– Ты преувеличиваешь!
– Я преуменьшаю, ты хорошо устроился, “милая, ну я же на работе, ну что я сделаю, а ты драматизируешь, я же не вижу, как она над тобой издевается, а значит, этого не было, тебе показалось”.
– Так, давай без истерик!
— Нонна Даниловна, вы опять перекладывали вещи в шкафу? — Алиса старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Я же просила вас не трогать наши вещи.
— А что такого? — свекровь невозмутимо помешивала чай, будто не замечая раздражения невестки. — Я же помочь хотела. У вас такой бардак в шкафу, вещи как попало раскиданы.
— Нормально там всё лежало! — Алиса сжала кулаки. — Не комком, не вперемешку, и я точно знала, где и что лежит, а теперь…
— Ой, да ладно тебе! — Нонна Даниловна махнула рукой. — Что за система такая — колготки с джинсами складывать? Они отдельно должны лежать. Я вот по полочкам разложила, красота!
Маленькая Кира, сидевшая на ковре с куклой, подняла голову, почувствовав напряжение.
— Мама, баба… — пролепетала она встревоженно.
— Тише, солнышко, всё хорошо, — Алиса постаралась улыбнуться дочке. А потом снова повернулась к свекрови: — Послушайте, я же не прихожу к вам домой и не переставляю там всё по своему усмотрению.
— Так у меня-то порядок! — свекровь гордо выпрямилась. — А ты, извини, неряха. Вон, Макар в мятой рубашке на работу ходит…
— Макар ходит в идеально выглаженной рубашке! — взорвалась Алиса. — А мнется она у него к вечеру, потому что он работает, а не сидит, как истукан!
— Господи, внучка же слышит! — всплеснула руками Нонна Даниловна. — Ты хоть при ребенке-то не кричи. Такая агрессивная стала, не зря Макар говорит…
— Что говорит Макар? — Алиса подалась вперед.
— Ничего, ничего, — свекровь поджала губы. — Это вы уж сами разбирайтесь. Я же о вас забочусь, а вы…
Алиса глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Спорить было бесполезно — Нонна Даниловна всё равно считала себя правой. Всегда. Во всём. И что бы ни сделала невестка — всё было не так, всё было неправильно.
Три года назад, когда Алиса только выходила замуж за Макара, она и представить не могла, что их семейная жизнь превратится в бесконечное противостояние со свекровью. Нонна Даниловна тогда жила в деревне с мужем, приезжала редко и ненадолго. Алиса даже радовалась: вот повезло со свекровью — не лезет, не учит жить, не мешает молодым.
Всё изменилось после смерти свёкра. Год Нонна Даниловна держалась, справлялась одна. А потом начала прозрачно намекать сыну, как ей тяжело и одиноко. Макар места себе не находил — мать одна в деревне, вдруг что случится? И когда Нонна Даниловна заговорила о переезде в город, он загорелся этой идеей. Алиса только вздохнула — предчувствие у неё было нехорошее.
И не зря. Дом в деревне продался быстро и выгодно – свёкрстроил его на века и ухаживал за ним до последнего. Да и весь прошлый год Макар регулярно мотался к матери, помогая поддерживать дом и участок.
На вырученные деньги купили однушку недалеко от их дома. Ох, кто бы знал, какая это была ошибка. Недели не прошло, свекровь зачастила к ним в дом. И всё норовила заявиться, когда Макара нет.
«Я же помочь хочу!» — любимая присказка Нонны Даниловны. Куда деваться от такой помощи — Алиса не знала. Свекрови было дело буквально до всего в доме. И ничего она не готова была одобрить. Пару таких визитов Алиса ещё стерпела, а на третий начала требовать, чтобы Нонна Даниловна приходила к ним только в присутствии Макара.
А Макар будто не замечал ничего. Или не хотел замечать. «Мама старается, как лучше», — отмахивался он от жалоб Алисы. И это было, пожалуй, самым обидным — муж, который должен быть на её стороне, предпочитал держать нейтралитет. Вот только нейтралитет в семейной войне — та же капитуляция. Особенно когда твоя собственная мать методично выживает твою жену из её же дома.
Последней каплей стал тот самый день, когда Нонна Даниловна решила «навести порядок» в холодильнике. Алиса как раз укладывала Киру на дневной сон — дело небыстрое, с песенками да сказками. А когда вышла на кухню…
— Что вы делаете?! — она едва сдержала крик, глядя на распотрошенные упаковки.
Свекровь методично вытряхивала в мусорное ведро содержимое холодильника. Туда уже улетели йогурты, любимый сыр Макара, упаковка сосисок, ветчина и другие продукты. И если с йогуртами ещё можно было что-то сделать, они были закрыты, то остальное — начатое — было уже не спасти.
— Да ты посмотри, сколько химии! — Нонна Даниловна потрясла баночкой йогурта. — Ты этим ребёнка кормишь? Я тебе завтра домашней сметанки принесу, у меня знакомая с деревни привозит.
— Вы в своем уме? Это же все деньги! — Алиса кинулась спасать остатки продуктов.
— Деньги… — свекровь поджала губы. — Здоровье дороже!
К своему ужасу Алиса увидела, что приготовленный ею ужин свекровь уже вылила. Во всяком случае пустая кастрюля стояла в мойке.
— Нонна Даниловна, — голос Алисы задрожал от ярости, — немедленно прекратите. Это наш дом, наши продукты, наши деньги, в конце концов!
— Какие твои деньги? — фыркнула свекровь. — Макар зарабатывает! А ты сидишь с ребенком на его шее.
– Тем более! – Алиса с шумом захлопнула холодильник.
Это стало последней каплей. Неделя ежедневных визитов, переставленных вещей, непрошеных советов и колких замечаний — с неё хватит.
— Вон отсюда, — тихо, но твердо сказала Алиса. — Вон из моего дома.
— Что?! Да как ты смеешь? Я мать твоего мужа!
— Вон! — Алиса распахнула входную дверь. — И без Макара больше не приходите.
Вечером, естественно, состоялся разговор с мужем. Долгий, сложный, полный эмоций…
— Ты что творишь? — Макар нервно ходил по комнате. — Мать в слезах позвонила! Выгнала её, как собаку…
— А ты знаешь, что она устроила? — Алиса достала телефон. — Вот, сфотографировала. Полюбуйся на свой ужин в мусорном ведре! А учитывая, что она это проделала уже ближе к вечеру, то ты зря сразу домой приехал, надо было сначала съездить её утешить, она бы тебя хоть покормила. Мне вот нечем.
Макар нахмурился, разглядывая фотографии.
— М-да… Это она, конечно, перегнула. Поговорю с ней.
— Поговоришь? — Алиса скрестила руки на груди. — И что ты ей скажешь? Что нельзя выбрасывать наши продукты? А рыться в наших вещах можно? А указывать, как мне воспитывать дочь?
— Ну не заводись, — муж примирительно обнял её за плечи. — Мама просто беспокоится. Ну правда, почему тебя так не устраивает, что она в шкафах прибирается? Тебе же проще.
– Проще? Отлично, когда будешь искать свои носки, меня не спрашивай, я понятия не имею, куда она их переложила. Куда как проще, после её уборки устраивать масштабные поиски. Так если бы только это. Она же комментирует внешний вид каждой найденной вещи. Например, того комплекта, который ты мне подарил на День святого Валентина. Ей-богу, тебе лучше не слышать, ЧТО она про него сказала.
Макар покраснел. Комплект был… Очень открытым.
– Не могла его спрятать куда-нибудь?
– Во-первых, когда бы? Я же не знала, что она комод перебирать будет. Во-вторых, почему я в своём доме должна думать, куда спрятать такие вещи? Я и так их положила туда, куда воспитанные люди НИКОГДА не заглядывают в чужом доме! В-третьих, может, ты мне скажешь, куда я должна была их спрятать? Она же уже во все щели заглянула. Кажется, уже даже под плинтуса.
– Ты преувеличиваешь!
– Я преуменьшаю, ты хорошо устроился, «милая, ну я же на работе, ну что я сделаю, а ты драматизируешь, я же не вижу, как она над тобой издевается, а значит, этого не было, тебе показалось».
– Так, давай без истерик!
– Не хочу! Ты думаешь, я буду терпеть вмешательство твоей мамы у себя дома? Нет уж, пусть приходит только когда ты дома. Будешь сам разбираться со своей беспокойной мамой! Сам развлекать, сам отгонять от шкафов и холодильников. Сам выслушивать её чудесные комментарии!
— Алис, ну как она может только по выходным приходить? У неё же свои дела…
— А у меня своих дел нет? Только и жду, когда твоя мама придет и устроит очередной разгром?
В детской захныкала Кира. Алиса метнулась к дочке, оставив мужа переваривать ситуацию. Но что толку? Она уже поняла: разговорами эту проблему не решить. Значит, придется действовать иначе…
Алиса прекрасно знала: несмотря на скандал, а может быть, именно из-за него, свекровь явится снова, и, скорее всего, на следующий же день. Такие, как Нонна Даниловна, не отступают — только давят сильнее. Что ж, придётся действовать.
С вечера она списалась с подругой Людмилой:
— Люд, завтра можно к тебе с Кирюхой на день сбежать?
— Давай! — подруга, знавшая всю ситуацию, отозвалась мгновенно. — Мурзик соскучился, с меня чизкейк.
Утром Макар ушёл на работу, но, как и Алиса и ожидала, он позвонил.
— Алис, мама сегодня заедет, — голос мужа звучал виновато. — Она хочет с тобой поговорить.
— Нет, Макар, — спокойно ответила Алиса, собирая сумку с вещами для Киры. — У нас уговор: твоя мама приходит только когда ты дома. Передай ей — пусть не приезжает. Я её не жду.
— Да брось ты, она правда раскаивается! — в трубке слышался шум офиса, звонки телефонов, голоса коллег. — Просто поговорите спокойно…
— Всё, некогда.
Она отключилась и присела перед дочкой:
— Киронька, поедем к тёте Люде? Там Мурзик, игрушки новые…
— К тёте Люде? Ура! — девочка запрыгала на месте.
Через полчаса они уже сидели в такси. Алиса намеренно уехала из дома как можно раньше. Свекровь обычно приезжала ещё до полудня, чтобы потом весь день «наводить порядок». Зазвонил — Нонна Даниловна, вовремя они сбежали из дома. Алиса взяла трубку:
— Алиса! Где ты? Я тут под дверью стою! — голос Нонны Даниловны дрожал от возмущения.
— Ой, а меня нет дома, — в голосе Алисы зазвенели притворно-удивленные нотки. — И до вечера не будет. Я же просила передать через Макара — сегодня не жду гостей.
— Как это не будет? А ну-ка быстро…
— Всего доброго, Нонна Даниловна, — Алиса отключилась, на её лице сияла улыбка. Она даже и не думала, что ей будет так приятно поставить свекровь в неловкую ситуацию.
К Людмиле они приехали, когда та как раз накрывала на стол. В середине стоял её фирменный чизкейк с клубникой. Из комнаты доносилось мурлыканье кота, щёлкнул выключателем чайник. Здесь было спокойно и уютно — ни упрёков, ни непрошеных советов, ни язвительных замечаний. Кира тут же умчалась играть с Мурзиком.
— Ну и правильно сделала, что уехала, — Людмила разливала чай. — Зачем тебе выслушивать недовольство свекрови в очередной раз?
Телефон в сумке снова зазвонил — теперь уже Макар.
— Алиса, ты где? — в голосе мужа мешались тревога и раздражение. — Что происходит?
— А что происходит? — спокойно отозвалась она. — Я с вечера договорилась о встрече с подругой, а утром собрала Киру и уехала.
— Как уехала? Почему не предупредила?
— Как не предупредила? Я же сказала тебе, что никого сегодня не жду, и приезжать твоей маме не надо. Всё просто: не хочу, чтобы она приходила, когда тебя нет дома. Это так сложно понять?
— Мама переживает…
— О чём? Что кто-то посмел не выполнить её каприз? — Алиса старалась не повышать голос, чтобы Кира в соседней комнате не услышала их ссоры с папой. — Знаешь, Макар, если человек не понимает слова «нет», это не проблема того, кто это слово говорит. Это проблема того, кто не хочет его слышать.
— Что ты имеешь в виду?
— Боже, да ты тоже меня не слышишь? Я сказала «нет» — твоя мама пришла. Я попросила не приходить без тебя — она пришла. Я предупредила, что сегодня не хочу её видеть — она всё равно припёрлась. И ты ещё спрашиваешь, почему я уехала?
В трубке повисла пауза. Потом Макар заговорил — уже тише, но настойчивее:
— Немедленно возвращайся. Мама под дверью стоит, соседи уже интересуются…
— Её предупреждали, что её не ждут, — отрезала Алиса. — Сама приехала, я здесь причём? У меня свои планы, я их менять не собираюсь.
— Какие планы может быть важнее семьи?
— О, теперь ты вспомнил про семью? — Алиса горько усмехнулась. — Почему это всегда работает только в какую-то одну сторону? Почему я должна думать о семье и терпеть придирки твоей мамы, перестраивать свои планы, сиднем сидеть дома, потому что ей одиноко, а вы не должны уважать мои границы, вы не должны слышать то, что я вам говорю, вы не должны учитывать мои интересы?
— Алиса…
— Нет, Макар. Или ты решаешь вопрос с матерью, или я буду решать его сама. Мои методы, как видишь, тебе не нравятся.
Она отключила телефон совсем. В кухне было слышно, как Кира заливисто смеется — видимо, Мурзик снова показывал свои кошачьи фокусы.
— Тяжело с ними, — Людмила поставила перед ней свежую чашку чая. — Я через это с бывшей свекровью прошла. Думаешь, поэтому бывшая?
— Думаю, дело не в свекрови, — Алиса отхлебнула горячий чай. — Дело в сыне, который не может выбрать между женой и мамой: пусть сами разбираются, кто останется в живых.
Пусть. Пусть постоит под дверью, пусть позвонит каждому соседу, пусть хоть полицию вызовет. Вряд ли Нонна Даниловна когда-нибудь поймёт, что именно сделала не так. Но, может быть, хотя бы Макар наконец осознает: нельзя бесконечно прятаться за работой, перекладывая на жену общение с собственной матерью.
А пока… Пока можно просто пить чай с чизкейком, смотреть, как Кира играет с Мурзиком, и наслаждаться тишиной. Потому что так больше продолжаться не может. Что-то должно измениться — и очень скоро.
Домой Алиса с Кирой вернулись затемно — нарочно тянули время, чтобы наверняка не столкнуться со свекровью. Макар их ждал. Хмурый, уставший, с нервно подрагивающими пальцами – видно, что мать в отсутствии невестки вдоволь ототопталась на нём. Судя по запаху, он даже курил, хотя вообще-то давно бросил.
— Папа! — Кира кинулась к отцу.
— Привет, радость моя, — он подхватил дочь на руки, но взгляд его был устремлен на жену. — Нам надо поговорить.
– Согласна, – сказала Алиса, – сейчас Киру уложу, и всё обсудим.
Пока Кира умывалась и укладывалась спать, они не произнесли ни слова. Только когда Кира уснула и Алиса вышла в гостиную, Макар заговорил:
— Мама два часа под дверью простояла.
— Вот и хорошо, — спокойно ответила Алиса, проходя в квартиру. — Может, наконец поймёт, что «нет» значит «нет».
— Зачем ты так?
— А как надо? — Алиса присела на диван. — Может, позволить ей и дальше командовать в моём доме? Выбрасывать продукты? Копаться в наших вещах?
— Но ты же знаешь, ей одиноко.
— Это всё ещё не повод устраивать настоящий ад для меня, — Алиса подалась вперёд. — Если ты хочешь её как-то занять, флаг тебе в руки, занимай. Только не за мой счёт. В твоё отсутствие я её в дом больше не пущу. И свои планы буду строить без учёта того, что твоей маме может заблажить приехать в любой момент времени. А будет ломиться, вызову полицию.
Макар молчал. Нервно барабанил пальцами по подлокотнику, смотрел в окно, на жену, снова в окно…
— Знаешь, что самое обидное? — Тихо спросила Алиса. — Что ты всё это время делал вид, будто проблемы нет. Будто можно просто не замечать, как твоя мать пытается установить здесь свои порядки.
— А что я должен был делать? — В голосе Макара прорезалось раздражение. — Она же мать моя!
— Именно! Твоя мать — тебе и решать. Не мне. Я не обязана быть удобной для всех. Хочешь поддерживать с ней хорошие отношения? Пожалуйста. Только сам. А я буду защищать свой дом и свою дочь так, как считаю нужным.
В его взгляде мелькнуло что-то похожее на уважение. Или страх? Алиса не была уверена. Но она точно знала: этот разговор — только начало. Дальше будет сложнее. Но, по крайней мере, теперь всё названо своими именами.
Нонна Даниловна всё-таки пришла через неделю. С Макаром, в выходной. Чинно сидела за столом, степенно пила чай и даже не пыталась заглянуть в шкафы. Только всё время косилась на «неправильно» расставленные чашки, но молчала. Алиса улыбалась самой приветливой из своих улыбок, угощала печеньем и тоже молчала. Кира крутилась рядом с бабушкой, показывала новые игрушки, щебетала что-то своё, детское.
Макар следил за матерью, как ястреб. Дёргался от каждого её движения, от каждого вздоха. И Алиса вдруг поняла: вот оно. Та самая точка, где страх разочаровать мать встречается со страхом потерять семью. Где маменькин сынок превращается во взрослого мужчину, готового защищать свой дом. Пусть даже от собственной матери.
Жизнь менялась. Было страшно поверить, что из этого что-то получится. Было понятно, что лёгкой эта дорога не будет. Но куда-то она их всё же приведёт. А куда — покажет время.
