве что прошу? Ты мне и так денег дал. Я бы могла просто уйти, но не ушла. Хочу помочь тебе.
Степан растерялся. А ведь и правда, денег он ей дал. Почему не ушла? Странно. Может быть, от его возможных компаньонов — шпионка какая? Он внимательно вгляделся в гадалку. Нет, такое не поделаешь: грязь, беднота, запах болезни.
— Ну, хорошо, послушаю, — сказал он.
Степан присел на скамеечку, и женщина тяжело опустилась рядом с ним, выдохнула.
— Скоро ходить не смогу.
Они помолчали несколько мгновений, и гадалка заговорила:
— Сомнений много в твоей голове, так нельзя. Когда человек не уверен, когда мечется, он теряет уверенность и притягивает неудачи. Ты стой на своём, именно так, как тебе кажется правильным, и ничего не бойся, как бы не складывалось. Если будешь стоять на своём, то удача будет на твоей стороне. Можешь мне верить или нет, но я так вижу.
Степан с интересом впервые посмотрел на неё — пол-лица старушки было закутано платком.
— Скажите, а откуда вы знаете то, что говорите?
Она пожала плечами:
— Просто вижу и всё. Вот смотрю на человека и вижу. Правда, бывают такие люди, про которых и говорить-то не хочется. Давай, иди, — сказала она. — Ждут тебя дома, переживают. Всё будет хорошо.
— Простите, как вас зовут?
— А меня здесь все знают.
Степан впал в какие-то смешанные чувства. Да, у него были свои требования к изменению контракта. Его партнёры не так уж много бы потеряли, а вот если бы подписали договор на его условиях, для него это была бы большая выгода.
***
— Стёп, ты какой-то странный, будто приведение увидел.
— Кое-что похожее, — ответил он, махнув головой. — Мам, ты не поверишь, но почти так…
Степан любил вечерами сидеть у мамы; они о чём-то болтали, что-то вспоминали. Иногда, когда Стёпе не нужно было мчаться на работу с самого утра, они могли засиживаться и за полночь. Мама говорила, что после таких посиделок она себя лучше чувствует, но Степану казалось, что она немного хитрит, чтобы он проводил с ней побольше времени.
Ольга Павловна удивлённо посмотрела на него:
— Странно слышать от тебя такие слова. Ты же не веришь ни в Бога, ни в чёрта. Прости, Господи.
Степан рассмеялся.
— А ты, мам, веришь?
Ольга Павловна нахмурилась:
— Ох, Стёпка! Сейчас как дам полотенцем по одному месту!
Степан, смеясь, поднял руки вверх:
— Всё, всё, мам! Я сегодня встретил гадалку. Ты не представляешь, они ещё есть, прямо как в сказках! Старую, больную и умную. И она, как будто радаром, меня всего просканировала и наговорила интересных вещей. Знаешь, до сих пор нахожусь под впечатлением, и ведь понимаю, что таким людям верить нельзя и что всё это бред.
Мать опустилась на стул и как-то грустно улыбнулась:
— Но это ты так думаешь. На самом деле такие люди есть, просто сейчас не то время — все привыкли интернету больше доверять.
— Ой, мам! Только не говори, что ты, человек с высшим образованием, веришь в такую белиберду.
Ольга Павловна снова улыбнулась, посмотрела в окно, помолчала, потом повернулась к нему.
— А хочешь, расскажу тебе одну историю? Историю жизни, в которой как раз гадалка и была.
— Ты прочла её на каком-нибудь сайте?
Она печально покачала головой.
— Нет. Эта история произошла с моей семьёй.
— А у нас что, в роду гадалка была?
Мать положила руки на стол. Степан заметил, что они немного подрагивали из-за этих воспоминаний.
— Ты же знаешь, я родилась и выросла в деревне, причём деревня, в которой я жила, была маленькая, глухая совсем. Когда мне исполнилось 18, мамы не стало. Приехала моя двоюродная тётка и забрала меня к себе в посёлок городского типа. Для меня это была почти столица, но освоилась я быстро. Тем более что во всём мне помогала Таня, моя троюродная сестра.
— Мам, у тебя есть сестра? А я думал, мы одни в этом мире!
— Да, есть! Проблема в том, что я очень обидела её. В общем, на тот момент, когда я приехала, у Тани был жених, и они собирались пожениться. Мне он очень понравился, а потом… потом я влюбилась в него, и он ответил мне взаимностью. Я сама всё рассказала Тане, а она как-то странно восприняла мой рассказ: очень спокойно сказала: «Береги его, он хороший, а я уеду». Я так удивилась, спросила, почему она не ругается? Почему не обвиняет меня во всех смертных грехах? А она всё так же спокойно: «Я люблю его, но мы всё равно не стали бы мужем и женой. Его судьба — ты; и это я тоже знала. Мне больно, очень больно, но что бы я ни делала, изменить сейчас ничего не смогу». Я испугалась тогда. Говорю ей: «Таня, откуда ты всё знаешь?» Она просто ответила: «Знаешь, меня одно греет: ты не будешь долго счастлива с моим Серёжей».
Степан испуганно смотрел на мать, а та продолжала.
— Я пыталась расспросить её, узнать, почему не буду с Серёжей. Была уверена, она знает. В доме тётки раньше были разговоры о том, что Таня видит намного больше, чем обычный человек. Но я никогда не могла понять, что именно она видит. Но Таня отбросила мою руку, и тогда я сама себя не контролировала: схватила битую бутылку и махнула Тане по лицу. Не знаю, почему меня тогда не посадили… Тётка меня выгнала. Я переехала к Серёже. Вроде бы Таня сказала, что сама упала. Вскоре они уехали. Знаю, что у Тани остался шрам. Прошло столько лет, думаю, что её уже нет на этом свете.
Степан слушал, открыв рот.
— Ничего себе, какие страсти в нашей семье были! А Серёжа это папа?
— Да, это твой папа. Таня была права: я была недолго счастлива с ним. Через два года после твоего рождения он погиб.
Степан какое-то время молчал, потом спросил:
— Ты до сих пор переживаешь о том, что случилось больше сорока лет назад?
— Да, Стёп. Я бы очень хотела попросить у Тани прощения, но теперь, видимо, только на том свете.
***
Переговоры заходили в тупик, и Степан это понимал. На тех условиях, на которых сегодня ему предложили партнёрский контракт, он подписывать не будет — это точно. И тут в голове щёлкнула мысль: что он теряет, если сделает так, как говорила ему гадалка? Контракт? Так он его, похоже, и так потеряет.
— Вот это мой вариант договора, можете ознакомиться. Если он вас не устроит, то никакие договоры мы не подписываем вообще. Это моё последнее слово. Настаивать не буду, но и менять что-то тоже не могу.
Через час Степан смотрел на подписанную бумагу немного ошалевшим взглядом, потом потянулся к телефону.
— Кость, друг, нужна твоя помощь. Вернее, помощь твоей больницы для не совсем обычного человека. Ну, практически бомжихи. И это всё, что я о ней знаю. Ей нужна какая-то операция, хочу оплатить её и реабилитацию тоже.
Костя хмыкнул.
— Степка, ты не меняешься, умеешь удивлять. Ну, привози её.
Степан растерялся. Он не понимал, как быть с гадалкой.
— Как только найду, сразу сообщу.
Костя снова хмыкнул, но от комментариев воздержался.
Прошло два дня. У Степана в кармане зазвонил телефон. Он как раз только вышел из машины у дома.
— Да, твоя подопечная пришла в себя. Знаешь, очень интересная женщина. Где ты её откопал?
— Сама откопалась. Скажи, что ей нужно. Я съезжу в магазин, привезу.
— Сейчас тебе пришлю список.
Ещё через пару часов Степан был в больнице. Он забыл спросить у Кости, как её зовут, хотя, наверное, и не стал бы сознательно спрашивать. Он остановился у палаты; оттуда как раз выходили два санитара.
— Ну, что, она тебе что-то сказала? — спросил один.
— Сказала, что у нас всё-таки родится дочка. И сказала, что слабенькая. А ещё сказала, чтобы назвали, как её. Тогда болезнь отступит.
— Ничего себе! То есть тебя скоро можно будет поздравить с маленькой Таней?
— Ох, не знаю. Страшно дочь её именем называть.
— Ты видел, какая она?
— Видел, конечно, но это же просто старый шрам, а не она сама такая.
— Ну не знаю, нужно сначала жене всё рассказать.
Степан стоял, будто пригвождённый к месту.
Татьяна, шрам. Разве может быть такое совпадение?
Мама только несколько дней назад про неё рассказала. И вот он вошёл в палату. Гадалка лежала на постели, сразу повернула к нему голову.
— А я тебя ждала, знала, что придёшь. Спасибо тебе большое.
— Ну, скажите, что с вами дальше будет?
— А вот этого я тебе не скажу. Это я про других всё знаю, а про себя — нет.
Глаза женщины закрылись. Она уснула.
***
Степан взволнованно ходил по комнате, а Ольга Павловна лихорадочно собиралась.
— Стёпа, я знаю, что такого быть не может, но я сейчас уверена, это она, Таня.
— А если не она?
— Ну, если не она, просто навестим её. У человека же нет никого.
***
Когда они вошли в палату, вокруг как будто всё изменилось, будто тучи набежали. Мать замерла на секунду, встретилась глазами с Татьяной, и та тихо сказала:
— Ты.
Ольга Павловна шагнула к ней.
— Я, Танечка, я это… сколько искала тебя, не могла найти. Вот, сыну-то повезло. Ты прогнать меня можешь, но я не уйду, пока не скажу всё. Прощения я пришла попросить, Таня. Всю жизнь себя корила, всегда о тебе думала. Я же жизни тебя нормальной лишила.
Глаза Татьяны смягчились.
— Не бывает у таких, как я, нормальной жизни. Не бывает. Не держу я на тебя зла. Жалко, что Сергей так мало пожил, но на роду у него было написано так.
Сёстры обнялись, заплакали. А Стёпа тихонько вышел, чтобы не мешать. Подумал, какую из комнат подготовить для его тёти, чтобы забрать её, когда поправится.
Теперь они его вдвоём донимать начнут: «Стёпка, почему ты не женишься?» А тёть Таня опять наколдует чего-нибудь… Степан весело хмыкнул.
