— Я приезжаю завтра! Чтобы к моему приезду подготовили стол и комнату, — безапелляционно заявила Елена Павловна, даже не поздоровавшись.
Инна, державшая трубку, на мгновение потеряла дар речи от такой наглости. Ни тебе «здравствуй», ни «как дела». Сразу командным тоном, как будто она здесь хозяйка.
— Елена Павловна, но завтра же Рождество, семейный праздник. Мы собирались…
— Вот и отлично! Вместе отпразднуем. Заодно познакомлюсь наконец с внуками. А то живёте тут, носа не кажете. Всё некогда вам, — продолжала напирать свекровь.
Инна почувствовала, как в ней закипает возмущение. Ну надо же, какая самоуверенность! Она их в гости не звала, в их планы не посвящена, но уже всё решила. И плевать ей, что Инна с Антоном хотели провести праздники только вдвоём с детьми, насладиться покоем и уютом.
— Извините, но мы не сможем вас принять. У нас слишком маленькая квартира, негде разместить гостей, — попыталась отбиться Инна.
— Не выдумывай! Я же видела вашу квартиру. Ещё на свадьбу подарила вам дорогущий ковёр в гостиную. Вот на нем и посплю, не переломлюсь. А вы с Антошей и в спальне перебьётесь пару ночей. Ради мамы можно и потесниться! — безжалостно отмела все возражения Елена Павловна.
Инна со злостью стиснула зубы. Ковёр этот треклятый она давно уже выбросила, не смогла отмыть от грязи после прошлого вторжения свекрови. Мало того, что припёрлась без приглашения, так ещё и разлеглась в гостиной, как княгиня. А потом ещё и претензии предъявляла — мол, сервис у вас никудышный, условия не те. Нет уж, хватит! Больше она такого не допустит.
— К сожалению, у нас не получится вас встретить. Может, в другой раз… — начала было Инна, но свекровь бесцеремонно оборвала её.
— В другой раз я уже к вам не доберусь! Не молодая ведь, здоровье уже не то. Сердце прихватывает, давление скачет. Как бы приехать к вам и обратно ласты не склеить. Нет уж, раз собралась — принимайте. Антоша сам меня пригласил, между прочим! — нанесла она сокрушительный удар.
У Инны потемнело в глазах от гнева. Ах вот как! Муж за её спиной свекровь позвал, а ей и словом не обмолвился. Ну спасибо, удружил! Теперь выкручивайся сама, как хочешь. А сам, небось, смоется куда подальше, лишь бы мамочку не встречать.
— Он вам не говорил? Странно. Сказал, что соскучился очень, просил приехать на праздники. Вот я и собралась. Всё, ждите! — отрезала Елена Павловна и бросила трубку.
Несколько минут Инна тупо смотрела на погасший экран телефона. Только сейчас начал доходить весь масштаб надвигающегося кошмара. Свекровь едет, и от этого никуда не деться. Надо что-то делать, как-то выкручиваться. Идти на принцип и закрывать дверь — не вариант. Елена Павловна закатит скандал на весь подъезд, соседи будут судачить. Репутацию невестки-стервы Инне не нужно.
Антон, как назло, был не доступен. Уехал с друзьями на рыбалку и отключил телефон. Инна готова была рвать и метать от бессилия. Муж называется, удружил так удружил! А ведь она ему сто раз говорила — предупреждай мать, чтобы не смела приезжать без приглашения и согласования. Видимо, в одно ухо влетело, в другое вылетело.
Поняв, что помощи ждать неоткуда, Инна решила взять всё в свои руки. Не в первый раз, чай. Главное — спокойствие и холодная голова. План действий созрел быстро. Первым делом нужно подготовить комнату для свекрови. Вряд ли та согласится спать в гостиной на продавленном диване. Значит, придётся уступить ей комнату сына-подростка. Благо, Артём в лагере, вернётся только после праздников.
Инна пошла в детскую, оценивающе оглядывая владения отпрыска. М-да, не комната, а полигон — раскиданные вещи, горы учебников и почему-то разобранный системный блок на столе. Ох уж эти современные увлечения! Но ничего, сейчас наведём марафет.
Следующие два часа Инна как заведенная носилась по комнате — застилала постель свежим бельём, сметала пыль, расставляла безделушки на полках. К приезду свекрови всё должно сиять и сверкать чистотой. Не хватало ещё выслушивать упрёки в неряшливости и лени.
Устало плюхнувшись на диван, женщина прикрыла глаза. День только начинался, а она уже вымоталась. А ведь ещё нужно в магазин сходить, продуктов набрать. Елена Павловна наверняка голодная с дороги будет, мало ли что там в поездах кормят. А муж её привередливый язык знает — неровен час опять сравнения начнёт проводить, мол невестка совсем готовить разучилась, не то что он раньше дома ел.
От мыслей Инну отвлёк звонок в дверь. Она нахмурилась — вроде никого не ждали в такую рань. Кого ещё принесло, интересно? Подруг она просила не беспокоить, сослалась на семейные дела. Может, свекровь передумала на поезде добираться и на самолёт билет взяла? От неё станется.
Но за дверью обнаружился муж. Вид его не предвещал ничего хорошего — всклокоченные волосы, помятое лицо, мутный взгляд. Точно с рыбалки, как есть. Но почему так рано? Ведь собирался после обеда быть.
— Ты чего тут расселась? Там мать моя на улице мёрзнет, чемодан тяжеленный тащит. Помогла бы старушке, что ли! — с порога рявкнул он вместо приветствия.
У Инны даже челюсть отвисла от возмущения. Она-то думала, муж ещё и дня не продержится, сбежит под благовидным предлогом. А этот, похоже, спешил мамочку повидать, аж запыхался.
— Здравствуй, дорогой. И тебя с наступающим, — процедила Инна сквозь зубы, всем своим видом давая понять, что не в восторге от такого сюрприза.
Но Антон даже бровью не повёл, пропустив сарказм мимо ушей. Галантно подхватил чемодан свекрови и внёс в квартиру. Следом вошла и сама Елена Павловна — как всегда царственно-величавая, в дорогой шубе и вычурной шляпке.
— Здравствуй, Инночка. С праздничком тебя. Не ждала, небось? — пропела она, сощурив хитрые глазки.
«Ага, сюрприз удался на славу!» — мысленно скривилась Инна, но вслух произнесла совсем другое.
— Здравствуйте, мама. Проходите, раздевайтесь. С приездом вас! Как доехали?
Она изо всех сил старалась изображать радушную хозяйку, но получалось плохо. Уж больно много наслышана была об этой «мамочке» и её закидонах. Соседки вовсю судачили, как Елена Павловна гостила у них месяцами, вынуждая невесток плясать под свою дудку. Кто отказывался — тому такую «сладкую» жизнь устраивала, что мало не покажется. Двоим так вообще браки сломала, развела детей «из лучших побуждений».
— Ой, и не спрашивай, Инуля. Устала — не передать словами. И попутчики попались — не приведи господь. Всю плешь проели, старой женщине места не уступили. А я ведь после операции ещё, еле ноги передвигаю, — запричитала свекровь, картинно опускаясь в кресло.
Инна вздохнула, собираясь с силами. Ох, недаром её сердце чуяло беду! Раз Елена Павловна начала плеть свои кружева — быть беде. Теперь от неё не отвяжешься, вцепится клещом. Нет, надо что-то делать! Выпроваживать восвояси, пока не поздно.
Но, взглянув на сияющее лицо мужа, поняла — не выйдет. Он и сам рад-радёшенек маму принять, обласкать. Небось, уже и комнату ей присмотрел, в которой она безвылазно будет сидеть. А Инна так — бесплатное приложение, обслуга. Куда денешься с подводной лодки?
Мысленно смирившись с неизбежным, Инна отправилась на кухню ставить чайник. И думать, чем кормить дорогую гостью — наверняка ведь голодная с дороги. А в холодильнике — хоть шаром покати. Не до закупок ей сегодня было, ох не до них.
— Инна, доченька, ты там скоро? Что-то я совсем уже от голода умираю. Давно ведь не ела, — раздался из комнаты капризный голос свекрови.
«Ага, дочка. Сейчас прямо», — мысленно скривилась Инна, но ответила подчёркнуто бодро:
— Да, мама, сию минуту! Вот чай вскипит и будем обедать. Я тут как раз пирог испекла, ваш любимый.
Никакого пирога, конечно, не было и в помине. Но Инна прекрасно знала, как важно правильно себя подать. Свекровь — дама привередливая, фантазёрка ещё та. Главное — играть по её правилам, и всё будет в ажуре.
— Ты смотри, как невестушка моя расстаралась, прямо обед нам сообразила! Вот что значит хозяюшка. Не то что я в её годы — два яйца сварить и то лень было, всё мама моя обихаживала, — громко, с явным удовольствием в голосе произнесла Елена Павловна.
Инна закатила глаза. Ну вот, началось! Сейчас начнёт сравнивать себя в молодости с ней, бедной невесткой. И ведь ни в чью пользу сравнения-то будут, ясен пень. Ничего, перетерпит. Сама виновата — расслабилась, бдительность потеряла. Вот и получила на свою голову «счастье».
Последующие полчаса прошли в мучительных сборах на стол. Инна металась между кухней и комнатой, пытаясь одновременно и чай налить, и закуски нарезать. Благо, запасы кое-какие имелись — сыр там, колбаса, даже шпроты в масле где-то завалялись. Авось, свекровь не побрезгует, голод-то не тётка.
За окном сгущались ранние зимние сумерки. В комнатах зажглись тёплые абажуры, создавая иллюзию уюта. Со стороны могло показаться, что это просто семейные посиделки в канун Рождества. Дружная семья собралась за одним столом, беседует о том о сём. Но Инна-то знала — это лишь видимость. На самом деле свекровь приехала вовсе не мир и любовь нести. У неё на уме — власть и контроль, вот что.
Старушка восседала во главе стола, степенно помешивая ложечкой чай. Взгляд её цепко шарил по комнате, выхватывая детали интерьера. То морщилась недовольно, то хмыкала одобрительно. Инне казалось, что её сейчас препарируют, как лягушку на уроке биологии. Того и гляди, свекровь сейчас достанет скальпель и начнет потрошить её, несчастную, выискивая изъяны.
— Что-то вы тут зажрались, молодые. Ремонтик вон отгрохали, мебель обновили. А матери, значит, на валидол не нашлось? — ядовито прошипела Елена Павловна, прихлебывая чай.
У Инны даже ложка в руке дрогнула от такой наглости. Это они-то зажрались? Да они себе во всем отказывали, откладывали каждую копейку, чтобы хоть как-то жилье обустроить! А этой вредной бабке лишь бы побольнее куснуть, белое очернить.
— Мама, ну что вы такое говорите! Мы ведь от себя отрываем, лишь бы вам угодить. Вот, специально комнату отдельную приготовили, с новой мебелью. Чтобы вам удобно было, — подобострастно залебезил Антон, бросая на жену умоляющие взгляды.
Мол, не отсвечивай, не мешай маму ублажать. Стерпи уж как-нибудь, она ведь не надолго. Ага, как же! Рассказывай сказки! Эта кровопийца теперь с них не слезет, будет до последнего нервы мотать.
— Ладно-ладно, будет тебе, сынок. Чего уж теперь обсуждать. Время позднее, спать пора. Пойду-ка я в свои апартаменты, полюбуюсь на дизайнерские потуги невестки, — снисходительно бросила Елена Павловна и, кряхтя, поднялась из-за стола.
Следом вскочил и Антон, услужливо подхватывая мать под руку. Повел её в комнату, что-то воркуя по дороге. Инна осталась сидеть, бессильно опустив плечи. Кажется, битва проиграна, не успев начаться. Свекровь пришла, увидела и победила. Сыночка охмурила, невестку в грязь втоптала. Теперь ещё неизвестно, сколько времени будет над душой стоять и в рот заглядывать.
Но сдаваться без боя Инна не собиралась. В конце концов, это её дом, её семья. И никакая свекровь не смеет здесь командовать и порядки наводить. Надо будет с Антоном серьезно поговорить, когда останутся наедине. Втолковать ему, что так дела не делаются. Нельзя позволять матери помыкать ими и вмешиваться в их жизнь. Иначе все к чертям развалится, не успеют и глазом моргнуть.
С этими мыслями Инна принялась убирать со стола остатки незамысловатого ужина. Ничего, прорвемся. Не в первый раз, чай. Справлялись и не с такими трудностями. Была бы любовь да взаимопонимание — а остальное приложится.
На следующее утро Инну разбудил аппетитный запах жареного мяса и сдобы. Она с удивлением распахнула глаза — неужели проспала? Быстро накинула халат и выбежала на кухню. Там вовсю хозяйничала свекровь в переднике. На столе громоздились горы оладий, миски с нарезкой и закусками. В духовке что-то румянилось и побулькивало.
— Ой, снохонька, ты уж прости старуху! Совсем я тут раскомандовалась, по старой привычке. Не сердись, ладно? Вот, завтрак вам приготовила, с праздничком! — заулыбалась Елена Павловна, вытирая руки о фартук.
У Инны даже рот приоткрылся от удивления. Это что ещё за метаморфозы? Вчера она шипела гадюкой, а сегодня прямо воплощение доброты и тактичности. Ох, неспроста всё это. Ой, неспроста!
— Д-доброе утро. Спасибо, конечно. Но право, не стоило так утруждаться. Я бы и сама справилась, — промямлила Инна, во все глаза таращась на разносолы.
— Ой, да брось ты, какое утруждение! Мне только в радость для детишек моих стараться. Ешьте на здоровье, набирайтесь сил. Праздники впереди, неча голодными ходить, — отмахнулась свекровь и подмигнула застывшему в дверях Антону.
Тот расплылся в блаженной улыбке и потянулся чмокнуть маму в щёку. Инна закатила глаза — ну всё, началось! Сейчас свекровь будет играть в добрую фею, задабривать их, словно нашкодивших котят. А потом — хоп! — и выкатит свой главный козырь. Не просто ж так примчалась, ох не просто!
И точно. Когда с завтраком было покончено, Елена Павловна расселась в кресле и сложила руки на коленях. На лице — торжественно-скорбное выражение, словно сообщить должна нечто эпохальное.
— Дети мои, я ведь к вам с вестью приехала. Долго думала, как сказать, да всё духу не хватало. А теперь вот — время пришло.
Антон подобрался, в глазах — тревога и ожидание. Инна напряглась, чувствуя подвох.
— В общем, продаю я свою квартиру. Надоело одной куковать, да и здоровье уже не то. А здесь — вы, внуки. Поближе к родне хочу быть, понимаете?
Инна похолодела. Вот оно что! Приехала, значит, не в гости, а насовсем. И ведь не спросила даже, не посоветовалась. Решила — и всё тут!
— Мама, ну что ж вы раньше молчали? Мы бы вам помогли, место бы подыскали. Необязательно ведь к нам переезжать, у нас и так тесно, — попробовал воззвать к голосу разума Антон.
Но свекровь лишь отмахнулась.
— Ой, да что я, не понимаю ничего? Какая мне отдельная квартира, с моими-то болячками! Нет уж, только с вами. Вместе и горе, и радость — одной семьей. Глядишь, и за внуками присмотрю на старости лет. Всем польза.
«Ага, нам особенно!» — мысленно взвыла Инна, лихорадочно соображая, как бы повернуть разговор в другое русло. Но Антон её опередил.
— Конечно-конечно, мама. Всё для вас сделаем, не сомневайтесь. Вот как раз комнату освободим, Артёмку в зал переселим. Места всем хватит, в тесноте да не в обиде.
Инна лишь сдавленно охнула. Ну всё, приплыли! Теперь эта кукушка точно вышибет их птенцов из гнезда. Будет нервы мотать и свои порядки устанавливать. А Антон и рад стараться, лишь бы мамочке угодить.
Весь день прошел как в тумане. Свекровь с утра умотала по своим делам, оставив невестку хозяйничать. Та и рада была передышке. Хоть можно собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Кажется, жизнь семьи висела на волоске. Надо было что-то предпринимать, пока не стало слишком поздно.
Вечером, когда все угомонились, Инна завела серьезный разговор с мужем.
— Антон, ты вообще думал о последствиях? Как мы будем жить, когда твоя мать переедет? Она же со своим уставом в наш монастырь! Житья нам не даст.
— Да брось ты, что я, мать родную не знаю? Потерпим как-нибудь, не развалимся. Здоровья у неё уже немного осталось. Надо последние годы скрасить, и так одна мыкается. А мы чем не люди? — беспечно отмахнулся муж.
Инна даже задохнулась от возмущения. Ну вот, опять двадцать пять! Никакой поддержки и понимания. Мамочкин сынок!
— Послушай, дорогой. Это ведь и наша жизнь тоже. И детей наших. Мы не можем принимать такие решения в одностороннем порядке. Это же надолго, если не навсегда! Подумай хорошенько.
Антон устало потер переносицу. Он и сам понимал, что легко не будет. Но и мать обижать не хотел. Как ни крути, а родня есть родня.
— Ладно, давай подождем пока. Может, мама ещё передумает. Или квартиру снимем для неё, поближе к нам. Что-нибудь придумаем. А сейчас пойдем спать, поздно уже.
Следующие несколько дней прошли в напряженном ожидании. Инна места себе не находила, предвкушая надвигающийся кошмар. Свекровь же вела себя на удивление пристойно. Не лезла с советами, не критиковала, даже пару раз похвалила стряпню невестки. Но та нутром чуяла — это лишь затишье перед бурей. Вот переедет Елена Павловна — и начнётся.
В выходные Антон, наконец, собрался с духом и завел разговор с матерью.
— Мам, ты это серьезно — насчет переезда? Может, не стоит торопиться? Давай снимем тебе квартиру, получше этой. А там видно будет.
Елена Павловна лишь всплеснула руками.
— Ты что ж такое говоришь, сынок? Как это — не стоит? Мне уже и жить-то немного осталось. Хочу последние годы в тепле и заботе провести, с внуками понянчиться. А ты мне про съемные квартиры! Нет уж, не обессудь. Решение принято.
Инна обмерла. Неужели Антон согласится? Неужели поставит мать выше жены и детей? Это будет концом их семьи, она нутром чуяла.
— Мам, ну пойми. Нам ведь тоже нужно личное пространство. Дети растут, характеры формируются. Не всегда полезно, когда бабушка рядом крутится. Давай всё-таки подумаем над альтернативой, — Антон предпринял последнюю попытку воззвать к благоразумию.
Но не тут-то было! Елена Павловна мгновенно ощетинилась и ледяным тоном процедила:
— Не ожидала я от тебя такого, Антон. Я ж как лучше хотела, по-родственному. А ты, значит, мать на старости лет из дому гонишь? Ладно, я поняла. Не пропаду, не беспокойся. В дом престарелых запишусь, авось не откажут. Внуков твоих видеть больше не хочу!
И она картинно разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Антон застыл столбом, не зная, что и делать. Таким он мать давно не видел. Неужели и правда обиделась?
Инна мысленно взмолилась, чтобы муж проявил твердость. Чтобы хоть раз поставил их интересы выше материнских капризов. От этого сейчас зависело всё — и настоящее, и будущее.
Несколько долгих, мучительных секунд в комнате висела гнетущая тишина. Казалось, даже воздух сгустился от напряжения. Наконец Антон тяжело вздохнул и опустился перед матерью на колени.
— Мамочка, ну что ты, родная. Не плачь. Никто тебя не гонит, живи как хочешь — так и будет. Мы всё сделаем, обустроим. Только не расстраивайся, прошу.
У Инны внутри всё оборвалось. Кажется, это конец. Муж окончательно сдался, поддался на эмоциональный шантаж. Теперь их семью ждут большие перемены. И вряд ли к лучшему.
Елена Павловна мигом просияла и бросилась обнимать сына.
— Ну вот и славно, вот и договорились. Знала я, что ты меня не бросишь, не такой ты человек. Сын ты мой родной, кровинушка!
И одарила Инну торжествующим взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
В течение следующей недели Елена Павловна окончательно утвердилась в их доме. Перевезла свои вещи, заняла лучшую комнату. Артёмку безапелляционно переселили в гостиную, невзирая на его недовольное бурчание.
— Ничего, ничего. Потерпит, не маленький уже. У бабушки здоровье слабое, ей нужен покой и комфорт, — приговаривала свекровь, деловито распихивая шмотки по шкафам.
Инна только вздыхала украдкой. Ну вот, началось. Теперь в её когда-то уютном гнёздышке поселился чужой, посторонний человек. Со своими причудами, распорядками и характером. Недаром говорят, два медведя в одной берлоге не уживутся.
На семейном совете было решено соблюдать нейтралитет. Елена Павловна клятвенно пообещала не лезть в дела молодых, только помогать по мере сил. Инна скрепя сердце согласилась. Выбора всё равно не было. Не на улицу же свекровь выставлять, в самом деле. Будем как-нибудь притираться, куда деваться.
Первое время и впрямь было тихо. Елена Павловна больше отдыхала в своей комнате, читала или вязала. На кухню заходила редко, предпочитала трапезничать у себя. Инна облегченно выдохнула — неужто пронесло? Может, надумает старушка и обратно в свою квартиру вернуться?
Как бы не так! Не прошло и месяца, как Елена Павловна развернула бурную деятельность. Стала совать нос буквально во все — в готовку, в уборку, в воспитание детей. Ворчала, что Инна стирает не так, гладит не эдак. Еду готовит неправильно, не по тем рецептам. Артёмку вконец разбаловала, дисциплины никакой.
— Мам, ну хватит уже! Мы как-нибудь сами разберёмся. Не маленькие, чай, — не выдержал однажды Антон.
Но мать лишь всплеснула руками:
— И это благодарность? Я же от чистого сердца, по-матерински! Хочу, чтоб у вас всё ладно было. А ты — «хватит»! Смотри, допрыгаешься, уйду от вас — будете знать!
И Антон стушевался, смирился. Лишь бы мать не гневить, не расстраивать. Этот её козырь был всегда беспроигрышным. Стоило Елене Павловне заикнуться об уходе — и все плясали под её дудку.
Инна потихоньку сатанела. Ну сколько можно? Когда наконец этот ад закончится? Неужели её дом, её семья будут вечно под каблуком у этой невыносимой женщины? Порой хотелось просто сбежать, хлопнув дверью. Или вышвырнуть свекровь вместе с её манатками. Но приходилось держать себя в руках. В конце концов, она же взрослая, разумная женщина. Должна мыслить стратегически, на перспективу. Семейные узы — они ведь на всю жизнь. Нельзя рушить их в одночасье.
Но однажды Инна не выдержала. Они сидели за обедом. Елена Павловна, как всегда, критиковала стряпню невестки, кривила губы. Артёмка, науськанный бабулей, отказывался есть приготовленное мамой. А Антон отмалчивался, уткнувшись в тарелку.
Сердце Инны больно сжалось от обиды и несправедливости. Ну почему, почему все её старания идут прахом? Почему её вечно шпыняют в собственном доме? Она ведь так любит своих домашних, так заботится о них! А в ответ — неблагодарность и постоянные претензии.
И тут её накрыло. Инна резко поднялась из-за стола и заговорила. Страстно, с надрывом, будто слова рвались из самого нутра:
— Всё, с меня хватит! Я больше не могу и не хочу это терпеть. Вы, Елена Павловна, сказали — в этом доме я хозяйка? И я принимаю это как руководство к действию. Больше никакой тирании и диктата! Я не позволю третировать себя на собственной кухне!
Свекровь ошарашенно захлопала глазами, но Инна не дала ей и рта раскрыть:
— А ты, Антон — муж и отец. Будь добр, заступайся за свою жену, защищай её честь и достоинство. Мать — это святое, никто не спорит. Но супруга — это тоже навсегда. Вместе и в горе, и в радости. Я ведь не лезу к твоей матери с советами, как ей жить. Будь справедлив и не допускай, чтобы она учила меня уму-разуму!
Антон сидел, красный как рак. Он не ожидал от тихони-жены такого отпора. Вот тебе и кроткая овечка! Прямо львица, рвущая добычу. И ведь, по сути, права она. Совсем распустил мать, дал ей потачку. Пора всё менять, брать бразды правления в свои руки.
— А ты, сынок, ешь то, что мама приготовила. Она старалась, продукты самые свежие брала. Разве можно нос воротить от еды, сделанной с любовью? Бабушку тоже надо уважать, но в первую очередь — родителей слушать. Ясно тебе?
Артёмка испуганно закивал и вцепился в вилку с ножом, принимаясь усердно жевать. Даже добавки попросил.
Инна перевела дух. Кажется, прорвало плотину многолетнего молчания. Всё то, что копилось и кипело внутри, наконец вылилось наружу, очистительным потоком. Она замолчала, без сил опустившись на стул.
В столовой повисла звенящая тишина. Елена Павловна сидела ни жива ни мертва, приоткрыв рот. Такого напора от невестки она точно не ждала. Думала, вечно будет помыкать ею, как тряпичной куклой. А эта тихоня-то, оказывается, с норовом! Палец в рот не клади.
Антон нервно прокашлялся и заговорил, на ходу подбирая слова:
— Мам, ты это… Инна ведь дело говорит. Нельзя всё время лезть в чужую семью, советы раздавать. У нас свой уклад, свои порядки. Ты не серчай, мы тебя любим и уважаем. Но надо и нам пространство для манёвра оставлять. Всё ж таки молодая семья, дети…
Елена Павловна поджала губы. Надо же, удружил сынок! Встал на сторону жены, предатель. А она-то, дура старая, думала, навсегда поселилась. Хозяйкой себя почувствовала, понимаешь. А оно вон как обернулось!
Несколько мучительно-долгих секунд царило молчание. Члены семьи переглядывались, не зная, чего ждать. Инна затаила дыхание — неужели пронесло? Неужели муж наконец расставит точки над и, утвердит её главенство в доме?
И тут Елена Павловна медленно поднялась из-за стола. Лицо её было непроницаемо, как каменная маска. Губы сжаты в тонкую линию.
— Что ж, я поняла. Не больно-то и хотелось. Пойду соберу вещи, раз такое дело. Не смею больше мешать вашему счастью, — отчеканила она и, гордо вскинув подбородок, покинула столовую.
Инна зажмурилась, не веря своим ушам. Свершилось! Свекровь сдалась, признала поражение. Ушла, не хлопнув дверью. Словно почувствовала, что против лома нет приёма. Неужто теперь их жизнь заиграет новыми красками?
В дверях нарисовался Антон. Странная смесь вины и облегчения на лице. Обнял жену, виновато пробормотал:
— Прости. Надо было раньше вмешаться, поговорить. Ты молодец, что не сдалась. Отстояла нашу семью. Ты у меня самая лучшая, самая сильная. Как я тебя люблю!
У Инны от нахлынувших чувств защипало в носу. Всё страхи, все сомнения разом схлынули, растворились без следа. Осталась только чистая, незамутненная любовь и благодарность. К мужу, к детям, к жизни. К своему маленькому, но такому важному триумфу.
Она крепко обняла Антона, счастливо улыбаясь сквозь слёзы. Теперь-то всё будет хорошо. Теперь они справятся с любыми невзгодами. Потому что вместе, одной семьей, одной командой. А значит — им море по колено.
Спустя несколько месяцев Елена Павловна окончательно перебралась обратно в свою квартиру. Навещала молодых не так часто, больше по праздникам. Видимо, всё же извлекла урок из той памятной сцены.
Инна расцвела и похорошела. Теперь она не тушевалась перед свекровью, держалась с ней на равных. Антон во всем поддерживал жену, и в доме воцарились мир и гармония.
Артёмка заметно подрос, возмужал. Стал больше времени проводить с родителями, прислушиваться к их мнению. Даже в бабушкином присутствии не позволял себе разнузданности.
А через год, на годовщину своей победы, Инна пригласила Елену Павловну на семейный обед. Встретила приветливо, усадила на почетное место. И с искренней улыбкой произнесла тост:
— Сегодня особенный день. Ровно год назад наша семья обрела новое дыхание, новый смысл. Всё благодаря вам, дорогая Елена Павловна. Ваше появление в нашем доме стало для нас проверкой на прочность. И мы её выдержали. Спасибо за этот бесценный опыт!
Свекровь порозовела от смущения и удовольствия. Надо же, какой благородный жест! А она-то, старая дура, считала невестку своим врагом. А эта милая женщина оказалась настоящим другом, союзником. Мудрым и тактичным.
— Что ты, Инночка. Это я должна просить прощения. Столько лет донимала вас, портила кровь. Сама от себя была не в восторге. Спасибо, что помогли взглянуть на вещи под другим углом. Теперь-то я понимаю — у вас тут полный порядок. Дай Бог вам счастья и здоровья!
Обе женщины растроганно обнялись. Былые распри и недомолвки остались позади. Впереди ждала долгая и счастливая семейная жизнь. Вместе, в горе и в радости. На равных.
