— Ну и где ты ходишь?! — прозвучал в прихожей встревоженный голос Елены.
Андрей только что вошёл в квартиру, стянув с себя потёртый пуховик и небрежно бросив его на пуфик. За окнами давно стемнело: стрелки часов приближались к десяти вечера. В коридоре тянулось несколько грязноватых следов от его ботинок — будто застыл оттиск небрежности и безразличия. Елена, скрестив руки на груди, смотрела на мужа так, словно не знала, кто перед ней: супруг или случайный гость.
— Задержался на работе, — тихо проговорил Андрей, отводя глаза. — Опять текучка, аврал…
Елена сжала губы в тонкую полоску. Каждый день одно и то же: «задержался», «пробки», «друзья», «гараж». А всё, что связано с домашними заботами, вечно откладывается. Полгода назад она просила его починить дверцу на кухонном шкафу. Неделя за неделей Андрей обещал: «Сделаю в выходной!» — и неизменно находил оправдания.
В эту минуту Елена почувствовала, что устала быть загнанной в угол.
«Хватит молчать, настаёт время перемен…» — пронеслось в голове.
***
Елене тридцать девять лет. С детства она видела пример родителей, которые делили поровну и радости, и обязанности: отец, вернувшись с работы, мог легко помочь маме вымыть посуду, а мама, получив выходной, занималась садом вместе с папой. Когда Елена повзрослела, она мечтала, что и в её семье будет царить похожая гармония — взаимовыручка, уважение, дружеская близость.
С Андреем они познакомились на выпускном её подруги: он был на два года старше, высокий, уверенный в себе, с горящими глазами человека, который не боится будущего. Первые пару лет отношений казались сказкой: Андрей открывал двери машин перед Еленой, дарил цветы, нередко сам становился к плите, варил кофе по утрам, клал конфету ей на подушку, если она задерживалась в ванной. Но со временем всё переменилось.
Поворотным моментом стала неудача Андрея с открытием своего небольшого бизнеса. Он взял кредит, планируя наладить поставки автозапчастей, но инвесторы отвернулись, а часть средств пришлось срочно отдавать банку, уволившись с прежней работы. Тогда он, по его словам, «перегорел»: ушёл в себя, стал больше времени проводить в гараже или с друзьями «за стаканчиком», находя утешение в беседах о машинах и политике.
Поначалу Елена жалела мужа: старалась беречь его уязвлённую гордость, старалась всё делать для него, чтобы хоть как-то поддержать. Но прошло уже несколько лет, а Андрей словно так и не «вернулся» к прежнему себе. Домашние дела, семейный бюджет, планы на будущее — всё легло на плечи Елены. И она чувствовала, что её терпение истощается, как пересыхающая река в знойном лете.
***
На следующий день после очередной поздней «явки» Андрея Елена встала пораньше. Пробираясь босиком по прохладному полу, она ощутила внутреннюю решимость: «Перевоспитать его? Да, хоть звучит смешно, но иначе я сама угасну.»
Она начала с уборки, но сделала это иначе, чем обычно. Вместо тщательной отчистки всей квартиры до блеска, она оставила следы грязи именно там, где Андрей обычно проходил, не разуваясь. В прихожей, на коврике возле двери, специально не вытерла пятно, появившееся от капель растаявшего снега. Когда Андрей проснулся, вылез из спальни, первым делом он угрюмо кинул взгляд на пол:
— Что за бардак? Ты же обычно следишь…
— Ой, извини, — невозмутимо ответила Елена. — Я была занята другими делами. Может, ты уберёшь, раз заметил?
Андрей нахмурился, пробормотал что-то вроде «давай потом» и проследовал на кухню. Но при этом странное чувство не отпускало его: что за «другие дела»? Ведь раньше Елена всегда подхватывала тряпку или веник, стоило появиться хотя бы намёку на грязь.
Следующим шагом жёсткой «перевоспитательной программы» стала покупка только тех продуктов, которые нужны были Елене. На полках холодильника разместились пакет с брокколи, кефир, йогурты, овощи для салатов и какие-то соусы, которые Андрей недолюбливал. Не было ни любимых им полуфабрикатов, ни копчёной колбасы, ни пива.
— Что-то скудно у нас в холодильнике, — заметил муж, вернувшись с работы. — Ты ничего не купила толкового?
— А ты не говорил, что тебе нужно, — безмятежно пожала плечами Елена. — Я взяла то, что полезно мне. Остальное можешь докупить сам. Деньги у тебя есть?
Андрей смутился. Раньше, стоило ему заикнуться о какой-то покупке, Елена сама бежала в магазин, экономила, выбирала скидки. Теперь же она вела себя холодно, ровно, словно между ними воздвиглась невидимая стена. Он хотел было возмутиться, но затолкал досаду вглубь — внутренние обиды ещё не осознаны, и он выбрал привычное: промолчать.
Прошёл примерно месяц в таком новом укладе. Елена перешла на дополнительную подработку удалённо, вечерами надолго садилась за ноутбук. Если Андрей спрашивал её, что она там пишет, она спокойно отвечала: «Это мой фриланс. Нужно больше работать, ведь в доме один человек не справляется со всеми расходами.» И добавляла с лёгкой улыбкой: «Ведь у меня есть разные потребности, правда?»
Всё меньше они пересекались за общим столом. Если раньше она ждала его с ужином, то теперь к семи вечера съедала лёгкий салат и чашку бульона. Пустая плита и пустые кастрюли заставляли Андрея подолгу копаться в холодильнике, пытаясь найти что-то съестное. Иногда он торопливо варил пельмени, иногда шёл в магазин за фастфудом — но при этом ощущал, как в душе зреет обида: «Почему она так со мной? Неужели это и есть её любовь?»
Однако Елена продолжала молча стоять на своей позиции: никаких громких упрёков, никаких скандалов. Она действовала через отстранение — показывая мужу, что она не обязана тянуть весь быт в одиночку.
***
В субботу вечером грянул неожиданный кризис. Андрей собрался в гараж к приятелям, уже выходил из квартиры, когда Елена прошла мимо него в красивом платье, с аккуратной причёской.
— Куда это ты собралась? — неожиданно сипло спросил он, улавливая аромат её духов.
— В кино, — ответила Елена негромко, застёгивая серьги. — Пригласили знакомые с работы. У них корпоративная встреча, и я решила сходить за компанию.
— Странно… Ты обычно дома сидишь, уборкой занимаешься…
В этот момент по лицу Елены скользнула еле заметная усмешка. Она вспомнила их ранние времена, когда Андрей водил её в кафе, и как тогда светились его глаза. А теперь перед ней стоял человек, которого она едва узнавала: он не интересуется ничем, кроме своих друзей и гаража.
— Андрей, у меня нет желания проводить субботний вечер одной. Хочу вырваться, посмотреть людей, да и фильм, говорят, неплохой, — она поправила воротник на своём пальто, скользнула мимо мужа и тихо добавила: — Если ты вдруг передумаешь, можешь позвонить.
Эти слова прозвучали ледяным уколом. Андрей проводил жену взглядом, в котором смешались растерянность и раздражение. Захлопнулась дверь — и в коридоре стало подозрительно тихо, как будто вместе с Еленой ушёл и весь тепло́к жизни.
Внутренний монолог Андрея
«Никогда так не было… Раньше она — как любящая фея, всё для меня, а я мог… я мог позволить себе забыть про деньги, рыться в гараже, говорить, что устал… А теперь что? Она живёт, словно я ей не нужен.»Он опустил руки. Раньше, если бы Елена выходила куда-то одна, ему бы стало даже проще: «меньше надо слушать нравоучений». Но теперь чувствовал дикое беспокойство, которое кололо внутри, как тысячи иголок.
«А вдруг она вообще больше не хочет со мной считаться? Может, я её достал?..»
Андрей медленно вернулся в комнату. Взгляд упал на разбросанные предметы: его же инструменты, оставленные у дивана, стопка мятой одежды. Всегда этим занималась Елена… А теперь никто не убирает. Он судорожно схватил телефон, собираясь позвонить друзьям, но вдруг осознал, что не хочет их видеть. В ушах стучало: «Иди с нами, всё будет, как всегда» — но «как всегда» вдруг перестало радовать.
Ощущение пустоты заполнило комнату. Андрей сел на диван, провёл рукой по волосам:
— Господи, что же я делаю… — пробормотал он. — Неужели можно было довести жену до такого, что она стала жить, будто меня не существует?..
И тут он вспомнил, как пять лет назад потерял свой первый бизнес и долго не мог устроиться на работу, а Елена тогда пахала на двух ставках, не жалуясь ни разу. Как она утешала его, находила слова поддержки. И как поначалу он благодарил её, а потом… привык, будто это её долг — спасать его, делать всё для него. Ему стало стыдно.
***
Елена вернулась ближе к полуночи. Когда открыла дверь, увидела, что в прихожей убрано: ни пятен, ни разбросанных ботинок, пуховик Андрея висит на вешалке. Прошла в кухню — на столе стоит закипевший чайник, две чистые кружки, сахарница. На душе шевельнулось легкое изумление.
— Ты не в гараже? — негромко спросила она, снимая шарф.
Андрей покачал головой. Вид у него был непривычно напряжённый — будто человек давно принял важное решение и не знает, как его высказать.
— Нет… Я сегодня понял одну вещь: я устал быть вечным эгоистом. Понял, что могу потерять тебя, и это… очень страшно.
Сердце Елены сжалось. Она опустилась на стул, стараясь сохранить спокойствие в голосе:
— «Потерять» меня? А разве я не слишком долго была «на вторых ролях» в нашей семье, Андрей?
Он сел напротив, глядя ей прямо в глаза. Впервые за долгое время в его взгляде был не только стыд, но и решимость:
— Я сам всё испортил. После провала с бизнесом я словно бросил себя на твои плечи. Прости… Я… Я не знаю, смогу ли моментально всё исправить, но я хочу попробовать.
Елена провела рукой по своим волосам, прикусив губу. В ней бушевали чувства: обида, злость, но и слабая искорка радости — ведь в его словах звучала долгожданная ответственность. Ей хотелось верить, что это не просто сиюминутный порыв.
— Ты должен сначала сделать реальные шаги. Я годами просила тебя о помощи. Починка той самой дверцы, например, — для тебя всегда было мелочью. Но ведь это и есть символ: ты не находил полчаса, чтобы решить проблему в общем доме.
— Завтра с утра возьмусь, — быстро отозвался Андрей. — Я даже сходил за новой петлёй, вон она, лежит на подоконнике.
Елена проследила взглядом и увидела пакет со скромными металлическими деталями. Простая вещь, которая столько месяцев оставалась «в очереди» на «потом». Она глубоко вздохнула:
— Окей… Посмотрим.
Они сидели за кухонным столом, словно на первом свидании, и разговаривали почти до двух ночи. Елена честно сказала, что от одного вечера всё не изменится: Андрей обидел её, она чувствует себя измотанной и выжатой. Ему придётся «взрослеть» не на словах, а через поступки. Иначе она без колебаний решится на более кардинальные шаги: жить дальше так, как жили прежде, она не намерена.
Андрей кивал, пережимая собственные руки. Он понимал, что пробил дно семейного доверия, и теперь придётся карабкаться вверх. Но впервые за много лет чувствовал какую-то ясность в голове — «Не хочу терять эту женщину, которая всегда была рядом. Пусть я вёл себя как ребёнок, но теперь готов меняться».
***
На следующее утро Елену разбудил шум дрели. Она сонно пошевелилась, глянула на часы: девять утра воскресенья. Обычно в это время Андрей ещё валялся бы в постели или, наоборот, спешил в гараж. Но сейчас он чинил кухонную дверцу, вымеряя что-то линейкой, прикручивая шарнир.
Она тихонько подошла из спальни и замерла в дверях. Перед её глазами мелькнуло воспоминание: ещё до свадьбы Андрей так же старательно чинил для неё старый стул, который она любила; тогда у него горели глаза и он говорил: «Хочу, чтобы у тебя было самое удобное место в доме!»
«Может быть, этот прежний Андрей ещё жив, просто долго был в тени?» — подумала она с печальной надеждой.
Вряд ли теперь их жизнь станет сказкой за одну ночь. Но, по крайней мере, в доме снова витал воздух перемен. И Елена понимала: если муж не перестанет работать над собой и будет отказываться от старых привычек равнодушия, у них есть шанс начать всё заново. А если он решит сдаться, она не будет больше жертвовать собой ради чужого безразличия.
Ведь однажды она уже сделала главный шаг — выбрала себя, свою ценность и свой покой.
