Я сидела за рулём своей белой Мазды, вцепившись в него до побелевших костяшек. Внутри всё кипело. Как он мог? КАК ОН ВООБЩЕ МОГ предложить такое?! Машина была моей мечтой, моей целью, к которой я шла три долгих года. Каждая сверхурочная смена, каждый пропущенный отпуск, каждый отказ от новой одежды — всё ради неё. И теперь он просто так предлагает от неё избавиться?
Дождь барабанил по крыше автомобиля, словно аккомпанируя моим мыслям. На телефоне уже сорок три пропущенных от Андрея. Сорок три попытки сгладить то, что сгладить невозможно.
Я опустила козырек с зеркалом. Из отражения на меня смотрела незнакомка — растрепанные волосы, размазанная тушь, искусанные губы. Где та уверенная в себе женщина, которая ещё утром планировала презентацию для крупного клиента? Где та Маша, которая всего добилась сама?
«Маша, ты чего! Это же просто машина!» — звучал в голове голос Андрея.
Просто машина? ПРОСТО?!
Я достала из бардачка влажные салфетки, привычным движением стерла потёкшую косметику. В зеркале заднего вида мелькнул силуэт нашего дома. Туда возвращаться не хотелось. Не сейчас.
— Маш, ты с ума сошла! — Катька, моя лучшая подруга, чуть не подавилась латте. — Какие сверхурочные? У тебя же и так загрузка под двести процентов!
Мы сидели в нашем любимом кафе возле офиса. Я только что рассказала ей о своём плане — работать дополнительно по вечерам и выходным, чтобы накопить на новую машину.
— Кать, пойми, я должна это сделать. Для себя.
— Для себя или чтобы доказать что-то этой… — она осеклась, но я знала, что она хотела сказать.
Нина Георгиевна, моя свекровь, была притчей во языцех среди наших друзей. Безупречная бизнес-леди, построившая свою жизнь «как надо». Муж-профессор (ныне покойный), сын-программист, квартира в центре. И я — простая девочка из спального района, посмевшая влезть в их идеальный мир.
— Знаешь, — Катя отставила чашку, — иногда мне кажется, что ты слишком много значения придаёшь её мнению.
— Ты не понимаешь…
— Нет, это ты не понимаешь! — она наклонилась ближе. — Андрей женился на тебе, а не на мнении своей мамы. Вы живёте отдельно, у вас всё хорошо. Зачем эта гонка?
Я молчала. Как объяснить, что дело не в гонке? Дело в самоуважении. В праве быть собой, а не «той самой девочкой не нашего круга».
— Ладно, — вздохнула Катя, — раз уж ты решила… Давай я хотя бы помогу с фрилансом? У меня есть пара клиентов, которым нужен маркетолог.
Так начался мой путь к мечте. Три года упорного труда. Три года, когда каждая свободная минута превращалась в возможность заработать ещё немного.
— Андрюша, ты только посмотри на эту квартиру! — Нина Георгиевна величественно проплыла по гостиной своего нового жилья. — Потолки четыре метра, лепнина XIX века, из окон вид на собор…
Это было год назад. Свекровь пригласила нас на новоселье — она только что купила квартиру в историческом центре. В ипотеку, как выяснилось позже.
— Шикарно, мам, — Андрей натянуто улыбнулся. — Только не слишком ли…
— Что «слишком»? — она изящно опустилась в антикварное кресло. — В моём возрасте пора думать о комфорте. Я всю жизнь прожила как положено, имею право позволить себе что-то особенное.
Я стояла у окна, разглядывая действительно впечатляющий вид на город. В голове крутились цифры — примерная стоимость такой квартиры, размер ипотечного платежа…
— Машенька, — голос свекрови был приторно-сладким, — ты что же всё молчишь? Не нравится?
— Очень красиво, — я постаралась, чтобы голос звучал нейтрально. — Вы давно планировали переезд?
— Ах, это вышло совершенно спонтанно! — она картинно всплеснула руками. — Представляешь, гуляла тут весной, увидела объявление… Это судьба!
«Судьба» обошлась в пятнадцать миллионов рублей, из которых двенадцать — ипотека. Я узнала об этом позже, когда Андрей, бледный от волнения, показал мне документы.
— Мама всегда была импульсивной, — сказал он тогда. — Но обычно справлялась…
Повышение я получила неожиданно. Просто в один прекрасный день меня вызвал директор и сказал:
— Мария Александровна, мы тут посовещались… Как вы смотрите на должность руководителя отдела?
Я смотрела прекрасно. Три года без отпуска, десятки успешных проектов, постоянное самообразование — всё это наконец-то дало результат.
Первым делом я позвонила Андрею:
— Представляешь! Меня повысили!
— Поздравляю, зайка! — его голос звучал искренне радостным. — Отметим вечером?
— Конечно! И знаешь что? Кажется, теперь я смогу наконец-то осуществить свою мечту…
Мечта стояла перед автосалоном — белоснежная Mazda CX-5. Я влюбилась в неё с первого взгляда, ещё когда только начала откладывать деньги.
— Может, кредит возьмёшь? — предлагал Андрей. — С твоей новой зарплатой…
— Нет. Только на свои. Чтобы никому ничего не быть должной.
Он понимающе кивнул. Он всегда понимал. По крайней мере, мне так казалось…
Утро началось как обычно. Кофе, тосты, сборы на работу. Ничто не предвещало бури, которая разразится за завтраком. Андрей сидел напротив, нервно постукивая ложечкой по чашке. Я знала этот жест: он появлялся, когда разговор предстоял неприятный.
— Маш, нам надо серьёзно поговорить, — его голос звучал непривычно тихо.
Я подняла глаза от телефона. Что-то в его тоне заставило меня насторожиться.
— У мамы проблемы с ипотекой. Банк грозится забрать квартиру…
Внутри всё оборвалось. Я же знала, ЗНАЛА, что этим кончится! Четырнадцать миллионов ипотеки в шестьдесят пять лет — кто вообще на такое соглашается?!
— Она пропустила три платежа, — продолжал Андрей. — Говорит, были непредвиденные расходы…
— Какие, интересно? — я не сдержала сарказма. — Новая шуба? Или очередной круиз по Средиземному морю?
— Маш, не начинай…
— Нет, это ты не начинай! — я почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — Я же говорила тебе год назад, что эта квартира — авантюра! Говорила, что пенсии не хватит на такие платежи!
— Я знаю, — он устало потёр переносицу. — Но что теперь делать?
— А что ты предлагаешь?
Он сделал глубокий вдох: — Твоя машина почти новая. Если продать…
Звон разбитой чашки эхом прокатился по кухне.
— Что?! — мой голос сорвался на крик. — Моя машина?! Та самая, на которую я копила три года?!
— Машуль, послушай…
— Нет, это ты послушай! — я вскочила со стула. — Я не буду продавать свою машину, чтобы закрыть ипотеку твоей мамы. Сам ей помогай, она мне не родня!
— Он ЧТО?! — Катька чуть не выронила телефон. — Продать твою машину?! Совсем с дуба рухнул?!
Я сидела в каком-то незнакомом дворе, припарковавшись под раскидистым тополем. После ссоры просто ехала куда глаза глядят, пока не поняла, что нужно выговориться.
— Кать, я не знаю, что делать, — мой голос дрожал. — Может, я слишком резко…
— Так, стоп! — перебила она. — Даже не думай себя винить! Ты три года пахала как проклятая ради этой машины. А его мамаша…
— Катя!
— Что «Катя»? Правду говорю! Взяла ипотеку, которую не потянет, а теперь что? Ты должна жертвовать тем, что заработала своим горбом?
В трубке что-то зашуршало.
— Погоди, — сказала Катя, — тут Ленка пришла. Сейчас на громкую включу.
Лена — наша общая подруга и по совместительству семейный психолог — присоединилась к разговору:
— Маш, ты где сейчас?
— Не знаю… Где-то в центре.
— Так, давай к нам в офис. Поговорим спокойно.
Офис Лены находился в тихом переулке недалеко от метро. Уютный кабинет с мягкими креслами и приглушённым светом располагал к откровенности.
— Знаешь, — сказала Лена, внимательно выслушав мою историю, — тут дело даже не в машине.
— А в чём?
— В границах. Точнее, в их отсутствии. Ты пять лет пыталась соответствовать чужим ожиданиям. Быть «достойной» невесткой, «правильной» женой. А сейчас…
— Что сейчас?
— Сейчас ты впервые открыто сказала «нет». И это прекрасно.
Я удивлённо посмотрела на неё: — Прекрасно? Да я, наверное, разрушила свой брак!
— Если брак можно разрушить одним отказом пожертвовать своим ради чужого комфорта, — задумчиво протянула Лена, — то, может быть, стоит задуматься о качестве этого брака?
Вечерело. Мы с Катей сидели в кафе неподалёку от Лениного офиса. После разговора с психологом в голове немного прояснилось.
— Сорок восемь пропущенных, — я показала телефон подруге. — И двенадцать сообщений.
— Читала?
— Нет…
— Давай вместе?
Я разблокировала экран. Первое сообщение было отправлено сразу после моего ухода: «Маша, вернись! Давай поговорим спокойно!»
Второе, через час: «Я не должен был предлагать продать твою машину. Прости.»
Третье заставило меня вздрогнуть: «Только что говорил с мамой. Ты была права насчёт всего.»
— Открой следующее, — тихо сказала Катя.
«Она призналась, как относилась к тебе все эти годы. Я был слеп и глух. Прости меня.»
Я перечитывала сообщения снова и снова, пока буквы не начали расплываться перед глазами.
— Кать, — мой голос дрогнул, — как думаешь, что она ему сказала?
— А ты позвони и узнай.
Я покачала головой: — Не могу. Пока не могу.
За окном кафе стемнело. Дождь усилился, превращая улицу в размытое полотно огней и теней. Официантка принесла нам второй чайник с ромашковым чаем — Катька настояла, сказав, что валерьянку пить ещё рано.
Телефон снова завибрировал. На этот раз — сообщение от свекрови.
— Не читай! — Катя попыталась выхватить у меня телефон, но я уже открыла:
«Мария. Нам нужно встретиться. Сейчас же. Я в кафе «Онегин» на Пушкинской. Одна.»
— Не вздумай! — воскликнула Катя, заглянув в экран. — Это манипуляция!
Но я уже собирала сумку.
— Маш, стой! Ты куда?
— Знаешь, — я застегнула куртку, — пять лет я бегала от этого разговора. Пора заканчивать.
Кафе «Онегин» было почти пустым. Нина Георгиевна сидела у окна — прямая спина, идеальная укладка, нитка жемчуга на шее. Всё как всегда. Почти как всегда… Что-то неуловимо изменилось в её облике.
— Присаживайся, — она кивнула на стул напротив. — Я… я должна тебе кое-что рассказать.
Я молча села. Впервые за пять лет я видела, как она подбирает слова.
— Знаешь, — начала она, разглаживая несуществующую складку на скатерти, — когда Андрюша привёл тебя знакомиться… Я была уверена, что это ненадолго.
Пауза. Официант принёс меню, но Нина Георгиевна отмахнулась: — Просто воды. Обеим.
— Я ждала, — продолжила она, — когда он одумается. Когда поймёт, что ты… — она запнулась, — что ты не нашего круга. Я делала всё, чтобы ты это чувствовала. Каждым взглядом, каждым словом…
— Зачем? — мой голос прозвучал хрипло.
— Гордыня, — она горько усмехнулась. — Я построила себе образ идеальной жизни. Профессор-муж, сын-программист, квартира в центре… Всё должно было быть безупречно. А ты…
— А я что?
— А ты была настоящей. Живой. Без этой… театральности. И знаешь, что самое страшное? — она подняла на меня глаза, полные слёз. — Андрюша с тобой тоже стал настоящим. Перестал играть роль идеального сына из идеальной семьи. И я… я возненавидела тебя за это ещё больше.
Повисла тяжёлая пауза. За окном гремел гром.
— А эта квартира, — она нервно рассмеялась, — это был мой последний спектакль. Показать всем, что у меня всё… идеально. Но знаешь что? Банк завтра забирает её. А мне… мне даже некуда идти.
Я смотрела на женщину напротив и не узнавала её. Куда делась железная леди, которая так любила учить меня жизни?
— Андрей предложил мне переехать к вам, — она промокнула глаза салфеткой. — Я отказалась. Хватит… хватит разрушать вашу семью.
Телефон в моей сумке снова завибрировал. «Машуль, ты где? Я волнуюсь. Давай встретимся?»
Я посмотрела на поникшую свекровь, потом на сообщение от мужа.
Иногда точка кипения — это не конец. Это начало чего-то нового.
— Андрей, — набрала я в ответ, — приезжай в «Онегин». Нам всем нужно поговорить.
Андрей появился через пятнадцать минут — растрёпанный, с мокрым от дождя воротником рубашки. Замер в дверях, увидев нас с матерью за одним столом.
— Присядь, сынок, — тихо сказала Нина Георгиевна.
Я никогда не слышала, чтобы она говорила таким тоном — без привычной властности, без показного лоска. Просто мать, которая устала притворяться.
Мы просидели в кафе до закрытия. Три часа откровений, слёз и, наконец, правды. Настоящей правды — о страхах, об ожиданиях, о масках, которые мы все носили эти годы.
— Я ведь всё знал, — признался Андрей, глядя в остывший кофе. — Знал, как мама относится к тебе, Маш. Но делал вид, что всё в порядке. Думал, так будет проще…
— Проще для кого? — я накрыла его руку своей.
— Ни для кого, — он сжал мои пальцы. — Просто трусил что-то менять.
Через неделю мы помогали Нине Георгиевне переезжать. Не к нам — она сняла небольшую квартиру недалеко от центра. «Хватит с меня дворцов», — сказала она, складывая свои любимые фарфоровые статуэтки.
Я заехала за ней на своей Мазде — той самой, которую теперь никто не предлагал продавать.
— Красивая машина, — заметила свекровь, пристёгивая ремень. — И главное — заработана своим трудом.
Мы встретились взглядами в зеркале заднего вида. В её глазах больше не было холодного превосходства. В моих — затаённой обиды.
Полгода спустя.
— Мам, ты уверена? — Андрей с сомнением разглядывал развешанные по стенам объявления.
— Абсолютно, — Нина Георгиевна поправила табличку на двери своей новой студии. — «Курсы живописи для начинающих» — как думаете, не слишком претенциозно звучит?
Я улыбнулась, глядя, как она волнуется перед первым занятием. Кто бы мог подумать, что увольнение из банка и потеря статусной квартиры приведут к тому, что железная леди наконец-то займётся тем, о чём мечтала в юности?
— Нина Георгиевна, к вам первые ученики! — в дверь заглянула Катя, которая вызвалась помочь с организацией курсов.
— Господи, я не готова… — свекровь нервно одёрнула фартук.
— Готова, — я мягко подтолкнула её к двери. — Просто будьте собой. Настоящей.
Она благодарно сжала мою руку. Больше не нужно было играть роли и соответствовать чьим-то ожиданиям. Мы все наконец-то учились быть настоящими.
Я вышла на улицу, достала ключи от машины. На брелоке всё ещё болтался тот самый брелок-мечта, который я купила три года назад. Но теперь эта машина была чем-то большим, чем просто мечтой. Она стала символом права быть собой.
Телефон тренькнул сообщением от Андрея: «Ужин сегодня у мамы? Она обещала научить тебя готовить свой фирменный борщ :)»
Я улыбнулась. Кто бы мог подумать, что точка кипения может стать точкой примирения? Что иногда нужно дойти до края, чтобы начать всё заново?
Капли дождя забарабанили по крыше автомобиля — совсем как в тот день. Но теперь этот звук больше не казался аккомпанементом к моей ярости. Теперь это была музыка новой главы нашей общей истории.
Истории, в которой мы все наконец-то научились говорить правду.
