– Мама заходила?
– Да. И знаешь, я просто в шоке! Как ты мог обсуждать с ней оформление нашей квартиры на неё? За моей спиной?
– Жанн, погоди…
– Нет, это ты погоди! – Жанна с трудом сдерживала голос. – Шесть лет мы копили. Вместе! Моя мама треть суммы даёт. А твоя предлагает оформить на себя. И ты… ты это всерьёз обсуждал?
– Жанночка, ты только не кипятись! Я же как лучше хочу, – Альбина Александровна присела на краешек кухонного стула и вздохнула. – Сама посуди: у меня льготы, как у инвалида. За коммуналку платить меньше будете!
– Альбина Александровна, что за блажь вообще? – Жанна замерла у плиты с половником в руке. – То есть моя мама дала треть денег на квартиру, а оформлять вы предлагаете на вас? С чего бы?
– Так остальные-то деньги Борины!
– Что значит «Борины»? – голос Жанны зазвенел. – Мы с мужем шесть лет копили. Вместе!
– Ой, копила она! – свекровь всплеснула руками. – А кто три года в декрете сидел? Боренька один вкалывал!
– Всё, я не хочу это слушать, – Жанна с грохотом положила половник на столешницу. – Думайте что хотите.
– Испокон веку мужчина был хозяином! А ты выкобениваешься…
– Хорошо, допустим – мужчина. А вы тут причём?
– А я старшая в роду! Это ты! Ты Борю против меня настроила!
– Ничего я не настраивала. У нас даже мысли не было на вас что-то оформлять. Откуда вообще такая идея?
– А вот я с Боренькой говорила, он не против был, только сказал – ты упрёшься.
Жанна застыла, не веря своим ушам. Как? Как муж мог обсуждать такое за её спиной? В висках застучало, а руки похолодели. Она глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.
– Знаете что, Альбина Александровна… Давайте мы с Борисом сами решим этот вопрос. Без посредников.
– Вот! – свекровь поджала губы. – Опять ты его от матери отваживаешь!
После ухода свекрови Жанна долго не могла ни на чём сосредоточиться. Борщ на плите выкипал, но она этого словно не замечала. В голове крутились обрывки разговора, и от каждой фразы Альбины Александровны становилось больно, как от удара.
Кое-как она встряхнулась: сдвинула кастрюлю на холодную плитку, выключила огонь и принялась вытирать выкипевший борщ. Но мысли продолжали бродить в голове бесконтрольно.
Шесть лет. Целых шесть лет они с Борисом жили одной мечтой – своя квартира. Сколько всего пришлось пережить! Сначала снимали однушку на окраине, экономили на всём. Потом, когда родился Егорка, нашли двухкомнатную поближе к Бориной работе.
Потом три года декрета. Ночные подъёмы, колики, первые зубки, первые шаги… Она варила обеды с таким расчётом, чтобы муж мог взять еды с собой и сэкономить на походе в столовую. Вспомнила своё увлечение вязанием, наловчилась вязать мягкие игрушки и продавала их через интернет. Копейки, конечно, но всё в копилку семейного бюджета. Борис выкладывался на работе, брал дополнительные проекты. Уставал страшно, но не жаловался.
Потом дали место в садике для Егора. Жанна снова вышла на работу, но и вязание не забросила. В финансовом плане стало легче, физически… Она не сразу смогла перестроиться, влиться в рабочий ритм. Зато Борис теперь мог меньше работать и больше помогать ей по хозяйству и с сыном.
И вот, когда до мечты рукой подать, когда мама неожиданно решила помочь с недостающей суммой, появляется свекровь со своими «причудами». Жанна горько усмехнулась. Альбина Александровна и раньше-то не особо жаловала невестку, считая, что сын мог найти партию «получше». А теперь и вовсе… Но самое обидное – Борис. Как он мог вообще всерьёз обсуждать с матерью такую глупость?
Из детской донёсся грохот конструктора – Егорка снова что-то строил. Хорошо, что у неё сегодня выходной и можно побыть дома. Нужно взять себя в руки. Вечером предстоит серьёзный разговор с мужем, а сейчас – время для сына. Жанна расправила плечи и улыбнулась, хотя улыбка вышла чуть кривоватой.
– Мамочка, смотри, что я построил! – Егорка уже нёсся к ней с деталью конструктора в руках, и на душе немного потеплело.
День тянулся бесконечно. Жанна металась по квартире, не находя себе места. Несколько раз порывалась позвонить маме – Ульяна Гавриловна всегда умела найти нужные слова, успокоить, поддержать. Но сейчас… Нет, сначала нужно поговорить с мужем.
Егорка, чувствуя мамино настроение, притих. Забрался с ногами на диван, включил мультики. Только изредка просил попить или спрашивал, скоро ли придёт папа.
Борис, как назло, вернулся позже обычного. Щёлкнул замок, в прихожей послышалась возня – разувается, снимает куртку. Жанна глубоко вздохнула.
– Пап! – Егорка метнулся в коридор, повис на отце. – А я замок построил! Из конструктора!
– Молодец, сынок! Пойдём, посмотрим, что у тебя получилось. А потом – спать!
– Не хочу-у-у…
– Егор, – Жанна постаралась, чтобы голос звучал ровно, – уже поздно. Давай я укрою тебя, сказку расскажу.
Через полчаса сын наконец уснул. Жанна прикрыла дверь детской и вернулась на кухню. Борис уже успел поужинать и теперь листал что-то в телефоне.
– Нам надо поговорить.
Муж поднял глаза, и по его лицу скользнула тень понимания.
– Мама заходила?
– Да. И знаешь, я просто в шоке! Как ты мог обсуждать с ней оформление нашей квартиры на неё? За моей спиной?
– Жанн, погоди…
– Нет, это ты погоди! – Жанна с трудом сдерживала голос. – Шесть лет мы копили. Вместе! Моя мама треть суммы даёт. А она предлагает оформить на себя. И ты… Ты это всерьёз обсуждал?
– Да не обсуждал я! – Борис раздражённо отложил телефон. – Она пришла ко мне на работу с этой идеей. Я сразу сказал – нет. Объяснял, почему это бред. Ну и среди прочего сказал, что ты тоже будешь против.
– А она услышала только про меня, да? И припёрлась уговаривать?
– Выходит, так… – Борис громко выдохнул. – Слушай, ну ты же знаешь мою мать. У неё всегда так – придумает что-то, вобьёт себе в голову…
– Знаю, – Жанна невесело усмехнулась. – И то, что она меня не любит – тоже знаю. Но квартира, Борь! Это уже слишком.
– Я ей позвоню. Скажу, чтоб даже не заикалась больше об этом.
– Думаешь, поможет? – Жанна покачала головой. – Она же уверена, что это я тебя настраиваю против неё.
– Ну и пусть думает что хочет! – Борис встал, обнял жену. – Главное – мы с тобой всё решили. Квартира будет только наша, без варианта.
Жанна уткнулась лбом в плечо мужа. От души отлегло, но червячок тревоги всё ещё грыз изнутри. Что-то подсказывало – это ещё не конец истории.
Так и вышло. Уже на следующий день позвонила её мама…
– Жанн, ты только не волнуйся, – голос Ульяны Гавриловны звучал встревоженно. – Но мне тут Альбина звонила…
Жанна медленно опустилась на стул. Только этого не хватало!
– И что она сказала?
– Да много чего… – мама помолчала. – В общем, она считает, что я неправильно распоряжаюсь своими деньгами. Что лучше бы я себе машину купила или путёвку куда. А не лезла в их с сыном планы.
Жанна почувствовала, как внутри всё закипает. «Их с сыном планы»? Серьёзно?
– Мам, прости, мы не должны были тебя втягивать, но я даже предположить не могла, что она тебе позвонит.
– Подожди, – перебила Ульяна Гавриловна. – Это ещё не всё. Она сказала, что если я настаиваю на помощи с квартирой, то деньги надо передать ей. Она, мол, проконтролирует, что вы всё правильно сделаете.
В трубке повисла тяжёлая тишина. Жанна сидела, вцепившись побелевшими пальцами в телефон, и пыталась осознать услышанное.
– Родная, ты там?
– Да, мам… И ты что сказала?
– Как что?! – возмутилась Ульяна Гавриловна. – Я ей сразу сказала – это мои деньги, и я сама решу, кому и как их передавать. Я их тебе даю, а не ей. А она в крик…
Жанна на секунду прикрыла глаза. Господи, как же стыдно, что маме пришлось всё это выслушать…
Входная дверь хлопнула – вернулся Борис с Егоркой. Они ходили в парк кормить уток. Сын что-то радостно щебетал, муж смеялся в ответ. А Жанна сидела на кухне, и внутри у неё всё дрожало от злости и обиды.
– Мам, смотри, что я нашёл! – в кухню влетел Егорка, сжимая в ладошке разноцветное пёрышко.
– Красивое… – Жанна через силу улыбнулась. – Егорушка, поиграй пока в своей комнате, ладно? Нам с папой поговорить надо.
Борис, уловив её тон, нахмурился:
– Что случилось?
– Твоя мать звонила моей.
– Зачем?
– Сказала, что мама должна передать деньги ей. Представляешь? – Жанна почти кричала шёпотом. – Она хочет «контролировать» наши траты!
Борис опустился на стул, растерянно провёл рукой по волосам:
– Бред какой-то…
– Вот именно! А ещё она заявила, что мы с мамой лезем в ваши с ней планы. В ВАШИ, Борь! То есть я тут вообще никто, получается? Так, приложение к тебе?
– Жанн, успокойся…
– Не буду я успокаиваться! – Жанна вскочила, заметалась по кухне. – Шесть лет коту под хвост? Я, значит, только в декрете сидела? Не работала до и после, не продавала эти чёртовы игрушки, не экономила на всём, на чём только можно? И мамины деньги твоей матери отдать? Да она…
Жанна осеклась, заметив в дверях испуганного сына. Егорка стоял, прижимая к груди плюшевого зайца, и хлопал длинными ресницами.
– Мамочка, ты чего кричишь?
– Прости, малыш… – Жанна опустилась перед ним на корточки, обняла. От его макушки пахло осенней листвой и карамельками. – Всё хорошо. Мы с папой просто разговариваем.
– А бабушка Альбина опять придёт? – вдруг спросил сын. – Она злая. Я не хочу, чтоб приходила.
У Жанны защипало в глазах. Даже ребёнок чувствует…
– Так, – Борис решительно встал. – С этим надо заканчивать. Я еду к матери. Прямо сейчас.
– Я с тобой.
– Нет. Останься с Егором. Я сам разберусь.
Жанна покачала головой:
– Вместе поедем. Хватит уже этих закулисных игр. Позвоним маме, пусть посидит с внуком.
Через час они парковались у дома Альбины Александровны. Всю дорогу молчали – каждый думал о своём. Жанна то и дело поглядывала на мужа. Таким решительным она его давно не видела.
Свекровь открыла не сразу. Долго гремела замками, будто надеялась – уйдут. Но они не ушли.
– Боренька! – Альбина Александровна всплеснула руками. – Что же ты не предупредил? Я бы картошечки приготовила… А и ты тут, – она смерила Жанну холодным взглядом. – Ну проходите.
Они прошли в маленькую гостиную, увешанную старыми фотографиями. Борис в детском саду, Борис – первоклассник, Борис – выпускник… Жанна вдруг подумала: для свекрови время остановилось. Там, где её сын был только её сыном. Ни жены, ни ребёнка, ни собственных планов на жизнь…
– Мама, – голос Бориса звучал глухо. – Зачем ты звонила Ульяне Гавриловне?
– А что такого? – Альбина Александровна присела в кресло, расправила складки на халате. – Я имею право поговорить с матерью твоей… жены.
– Поговорить – сколько угодно, а вываливать на неё свои домыслы о нашей жизни – нет. С чего это она должна отдавать деньги тебе?
– Не смей так разговаривать с матерью! – свекровь подскочила. – Это всё она! – Палец с острым ногтем указал на Жанну. – Она тебя против меня настроила! Своими капризами, своей гордыней! А я только добра хотела! Чтоб всё по-умному было, по-хозяйски…
– По-хозяйски – это чтобы квартира была ваша? – тихо спросила Жанна.
– А хоть бы и так! – Альбина Александровна побагровела. – Я мать! Я имею право…
– Нет, мама. – Борис шагнул вперёд, закрывая собой жену. – Ты не имеешь права. Ни на квартиру, ни на деньги, ни на нашу жизнь. Всё, хватит. Ты не будешь лезть в нашу жизнь, в наши планы, не будешь оскорблять мою жену и кричать на её мать. И если для этого придётся прекратить общение с тобой, что ж, видит Бог, я пытался по-хорошему.
– Прекратить общение?! – свекровь почти кричала. – Тёща тебе дороже матери?! Так пусть тогда она вам во всём и помогает, а ко мне за помощью больше не приходите!
Они молча вышли, преследуемые её криками. Спустились по лестнице. На улице моросил дождь, но Жанне было всё равно. Она держала мужа за руку и чувствовала, как дрожат его пальцы.
– Прости, – вдруг сказал Борис. – Я должен был давно это сделать. Остановить её…
Жанна молча прижалась к его плечу. Дождь усиливался, но они всё стояли и стояли у подъезда, не в силах сделать следующий шаг. Где-то наверху хлопнуло окно. И в этот момент оба поняли – что-то оборвалось, закончилось. А что будет дальше? Зависит только от них.
Вскоре они подписали документы на квартиру. Всё прошло быстро и гладко – будто сама судьба торопилась поставить точку в этой истории. Жанна с Борисом молча вышли из офиса риелтора, на ходу пряча папки с бумагами в сумку.
– Зайдём куда-нибудь? – предложил Борис. – Отметим?
Жанна покачала головой:
– Давай дома. С Егоркой. Тортик купим, чаю заварим…
Внутри разливалась тихая радость от покупки долгожданной квартиры, лишь чуть-чуть приправленная горечью и стыдом. Мама так помогла им, а взамен ей пришлось выслушивать претензии Альбины Александровны. Хорошо, что всё уже закончилось.
Вечером, уложив сына, они сидели на кухне. Первая радость улеглась, и теперь мысли бродили не только вокруг предстоящего переезда, но и забредали в прошлое. Борис задумчиво гонял по столу чайную ложку.
– Знаешь, – вдруг сказал он, – а ведь мама не всегда такой была.
Жанна подняла глаза:
– В смысле?
– Раньше… когда отец был жив… Она другая была. Смеялась много. С соседками общалась. В хоре пела. А потом… – Он помолчал. – Я сегодня с психологом разговаривал. Специалист по семейным отношениям, работает с пожилыми людьми.
– И что он сказал?
– Она. Сказала, что такое часто бывает. Потеря мужа, страх одиночества, попытка удержать контроль хоть над чем-то… Я взял контакты. Буду говорить с мамой.
– Думаешь, согласится?
– Придётся, – Борис сжал кулаки. – Я ей прямо скажу: или ты работаешь над собой, или мы будем видеться только по праздникам. Егорку я ей таскать не стану – ребёнок уже чувствует напряжение, боится её.
– Жёстко…
– А как иначе? Она же не остановится. Сегодня – квартира, завтра – что-то ещё придумает. Я люблю её, она моя мать. Но я не позволю ей разрушить нашу семью.
В прихожей звякнул телефон – пришло сообщение. От свекрови: «Ты совсем мать забыл? Даже не позвонишь?»
Жанна протянула телефон мужу. Тот прочитал, тяжело вздохнул:
– Вот видишь? На выходных поеду к ней. Поговорю.
Жанна кивнула. Да, по-другому нельзя. Нельзя всю жизнь воевать. Нельзя держать оборону. Иногда нужно просто сделать решительный шаг. Даже если он причинит боль.
– Только в субботу съезди, – сказала она. – В воскресенье мама просила квартиру показать.
Борис улыбнулся и притянул её к себе. За окном мигали фонари, в детской посапывал Егорка, а в чашках остывал чай. Обычный вечер обычной семьи. Просто теперь у этой семьи появился свой дом. И, может быть, чуть больше мудрости, чтобы отстоять право на собственную жизнь.
Вскоре они переехали. Егорка с восторгом обживал свою новую комнату, Жанна всё время хлопотала: развешивала шторы, раскладывала вещи по шкафам, покупала какие-то интерьерные мелочи. Борис собирал и расставлял мебель. Самое главное, что это теперь их собственный дом. Не съёмное жильё, откуда их в любой момент могут выставить, и где каждый свой шаг нужно согласовывать с хозяевами.
Альбина Александровна к психологу всё-таки пошла. Не сразу – сначала были слёзы, обвинения, попытки надавить на жалость. Но Борис держался твёрдо: либо работа над собой, либо редкие встречи по большим праздникам. И свекровь сдалась.
Ульяна Гавриловна заезжала каждое воскресенье. Привозила вкусности для Егорки, играла с внуком, помогала дочери обустраивать новое гнёздышко. Однажды, когда они вдвоём раскладывали посуду по кухонным шкафам, она вдруг сказала:
– Знаешь, Жанночка, я ведь тоже когда-то со свекровью воевала. Только по-другому…
– В смысле?
– Я ей во всём уступала. Думала – смирением да лаской… А потом поняла: нельзя строить счастье на чужих условиях. Даже если эти «чужие» – самые близкие люди.
Жанна обняла мать. Как же ей повезло – с такой мудрой, понимающей мамой. С мужем, который не побоялся сделать выбор.
