– Ивашка-дурашка! – Услышал Ваня за спиной и вздрогнул.
Он в это время ел малину с веток, что выбрались сквозь сетчатый забор тети Тамары и разрослись по улице, где никогда никто не собирал с них ягоды. Ивашка так увлекся, что даже не заметил, как эта противная девчонка с тонкими косичками к нему приблизилась. Он оглянулся, а она тем временем приложила к вискам большие пальцы рук, а остальными принялась трясти и высунула при этом язык: «Меее».
Ваня шумно выдохнул и бросился бежать, не понимая, почему его все так не любят? Вот только дразнят, да обзываются. Мать тоже слова доброго не скажет никогда, умеет только подзатыльники отвешивать, да причитать, что, дескать, навалился на ее голову.
– Ты где шляешься весь день? – Крикнула мать с порога, как только Ваня забежал во двор, а она в это время вышла воду выплеснуть из чашки, в которой мыла обычно посуду.
Вот! Что и требовалось доказать. Ивашке так порой хотелось исчезнуть, как будто вовсе не было его. Но он ведь был, он есть, а значит, есть и люди, для которых Ваня может стать нужным и любимым. Он в это безоглядно верил. Когда был жив его отец, тот любил Ваню, по-настоящему. Игрушки покупал, трепал по волосам, со словами: «Горе ты мое луковое». Но говорил это с таким теплом, что на душе спокойно становилось и приятно. А мать рычала, будто Ваня и не человек совсем. Вот и теперь.
– Где шлялся, спрашиваю?! Мухой в огород дуй, принеси редиску и зелени. Потом картошки подкопни, а то отец скоро придет, а ужин не готов еще.
«Отец»… Как больно это слово кромсало его маленькую душу на части. У Ивашки был один отец, а этот… Федя… Не отец он ему вовсе. Его мать привела в дом через год, как папу Вани похоронили, а еще через год у них Дуняшка родилась, вот ту любила мать, души не чаяла, и голоса не повышала на нее. Хотя, та еще маленькой совсем была. А Ваня-то уже большой, уж нынче в первый класс пойдет!
Ваня утер нос рукавом и мигом помчался в огород, зная, что мать еще раз повторять не станет, отходит по спине, чем попадя, а если ничего не попадется в руки, то и ладошкой шлепнет так, что мало не покажется, рука была тяжелой у нее, уж Ване ли не знать. Не раз перепадало, стоило хоть малость провиниться.
Побежав к грядке с редисом, Ваня присел на корточки и потянул уж было руку, как услышал за забором строгий голос тети Тамары, которая поучала свою племянницу, ту самую, с косичками по пояс и веснушками, что делали ее лицо забавным.
– Олечка, ну разве можно так? Зачем ты Ваню дразнишь? Он тебе что-то плохое сделал?
Ваня подкрался к деревянному забору, что разделял соседские участки и заглянул, едва дыша, во двор Тамары через небольшую щель. Так хотелось ему посмотреть на эту Олечку, что же она ответит, интересно. Ваня ведь на самом деле ничего плохого ей не сделал, да он и никому никогда зла не причинил, ведь папа говорил всегда, что если человек делает злое, то зло к нему вернется, а если доброе, то и к нему добро с лихвой придет. И Ваня ждал. Он верил, что его хорошие поступки где-то копятся, а когда нужно будет, то к нему вернется все добро. Девчонка опустила голову и покраснела.
– Все ребята его так дразнят, – Тихо произнесла она и расплакалась.
– Ну нет, так дело не пойдет, – ласково погладила ее по голове тетя Тамара, – Ты же не все?! И плакать не нужно. Просто прими решение, что больше не станешь всем уподобляться, потому что обижать людей нельзя, ты это знаешь.
– Я не хотела обижать Ивашку, – всхлипнула девчонка и принялась теребить свою тонкую косичку, – Я хотела подружиться с ним.
– Вот и замечательно! – Тетя Тамара положила руку ей на плечо, – Слезки вытирай, и идем пирог печь с малиной.
Оля закивала, отправляясь к дому за тетей, а Ивашка улыбнулся – уж не такая она и противная, эта девчонка и он был бы не против подружиться с ней.
– Тебя только за смертью посылать, бедоносец проклятущий! – Гаркнула мать, и тут же шлепнула Ванюшку полотенцем, что висело у нее на плече, – Я тебя зачем в огород отправила? Забыл по пути? Мух ловишь? Бегом картошку мне неси!
Она наклонилась и принялась со злостью вырывать редиски из земли, а Ваня рванул на картофельное поле. Сердце колотилось в груди так сильно, он ведь даже не заметил, как мать к нему приблизилась был напуган. Хорошо, что не лопатой в этот раз ударила, а полотенцем отхлестала.
Накопав картошки, он схватил ведро и побежал домой, где мать ворчала недовольно, копошась на кухне, а в комнате истошно кричала Дуняшка.
– Беги коляску покачай, – велела Ване мать, как только он занес ведро с картошкой.
Он обтер руки о штаны и поспешил к сестре, которая к тому моменту плакала уже потише.
– Дуняша, привет! – Сказал мальчик ласково, наклонившись к сестренке и та, увидев его, всхлипнула и принялась агукать и улыбаться.
Покачав недолго коляску, Ваня увидел, что сестренка спит и хотел пойти на кухню что-нибудь перекусить, но услышал скрип калитки, затем что-то загремело на улице и стало ясно, что дядя Федя возвращается не в духе, и скорее всего, нетрезвым. А это значит, что сейчас начнет ругать мать и может Ване перепасть. Мальчик незаметно выскочил на задний двор, затем прокрался под окнами к калитке и, оказавшись за воротами, выдохнул с облегчением. Он знал, что матери сейчас будет не до него, а Федору и вовсе дела не было до Ивашки, если на глаза ему не попадался, когда тот был злым и нетрезвым.
Подобрав на полу длинный прут, Ваня повертел его в руках и потащил за собой, бредя по пыльной улице. Зачем ему тот прут, он сам не знал, просто, наверное, чтобы хоть что-то в руках было. Игрушки ему мать не покупала и если другие ребятишки выносили во двор мячи, машинки, солдатиков, то у Ивашки не было совсем ничего. Все, что дарил отец, мат убрала куда-то. Вот он и подумал, что из прутика такого можно сделать удочку, к примеру. Проходя мимо калитки тети Томы, Ивашка невольно посмотрел в ту сторону, поймав себя на мысли, что ему отчего-то захотелось увидеть эту девочку с косичками, Олю, и в тот же миг калитка распахнулась. Ваня сначала прибавил шаг по привычке, но увидев широкую улыбку на лице соседки, приостановился, удивившись.
– Привет! – Сказала она, хитро сощурившись, – Ивашка, я тебя обидеть не хотела. Извини!
Сказала Оля, и у Вани будто крылья появились за спиной, а сердце застучало быстро-быстро.
– А я и не обиделся! – Гордо заявил он, – что я, девчонка что ли, чтобы обижаться по пустякам.
Оля рассмеялась.
– А я девчонка, но все равно не обижаюсь никогда. Мой папа говорит, что умный человек другого не обидит, а на дУ ракОв и обижаться не стоит. Выходит, я себя сегодня повела как ду роч ка, но больше так не буду делать. Идем играть?!
– Идем, – Ваня пожал плечами, – а куда?
– Идем к нам во двор, мне папа там качели сделал, и еще можно в беседке поиграть в настольную игру. Хочешь?!
– Не знаю, – Ваня снова неуверенно пожал плечами. Он ведь никогда не видел даже настольные игры, потому и не имел понятия, как в них играть. Сначала он подумал, что скорее всего, это куклы какие-то, которыми играют на столе, он видел как-то, что девчонки на улице соорудили подобие стола под старым дубом и расставляли там разную мебель для кукол, которые ходили в гости друг к другу. И тут, наверняка, что-то подобное, но Ваня был согласен и на это, ведь важнее было то, что его пригласили играть!
– Ты покачайся пока на качелях, а я быстро за игрой схожу, – Звонко прощебетала Оля и помчалась к крыльцу.
Ваня смотрел на качели, но подойти постеснялся, хоть Оля и сама предложила. Вскоре девочка выбежала из дома, с картонной коробкой в руках. Ваня тут же рванул к ней навстречу, взял из ее рук коробку и понес к беседке, помня, что папа учил его – девочкам нужно помогать, мужчина сильнее! По пути он пытался сообразить, что же такое находится в такой тонкой коробке. Куклы туда вряд ли поместятся, мебель для них, тем более. А когда Оля вытащила содержимое коробки и разложила на столе какой-то картонный квадрат с рисунками, Ваня и вовсе удивился.
– Это что? – Спросил он, не скрывая удивления.
– Настольная игра «Кот в сапогах» – пояснила девочка.
– А как же в нее играть, и где этот кот? – Задумчиво поинтересовался Ваня.
– Вот же он! – Рассмеялась Оля, ткнув пальцем на кота в огромной шляпе, изображенного в центре поля, – Вот, смотри…
И она принялась увлеченно объяснять Ивашке правила игры. Сначала мальчик растерялся. Ему казалось, что он не запомнит все, что Оля рассказала, не сумеет играть и больше девочка его не пригласит. Но, оказалось все гораздо проще. Время пролетело незаметно. Уже смеркалось, когда из дома вышла тетя Тома и приблизилась к ребятам, держа в руках большое блюдо с пирогом.
– Ну что, не наигрались еще? – добродушно спросила женщина, – Вижу, подружились вы, и это здорово! Только вот, сейчас мы будем пить чай с пирогом и расходиться, уже поздно, а завтра снова сможете играть.
Ваня вспомнил, что с утра у него во рту даже маковой росинки не было, и в животе предательски заурчало.
После чаепития Ивашка, довольный и сытый, поблагодарил тетю Тому за вкусный пирог и, сказав Оле, что ему было интересно с ней играть, бросился со двора со всех ног. Он знал, что мать сейчас задаст ему по первое число, но страха, как бывало раньше, теперь не было, ради этих радостных мгновений, что он только что провел в соседском доме, можно было и наказание перенести.
Забежав на веранду, Ивашка остановился у двери и прислушался. Храп дяди Феди было слышно даже здесь. Потянув на себя осторожно скрипучую дверь, Ваня услышал громкие тяжелые шаги и втянул шею, понимая, что сейчас произойдет. Мать приблизилась молча к Ивану и с ходу принялась хлестать его ремнем, с остервенелым взглядом.
Мальчик сжал кулаки и не смел даже пикнуть, лишь морщась и шикая от боли. А когда мать принялась трясти перед его носом этот самый ремень и шептать в самое ухо, чтобы не потревожить сон Феди и Дуняши, о том, что в следующий раз получит еще больше и чтобы не смел из дома даже нос высовывать неделю, Ваня решил, что уйдет в интернат. Хоть и пугала мать его частенько, что туда отправит, рассказывая ужасы, которые его там ждут, он вдруг подумал, что скорее всего, там ему будет даже лучше. Ведь наказания матери с каждым разом все жестче и жестче. Она ведь не спросила, где был сын, что делал, а сразу наказала лишь за то, что он вернулся позже, чем она велит. Ей вообще не интересны были его чувства.
На следующий день, когда Федор ушел на работу, а мать сказала, что Дуняшу на прививку повезла, строго-настрого наказав Ване из дому не выходить, он все-таки осмелился пойти во двор. Жила семья в частном секторе на окраине и Ваня знал, что на прививки мать сестру возила далеко, так что, время было у него, чтобы на воздух выйти.
– Ивашка, привет! – Услышал Ваня звонкий голос Оли, а потом увидел голову, выглядывающую из-за забора.
– Привет! – Обрадовался мальчик, – А ты как туда залезла?
– По лестнице! – Довольно объяснила девочка, – Тетя Тамара груши собирала, а потом к забору лестницу поставила.
– А ты не упадешь? – Забеспокоился Ивашка.
– Не-а! – Девочка улыбнулась и так спокойно стало на душе, – Придешь ко мне играть?
Спросила, А Ваню, будто кипятком обдали после этих слов. Вспомнив вчерашний взгляд матери, он вздрогнул. Даже не боль ему запала в душу, а презрение в ее глазах. Он вспомнил, что ему запрещено из дома выходить и с сожалением помотал головой.
– Олечка, ты с Ваней говоришь? – Послышался голос тети Томы, – Приглашай его на завтрак, у меня готово все.
Девочка снова повернулась к Ивану:
– Идем к нам завтракать, тетя Тамара кашу вкусную сварила, с медом и абрикосами!
Ивашка удивленно посмотрел на девочку, потому что впервые слышал про такую кашу, и пожал плечами неуверенно.
–Идем! – Кивнула Оля, – не стесняйся! Я побегу калитку открывать.
Ваня тяжело вздохнул и, решив, что никто даже не узнает, если он позавтракает у соседей, направился к калитке.
– Идем, – Оля, встретив нового друга, потянула его за руку к беседке, и тут же отпрянула, прикрыв ладонью рот, – А это что? Ты упал?
Она смотрела на Ивашку широко раскрытыми глазами и тетя Тома, подходившая в это время к беседке, приостановилась, заметив удивление на лице племянницы. Она приблизилась, внимательно разглядывая красные полосы на руке мальчика. Тома поставила тарелки на стол и, присев на корточки перед Ивашкой, с теплотой посмотрела в его глаза:
– Ванечка, кто тебя бил? – Спросила вкрадчиво, – Федя?
– Нет, – Ваня замотал головой и шмыгнул носом, – Это мамка. – Он всхлипнул и с надеждой посмотрел на тетю Тому, – а вы можете меня отвести в интернат? Я хочу там жить, мне лучше было бы.
– Та-а-к, – Тамара прижала мальчика к себе и поцеловала в макушку, – Давайте завтракать, а после все решим. Конечно же, я помогу тебе, мой милый.
Женщина украдкой смахнула слезы со щеки, раскладывая кашу по тарелкам, и прошептала тихо:
– Это я виновата во всем…
Пока дети ели вкусную кашу, Тамара отошла в сторонку, набирая в телефоне чей-то номер. Поговорив, она вернулась к детям и, обняв Ивана, сказала тихим добродушным голосом:
– Ванечка, тебе нужно сейчас домой пойти и маме ничего не говори о нашем разговоре. А завтра к вам приедут тети из опеки. Ты им расскажи всю правду, хорошо?! Они тебе помогут. Ничего не бойся, они не обидят. И если тебе предложат ехать с ними, соглашайся, я потом тебя найду. Договорились?
– Да, – Иван кивнул, – Вот если бы вы, тетя Тома, были моей мамкой… Я такую кашу никогда ен ел, и пироги. И еще вы очень добрая, а мамка злая.
Он серьезно посмотрел в ее глаза и поплелся домой, а Тома тяжело вздохнула, глядя ему вслед…
– Не пущу! – Алевтина потянула сына к себе, – Если он уйдет, то и пенсия по потере кормильца уйдет!
Весь день Ивашка был как будто сам не свой. Когда мать вернулась с сестренкой из поликлиники, он забился в дальний угол, в надежде там остаться незамеченным, но мать уже с порога начала орать, что он не так поставил башмаки. Ваня уже и не знал, за что ему может попасть в очередной раз, и хотя, казалось, делал все старательно, мать находила повод сорвать зло на нем, чтобы потом для Феди быть внимательной и кроткой.
К вечеру Федор пришел домой с какими-то мужчинами и потребовал, чтобы супруга накрывала стол.
– Жрать давай! Друзья ко мне приехали на пару дней! – Стукнул он кулаком по столу и Ивашка, приглядывающий за сестренкой в это время, вздрогнул.
Алевтина принялась метаться по дому. Разогрела плов, принесла из погреба соленья, сало нарезала.
Мужчины расположились за столом вольготно, потирая руки, и принялись разговаривать громко, перебивая друг друга. Дуняша расплакалась от шума и Федор гаркнул, чтобы Ваня успокоил сестру, не то получит.
– Дуняша, а-гу-гу, – Дрожащим голосом взмолился мальчик, – ну не плачь, я тебя покачаю, а-а-а.
Он трясся от страха за то, что не только ему может достаться от Феди, но и этой малышке. Мужчина уже однажды требовал, чтобы жена вышвырнула ее на улицу, раз успокоить не может. Но Дуняша, будто поняла, что плакать не время, поворочалась еще недолго и уснула под мерное качание коляски.
Ночь прошла словно в бреду. Мужчины пили, ели, общались на повышенных тонах, требовали у Алевтины еще еды, потом отправили ее за самогонкой к бабке Фене, которая снабжалась своей продукцией всех местных алкоголиков. Дуняша плакала, но никто уже не обращал на ее плач внимания. Ваня так и задремал рядом с коляской. И только на рассвете все угомонились, мать забрала Дуняшу и Иван, увидев, что на его кровати спит какой-то дядька, ушел в баню и, разместившись на скамеечке, сладко уснул.
Проснулся от шума во дворе. Вышел на улицу, потирая глаза, и увидел двух незнакомых женщин с какими-то бумагами в руках. Они пытались пройти в дом, спрашивали про Ваню, но мать не пускала их, а потом из дома вышел взъерошенный Федор, слегка покачиваясь и начал прогонять незваных гостей, пытаясь даже силу применить. Женщины пообещали, что сейчас должен подъехать участковый, но Федя этого не слышал, он схватил одну из женщин за руку и повел к калитке.
Ваня бросился к ним.
– Тетеньки, заберите меня в интернат, я не хочу тут больше оставаться, заберите!
Федор, в недоумении взглянул на пасынка и, встряхнув головой, икнул и подтолкнул его к женщинам.
– А и правда, заберите! Надоел он тут глаза мозолить.
– Не пущу! – Подбежала Алевтина и, схватив сына за руку, потянула к себе.
– Пусть идет, – Федор пытался оттянуть ее от мальчика, но она не сдавалась.
– Совсем весь ум пропил? – Рыкнула Алевтина на мужа, – Если он уйдет, то и пенсия по потере кормильца уйдет! И все пособия!
Женщины переглянулись, и одна из них велела Ване идти в их машину.
– Иди, подожди нас там, все будет хорошо, не бойся.
В это время у ворот остановился полицейский автомобиль, из которого поспешно вышел молодой участковый.
– Они у меня сына забирают. Права не имеют! Пусть немедленно вернут его, иначе, я найду на всех управу! – Кричала Алевтина, но ее никто не слушал.
В доме громко плакала Дуняша. Один из гостей Федора выскочил на крыльцо в одних трусах со словами:
– Там малая блажит, спать мешает! – Но увидев полицейского, замолчал, и быстро убежал обратно.
Участковый с женщинами из опеки прошли в дом, хоть Алевтина и пыталась не позволить этого, увидели все, что творилось там и, пообещав горе-родителям, что позже и за младшенькой приедут, спешно покинули дом.
В интернат Ивашку привезли только поздним вечером, прежде пришлось отвечать на вопросы, показываться разным докторам, потом купаться и переодеваться. Конечно, его сытно накормили, и мальчишка был весьма доволен. В эту ночь он спал спокойно, даже видел сны. Ему приснилась Оля, тетя Тома, Кот в сапогах, и… папа. Он гладил мальчика по голов, а тот был счастлив, как когда-то.
Проснулся Ваня с грустинкой, но когда его окружили незнакомые ребята, стали называть свои имена и спрашивать, как зовут его, все печали мигом развеялись. Ване казалось, будто он попал в какую-то сказку, где его не будут обижать. Ребят накормили вкусным завтраком, а потом мальчишки показали игровую комнату, где у Вани буквально глаза разбегались. Столько игрушек он еще не видел никогда. Он внимательно разглядывал полки с машинками, вертолетиками, кубиками, корзины с мячами, но подойти боялся. Вдруг, это трогать нельзя.
– Идем уже, – позвали мальчишки, а девчонки, играя на ковре своими куклами, поглядывали на Ивашку и хихикали, – Не обращай на них внимание, – сказал рослый мальчик с ярко рыжими кудрями и еще раз позвал за собой.
Ивану здесь определенно нравилось, но он вспоминал тетю Тому и Олю, и отчего-то становилось грустно. Потом вспоминал дом, мать, Федора и старался прогнать эти мысли.
На следующий день ребят разбудил громогласный грубый голос. Сначала Ване даже показалось, что кричит мужчина, но, открыв глаза, увидел дородную женщину в синем халате. Все вскочили с кроватей и принялись очень быстро переодеться, а потом застилась каждый свою постель.
– Не зевай, – шепнул Ивану рыжий мальчик Матвей, – это злая воспиталка, с ней не пошалишь.
Женщина, заметив замешательство, приблизилась к Ивашке и громко скомандовала:
– Поторопись! И если через две минуты постель не заправишь, будешь наказан!
Ваня, вспомнив мать, ремень, боль, замер на месте, словно вкопанный, а женщина зло зыркнув на него, прикрикнула:
– Сегодня ты без завтрака! Разбирайся с кроватью, а остальные строем в столовую!
Теперь это место уже не казалось Ване сильно хорошим. Единственное, что отличало эту женщину от матери – не налупила, уже было легче, но Иван мечта всегда о том, что рядом будут люди только добродушные. Увы! Ваня подумал, что наверное, такого не бывает, и снова вспомнил тетю Тому, вот она была всегда добра к нему. Жаль, что не мог он с ней остаться навсегда. И стоило вспомнить о ней, как в комнату зашла баба Елена, которая мыла полы в коридоре и ласковым голосом позвала Ваню выйти.
– Идем, внучок, я провожу тебя. К тебе пришли.
Она всех называла «внучка», «внучек», и Ваня сазу обратил внимание, что дети любят бабушку, будто родную.
– А кто пришел? – Спросил несмело Ваня.
– Не знаю, – пожала плечами баба Лена, – мне не сказали, велели тебя привести.
Ваня сжался от страха, что пришла мать и что она его заберет домой. Ноги перестали повиноваться, он с трудом дошел до нужной двери, а когда увидел тетю Тому, бросился к ней, обняв за шею, когда она присела на корточки.
– Ну как ты, мо хороший? – Спросила Тамара, разглядывая Ваню с головы до ног, — Никто тебя здесь не обижает?
– Нет, – помотал Ивашка головой, – тут одна тетя злая есть, но она не дерется.
– А я тебе, смотри, что принесла. — Тамара вытащила из пакета пирожки и сок, – мы с Олечкой для тебя приготовили. Она тебе привет большой передала. Покушай!
Ваня принялся уплетать пышные, еще тепленькие пирожки и запивать их свежим соком.
– Спасибо, тетя Тома! – Сказал Ваня, вытирая рот салфеткой, которую дала ему Тамара.
– Ванечка, а я поговорить с тобой хотела, – осторожно начала Тамара, – Ты уже взрослый мальчик и я должна тебе объяснить, что тебя могут забрать у мамы навсегда, а могут, если мама всем пообещает, что не будет больше себя плохо так вести, вернуть домой обратно.
Не успела Тамара договорить, как глаза мальчика наполнились слезами.
– Я не хочу домой! Тетя Тамара, вы скажите им, что я останусь тут, но к мамке не поеду. Я ее боюсь! Она плохая! Я бы так хотел быть вашим сыном, тетя Тома.
Ваня не выдержал и разрыдался, а Тамара обняла его, прижав к себе и гладила по голове, шепча опять себе под нос: «Это все я виновата»… А потом вздохнула тяжело и медленно произнесла.
– Ванечка, не плачь, мой дорогой. Я обещаю, если суд решит тебя забрать у мамы, то я добьюсь того, чтобы взять тебя к себе. Ты только подожди немного. Я ведь тоже очень бы хотела мамой твоей стать. Ты веришь мне?
– Да, верю!
Ваня тихо всхлипывал, сжимая теплую ладонь тети Тамары, и чувствовал, что эта женщина не может обмануть.
Десять лет спустя…
– Сынок, ты что так долго? – Крикнула Тамара из гостиной, – Мы опоздаем ведь, Оля приедет в школу раньше нас.
– Сейчас, уже иду, – ответил Ваня из своей комнаты и вскоре спешно вышел, – Мамуль, а может, ну его, этот галстук?! Не умею я его завязывать.
– А тебе и не надо уметь, – Улыбнулась Тамара, – Сейчас я помогу, а позже это будет делать супруга.
– Да какая супруга?! – Покраснел Иван, – Нам с Олей еще надо поступить, потом окончить институт, потом на ноги встать уверенно…
– Ты знаешь, Ванечка, порой лучше не строить планы грандиозные. Вы если любите друг друга с Олей, то чего тянуть? Столько лет вместе, о чем думать можно? Мы с братом моим вам поможем, безусловно.
Тамара тяжело вздохнула и погладила Ивана по плечу.
– Ты так похож на своего отца! И это я ему на выпускной завязывала галстук, А он, вот так же, хотел просто снять его.
Она улыбнулась, а Иван округлил глаза от удивления.
– А можно поподробнее с этого места? Как такое получилось? Вы с папой были в юности знакомы?
– Не просто знакомы, – Глаза Тамары заблестели от подступивших слез, – Но, не будем о грустном! Сегодня твой день и ты должен запомнить его самым счастливым!
– Самым счастливым был день, когда ты приняла меня в свою семью, мамуля!
Иван поцеловал Тамару в щеку и, поправив галстук, поморщился, с наигранным укором заглянув Томе в глаза.
– И все-таки, без галстука я чувствовал бы себя лучше.
– А с галстуком ты выглядишь элегантнее! – Улыбнулась она, – Ну, идем!
После торжественной части и поздравлений, когда выпускники отправились танцевать, Тамара пожелала Ване с Олей хорошо повеселиться и отправилась домой. Она налила себе крепкий чай, достала старый альбом и принялась листать его, переживая снова сохранившиеся чувства.
С Виктором, отцом Ивана, Тома училась в одном классе. Они сидели за одной парой, ходили вместе домой после школы, а перед выпускными экзаменами Витя признался Тамаре в любви.
– Тома, давай после школы поженимся?! – Говорил он, с блеском в глазах, – Мы ведь столько лет друг друга знаем! Или ты не любишь меня?
– Люблю! – Ответила Тамара, – Но только рано нам еще. Сначала специальности получим, встанем на ноги, потом уже о свадьбе будем думать.
Виктор еще пару раз возвращался к этому разговору, но Тома не хотела даже слушать. И когда он предложил поехать вместе поступать в Новосибирск, она и тут отказалась.
– Зачем, у нас ведь тоже институты есть, а там чужое все, я не поеду.
– Но здесь нет факультета, о котором я мечтал. Тамар, мне очень нужно получить желаемую специальность. Ну, поехали?
– Ну нет, ты поезжай, раз тебе надо, а я здесь останусь. А как дипломы будут на руках, найдем работу и поженимся. В разлуке и любовь наша окрепнет!
Влюбленные расстались и Тамара быстро поняла, как сильно не хватает ей Витюшки, но признаться в этом гордость не позволила, она решение не поменяет!
Как только Витя получил диплом, ему в Новосибирске стажировку предложили – о таком только мечтать. И он опять просил Тамару:
– Приезжай сюда, и для тебя найдем работу, ну я больше не могу в разлуке жить.
– Нет, я уже нашла работу в нашем городе. А ты поскорее стажировку проходи и возвращайся.
Но Виктор вернулся нескоро и с малышом на руках.
– Так случилось,– говорил он виновато, встретив Тому у ее калитки, – Мы с коллегами отмечали сдачу проекта в одном кафе, а потом я шел домой пешком. Был мороз, увидел девушку, не смог мимо пройти. Там думать некогда – еще немого и она бы околела. Я подхватил ее, привел к себе, в чувства привел, обошлось без обморожений. Она рассказала, что жила с бабушкой, а когда той не стало, выяснилось, что сыну завещание оставила и он прогнал Анютку из дому. Деваться некуда, она и села с мыслью, что судьба сама распорядится, как с ней поступить.
Виктор позволил Ане у него пожить, ну а потом сам не заметил, как их отношения стали уж слишком близкими.
– Тамара, ты пойми, – шептал он, глядя прямо ей в глаза, – Я ведь мужчина, а ты все откладывала наше счастье. Я не любил ее, я думал о тебе, но когда Аня забеременела, то не смог уже ее оставить.
Виктор тогда Тамаре честно написал, что у него теперь другая, и после этого общение их прекратилось. Вот только Аня после родов вскоре умерла, а Витя вернулся в родные пенаты с Иваном. Молил прощения у Томы, но она не приняла, твердила, что он ее предал.
… Тамара так и задремала с альбомом в руках, рядом стояла кружка остывшего чая.
– Мамуля, я дома! – Счастливый Ваня зашел в комнату, – А ты что же, не спала? Из-за меня? – заволновался Ваня.
– Из-за себя, вот, прошлое все вспоминала.
Она протянула Ване фотографию, где Витя обнимал ее, и Ваня молча посмотрел на нее с вопросом в глазах.
Тома не стала ничего скрывать. Все рассказала Ване и продолжила.
– Я ведь надеялась, что Витя станет уговаривать, продолжит приходить. Думала, что помариную его немного и прощу. Я ведь все еще любила его, было тебя жаль – такая кроха и без маминой любви остался. Но, увы и ах! Витя решил, что из-за ребенка не хочу его простить и как-то встретил Алевтину, а она давно за ним ухлестывала, вот и тут не растерялась. Ну а он, на зло мне, с ней решил судьбу связать. Она тебя усыновила, чтобы только Витю понадежней привязать. А я опять рыдала по ночам в подушку, да только поздно было. Ну а когда отца не стало твоего, и я видела, как Алевтина издевается над тобой, я себя казнила за то, что сразу Виктора не приняла. Возможно, жив бы был, не стал бы на вахты мотаться только для того, чтоб от нее подальше быть. Ох, натворили мы делов. И только я всему виной. Так что, Ванюшенька, не повторяй моих ошибок. Если хотите вместе быть, тянуть не стоит.
– А мы и не будем! – Гордо заявил Иван, – Мы с Олей решили, что семья учебе не помешает. А если дети появятся, то у них две бабушки и дед есть! Так что, как только поступим, сразу и заявление подадим. Подрабатывать сейчас и в интернете можно.
– И это правильно! – Обняла Ваню Тамара, – С радостью поможем, поддержим. Только бы вы были счастливы, мои хорошие.
– Обязательно будем, – кивнул Иван и поцеловал Тому в макушку, – Спасибо тебе за то, что не оставила меня, не прошла мимо.
– Прости за все, что пережить тебе пришлось из-за моей гордыни.
Тамара всхлипнула, а Ваня не позволил ей грустить.
– А кто мне обещал пирог? – Спросил он хитро, наклонив голову набок.
– Будет тебе пирог! – Тамара снова улыбнулась, сбросив груз печали, – А ты отдохни пока, всю ночь вед на ногах провел.
Ваня лег на диван, а Тома укрыла его пледом и тихонько вышла, думая о том, какая все же сложная порой судьба бывает…
