— Опять все деньги спустила на ерунду? — Антон раздраженно просматривал выписку с банковской карты. — Двадцать тысяч за неделю! На что?
Алина замерла у кухонного стола, где раскладывала продукты. Этот разговор назревал давно, но она надеялась избежать конфликта. В последнее время каждое обсуждение семейного бюджета заканчивалось претензиями.
— Ты же знаешь, я ходила в салон. И продукты подорожали. К тому же я купила новые кастрюли — на старые уже смотреть было не возможно.
— Салон? — Антон усмехнулся. — То есть твои процедуры важнее, чем погашение кредита? Мы же договаривались — сначала закрываем долги. Каждый месяц одно и то же.
— Я работаю не меньше тебя, — Алина развернулась к мужу. На её лице проступили красные пятна от волнения. — И имею право часть зарплаты тратить на себя. К тому же, ты сам недавно купил новый телефон за пятьдесят тысяч. Это что, по-твоему, экономия?
— Мой сломался! Это была необходимость. Я не могу без связи — у меня работа такая.
— А выглядеть прилично — не необходимость? Я должна ходить неухоженная? В прошлом месяце ты молчал, когда твоей маме новый планшет покупали.
Антон с грохотом отодвинул стул:
— Знаешь что? Мне надоело. Каждый месяц одно и то же — то салон, то новая сумка, то еще какая-нибудь блажь. А потом концы с концами не сводим. И маму мою не трогай — она помогала нам, когда мы только начинали жить вместе.
— Не преувеличивай! Мы нормально живем. У нас хватает на все необходимое. И перестань попрекать меня той помощью — мы давно все вернули.
— Да? А кто вчера жаловался, что не хватает на новый диван? — Антон начал нервно маячить по кухне. — Может, потому и не хватает, что половина денег уходит на твои прихоти? Мы могли бы уже машину купить, если бы ты умела экономить.
Алина почувствовала, как к глазам подступают слезы. Два года брака, а он так и не научился слышать её.
— Значит, мои расходы — прихоти? А твои — необходимость? Может, посмотрим твои траты? Три похода в бар с друзьями за месяц — это тоже необходимость?
— Я зарабатываю больше. И я имею право…
— Что? Контролировать каждую копейку? — Алина швырнула пакет с продуктами на стол. — Ты становишься копией своей матери. Такой же самодур. Только и умеешь, что считать чужие деньги.
Лицо Антона побагровело:
— Не смей трогать мою мать! Она хотя бы умеет считать деньги. И правильно говорила — ты избалованная эгоистка.
— О да, — Алина горько усмехнулась. — Она же у нас идеал экономии. Только почему-то живет на твои деньги. И каждый месяц находит повод, чтобы что-нибудь у тебя попросить.
— Все, хватит. Я не собираюсь это слушать.
Антон резко развернулся и вышел из кухни. Через несколько минут послышался звук выдвигаемых ящиков — он собирал вещи в спальне.
— Куда собрался?
— К маме. Хоть там отдохну от твоих попреков. Позвони, когда научишься уважать мою семью.
Входная дверь хлопнула так, что за дрожали стены. Алина медленно осела на пол, обхватив голову руками. Их первая серьезная ссора за два года брака. И из-за чего? Из-за каких-то денег…
Татьяна Петровна встретила сына с плохо скрываемой радостью:
— Я же говорила, милый. Эта девочка тебя не ценит. Проходи скорее, я ватрушек с творогом испекла — твои любимые.
— Мам, давай не будем, — Антон устало опустился в кресло. От него пахло алкоголем — видимо, останавливался где-то по дороге.
— Почему не будем? — Татьяна Петровна присела рядом, поглаживая сына по плечу. — Пора посмотреть правде в глаза. Ты работаешь как проклятый, а она только тратит. И даже детей родить не торопится. В её возрасте я уже тебя растила, между прочим.
— При чем тут дети?
— А при том! В её возрасте я уже тебя растила. А эта все о себе думает — салоны, тряпки… Я сразу видела, что она не нашего круга. У нас в семье женщины всегда были хозяйственные, скромные.
Антон молчал, глядя в одну точку. А Татьяна Петровна продолжала:
— Помнишь Олечку? Вот это была девочка — скромная, хозяйственная. И любила тебя по-настоящему. Не то что некоторые — только о своих прихотях думают.
— Мам…
— Что мам? Я же вижу — несчастлив ты с Алиной. Может, пора подумать о своей жизни? В твоем возрасте еще можно все начать сначала. Вон, Олечка до сих пор не замужем…
Антон поморщился, но промолчал. А Татьяна Петровна, дождавшись, пока сын уйдет в душ, схватилась за телефон:
— Олечка? Здравствуй, дорогая. Давно хотела тебе позвонить… Тут такое дело — Антону очень нужна поддержка. Да-да, эта девочка совсем его измучила. Знаешь, приезжай-ка завтра к нам на чай. Он будет так рад тебя видеть… Ты же всегда была ему настоящим другом.
Уже ночью, лёжа без сна, Татьяна Петровна улыбалась своим мыслям. Наконец-то появился шанс все исправить. Вернуть сына, избавиться от этой выскочки-невестки. А уж Ольга… Ольга сумеет окружить Антона заботой. Не то что эта модница.
Алина металась по квартире, не находя себе места. Телефон мужа был недоступен. В голове крутились обрывки ссоры, собственные резкие слова, его обвинения. За окном давно стемнело, а она все не могла успокоиться. Может, действительно где-то ошиблась? Надо было мягче, спокойнее объяснить про расходы…
Под утро телефон звякнул сообщением. Алина схватила трубку, но это была не весточка от мужа. Подруга прислала скриншот из соцсети — фотографию Антона в кафе. Рядом с ним сидела симпатичная шатенка, положив руку ему на плечо. А за столиком виднелась довольная улыбка Татьяны Петровны…
В сообщении подруга добавила: «Это случайно не та самая Ольга? Его школьная любовь? Смотри, свекровь уже комментарий оставила — как хорошо, что старые друзья снова встретились…»
Алина почувствовала, как внутри все обрывается. Руки задрожали так сильно, что телефон выскользнул из пальцев. Ольга… Та самая первая любовь Антона, о которой Татьяна Петровна постоянно вспоминала с придыханием.
Алина медленно опустилась на диван. В памяти всплыли обрывки разговоров — как свекровь при каждом удобном случае рассказывала, какой чудесной девочкой была Ольга. Как вкусно готовила, как заботилась об Антоне. Намекала, что они могли бы стать отличной парой, если бы не переезд семьи Ольги в другой город.
Алина увидела в окно — как у подъезда остановилось такси, из которого выгружали чемоданы. Алина не поверила своим глазам. Татьяна Петровна что-то оживленно рассказывала той самой шатенке с фотографии.
Не помня себя, Алина выскочила из квартиры. Но лифт уже поднимался.
— Ой, а ты что здесь делаешь? — деланно удивилась Татьяна Петровна, когда двери лифта открылись. — А мы вот решили Олечку приютить. Она квартиру ищет, а пока поживет тут.
— В моей квартире? — Алина с трудом узнала свой голос.
— В квартире моего сына, — отрезала свекровь. — Ты же сама говорила — жилье общее.
Ольга переводила растерянный взгляд с одной женщины на другую:
— Простите, я не хотела создавать проблемы… Татьяна Петровна сказала, что Антон не против…
— Антон? — Алина почувствовала, как к горлу подступает тошнота. — А он знает об этом?
— Конечно знает, — Татьяна Петровна достала ключи. — Мы все обсудили.
Из-за их спин показался Антон. Алина не слышала, как он поднялся по лестнице. Муж выглядел помятым, уставшим и каким-то потерянным.
— Мам, мы же не так договаривались…
— Как не так? — Татьяна Петровна всплеснула руками. — Ты сам сказал, что не против помочь старому другу. Олечка, проходи, не стой на пороге.
Алина смотрела, как чужая женщина входит в её дом, и не могла пошевелиться. Это казалось каким-то сюрреалистичным кошмаром.
— Антон, нам надо поговорить, — Алина схватила мужа за рукав.
— Не сейчас, — он избегал её взгляда. — Давай позже. Мне нужно помочь с вещами.
— Когда позже? Когда твоя мать окончательно разрушит нашу семью?
— Не драматизируй. Ольга поживет пару дней, пока не найдет квартиру.
— Пару дней? — Алина горько рассмеялась. — Ты правда в это веришь? Или просто боишься матери перечить?
Антон дернулся, как от пощечины:
— При чем тут мать? Я сам принимаю решения.
— Правда? — Алина чувствовала, как по щекам текут слезы. — Тогда скажи — это твое решение? Пустить в наш дом свою бывшую?
— Ольга просто друг…
— Ой, молодежь, хватит препираться в подъезде, — Татьяна Петровна выглянула из квартиры. — Антон, помоги с чемоданом. А ты, Алина, может, погуляешь пока? Дай людям устроиться.
— В моей квартире?
— Я же сказала — это квартира моего сына. И я лучше знаю, как будет правильно.
Дверь захлопнулась перед носом Алины. Она стояла на лестничной клетке, не веря в происходящее. Внутри все дрожало от бессильной ярости.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от Антона: «Прости, мне правда неудобно отказывать. Это ненадолго. Давай поговорим завтра и все обсудим?»
Алина прислонилась к стене. Как можно «обсудить» то, что муж позволил своей матери привести в их дом другую женщину? Как можно верить в «пару дней», когда очевидно — это часть плана Татьяны Петровны?
За дверью раздавался смех Ольги и воркующий голос свекрови. Они уже чувствовали себя хозяйками в чужом доме.
— Олечка, ты располагайся в спальне. А я пока ужин приготовлю — помнишь, как раньше собирались все вместе?
Алина сползла по стенке. В голове крутилась одна мысль — как могло получиться, что она оказалась чужой в собственном доме? И почему муж, который клялся любить и защищать, позволяет своей матери так себя вести?
Звонок подруги вырвал из оцепенения:
— Алина? Ты где? Что происходит?
— Они… они просто выставили меня из моей же квартиры. И Антон… он даже не попытался возразить.
— Немедленно приезжай ко мне. Нельзя это так оставлять!
Но Алина не двигалась с места. В её квартире сейчас ужинала чужая семья — заботливая свекровь, послушный сын и его первая любовь. Идеальная картина в представлении Татьяны Петровны…
За дверью раздался звон посуды и довольный голос свекрови:
— Олечка, садись поближе к Антоше. Помнишь, как в школе вы всегда рядышком сидели? Такая чудесная пара были.
Что-то внутри Алины словно щелкнуло. Она достала телефон и открыла приложение госуслуги. Вот оно — свидетельство о праве собственности, полученное задолго до знакомства с Антоном. Быстро сделала скриншот и отправила мужу:
«Напоминаю, что квартира находится в моей личной собственности. Ты можешь играть в маменькиного сынка сколько угодно, но самоуправства я не потерплю. У тебя есть час, чтобы выпроводить оттуда свою мать и её протеже. Иначе завтра с вами будет разговаривать мой адвокат.»
Телефон тут же разразился трелью — Антон пытался дозвониться. Но Алина уже спускалась по лестнице. Ей нужно было срочно увидеться с Сергеем Михайловичем — опытным юристом, который когда-то помогал оформлять документы на квартиру.
— Ваша позиция абсолютно законна, — седой мужчина внимательно изучал бумаги. — Квартира приобретена до брака, значит, является вашей личной собственностью. Никакие претензии со стороны мужа или его родственников не имеют оснований.
— А если они попытаются что-то провернуть? — Алина нервно перебила юриста.
— Исключено. У нас есть все документы, подтверждающие вашу единоличную собственность. Могу подготовить официальное предупреждение о недопустимости нарушения ваших прав.
Тем временем в квартире Антон нервно мерил шагами кухню, перечитывая сообщение жены.
— Какая грубость! — всплеснула руками Татьяна Петровна. — И это называется любящая жена? Угрожать адвокатом!
— Мам, — Антон впервые за день посмотрел на мать внимательно. — А ведь Алина права. Мы не имеем права распоряжаться её квартирой.
— Какой её квартирой? Вы же семья! Все должно быть общим.
— Нет, мам. Это её личное имущество. И то, что ты привела сюда Ольгу…
Ольга, до этого молча сидевшая в углу, вдруг встрепенулась:
— Подождите. Татьяна Петровна, вы же говорили, что Алина сама предложила мне пожить здесь, пока не найду квартиру.
— Что? — Антон резко повернулся к матери. — Ты сказала Ольге, что Алина согласна?
Татьяна Петровна замялась:
— Ну… я думала, так будет лучше. Вы же старые друзья…
— Лучше для кого, мам? — голос Антона зазвенел от напряжения. — Для тебя? Чтобы наконец избавиться от невестки, которая тебе не угодила?
— Антон, как ты можешь! Я же о твоем счастье думаю!
— Нет, мам. Ты думаешь только о себе. Всегда думала только о себе.
Ольга поднялась из-за стола:
— Простите, но я не буду в этом участвовать. Татьяна Петровна, вы меня обманули. Я вызываю такси.
— Олечка, милая, куда же ты? — засуетилась Татьяна Петровна. — Мы же только начали…
— Нет, — Ольга покачала головой. — Вы хотели использовать меня, чтобы разрушить чужую семью. Это подло.
Антон смотрел, как его школьная подруга собирает чемодан, и чувствовал, как внутри растет стыд. Как он мог позволить матери манипулировать собой? Как мог предать жену?
— Мам, тебе тоже пора, — он протянул руку за ключами. — И больше не приходи без приглашения.
— Ты выгоняешь родную мать? — Татьяна Петровна прижала руки к груди. — Ради этой…
— Хватит! — Антон впервые повысил голос на мать. — Хватит манипуляций. Хватит интриг. Алина — моя жена. И я люблю её.
Когда за Ольгой и Татьяной Петровной закрылась дверь, Антон набрал номер жены:
— Алина… прости меня. Я был таким идиотом.
— Да, был, — голос жены звучал устало. — И что теперь?
— Теперь я хочу все исправить. Я поговорил с мамой. Сказал, что больше не позволю ей вмешиваться в нашу жизнь.
— А она?
— Обиделась, конечно. Сказала, что я неблагодарный сын. Но знаешь… мне впервые все равно, что она думает. Я хочу сохранить нашу семью. Если ты еще готова пытаться…
В трубке повисла тишина. Наконец Алина произнесла:
— Я приеду через час. Нам нужно серьезно поговорить. О доверии, об уважении и о том, как жить дальше.
Татьяна Петровна сидела в своей квартире, глядя в темное окно. Её идеальный план рухнул. Сын выбрал эту выскочку, а Ольга, на которую она так рассчитывала, отказалась участвовать в её интригах.
— Ничего, — прошептала она в пустоту. — Они еще пожалеют. Все пожалеют…
Но в глубине души она понимала — на этот раз проиграла. И самое страшное — может быть, навсегда потеряла доверие сына.
