– Знаешь, когда я ушёл жить к отцу, мать даже не искала меня. Ни разу не позвонила. Зато Прохора с детства баловала, всё ему прощала. Он и школу-то еле закончил, и работать никогда не хотел – зачем? Мамочка всё устроит.
Клара молча слушала, боясь спугнуть этот момент откровенности.
– Отец всё понимал. Перед смертью специально дарственную на комнату оформил – на меня. Знал, что иначе мать с Прохором её моментально продадут или сдадут, а деньги спустят. Она до сих пор простить этого не может – ни мне, ни отцу.
– Как это – мама не придёт на свадьбу? – Клара растерянно смотрела на Ярослава. – Нет, я не могу с этим согласиться.
– Давай не будем начинать этот разговор, – Ярослав отвернулся к окну, всем своим видом показывая, что тема закрыта.
– Нет уж, давай! Два года ты уходишь от ответа. Я даже не видела твою маму ни разу! Мы женимся через месяц, а я не знакома со своей будущей свекровью.
Ярослав провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть невидимую паутину воспоминаний:
– И поверь, так будет лучше.
– Лучше для кого? – Клара подошла ближе, заглядывая ему в глаза. – Ты же знаешь, какая у меня семья. Мы все праздники вместе, все выходные. Я не представляю, как можно иначе.
– Вот именно поэтому ты не поймёшь.
– А ты объясни, – она присела рядом, накрыла его руку своей. – Что такого страшного может случиться?
Ярослав невесело усмехнулся:
– Много чего. Но ты ведь не отступишься?
– Не отступлюсь, – Клара улыбнулась. – Давай хотя бы познакомимся. Я должна знать твою маму.
Он долго молчал, разглядывая их переплетённые пальцы, потом тяжело вздохнул:
– Ладно. Но когда всё пойдёт наперекосяк, не говори, что я не предупреждал.
Спустя три дня они поднимались по обшарпанной лестнице пятиэтажки. Ярослав шёл медленно, будто оттягивая момент встречи. Остановившись у облупленной двери, он помедлил, прежде чем нажать на звонок.
– Может, ещё не поздно уйти? – пробормотал он себе под нос.
Клара легонько подтолкнула его в спину:
– Звони уже!
За дверью послышались шаркающие шаги…
Дверь распахнулась резко, стукнувшись ручкой о стену сбоку. На пороге возникла невысокая женщина в цветастом халате, с ярко-рыжими волосами, собранными в небрежный пучок. Морщинки вокруг глаз дрогнули в улыбке, которая показалась Кларе чересчур сладкой.
– Ярик! Сыночек! – Альбина Тимофеевна всплеснула руками и кинулась обнимать сына. Тот неловко замер, позволяя себя обнять, но не отвечая на объятия.
Клара невольно поёжилась. Что-то было неправильное в этой картине – во взгляде свекрови, в напряжённой позе Ярослава, в том, как наигранно звучал голос Альбины Тимофеевны. Будто актриса переигрывала на сцене провинциального театра.
– А это, значит, та самая невеста? – свекровь окинула Клару цепким, оценивающим взглядом. – Что же ты стоишь в дверях? Проходи, проходи!
Тесная квартирка была похожа на антикварную лавку после погрома – повсюду теснились пыльные статуэтки, облупленные вазочки, коробочки с засохшими цветами. На стенах криво висели фотографии в рамках, с них смотрели незнакомые лица. Клара машинально отметила, что Ярослава среди них нет.
– Присаживайтесь, – Альбина Тимофеевна суетливо смахнула крошки с потёртого дивана. – Сейчас чайку попьём, познакомимся наконец. Столько лет не виделись, а тут такие новости! Свадьба!
Ярослав дёрнулся, как от удара. А Клара вдруг поняла, что означал его странный взгляд на кухне. Она почувствовала себя кроликом, который сам прискакал в лисью нору. В голове эхом отдались его слова: «Я тебя предупреждал…»
После той первой встречи Альбина Тимофеевна словно с цепи сорвалась. Она появлялась на пороге их квартиры два-три раза в неделю, всегда с горестным выражением лица и новой душераздирающей историей.
– Ярик, солнышко, – начинала она дрожащим голосом, – ты же знаешь, я бы никогда… Но тут такое дело…
И каждый раз «такое дело» сводилось к деньгам. То окна рассохлись, то соседи затопили, то счётчик сломался. Клара поначалу робко намекала мужу, что маме надо помочь. Ярослав только хмурился и качал головой.
А свекровь, почуяв в невестке слабое звено, принялась наведываться днём, когда Ярослав был на работе.
– Кларочка, деточка, – тараторила она, устраиваясь на кухне. – Ты же умница, ты поймёшь. Сыночек у меня такой… гордый. Всё обиды детские помнит. А я что? Я мать-одиночка была, крутилась как могла.
Клара разливала чай, накрывала на стол и слушала бесконечные истории о тяжёлой жизни свекрови. С каждым визитом та становилась всё смелее. Советовала, как готовить, как убираться, как одеваться.
– Нет, ну что это за шторы? – морщилась она, разглядывая новые занавески. – Я бы такие даже в общежитии не повесила. И обои эти… Надо было другие брать, посветлее. И вообще, ремонт без меня затеяли, а я столько идей могла подсказать!
Клара молчала, глотая обиду и подбрасывая денег по мелочи. Ей казалось – так правильно, так по-семейному. Но однажды Ярослав вернулся с работы раньше обычного и застал умилительную картину: его мать потрошила кухонные шкафчики, попутно отчитывая невестку за неправильно расставленные банки.
– Мама, – его голос прозвучал как удар хлыста. – Что ты здесь делаешь?
– Сыночек! – Альбина Тимофеевна расплылась в улыбке. – А я вот Кларочке помогаю…
– Помогаешь? – Ярослав усмехнулся. – Ну-ка, присядь. Поговорим.
Клара никогда не видела мужа таким. Он усадил мать за стол и час говорил с ней – тихо, спокойно, но так, что у Клары мурашки по спине бегали. Он напомнил ей все долги, которые она не вернула. Все обещания, которые нарушила. Все моменты, когда она предавала его доверие.
– Больше не приходи, – закончил он. – Ни к Кларе, ни ко мне. Хватит.
– Но я же мать! – Альбина Тимофеевна картинно всплеснула руками. – Как ты можешь…
– Именно поэтому я столько лет терпел. Но теперь у меня есть своя семья. И я не позволю тебе разрушить и её тоже.
Когда за свекровью закрылась дверь, Клара робко тронула мужа за плечо:
– Может, не стоило так строго?
– Стоило, – отрезал он. – Ты просто не знаешь… А впрочем, теперь знаешь. И вот что, милая. Если она придёт, когда меня нет – не открывай. Обещаешь?
Клара кивнула.
Полтора года пролетели как один день. Жизнь без свекрови оказалась именно такой, о какой мечтала Клара – спокойной и уютной. Они с Ярославом обустроили квартиру, копили на машину, строили планы на будущее. По выходным к ним приходили родители Клары – тихие и спокойные беседы без жалоб, требования денег и непрошенных советов. Именно к таким отношениям привыкла Клара.
Тот вечер начинался как обычно. На кухне остывал травяной чай, в ноутбуке мигала вкладка с рецептом нового салата – через час должен был прийти Ярослав. Звонок в дверь заставил её вздрогнуть.
На пороге стояла Альбина Тимофеевна. Потускневшая, будто выцветшая фотография, но с тем же липким, приторным взглядом.
– Кларочка! – защебетала она, проскальзывая в квартиру прежде, чем Клара успела опомниться. – Как же я соскучилась!
Клара застыла в прихожей, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Полтора года назад она обещала мужу не пускать свекровь. Но сейчас… Что может случиться за одну короткую встречу?
– Альбина Тимофеевна, – начала она осторожно, – Ярослав просил…
– Я знаю-знаю, – свекровь уже устраивалась на кухне, словно у себя дома. – Но у меня такое важное дело! Прохор, младшенький мой, жениться надумал.
Она говорила и говорила – о свадьбе, о невесте, о том, какая тесная у них однушка. А потом, как бы между делом:
– Я вчера с Яриком говорила. Он понимает, что брату помочь надо. Комната-то всё равно пустует, жильцы какие-то чужие… А тут родная кровь!
Клара растерянно молчала, пока свекровь продолжала:
– Он только переживает, что ты будешь против. Но ты же помнишь, как сама говорила – семья это святое? Когда на свадьбу меня звала? Вот и поговори с ним, скажи, что ты тоже считаешь – надо помочь брату.
Альбина Тимофеевна ушла так же внезапно, как появилась, оставив Клару в полном смятении. В голове крутились обрывки разговора, путались мысли. Неужели Ярослав действительно готов отдать комнату? С чего бы вдруг? Почему не сказал ей?
Когда муж вернулся с работы, Клара не выдержала:
– Ты правда решил отдать нашу комнату своим родственникам?
– С чего ты взяла? – Ярослав замер на пороге кухни.
– Ну… Мать твоя так сказала. Просила с тобой поговорить, заверить, что это отличная идея. Сказала, что ты вроде как не против, только боишься, что я…
Ярослав медленно опустился на стул, его лицо потемнело:
– Вот дура старая, всё интриги свои плетёт. Вчера она мне звонила, просила жильцов выселить и Прохора туда пустить. Я отказался. Так она через тебя решила зайти.
– Постой, – Клара села напротив мужа. – Так ты не…
– Конечно нет! Это мой пассивный доход. И потом, там живёт нормальная семья с ребёнком, они присматривают за соседкой, та помогает им с малышом. Зачем всё это рушить?
– Но ведь Прохор – твой брат…
– Который за всю жизнь палец о палец не ударил, чтобы свою жизнь устроить. Всегда на маминой шее сидел, она в нём души не чаяла, меня всю дорогу обирала в его пользу. А теперь что? Жениться вздумал – и снова ко мне? Пусть сам крутится, как я крутился.
Клара смотрела на мужа и будто впервые видела его – уставшего, злого, с затаённой болью в глазах. Вспомнились его слова перед знакомством с матерью: «Я тебя предупредил…»
– Она больше не придёт, – тихо сказала Клара. – Прости, что впустила.
– Ты не виновата, – Ярослав взял её за руку. – Она мастер манипуляций. Ты к ней просто не привыкла.
В тот вечер Ярослав долго не мог уснуть. Ворочался, вставал, курил на балконе. Клара чувствовала – ему нужно выговориться. И он заговорил – тихо, глядя куда-то в темноту за окном:
– Знаешь, когда я ушёл жить к отцу, мать даже не искала меня. Ни разу не позвонила. Зато Прохора с детства баловала, всё ему прощала. Он и школу-то еле закончил, и работать никогда не хотел – зачем? Мамочка всё устроит.
Клара молча слушала, боясь спугнуть этот момент откровенности.
– Отец всё понимал. Перед смертью специально дарственную на комнату оформил – на меня. Знал, что иначе мать с Прохором её моментально продадут или сдадут, а деньги спустят. Она до сих пор простить этого не может – ни мне, ни отцу.
Он затушил сигарету, повернулся к жене:
– Я думал комнату продать, но это всё, что осталось от отца. Он говорил: «Сынок, это твоя подушка безопасности. Береги её». Поэтому я сдаю. Жильцы хорошие, с соседкой-пенсионеркой ладят, помогают друг другу. Почему я должен их выселять ради брата, который за всю жизнь не добился ровным счётом ничего?
– Не должен, – Клара обняла его за плечи. – Совсем не должен.
А мать… Она ведь специально к тебе пришла, когда меня не было. Знала, что ты добрая, что поверишь. Она всегда так — найдёт слабое место и давит. Она же со мной мириться пыталась именно когда отец умер. Сколько раз пыталась эту комнату у меня выманить — то Прохору негде жить, то ей самой деньги нужны…
Клара вспомнила липкий взгляд свекрови, её елейный голос, и по спине пробежал холодок.
— Я больше не открою ей, — твёрдо сказала она. — Теперь я понимаю, почему ты не хотел с ней общаться. Почему злился, когда я настояла на знакомстве перед свадьбой.
Ярослав невесело усмехнулся:
— Поражает, что она искренне считает, что имеет право требовать. Что я обязан помогать Прохору, потому что он — младший. Что все её манипуляции — это нормально, она же мать!
Он замолчал, и Клара почувствовала, как постепенно уходит напряжение из его плеч. Словно груз, который он носил годами, наконец стал легче. Может быть, именно этого ему не хватало — чтобы кто-то просто понял и принял его решение, не пытаясь переубедить?
Они просидели на балконе до рассвета. А утром Ярослав позвонил матери и спокойно, без крика и упрёков, сказал, что больше не желает иметь с ней дела. И попросил не приходить к Кларе, когда его нет дома. На этот раз — навсегда.
Прошло полгода. На днях Ярослав рассказал, что брат всё-таки женился. Устроился работать грузчиком в строительный магазин, снимает комнату с женой где-то на окраине города.
— Надо же, — удивилась тогда Клара, — а я думала, они с матерью опять попытаются на нас надавить.
— Видимо, невеста попалась с характером, — усмехнулся Ярослав. — Или просто жизнь припёрла — не знаю. Но я рад, что он наконец взялся за ум.
Она смотрела на мужа и думала о том, как странно устроена жизнь. Мы часто гонимся за какими-то призрачными идеалами, пытаемся соответствовать чужим ожиданиям. «Мама — это святое», «нужно держаться за родственников», «семья превыше всего»… Красивые слова, за которыми порой прячутся ложь, манипуляции и откровенный эгоизм.
Ярослав обнял её сзади за плечи, и Клара улыбнулась, накрыв его руки своими. Теперь она точно знала: иногда нужно закрыть дверь перед прошлым, чтобы открыть её будущему. И никакое родство не стоит того, чтобы жертвовать собственным счастьем.
