– Вы понимаете, что требуете? – спросила она ровным голосом. – Это несколько лет нашей жизни.
– А ты помолчи! – вскинулась свекровь, и её холёное лицо исказила гримаса неприязни. – Дом – это что? Блажь! А тут родители в беде. Мы Игорю жизнь отдали. И ты думаешь, он чужую бабу послушает и родителей бросит?
– Игорь, ты что?! Ты всерьёз решил взять на себя долги твоих родителей? – Екатерина в упор смотрела на мужа, и в её голосе звенело неприкрытое возмущение.
– Катя, ну пойми, они столько для меня сделали. В конце концов, близкие люди должны помогать друг другу, – он беспомощно взмахнул руками, будто пытаясь поймать в воздухе нужные слова.
– Ты как-нибудь на досуге посчитай, сколько ты вложил в эту помощь родителям. Сдаётся мне, гораздо больше, чем она в тебя.
– Ты не понимаешь, им… В общем, придётся всё продавать.
– И что? – в её голосе прорезался металл. – Они годами брали кредиты на шубы, на отпуска за границей, на ремонты-переделки. Ты хочешь, чтобы мы расплачивались за их красивую жизнь? За все эти «как у людей» и «что соседи скажут»?
Игорь мялся у двери, не решаясь пройти в комнату. Не поднимал глаз. Всё происходящее явно давалось ему нелегко.
– Мама плакала… Говорит, им придётся машину продать…
– То есть, чтобы ей не пришлось продавать машину, мы должны отказаться от мечты о покупке дома? – тихо спросила Екатерина. – Ты готов пожертвовать нашей мечтой ради их капризов?
– Да почему капризов? Они точно также мечтали о машине, как мы о доме!
– Только мы на эту мечту копили, а они на любое «хочу» брали кредит. Финал закономерен!
Екатерина никогда не думала, что это может случиться. Да, свекровь постоянно жила не по средствам, набирала кредиты на бесконечные «хотелки» – то норковую шубу («Я приличная женщина, как я могу без норковой шубы?»), то очередной евроремонт («Мы же не можем жить как все эти…»), то отпуск за границей («Мы заслужили достойный отпуск!»). И конечно, когда приходило время платить по счетам, начинались звонки сыну.
Игорь всегда старался помочь родителям с выплатами. Екатерина видела, как он отказывает себе в чём-то, чтобы поддержать мать – то новый костюм не купит, хотя собирался, то от участия в важной конференции откажется. Пыталась поговорить с ним, но натыкалась на глухую стену: «Ты не понимаешь, они же родители! Они меня вырастили, выучили…»
Валентина Петровна била наповал этими аргументами. Каждый телефонный разговор начинался с перечисления родительских подвигов и заканчивался суммой, которую нужно заплатить по кредиту в этом месяце. Игорь всегда находил возможность помочь, хотя Екатерина видела, как его это гнетёт.
Но она была уверена – их общие деньги, их планы на будущее для него неприкосновенны. Они несколько лет копили на первый взнос по ипотеке, так тщательно всё планировали. И вдруг такое! Оказалось, долги, которые родители набрали за это время, достигли огромной суммы. Платить было нечем, банки грозились описать имущество. И Валентина Петровна, конечно же, прибежала к сыну – спасать положение любой ценой. А то, что у них с Екатериной свои планы – это, видимо, такие мелочи…
Первое время Екатерина не могла поверить, что всё это происходит на самом деле. Казалось, вот-вот Игорь одумается, поймёт, как нелепо жертвовать их будущим ради чужих прихотей. Но раз за разом уговорил жену дать денег на погашение долгов родителей.
Екатерина вздыхала, успокаиваясь, и принималась объяснять, почему не готова отдавать их накопления.
– Игорь, милый, – в который раз пыталась достучаться до мужа Екатерина, – давай рассуждать здраво. Ты правда считаешь, что нужно жертвовать нашим будущим ради маминых хотелок? Что будет такая уж трагедия, если придётся что-то продать?
– Катя, ну они привыкли к такой жизни, – он устало потёр переносицу. – А теперь им придётся продавать очень многое. Они не молодеют, это такой стресс для них. Как они будут дальше жить?
– Как все нормальные люди живут – по средствам! Продадут то, без чего можно обойтись, научатся считать деньги…
– Это же мои родители!
Это стало последней каплей.
– А я твоя жена! – её голос звенел от обиды. – Мы с тобой – семья! Мы три года копили на дом, мечтали, планировали… И что теперь? Всё коту под хвост? Потому что твоей маме кто-то должен оплачивать красивую жизнь?
Игорь молчал. Было видно – слова жены его задели.
Валентина Петровна, словно чувствуя заминку в решимости сына, зачастила в гости. Её монологи становились всё более патетичными.
– Игорь, – начинала она, усаживаясь в кресло. – Ты же знаешь, мы с отцом всю жизнь только о тебе и думали. Всё тебе отдавали, ни в чём не отказывали… – она промокивалаглаза платочком. – А теперь, значит, вот как? Бросишь нас на старости лет? У вас ведь есть деньги, я знаю! Нам же теперь всё продавать придётся… А что люди скажут? Что сын от родителей отвернулся?
Семён Евгеньевич в такие моменты молчал, только вздыхал тяжело, опустив голову. Но само его присутствие, эта молчаливая мольба о помощи действовала на Игоря сильнее причитаний матери.
– Мам, я постараюсь что-нибудь придумать, – качал головой сын.
– Конечно придумаешь! – тут же оживлялась Валентина Петровна. – Ты же у меня всегда был самым умным, самым надёжным! Вот возьмёшь кредит, раз жена твоя не понимает семейных ценностей.
– Какой кредит? – встревала Екатерина. – Зачем? Чтобы ещё и мы залезли в долги?
– А ты, девочка, в родственные дела не лезь! – отрезала свекровь. – У тебя, я смотрю, всё просто – деньги пожалела для родных! А мы тебе, между прочим, как родную… А ты вот так нас…
Екатерина видела, как тяжело мужу разрываться между двумя правдами. Одна – родительская, замешанная на чувстве вины и привычке угождать. Другая – их с Екатериной, простая и понятная: жить по средствам, отвечать за свои решения.
Накануне решающего разговора с банком Валентина Петровна приехала к ним домой. На этот раз с большой папкой документов. Семён Евгеньевич, конечно же, приехал с ней: привычный, равнодушный, просто тень своей деятельной супруги.
Екатерина ждала чего-то такого. В последнее время свекровь зачастила со звонками, всё намекала на какой-то серьёзный разговор. И вот теперь, глядя на внушительную папку в её руках, Екатерина понимала – так просто она не отступит. Было бы ещё неплохо понимать, что собирается делать муж. Общие деньги она ему не отдаст, но что, если он ввяжется-таки в историю с кредитом?
– Вот, Игорёчек, я тут всё посчитала, – Валентина Петровна разложила на столе бумаги веером, словно карты в пасьянсе. Её ухоженные пальцы с безупречным маникюром порхали над документами, перекладывая их в одной ей понятном порядке. – Если вы отдадите ваши накопления, мы сможем закрыть большую часть долгов. Ну а остальное… Может, кредит ещё возьмёшь…
В комнате повисла тишина, густая и вязкая. За окном надрывно гавкнула соседская собака, и где-то вдалеке послышался детский смех – обычная жизнь текла своим чередом, не подозревая, что здесь, в этой комнате, один запутавшийся человек решал, какая связь ему дороже. И, может, он даже не очень понимал, чем рисковал.
– Мам, – Игорь медленно просматривал документы, – но это же не только мои деньги. Мы их вместе копили…
– И что? Накопите ещё! – Валентина Петровна небрежно отмахнулась, будто речь шла о паре месяцев. – Вы молодые, у вас вся жизнь впереди. А нам с отцом платить нечем. Ты же не оставишь родителей в беде?
Екатерина молча наблюдала за происходящим и даже не могла представить, чем закончится этот разговор. Она не могла больше молчать.
– Вы понимаете, что требуете? – спросила она ровным голосом. – Это несколько лет нашей жизни.
– А ты помолчи! – вскинулась свекровь, и её холёное лицо исказила гримаса неприязни. – Дом – это что? Блажь! А тут родители в беде. Мы Игорю жизнь отдали. И ты думаешь, он чужую бабу послушает и родителей бросит?
Это было сказано с привычной театральностью – Валентина Петровна умела произносить подобные вещи с безупречным пафосом. Но сегодня что-то пошло не так. Игорь медленно поднял голову от документов:
– Что ты сказала?
– Я говорю – одумайся, сынок! На кого ты нас меняешь?
– На кого меняю… – в его голосе появились новые, жёсткие нотки. – А вы? Вы на что предлагаете обменять мои желания?
– О чём ты? При чём тут…
– Притом! – Игорь взял один из платёжных документов. Екатерина никогда не видела мужа таким – будто что-то надломилось и выпрямилось в нём одновременно. – Вот, смотри – триста тысяч за шубу. Ещё четыреста – на ремонт, который и делать было незачем. Полмиллиона – на отпуск за границей… И теперь из-за всего этого я должен остаться без дома?
Семён Евгеньевич всё так же безучастно смотрел в окно. Он давно уже не вмешивался в финансовые авантюры жены – ни когда она брала кредиты, ни сейчас, когда пыталась повесить эти долги на сына.
– Ты обязан помочь! – Валентина Петровна повысила голос. – Мы же тебя растили, в люди вывели… Ты знаешь, чего нам это стоило? Сколько мы на тебя потратили?
– Каждый раз, когда тебе что-то от меня нужно, ты начинаешь считать, сколько в меня вложили, – Игорь говорил тихо, но твёрдо. – Но знаешь что, мам? Растить детей – это не одолжение. Это ваш выбор и ваша ответственность. А теперь ты хочешь, чтобы я расплачивался за это всю жизнь?
– Мы твои родители!
– Да. Родители. Которые пытаются отнять у собственного сына мечту.
Валентина Петровна осеклась. Эта карта, столько раз безотказно действовавшая, вдруг перестала работать. В её глазах мелькнуло что-то похожее на растерянность – она явно не ожидала такого поворота.
– Знаешь, мам, – Игорь аккуратно сложил документы и протянул их матери, – я тебя очень люблю. Но я не отдам наши с Катей деньги.
– Науськала она тебя всё-таки! – Валентина Петровна судорожно указала на Екатерину. – Ты хоть понимаешь, что сделала?! Своими руками разрушила семью!
– Нет, мам, – он покачал головой. – Это сделала ты сама. Когда решила, что твои желания важнее, чем моя жизнь.
Вечер после ухода родителей выдался тяжёлым. Валентина Петровна напоследок разыграла целый спектакль: заламывала руки, угрожала проклятьем, демонстративно падала в обморок. Семён Евгеньевич маячил за её спиной безмолвной тенью – ни слова не сказал ни за, ни против.
Игорь молча пил кофе. Екатерина не трогала мужа – знала, ему нужно время переварить случившееся. В конце концов, не каждый день происходит такая переоценка ценностей.
Телефон пришлось отключить – бесконечные звонки матери не давали покоя. Игорь впервые в жизни не ответил ни на один из них.
Через неделю пришло сообщение от Валентины Петровны: «Мы продаём машину и драгоценности. Видимо, придётся учиться жить без всего этого. Спасибо, сынок, что не оставил нам выбора».
Игорь только головой покачал:
– Знаешь, что самое поразительное? Она до сих пор не понимает, что сама всё разрушила. Что никто меня против неё не настраивал. Она уверена, что во всём права… Это как-то… Глупо. По-детски. И я был вместе с ней таким же глупым ребёнком.
Екатерина молча сжала его руку. Она верила – самое сложное позади.
После того памятного разговора прошло полгода. Валентина Петровна больше не пыталась давить на сына – то ли поняла, что бесполезно, то ли просто гордость не позволяла. За это время родители продали машину, любимую норковую шубу жены, часть техники и драгоценностей. Семён Евгеньевич, никогда прежде не работавший на пенсии, устроился охранником – теперь методично закрывал долги.
Первое время Валентина Петровна ходила с видом великомученицы, но постепенно привыкла. Как выяснилось, можно жить и без итальянской мебели, и без бриллиантовых серёжек, и даже без недельного отдыха на море каждые три месяца.
Екатерина с Игорем продолжали копить на свой дом – теперь, когда не нужно было помогать родителям, получалось гораздо быстрее. А главное – они точно знали: в их семье такого не повторится.
