— Но ты говорил… Ты сам ушёл от неё. Что никогда не переставал любить меня.
— А ты и поверила? — он усмехнулся. — В эту сказку про любовь длиною в жизнь? Господи, какая же ты наивная, Вера!
— Стас, что с тобой? — Вера едва не выронила из рук тёрку, на которой тёрла пармезан для пасты. — На тебе лица нет!
Муж стоял в дверях кухни, не проходя внутрь, словно боялся или не хотел приближаться. Вера не ожидала его так рано. Обычно в это время он ещё на работе, а сегодня… Что-то случилось, она всем сердцем чувствовала неладное.
— Нам надо поговорить, — голос Станислава звучал глухо и непривычно.
— Может, сначала поужинаешь? Я приготовила твою любимую пасту, — она попыталась улыбнуться, оттягивая момент, когда придётся услышать то, что она слышать совсем не хотела.
Станислав покачал головой. Его взгляд скользнул по глубокой сковороде на плите, откуда исходил аппетитный запах, по любимой чашке с отколотой ручкой, которую Вера никак не решалась выбросить, по цветущей орхидее на подоконнике.
— Я подал на развод. Тебе придётся съехать, квартиру я завещаю дочери, — выпалил он на одном дыхании.
Вера застыла, все ещё сжимая в руках тёрку. В голове зашумело, будто включили старый телевизор — белый шум, помехи, невозможность уловить смысл происходящего.
— Как… Съехать? — только и смогла выдавить она. — Это наша квартира, Стас. Мы же вместе её покупали.
— Оформлена она на меня, — отрезал он. — И я решил… В общем, я возвращаюсь к Кристине.
Вера всегда любила Станислава. Шестнадцать лет назад они сидели за одной партой, встречались. Тогда любовь была взаимной. Вера помнила, как Стас передавал ей записки на уроках химии, как целовались украдкой в школьном дворе за старыми тополями. Казалось, впереди целая жизнь. Но после выпускного их дороги разошлись — оба уехали из дома учиться, но уехали в разные города. Первое время продолжали отношения на расстоянии: звонили, писали, приезжали друг к другу по выходным.
А потом появилась Кристина. Яркая, уверенная в себе девушка, умеющая крутить мужиками, как хотела. Вера узнала об их свадьбе случайно, от общих знакомых. Сглотнула горькие слезы и заставила себя жить дальше.
Он позвонил сам, пять лет назад. «Я развёлся. Знаешь, все эти годы я думал только о тебе. Кристина — это была ошибка, помутнение рассудка. Я всегда любил только тебя одну».
Вера поверила каждому слову. Как можно было не поверить? Ведь это же Стас. Её жизнь. Для неё его возвращение было желанным и естественным. Ну конечно, он ошибся. Любой может ошибиться, не корить же его за это всю жизнь.
Через три месяца они расписались, а ещё через полгода она продала доставшуюся от бабушки однушку, добавила свои накопления… На недостающую сумму взяли ипотеку и купили просторную двушку в хорошем районе. Вера даже не задумалась, почему Стас настаивает оформить ее на себя. Какая разница? Они же теперь одна семья.
Четыре года они были счастливы. Она мечтала о ребёнке, но Стас все время говорил: «Давай подождём, ещё не время».
Их двушка на седьмом этаже казалась идеальным местом. Вечерами они сидели на балконе, пили чай и строили планы на будущее. Казалось, так будет всегда, даже ещё лучше. Но потом всё начало сыпаться, как карточный домик.
Первые звоночки Вера почувствовала месяц назад. Стас стал задерживаться на работе. Сперва на час, потом на два. Поначалу она готовила ужин к его приходу, подогревала, снова подогревала, пока еда не превращалась в безвкусную массу. Каждый раз одно и то же.
А даже если приходил с работы он вовремя, то потом мог снова уйти.
— Куда собираешься? — спросила она, когда он снова начал собираться после ужина. Галстук небрежно повязан, любимый ею запах одеколона смешивается с чем-то новым, незнакомым.
— Сроки горят. Начальство требует работать сверхурочно.
— Может, я с тобой? — она постаралась улыбнуться как можно беззаботнее. — Принесу кофе, бутерброды… Как раньше, помнишь?
— Не выдумывай. Что ты там будешь делать? — он поморщился, словно от зубной боли. — Поработаю и приду.
Постепенно он и вовсе перестал приходить к ужину. Вера готовила по инерции, не признаваясь себе, что ждать бессмысленно.
— Я поем в офисе, не жди, — его голос в телефоне звучал раздражённо.
— Но у меня твой любимый лосось…
— Сказал же — не жди! — в трубке послышались женские голоса, смех, звон посуды.
Изменилось не только это. Телефон теперь всегда лежал экраном вниз. Начались звонки по ночам. Стас стал выходить говорить на балкон или на кухню. Она делала вид, что спит, но слышала каждый скрип двери, каждый тихий щелчок замка. Вслушивалась в приглушенный стеклом голос, пытаясь уловить хоть слово.
— С кем это ты в двенадцать ночи? — спросила она как-то наутро, размешивая ложечкой сахар в чае. Руки дрожали.
— По работе, — он даже не поднял глаза от телефона.
— В полночь? — голос предательски дрогнул.
— Вера, хватит! — Стас с грохотом отодвинул чашку. — Ты что, следишь за мной?
Вера пыталась как-то исправить ситуацию, вернуть прежнюю близость.
— Стас, может, в отпуск? На море, как раньше планировали? — протянула конверт с билетами.
— Какое море? — он смял конверт, даже не заглянув внутрь. — Ты в своём уме? У меня проект.
— Но ты же обещал… — она поймала себя на том, что почти умоляет.
— Вера, я работаю, — процедил он сквозь зубы. — Кто-то должен деньги в дом приносить.
Но она гнала от себя подозрения. Может, и правда на работе завал? Может, устаёт просто? Прошлый год был тяжёлым — сократили половину отдела, нагрузка выросла. Стас никогда не жаловался, но она-то видела, каким вымотанным он приходил домой.
Вчера, перебирая белье для стирки, она нашла в кармане его рубашки чек из кофейни. На две чашки капучино и пирожное «Наполеон». Их пирожное. То самое, которое они делили на двоих в их первое свидание после его звонка.
— С коллегой обсуждали проект, — буркнул он и ушёл в душ, оставив после себя шлейф незнакомых духов.
Сейчас Вера этот чек и давний разговор: «Ненавижу эту сладкую муть с молоком. Только черный, — говорил он тогда, морщась. — Кристина вечно таскала меня по этим модным кофейням…» Значит, Кристина… Опять!
Он не мог так с ней поступить. Не после того, как сам еёнашёл, сам позвонил… Но почему тогда каждый телефонный разговор заканчивается, стоит ей войти в комнату? Почему от его рубашек пахнет чужими духами?
Сейчас Вера замерла, пытаясь осмыслить его слова и свои переживания за последний месяц. Кристина. Женщина, от которой он якобы ушёл ради старой любви.
— Но ты говорил… Ты сам ушёл от неё. Что никогда не переставал любить меня.
— А ты и поверила? — он усмехнулся. — В эту сказку про любовь длиною в жизнь? Господи, какая же ты наивная, Вера!
— Значит, все это время… — она почувствовала, как к горлу подступает тошнота, — все эти пять лет… Ты просто меня использовал?
— Называй как хочешь, — он подошёл к окну, встал спиной к ней. — Главное, что теперь все будет правильно. Мы с Кристиной снова будем вместе.
— А как же я? — её голос дрожал. — Куда мне идти?
— Не знаю, — он даже не повернулся. — Это уже не мои проблемы. Найдёшь где перекантоваться, ты же умная девочка.
Умная девочка. Поверила в красивую сказку. Отдала все свои сбережения. Ждала, любила, надеялась…
Он стоял у окна, небрежно постукивая пальцами по подоконнику. Она любила сидеть на этом подоконнике, закутавшись в плед. А он смеялся и говорил, что она похожа на маленького котёнка. И это тоже была ложь? Каждый взгляд, каждое прикосновение, каждое «люблю»?
Вдруг что-то щёлкнуло в голове. А ведь в чём-то он прав. Даже будучи безнадёжно влюблённой, совсем уж дурой она не была.
— Знаешь что, — она подошла к шкафу, где в аккуратных папках хранились все документы. — Ты прав. Я действительно умная девочка.
Стас наконец повернулся, с любопытством наблюдая, как она перебирает одну папку за другой, ища нужную. Наконец нашла, достала, положила на стол перед ним.
— И что ты собираешься делать?
— Уточнить, кто из нас будет съезжать с квартиры. Вот договор купли-продажи бабушкиной квартиры. Вот банковские выписки — перевод денег от продажи, мои накопления со старого счета. А вот и документы на эту квартиру — дата покупки, сумма и маленький кредит, который мы выплачивали вместе.
— Думаешь, это что-то изменит? — он попытался усмехнуться, но в голосе появилось беспокойство. — Квартира оформлена на меня.
— А ещё у меня есть очень хороший юрист, который объяснит тебе, что в браке не важно, на кого оформлена квартира. Куда важнее, на чьи деньги она куплена. И что деньги от продажи моей квартиры — это моё добрачное имущество.
Стас прошёлся по комнате. Что-то в его походке изменилось — исчезла привычная самоуверенность.
— А Нина? Ты о ребёнке подумала? Девочке нужен дом.
— Не смей! — Вера почувствовала, как внутри все закипает. — Не смей манипулировать своей дочерью! Все эти годы ты твердил мне «ещё не время», когда я просила о ребёнке. А теперь вспомнил про детей?
— Я просто…
— Что «просто»? Думал, что прокатит? Что я настолько безвольная, что позволю выставить себя на улицу? Отдам всё, что у меня было — квартиру, деньги, пять лет жизни?
Она расхохоталась — зло, горько:
— Я ведь правда любила тебя. И когда ты позвонил пять лет назад, я поверила каждому слову. Каждому чёртову слову про вечную любовь! А ты просто искал, кто бы тебя пожалел, да?
Он молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Ты блефуешь, — наконец выдавил он.
— Проверим?
— Ты пожалеешь об этом, — процедил он сквозь зубы.
— Нет, — она покачала головой. — Это ты пожалеешь. О каждом своём слове. О каждой лжи. Особенно о той первой — про любовь.
Он развернулся и вышел, громко хлопнув дверью. Вера медленно опустилась на стул, механически поправляя разложенные на столе документы.
Зазвонил телефон — наверное, он что-то забыл. Но Вера не пошевелилась. Ей вдруг стало удивительно спокойно. Словно она наконец очнулась от долгого сна и увидела реальность — жестокую, но честную.
Где-то в глубине души всплыл мамин голос: «Доченька, счастье за деньги не купишь». Что ж, мама была права. Но справедливость, похоже, иногда можно отстоять. И она её отстоит, чего бы это ни стоило.
«Добрый день, присаживайтесь», — пожилой адвокат внимательно рассматривал документы, разложенные на массивном столе красного дерева. Его неторопливые движения и спокойный голос странно успокаивали.
Вера наблюдала, как он методично делает пометки. Изредка поднимает глаза, задаёт короткие вопросы:
— Брачный договор не заключали?
— Нет.
— Средства на первоначальный взнос — ваши личные?
— Да, от продажи квартиры и накопления.
— Кредит выплачивали вместе?
— Да, пополам.
Юрист отложил ручку:
— Что ж, картина ясная. Можем подавать иск о разделе имущества. Большая часть квартиры, очевидно, ваша.
В коридоре суда Стас выглядел непривычно растерянным. Дорогой костюм и галстук не скрывали его замешательства.
— Может, договоримся? — он придержал Веру за локоть. — Зачем нам эти суды? Я всё понял, я был не прав…
— О чем ты хочешь договориться?
— Кристина… В общем, она снова ушла. К нему. А я… Я же только тебя любил по-настоящему.
Вера почувствовала, как к горлу подступает смех — горький, злой:
— Серьёзно? Опять эта сказка про любовь? И я снова должна поверить?
— Вера, пожалуйста… Ну кто не ошибается?
— Это поражает! Ты даже не пытаешься придумать что-то новое. Те же слова, те же интонации. Как будто заезженную пластинку включаешь. «Только тебя любил», «всегда о тебе думал»…
Стас дёрнулся, словно от пощёчины. Он больше не пытался спорить. Просто развернулся и зашагал к выходу — такой же прямой, как всегда, но что-то неуловимо изменилось в его походке. Будто груз собственной лжи пригнул его к земле.
Решение суда оказалось справедливым — практически вся квартира осталась за ней. Его доля вышла совсем небольшой. В первый же вечер после суда Вера сменила замки. В пустой кухне было непривычно тихо — ни звяканья чашек, ни шума воды, только тиканье часов на стене.
Позвонила подруга — надо отметить победу. Но Вера не чувствовала в себе сил праздновать. Она просто сидела на балконе, там, где раньше они пили чай вдвоём, и думала о странном свойстве памяти — стирать плохое и хранить хорошее. Вспоминала, как искренне верила каждому его слову. Как строила планы. Как ждала.
Телефон пискнул — сообщение от риелтора. Пора было начинать новую жизнь. Продать эту квартиру, купить что-нибудь поменьше, а разницу вложить в своё дело. Давняя мечта о книжном магазинчике уже не казалась такой несбыточной. Ну да, выплатить Стасу его долю. Всё ведь должно быть честно.
Прошлое уходило, растворялось, как туман под утренним солнцем. Она больше не злилась на Стаса. Не обижалась на Кристину. Не винила себя за доверчивость. В конце концов, способность верить людям — не самое плохое качество. Просто теперь она знала: вера не отменяет разумной осторожности.
За окном догорал закат. Вера допила остывший чай и открыла ноутбук — пора было составить бизнес-план.
