Старый дубовый стол поскрипывал под тяжестью воскресных угощений. Николай Петрович, поправляя неизменную клетчатую рубашку, оглядывал собравшихся за столом детей и внуков. Его гордость – просторный загородный дом с резными наличниками – наполнялся детским смехом и звоном посуды.
— Максим, возьми еще котлетку, — Николай Петрович подвинул тарелку к сыну. — Совсем исхудал со своими дежурствами.
— Спасибо, пап, — Максим благодарно кивнул, искоса глянув на сестру.
Жанна, младшая дочь Николая Петровича, с демонстративным вздохом постукивала вилкой по тарелке:
— А я вот так и не пойму, зачем было учиться столько лет, чтобы теперь пахать в районной больнице? С твоими-то знаниями давно мог бы в частной клинике работать.
— Жанна, не начинай, — поморщился отец. — Каждое воскресенье одно и то же.
— Да я же за брата переживаю! — Жанна взмахнула руками. — У меня вон трое детей, как-то крутимся, а он все в своей больнице пропадает.
Максим промолчал, сосредоточившись на котлете. Спорить с сестрой было бесполезно – она всегда знала, как лучше жить другим. Особенно младшему брату, который, по ее мнению, безнадежно застрял в своей «безденежной медицине».
Таня, жена Максима, тихонько кашлянула. Городской смог последние месяцы давал о себе знать все чаще, и врачи настоятельно рекомендовали сменить место жительства.
— Деда Коля, смотрите, что я нарисовала! — младшая дочка Жанны подбежала к дедушке с альбомным листом.
— Ох, какая красота! — Николай Петрович бережно взял рисунок. — Надо будет повесить на стену, рядом с другими шедеврами.
Стены гостиной и правда пестрели детскими рисунками – в основном от внуков Жанны. Старший, Димка, уже вымахал под потолок, средняя, Алиса, вовсю готовилась к поступлению в художественную школу, а младшая, Ксюша, только пошла в первый класс.
— Папа, может, пора уже освободить место для новых рисунков? — Жанна критически оглядела стены. — А то у тебя тут как в детском саду.
— Ничего, места всем хватит, — отмахнулся Николай Петрович. — Вот будут у Максима дети, их рисунки тоже повесим.
Жанна фыркнула:
— Когда это еще будет! А мои детки уже здесь, рядышком.
Таня снова закашлялась, на этот раз сильнее. Максим обеспокоенно посмотрел на жену:
— Может, на воздух выйдем?
— Да-да, идите, проветритесь, — закивал отец. — А я пока чайник поставлю. К чаю у меня яблочный пирог есть.
На веранде Таня прислонилась к резным перилам, жадно вдыхая прохладный воздух. Здесь, за городом, дышалось легче.
— Знаешь, — тихо сказала она, — врач был прав. Тут совсем другой воздух.
Максим обнял жену:
— Потерпи немного. Что-нибудь придумаем.
За их спинами скрипнула дверь. Николай Петрович вышел на веранду, опираясь на трость:
— Танюша, ты как? Лучше?
— Да, спасибо, Николай Петрович. Тут хорошо дышится.
— Еще бы! — старик с гордостью окинул взглядом сад. — Я тут каждое дерево своими руками сажал. Сирень вот эту еще твоя мама, Максим, выбирала…
Голос отца дрогнул. Жена умерла пять лет назад, но сирень каждую весну цвела, словно напоминая о ней.
Со временем здоровье Николая Петровича стало ухудшаться. Все чаще он жаловался на боли в спине, с трудом спускался в сад. Максим старался приезжать почаще – помогал с хозяйством, готовил отцу еду, следил за приемом лекарств.
— Жанна могла бы тоже помогать, — как-то заметила Таня, глядя, как муж колет дрова для бани.
— У нее дети, — пожал плечами Максим. — Ей некогда.
Дети действительно были отличным оправданием. Когда отец слег с воспалением легких, Жанна лишь забежала на полчаса:
— Максим, ты же врач, вот и следи за его здоровьем. А у меня Ксюша в музыкальную школу поступает, не до того сейчас.
Николай Петрович угасал на глазах. Однажды, когда Максим менял капельницу, отец вдруг схватил его за руку:
— Сынок, присядь. Разговор есть.
Максим опустился на край кровати:
— Что такое, пап?
— Вы с Таней… Я же вижу, как ей тяжело в городе, — Николай Петрович говорил медленно, с трудом подбирая слова. — А тут воздух чистый, сад… Может, переехали бы?
— Пап, ну что ты! Поправишься еще, куда мы переедем?
— Не перебивай, — старик закашлялся. — Я же не вечный. А дом большой, места всем хватит. Жанне с детьми тоже…
Договорить он не успел – навалился очередной приступ кашля. А через неделю Николая Петровича не стало.
После похорон в доме собрались самые близкие. Жанна суетилась на кухне, гремя посудой громче обычного. Максим сидел в кабинете отца, перебирая старые фотографии. Вот молодые родители с маленькой Жанной на руках… Вот его первый день в школе… Вот они всей семьей на фоне только что построенного дома…
— Максим Николаевич! — в кабинет заглянул Степан Андреевич, отцовский нотариус. — Можно вас на минутку?
В гостиной уже собрались все. Жанна нервно теребила край скатерти, то и дело поглядывая на папку в руках нотариуса.
— Я думаю, пора огласить последнюю волю Николая Петровича, — Степан Андреевич раскрыл папку…
— Дом и прилегающий участок завещаны в равных долях обоим детям – Максиму Николаевичу и Жанне Николаевне.
Жанна резко выпрямилась на стуле:
— Как это – в равных? Папа что, не понимал, что у меня трое детей? Зачем Максиму половина дома?
— Жанна Николаевна, это воля вашего отца, — Степан Андреевич поправил очки. — Все документы оформлены законно.
— Какая воля? — Жанна вскочила со стула. — Он был болен! Максим же врач, мог на него повлиять!
Таня вздрогнула от несправедливости обвинения. Максим положил руку на плечо жены:
— Жанна, прекрати. Папа был в здравом уме до последнего дня.
— Конечно, ты так скажешь! — сестра обвела взглядом присутствующих. — Вы посмотрите – у меня трое детей, маленькая квартира, а он с женой вдвоем живут и еще на отцовский дом претендуют!
— Никто ни на что не претендует, — устало произнес Максим. — Давай обсудим это спокойно.
Но Жанна уже не слушала. Выскочив из комнаты, она принялась звонить родственникам:
— Тетя Вера? Представляете, что Максим устроил? Заставил больного отца переписать завещание! Теперь требует половину дома, а у меня дети… Да-да, совсем бессовестный стал!
К вечеру телефон Максима разрывался от звонков. Тетушки, дядюшки, какие-то дальние родственники – все считали своим долгом «вразумить» племянника.
— Максимушка, ну зачем тебе этот дом? — причитала тетя Вера. — У Жанночки детки, им расти надо…
— Максим, будь человеком! — басил дядя Толя. — Отдай сестре долю, она же мать-одиночка!
— Какая мать-одиночка? — не выдержала Таня. — У нее муж есть, работа хорошая…
Но родственники будто не слышали. Жанна мастерски играла роль несчастной матери, которую бессердечный брат хочет лишить крыши над головой.
Через неделю Максим застал в отцовском доме незнакомых людей. Жанна водила их по комнатам, расхваливая старинный паркет и новую крышу.
— Это потенциальные покупатели, — как ни в чем не бывало сообщила сестра. — Предлагают хорошую цену.
— Какие покупатели? — опешил Максим. — Мы же ничего не решили!
— А что тут решать? Продадим дом, разделим деньги – все честно.
— Жанна, ты же знаешь, что Тане нужен загородный воздух…
— Ой, опять начинается! — сестра закатила глаза. — Подумаешь, астма! Купите квартиру в экологичном районе. А тут мои дети могли бы…
— Мы не будем продавать дом, — твердо сказал Максим.
Жанна прищурилась:
— Значит, так? Ну хорошо.
На следующий день Максиму позвонил риэлтор:
— Я по поводу дома. Жанна Николаевна сказала, что вы готовы продать свою долю…
— Что? Нет, никакой продажи не будет.
— Странно, — протянул риэлтор. — У меня уже и договор составлен, и покупатели ждут…
Вечером разъяренная Жанна ворвалась в квартиру брата:
— Ты что творишь? Я уже все договорила, задаток взяла!
— Ты взяла задаток за дом, которым наполовину владею я? — Максим не верил своим ушам.
— А что такого? Ты все равно должен отказаться от доли! — сестра швырнула на стол какие-то бумаги. — Вот, подпиши отказ от наследства в мою пользу.
— Не подпишу.
— Тогда я подам в суд! — Жанна повысила голос. — Докажу, что ты воспользовался болезнью отца! Что давил на него психологически!
— Жанна, — тихо произнесла Таня, — ты себя слышишь? Это же дом твоего отца…
— Вот именно! — сестра резко развернулась к невестке. — И отец хотел бы, чтобы здесь жили его внуки! А не бездетная пара, которая…
— Уходи, — оборвал сестру Максим. — Просто уходи.
Хлопнула входная дверь. Таня обессиленно опустилась на диван:
— Что же теперь будет?
Максим сел рядом:
— Не знаю. Но дом я не отдам. Это память об отце.
— Максим Николаевич? — раздался звонок в домофон. — Это Степан Андреевич. Нам нужно срочно поговорить.
Нотариус выглядел встревоженным:
— У меня для вас важная информация. Жанна подала иск об оспаривании завещания…
Таня схватилась за ингалятор – приступ астмы накатил внезапно. Максим бросился к жене:
— Дыши, родная, дыши…
— Это еще не все, — Степан Андреевич помрачнел. — Я случайно узнал, что Жанна уже несколько месяцев назад договорилась с застройщиком. На месте вашего дома планируют построить коттедж…
Таня закашлялась еще сильнее. Максим, поддерживая жену, вдруг выпрямился:
— Хватит. Я устал от этих игр.
На следующий день Максим позвонил сестре:
— Нам нужно поговорить. Приезжай в отцовский дом. И возьми детей – пусть тоже послушают.
— Решил отказаться от доли? — в голосе Жанны звучало торжество.
— Приезжай, и все узнаешь.
Жанна явилась при полном параде – с мужем, детьми и папкой документов. На веранде уже собрались родственники – тетя Вера, дядя Толя, двоюродные братья с женами.
— О, семейный совет? — усмехнулась Жанна. — Я как раз хотела…
— Помолчи, — впервые в жизни Максим перебил сестру. — Сейчас говорить буду я.
Достав из портфеля медицинские заключения, Максим разложил их на столе:
— Вот заключение пульмонолога. У Тани тяжелая форма астмы. Врачи настоятельно рекомендуют переезд за город. Вот результаты последних анализов. Видите цифры? С каждым месяцем все хуже.
— Ну и что? — фыркнула Жанна. — В городе полно экологичных районов.
— А вот завещание отца, — Максим достал еще одну бумагу. — И его письмо. Хочешь, зачитаю при всех?
Жанна напряглась:
— Какое еще письмо?
— Где он пишет, что специально оставил дом нам обоим. Чтобы у Тани было место для жизни, а твои дети могли приезжать на выходные. Он хотел, чтобы дом оставался местом встречи всей семьи.
— Дети, идите погуляйте в саду, — неожиданно скомандовала тетя Вера.
Когда младшее поколение удалилось, Максим продолжил:
— А теперь, Жанна, расскажи всем про квартиру от свекрови.
Сестра побледнела:
— Какую квартиру?
— Трехкомнатную, в центре города. Которую тебе свекровь оставила два месяца назад.
— Жанна, это правда? — ахнула тетя Вера.
— Ну и что? — огрызнулась Жанна. — Это другое! Там ремонт нужен…
— А еще расскажи про договор с застройщиком, — Максим положил на стол еще один документ. — Который ты подписала еще при жизни отца.
В комнате повисла тяжелая тишина. Жанна переводила взгляд с одного родственника на другого, но везде встречала осуждение.
— Вы не понимаете! — наконец выкрикнула она. — Тут такие деньги! На всех бы хватило!
— На месте отцовского сада построить коттеджи? — тихо спросил дядя Толя. — Того сада, который он своими руками…
— Жанна, — Максим подошел к сестре, — я предлагаю компромисс. Я выкуплю твою долю. По рыночной цене. Деньги сможешь вложить в образование детей.
— С чего такая щедрость? — прищурилась сестра.
— Потому что мы – семья. И отец хотел бы, чтобы мы договорились.
— А что я скажу застройщику? У меня контракт…
— Степан Андреевич уже проверил документы, — вмешалась Таня. — Контракт недействителен без согласия всех собственников.
Жанна молчала, теребя краешек блузки. Впервые за долгое время в ее глазах мелькнуло что-то похожее на стыд.
— Мам, — из сада донесся голос Алисы, — смотри, дедушкина сирень зацвела!
Жанна вздрогнула. Эту сирень отец высаживал вместе с мамой, когда они были совсем маленькими…
— Хорошо, — наконец произнесла она. — Я согласна на выкуп доли. Но у меня есть условие.
— Какое?
— Чтобы дети могли приезжать сюда. Когда захотят.
— Разумеется, — улыбнулся Максим. — Это же их дом тоже.
Год спустя сирень снова цвела, наполняя сад сладким ароматом. Таня, порозовевшая и окрепшая, развешивала на веранде гирлянды – готовилась к приезду племянников на выходные.
— Представляешь, — Жанна помогала сестре накрывать на стол, — Алиса поступила в художественную школу. Как раз на те деньги, что ты за долю заплатил.
— Отец бы порадовался, — кивнул Максим. — Он всегда говорил, что у нее талант.
— Знаешь, — Жанна замялась, — я часто думаю… Может, я тогда погорячилась? Из-за денег чуть семью не разрушила.
— Главное, что все хорошо закончилось, — Таня расставляла чашки. — Слышите? Дети едут!
По дорожке к дому уже бежали племянники, размахивая альбомами для рисования. Максим смотрел, как они обнимаются с тетей Таней, как Жанна суетится с угощением, и думал: отец был прав – дом должен объединять семью, а не разделять.
