– Игнат! Срочно домой! И Марине звони, пусть бросает всё и едет! Беда!
– Мама, что случилось? Ты меня пугаешь!
– Дома расскажу! Быстрее!
Где, где она? – Марина в третий раз нервно перебирала чашки в кухонном шкафу. Они тихо позвякивали под её пальцами. – Я точно её сюда ставила!
– Мам, ты что-то потеряла? – Катя оторвалась от телефона, поправляя выбившуюся прядь.
– Мою любимую кружку, подарок от девчонок с работы. Помнишь, синяя с золотым ободком? – Она прислонилась к столешнице, машинально одергивая рукав домашней кофты.
– А, та, у которой краешек чуть отбит? – уточнил Марк, не поднимая глаз от учебника, разложенного на обеденном столе.
– Именно! Вы её куда-то переставили? – В голосе Марины зазвенело раздражение.
– Не трогали мы твою кружку, – Катя устало пожала плечами, откидываясь на спинку дивана.
– А кто тогда? Домовой? – Марина резко захлопнула дверцу шкафа. По полкам прокатилось эхо. – Вечно у вас всё пропадает, разбрасываете вещи, потом не найти!
– Между прочим, – Катя выпрямилась, сжимая телефон в побелевших пальцах, – у меня тоже пропажи. Помнишь моего зайца? Старенького, с детства. Я его так любила. Нет его больше.
– И мой синий шарф куда-то делся, – поддержал сестру Марк, рассеянно постукивая карандашом по странице. – Тот, с полосками. Старый уже, но тёплый очень.
– Ну конечно, – фыркнула Марина, скрещивая руки на груди, – вы ещё скажите, что кто-то к нам пробирается и ворует старые вещи.
Наверное, так и крыша может поехать, думала Ольга Витальевна, разглядывая свое отражение в запотевшем зеркале ванной. Седые волосы, морщины у глаз, опущенные уголки губ и одиночество – вот что осталось после сорока лет брака. Виктор Иванович ушёл к другой неожиданно, собрав вещи за час. Вернее, его уход стал неожиданностью для всех остальных, а она уже год замечала: задерживается на работе, прячет телефон, отворачивается, разговаривая с кем-то, раздражается по пустякам. Коллега. Моложе на пятнадцать лет. С ямочками на щеках и звонким смехом.
Игнат настоял на том, чтобы мать переехала поближе к ним, чтобы можно было чаще видеться. Нашёл квартиру – десять минут неспешным шагом через тенистый двор. Ольга Витальевна старалась не докучать, хотя сердце сжималось от тишины пустой квартиры. Ей было бы за счастье даже просто побыть в квартире сына, прикасаться к его вещам, помогать, зная, что ему и его семье будет проще: не придётся тратить время на уборку.
У Игната с Мариной и своих забот хватало: он пропадал на работе, она разрывалась между домом и офисом, вечно опаздывая то туда, то сюда.
Странности в квартире сына начали замечать все, но каждый по-своему. Марина, открывая шкафчики на кухне, хмурилась: «Я же по-другому расставляла!» Игнат искал старый свитер для дачи: «Точно здесь висел, за синей курткой!» В шкафах появлялся непривычный порядок, вещи раскладывались по цветам, а на кухне – по размерам, как в учебнике домоводства.
– Устал совсем, – вздыхал Игнат, захлопывая дверцу шкафа. – Кажется, сам переложил и забыл.
– Это всё нервы и недосып, – соглашалась Марина, расставляя тарелки как привыкла.
А вот детям доставалось. «Вы если что-то берёте, то ставьте назад! Ничего найти невозможно. Развели бардак!» – возмущалась Марина, хотя беспорядка в комнатах становилось всё меньше. «Что за тяга к перестановкам?» – качал головой Игнат, находя свои вещи там, где их быть не должно.
На самом деле из живущих в квартире в этих странностях никто виноват не был. Даже Домовой. Просто всё чаще в пустой квартире появлялась Ольга Витальевна. Просто помочь. Просто прибраться. И старые вещи выбросить – зачем хранить рухлядь? Дети должны жить в чистоте и порядке.
Марк притащил откуда-то старенькую веб-камеру. Повертел в руках, хмыкнул:
– У друга взял. Пишет видео на ноутбук. Главное, провод хорошо спрятать. Качество, конечно, так себе…
– Да хоть такую! – Катя раздраженно захлопнула дневник. – Надоело, что вещи пропадают.
– Это точно, – Марк прищурился. – А про дневник ты уверена? Где он у тебя хоть? Да не боись, не буду я в него лазать.
– В шкафу, под свитерами. Я его специально так прячу.
– И что?
– Лежал по-другому. Я даже уголок страницы загнула, чтобы проверить. Его точно кто-то читал. Противно так.
После долгого обсуждения решили установить камеру в гостиной – там и движение, и обзор хороший. Снимать самих себя не хотелось. Марк закрепил камеру между книгами на верхней полке, чтобы захватить весь проход и шкафы, несколько раз проверил, идёт ли запись.
– Вроде не сильно заметно, – пробормотал он. – Главное, чтобы память не закончилась.
– Может, стоит предупредить родителей? – неуверенно спросила Катя.
– И что мы им скажем? «Извините, мы тут решили квартиру под наблюдение поставить»? Сначала нужны доказательства.
Следующие дни, возвращаясь домой, они тихонько сидели за ноутбуком и просматривали запись за день на ускоренной перемотке. Родители удивлялись, раньше дети так много времени вместе не проводили, а тут… Через несколько дней, когда подростки уже почти отчаялись, они всё же нашли то, что искали…
– Вот! – Марк включил обычную скорость воспроизведения. На экране чётко было видно, как в комнату входит Ольга Витальевна. Методично открывает шкафы, перебирает вещи, часть складывает в пакет. Достает тряпку, протирает полки.
– Бабушка?! – Катя не верила своим глазам. – Но как… Зачем?
– Смотри, как уверенно себя ведет, – Марк перемотал вперед. – Явно не первый раз.
За ужином дети решились на разговор. Катя долго мяла салфетку, собираясь с духом.
– Мам, пап, мы знаем, кто переставляет вещи, – начала она наконец. – Это бабушка.
– Что? – Игнат отложил вилку. – Как это – бабушка?
– Мы засняли на камеру. Она приходит, когда никого нет, убирается, выбрасывает наши вещи…
– Катя, – мягко перебила Марина, – у бабушки нет ключей. Как она может войти?
– Но мы видели! Марк, покажи запись!
– Прекратите выдумывать, – нахмурился Игнат. – С чего бы бабушке выбрасывать наши вещи?
– Папа, просто посмотри видео! – не выдержал Марк.
– Достаточно! – Игнат повысил голос. – Я не хочу слышать, как вы наговариваете на бабушку.
Катя с Марком переглянулись. Доказательства были, но родители отказывались их смотреть. Нужен был другой способ.
Вечером Катя сидела над раскрытым дневником, нервно покусывая ручку. Исписанные страницы пестрели записями о школе, друзьях, первой любви… Сколько всего личного прочитала бабушка?
– Знаешь, – медленно проговорила она, – если кто-то читает мой дневник…
– Ты о чем? – Марк оторвался от компьютера.
– Давай напишем что-то… особенное.
– И что же?
Катя улыбнулась:
– Что-то такое, о чем нельзя будет промолчать. Помнишь, какой скандал был, когда мама решила, что я с Пашкой целовалась?
– Ещё бы! – хмыкнул Марк. – Две недели допросов, куда ходили, с кем гуляли…
– Вот. А если написать что-то посерьёзнее? Что-то, что заставит её раскрыть себя.
– Уверена? – Марк нахмурился. – Это же бабушка всё-таки.
– А копаться в моём дневнике – это нормально? – Катя решительно открыла чистую страницу. – Пора заканчивать эти игры в партизан.
«Пятый день задержки, – вывела Катя крупным почерком. – У меня что, будет ребёнок? Боюсь сказать родителям. Паша обещал помочь с деньгами, но я не уверена…»
Закрыла дневник, спрятала под свитер. Теперь оставалось ждать.
Через два дня, в обед, телефон Игната разрывался от звонков матери.
– Игнат! Срочно домой! И Марине звони, пусть бросает всё и едет! Беда!
– Мама, что случилось? Ты меня пугаешь!
– Дома расскажу! Быстрее!
Игнат, напуганный звонком матери, сорвался прямо посреди совещания. Извинился, собрал бумаги. Руки дрожали – мать никогда не паниковала просто так. В такси набрал Марину.
– Мама требует всех домой. Говорит – беда.
– Господи, дети?
– Не знаю. Езжай быстрее.
Когда Игнат примчался домой, Ольга Витальевна металась по гостиной, комкая платок. На журнальном столике остывал нетронутый чай, в воздухе пахло корицей – мать всегда пила с корицей, когда нервничала.
Марина влетела через пятнадцать минут, встревоженная, с растрепавшейся укладкой.
– Что стряслось? С детьми всё в порядке?
– Катя ребёнка ждёт! – выпалила Ольга Витальевна.
Конечно, Катю тоже сорвали с уроков. Марк сбежал сам, не желая оставлять сестру одну с родителями.
Катя сидела в кресле, прямая, как струна. В глазах металл. На коленях – учебник геометрии, будто ничего не случилось. Марк устроился на подлокотнике, в наушниках, но музыка не играла.
– Какой ребёнок? Это бред какой-то. – Голос матери дрожал. – Катя, это правда?
– С чего ты вообще это взяла? – Катя в упор посмотрела на бабушку. Голос звенел от сдерживаемых эмоций.
– Я… – Ольга Витальевна осеклась…
– Действительно, – Игнат нахмурился, машинально ослабляя галстук, – мама, откуда такая информация?
– Я… в общем… случайно увидела её дневник.
– Случайно? – Катя хмыкнула, захлопывая учебник. – Расскажи, как случайно? Как ты вообще тут оказалась?!
– У меня есть ключи, – наконец призналась Ольга Витальевна. Её голос упал до шёпота. – Я иногда захожу, прибираюсь…
– Что?! – Марина побледнела, схватилась за спинку кресла. – Вы приходите в нашу квартиру? Игнат, ты знал? Почему вообще твоя мать сделала ключи от нашей квартиры?
– Я хотела помочь! Вы же вечно на работе, дети одни… – В глазах Ольги Витальевны стояли слёзы.
– Подождите, – Игнат потёр виски, пытаясь осмыслить услышанное. – Мама, ты сделала дубликат наших ключей?
– Я за внуков беспокоилась!
– И читала мой дневник, – Катя поднялась одним резким движением. – И выбрасывала наши вещи. Мы всё знаем. У нас есть доказательства.
Марк достал из кармана флешку:
– Вот, смотрите.
В полной тишине Игнат включил ноутбук. Экран осветил напряжённые лица. На видео Ольга Витальевна методично обходила квартиру. Вот она заглядывает в шкафы, переставляет вещи, раскладывает по размеру тарелки.
– Господи, – прошептала Марина, до боли сжимая подлокотник кресла. – А мы детей обвиняли…
– Мама, как ты могла? – Игнат смотрел потрясённо, не узнавая в этой женщине на экране свою мать.
– Я же заботилась! – Ольга Витальевна всплеснула руками, серебряные браслеты тихо звякнули. – Хотела, чтобы у вас был порядок, чтобы дети…
– Порядок? – Марина вскочила, каблуки гулко стукнули по паркету. – Вы рылись в наших вещах! Читали личный дневник ребёнка! Мы из-за вас обвиняли детей в том, чего они не делали!
– Я не думала…
– Конечно не думали! – Игнат повысил голос, в котором прорезались незнакомые, жёсткие нотки. – О нашем личном пространстве, о доверии, о том, что вы учите внуков врать!
– А я говорила! – Катя сверкнула глазами. На щеках вспыхнули красные пятна. – Мы с Марком пытались вам рассказать, показать видео, а вы не верили! Всё твердили: «Бабушка не может, бабушка бы не стала»…
– Прости, милая, – Марина обняла дочь, голос дрожал. – Мы должны были тебя выслушать. Должны были поверить.
– Кстати, – Марк усмехнулся, снимая наушники, – насчетребёнка… Это была проверка. Катя специально написала, чтобы вывести бабушку на чистую воду.
В комнате повисла звенящая тишина. Слышно было, как тикают часы на стене. Ольга Витальевна опустилась на стул, плечи поникли:
– После его ухода я не знала, куда себя деть… В квартире тихо, телевизор не спасает. Думала, хоть детям помогу, буду нужна… – Она промокнула глаза платком.
– Мама, – Игнат выдохнул. Гнев медленно уступал место усталости. – Но не так. Не обманом. Не воровством доверия.
– И что теперь? – спросила Ольга Витальевна. В её голосе звучала растерянность пополам с возмущением.
– Теперь верните ключи, – жестко сказала Катя. В тишине её слова прозвучали как приговор.
Игнат закрыл ноутбук. В тишине было слышно, как громко дышит Марина – она всегда так дышала, когда злилась.
– Нет, я не понимаю, – она резко развернулась к мужу. – Это твоя мать врывалась в наш дом! Читала дневник нашей дочери! А мы… – Она осеклась, провела рукой по лицу. – Мы обвиняли детей. Господи, как стыдно…
– А что я должен сделать? – Игнат поднялся. – Выгнать мать на улицу?
– Да хоть что-нибудь! Она нарушила все границы!
– Она одна совсем…
– Не выгораживай её! – Марина в отчаянии взмахнула руками. – Ты всегда так – мама то, мама это… А о нас ты подумал? О детях?
Ольга Витальевна тихо всхлипнула в углу. Катя искоса глянула на бабушку – та сгорбилась, постарела разом лет на десять.
– Я ведь правда думала, что помогаю, – пробормотала Ольга Витальевна. – А получается… получается, я вас всех поссорила. Внуков с родителями… Игната с Мариной…
– Мам, – Игнат устало опустился рядом. – Ты же понимаешь, что так нельзя? Нельзя читать чужие дневники, копаться в вещах… Выбрасывать что-то, что тебе кажется лишним. У нас на этот счёт может быть иное мнение.
Ольга Витальевна положила ключи на стол:
– Простите меня. Все простите. Я больше никогда…
– Бабуль, – Марк впервые подал голос. – А может, будешь просто приходить, когда мы дома? По-человечески?
– Я не хотела вам докучать своим присутствием.
Катя фыркнула, но промолчала.
Марина шумно выдохнула:
– Дети правы. Давайте просто жить как нормальная семья. Без шпионажа и истерик.
– Без вранья, – добавил Игнат.
– И без чтения чужих дневников, – уточнила Катя.
Ольга Витальевна нервно кивнула.
– Значит, договорились, – Игнат обнял мать за плечи. – Только предупреждай заранее, ладно?
