— Это ты во всём виноват! — Маргарита Васильевна впилась взглядом в сына. — Сидишь и молчишь, пока твоя женушка две квартиры оттяпала, а родная сестра по съемным углам мыкается!
— По съёмным углам? — Родион отложил вилку, которой уже пять минут гонял остывшую котлету. — Мам, ты сейчас про ту самую сестру, которая профукала собственную квартиру, гоняясь за очередным «солидным бизнесменом»?
— Не смей! — Виолетта эффектно прошелестела на кухню в шёлковом халате, будто специально ждала своего выхода за кулисами. — Я, между прочим, строю серьёзные отношения. И мне нужно достойное жильё для приёма… достойных людей.
— Вот именно! — подхватила Маргарита Васильевна. — А что твоя Алиса? Прикрылась больной матерью и оформила на себя московскую квартиру!
Это была последняя спокойная встреча в доме Маргариты Васильевны, которая превратился в судилище. И кто бы мог подумать, что главным обвиняемым окажется не Виолетта с её талантом терять мужей с квартирами, а Алиса – которая всего лишь помогла матери перебраться поближе к себе и внукам.
Дальше история закрутилась с такой скоростью, что мало не показалось никому.
Всё началось двадцать четыре года назад, когда Алиса, тогда ещё студентка педагогического, встретила на университетской вечеринке Родиона. Он учился на архитектурном и подрабатывал в строительной фирме. Высокий, с растрёпанными тёмными волосами и удивительно добрыми глазами, он сразу приглянулся девушке.
— Ты похожа на свою тёзку из сказки, — сказал он тогда, протягивая ей стакан глинтвейна на традиционной зимней вечеринке факультета.
— Дай угадаю — такая же чудная? — усмехнулась Алиса.
— Нет, — улыбнулся он. — Просто особенная. И это здорово.
Они поженились на последнем курсе. Жили как все молодые — снимали квартиру, копили на свою, радовались каждой мелочи. Когда родился Мирон, пришлось туго — Алиса сидела в декрете, а Родион разрывался между основной работой и подработками. Но они справлялись.
Через три года появилась Василиса. К тому времени они уже твёрдо стояли на ногах — Родион получил повышение, Алиса вернулась в школу. А главное — им улыбнулась удача с квартирой. Цены тогда ещё не взлетели до небес, и они смогли взять ипотеку на двушку в спальном районе.
Годы пролетели незаметно. Мирон, их вдумчивый и серьёзный сын, уже поступил в университет в другом городе, а Василиса заканчивала выпускной класс, готовясь к ЕГЭ. Казалось, жизнь вошла в спокойное русло, пока не позвонила мама.
Алиса сразу поняла — что-то случилось: Ангелина Петровна никогда не звонила в будний день посреди уроков.
— Бабушка упала, — голос матери звучал глухо. — Сломала бедро. Врачи говорят…
— Я возьму отгул, приеду, — тут же отреагировала Алиса.
— Не надо, милая. Я справлюсь. Просто… просто знай.
Зинаида Андреевна всегда была гордой и самостоятельной. До последнего сама ходила в магазин, готовила, содержала квартиру в идеальном порядке. Сколько раз дочь звала её переехать, но та лишь отмахивалась:
— В своей квартире помру. Честным трудом заработанной. Нечего мне на старости лет по чужим углам мыкаться.
Ангелина Петровна почти поселилась у матери, ухаживая за ней после падения. Но Зинаида Андреевна таяла на глазах, и через месяц её не стало — тихо ушла во сне, словно задремала в своей любимой кровати.
После похорон Ангелина Петровна словно постарела на десять лет. Она механически перебирала мамины вещи, раскладывала по стопкам документы и всё чаще замирала, глядя в окно на знакомый с детства двор. Алиса приезжала каждые выходные, помогала разбирать вещи и однажды застала мать за странным занятием — та методично обводила красным маркером объявления о продаже квартир в газете.
— Мам, ты что задумала? — Алиса присела рядом, разглядывая пометки.
— Знаешь, — Ангелина Петровна отложила маркер, — я тут подумала… У меня теперь две квартиры. Своя и мамина. А что толку? Сижу тут одна, как сыч в дупле. Внуков раз в год вижу, да и то мельком.
— Ты хочешь… — Алиса не договорила, но мать уже кивала:
— Продам обе. Куплю в Москве. Поближе к вам. Глядишь, и на пирожки будете чаще забегать.
В глазах матери впервые за долгое время появился живой блеск. Она достала калькулятор и принялась что-то подсчитывать, бормоча себе под нос:
— Так, однушку в центре… нет, лучше двушку в спальном… До метро минут двадцать, зато тихо…
Алиса смотрела на мать и улыбалась. Ангелина Петровна всегда была такой — если уж что решила, то подойдёт к делу основательно, как искусный ювелир к драгоценному камню: каждую грань рассмотрит, каждый шаг просчитает.
— Только вот что, — мать подняла глаза от бумаг, — давай квартиру сразу на тебя оформим. А то знаешь, как я с этим наследством намучилась? Три месяца по инстанциям бегала, справки собирала. В нотариальной конторе меня уже по имени-отчеству знали, как родную.
— Мам, но это же твои деньги…
— И что? — Ангелина Петровна махнула рукой. — Всё равно тебе достанется. А так хоть мороки меньше будет.
Алиса растерянно смотрела на документы. В голове не укладывалось — мама готова вот так просто переписать на неё квартиру? Но глядя на решительное лицо матери, она поняла — спорить бесполезно. Когда Ангелина Петровна что-то решила, переубедить её невозможно. Оставалось только помочь с оформлением документов и поддержать в этом непростом решении.
Переезд занял почти полгода. Поначалу Ангелина Петровна приезжала в Москву на один день — садилась на ранний поезд, а вечером возвращалась домой. Но быстро поняла, что такими наскоками квартиру не выберешь. После этого стала оставаться у дочери на несколько дней, занимая диван в гостиной. «Вы меня простите за неудобства, — говорила она по утрам, — зато я вам завтраки готовлю!»
Ангелина Петровна подошла к выбору новой квартиры со свойственной ей дотошностью. Каждое утро она выходила из дома, вооружившись блокнотом и картой метро, и отправлялась исследовать очередной район. К вечеру возвращалась уставшая, но довольная, с новыми заметками и фотографиями на телефоне.
«Вот смотри, — показывала она дочери снимки, — этот дом хороший, кирпичный. Но до метро пешком далековато. А здесь метро рядом, зато окна в квартире на север выходят — будет темновато. Нет, нужно искать дальше!»
Она облазила, кажется, все районы Москвы, изучила каждый маршрут, просчитала все расстояния. В каждом районе первым делом находила ближайшую поликлинику, аптеку и продуктовый магазин — «Чтобы потом не бегать по всему городу за таблетками!», как она объясняла.
Наконец, выбор был сделан — светлая двухкомнатная в тихом районе, с хорошей инфраструктурой и, что особенно важно, недалеко от дома дочери. «Двадцать минут пешком через сквер, — довольно сообщила Ангелина Петровна, — я специально три раза прошла и засекала время. И автобус ходит, если вдруг дождь».
— Представляешь, — делилась она с Алисой, раскладывая книги по новым полкам, — тут библиотека в соседнем доме. Я уже заглянула — такие милые женщины работают. Говорят, им как раз помощник нужен…
Жизнь постепенно налаживалась. Ангелина Петровна действительно устроилась в библиотеку — сначала на полставки, потом на полный день. По выходным они с Алисой и Родионом часто выбирались в театр или на выставки — то, о чём она в своём городке могла только мечтать.
А уж когда приезжали внуки… Мирон, весь в отца — высокий, серьёзный, но с той же доброй улыбкой, и Василиса — копия матери в молодости, только характером пошла в бабушку, такая же решительная. Квартира наполнялась звонким смехом и запахом свежей выпечки. Ангелина Петровна всегда пекла их любимые пирожки с капустой, а потом ещё и с собой в общежитие набивала сумки едой:
— Куда столько, бабуль? — смеялась Василиса.
— Не столько, а сколько надо! — важно отвечала бабушка. — Небось, в столовке одни котлеты не понятно из чего. А тут домашнее всё, с любовью приготовленное. С друзьями поделитесь!
Казалось, жизнь окончательно вошла в спокойное русло, пока не грянула буря с самой неожиданной стороны — семьи Родиона.
Всё началось в один из обычных вечеров, когда Родион вернулся с работы мрачнее тучи.
— Представляешь, — сказал он, тяжело опускаясь в кресло, — Виолетта от мужа ушла. Точнее, это он её выставил.
— Час от часу не легче, — вздохнула Алиса. — А что случилось-то?
Родион невесело усмехнулся:
— Нашла себе, как она выражается, «достойного кавалера». Какой-то бизнесмен местного разлива. Водил её по ресторанам, дарил цацки… Ну, Витка и решила, что пора менять статус.
История оказалась банальной, как серия второсортного сериала. Виолетта, сестра Родиона, избалованная вниманием матери и по жизни считавшая себя королевой как минимум районного масштаба, вдруг встретила «того самого». Герман — успешный бизнесмен средней руки — начал ухаживать с размахом. Дорогие рестораны, ювелирные безделушки, комплименты… Витка, как её называл брат, моментально потеряла голову.
— Вадим-то её сразу раскусил, — продолжал Родион. — Говорит, началось всё с мелочей. Витка стала позже возвращаться с работы, всё время на телефоне висела, улыбалась каким-то своим мыслям. Потом появилось кольцо — вроде ничего особенного, но Вадим-то знал, что на её зарплату такую «бижутерию» не купишь.
«Да бижутерия это,» — отмахнулась Витка, когда он спросил. Но Вадим не был бы прорабом, если бы не умел замечать детали. Дождался, пока она задремала на диване, аккуратно снял кольцо — так и есть, проба стоит. Решил пока промолчать, присмотреться.
А Витка совсем обнаглела. Стала носом крутить, ужин готовить перестала. «Устаю на работе,» — говорила. Но последней каплей стал тот вечер, когда он вернулся пораньше. Витка сидела перед зеркалом, прихорашивалась.
«Ты куда собралась?» — спросил он.
А она посмотрела на него, как на пустое место, и выдала: «Явился? А что ты вообще можешь мне дать со своей работой прораба? В свои тридцать пять даже на квартиру нормальную не заработал. Всё о карьере мечтаешь, а как был нищебродом, так и остался. От тебя только грязные ботинки в прихожей и разговоры про стройку!»
Тут уж Вадим не выдержал. «Так, кольцо золотое все-таки откуда?» — спросил в лоб. Витка сначала побледнела, потом покраснела, начала что-то про магазин скидок плести. Но Вадим продолжал давить — откуда, мол, такие деньги, почему врёшь?
Она психанула: «Да, встретила человека! Который может себе позволить делать подарки женщине! Который понимает, как нужно за женщиной ухаживать!»
«И как зовут этого щедрого?» — спокойно спросил Вадим.
«Герман! — выпалила она с вызовом. — Вот это человек с размахом! Не то что некоторые…»
— И что Вадим? — Алиса уже догадывалась, чем закончится эта история.
— А что Вадим? Собрал её вещички, довёз до «человека с размахом» и говорит: «Вот, забирай своё сокровище. Только учти — она ценит в мужчинах только кошелёк. Как только найдёт кого побогаче — убежит не оглядываясь.
Алиса представила эту сцену и не смогла сдержать улыбку. Вадим всегда был человеком конкретным — что думал, то и делал.
Дальше события развивались стремительно, как падение домино. Виолетта, окрылённая перспективами новой жизни, тут же уволилась с работы — не пристало будущей жене бизнесмена сидеть в офисе менеджером. А через месяц выяснилось, что у Германа таких «будущих жён» — как у дворового кота хвостов.
— Знаешь, что она ему заявила? — Родион нервно барабанил пальцами по столу. — «Или ты покупаешь мне квартиру, или я всем расскажу про твои делишки». Представляешь?
— И что Герман?
— А ничего. Рассмеялся и говорит: «Милая, для страшилок у меня есть юристы. А для романтики — девушки поумнее».
Виолетта осталась у разбитого корыта — без мужа, без работы и без перспектив. На съёмную квартиру денег не хватало, возвращаться к бывшему гордость не позволяла — да и не принял бы он ее. Оставался последний вариант — мама.
— Весь день на телефоне сижу, — жаловалась Маргарита Васильевна сыну. — Виточка то плачет, то кричит. Говорит, я ей всю жизнь испортила своим воспитанием.
— А при чём тут твоё воспитание? — удивился Родион.
— Ну как же! Я же ей всегда говорила, что она особенная, достойна самого лучшего. А теперь она не может найти работу — везде, видите ли, к ней неуважительно относятся. Представляешь, ей предложили место администратора в салоне красоты, а она отказалась! Говорит, это ниже её достоинства.
Через неделю Виолетта переехала к матери. С первых же дней начались бесконечные ссоры. То Виолетта не убрала за собой на кухне, то полотенца разбросала по ванной. «Я не домработница!» — заявляла она в ответ на замечания матери. Маргарита Васильевна пыталась намекать дочери на поиски работы, но Виолетта только отмахивалась: «Вот найду достойного мужчину, тогда и решим».
По вечерам Виолетта запиралась в своей комнате, часами разговаривала по телефону с подругами, жаловалась на жизнь. А потом начали приходить SMS из банка о просроченных платежах. Выяснилось, что у Виолетты три кредитные карты — «Ну а как иначе? Не могла же я ходить на свидания в старье!» Маргарита Васильевна схватилась за сердце, увидев суммы долга.
И тут Маргарита Васильевна вспомнила про квартиру невестки.
— Родя, сынок, — начала она издалека. — А ведь у твоей жены теперь две квартиры. И обе записаны на неё…
— Мам, — Родион поморщился, — давай не начинай.
— А что я такого сказала? — Маргарита Васильевна сделала самое невинное лицо, на какое была способна. — Просто мы с Виточкой подумали… Раз уж у Алисы теперь две квартиры…
— Мам, — Родион отложил вилку, — это не Алисины квартиры. Это квартира Ангелины Петровны, просто записанная на дочь.
— Ой, вот только не надо этих сказок! — Маргарита Васильевна повысила голос. — Я, между прочим, юридически подкована. Раз недвижимость приобретена в браке — значит, совместно нажитое имущество!
Родион молча смотрел на мать. Он слишком хорошо знал этот тон матери — предвестник бури.
— А Виточке негде жить! — продолжала Маргарита Васильевна, картинно заламывая руки. — Моя девочка вынуждена ютиться в однушке, когда твоя жена…
— Когда моя жена что? — тихо спросил Родион.
— Когда твоя женушка прибрала к рукам две квартиры! — выпалила Маргарита Васильевна. — И ты ещё будешь отрицать, что она расчётливая особа?
В этот момент из кухни выплыла Виолетта, одетая в шёлковый халат, несмотря на четыре часа дня.
— Родя, ты же не дашь родной сестре пропасть? — протянула она своим особым, капризным тоном. — Мне нужно где-то принимать приличных людей. Не могу же я водить потенциальных женихов в эту… — она обвела рукой квартиру матери, — в эту берлогу!
Родион поднял глаза:
— Вита, ты что, серьёзно считаешь, что мы должны выселить маму Алисы из её квартиры, чтобы ты могла… кхм… налаживать личную жизнь?
— А что такого? — Виолетта надула губы. — Ей что, больше негде жить? Пусть к вам переедет. Я же не могу к вам переехать! В тесноте, да не в обиде! А я хоть смогу начать новую жизнь.
— Еще бы ты к нам переехала! Новую жизнь, говоришь? — Родион встал из-за стола. — А работу искать в твои планы не входит?
— Ты что, не понимаешь?! — взвилась Виолетта. — Мне нужно создать определённый имидж! Какой приличный мужчина посмотрит на женщину, которая горбатится за копейки?
— Зато неприличные смотрят, я погляжу, — буркнул Родион.
— Что ты сказал? — прошипела сестра. — Мама, ты слышала? Он меня оскорбляет!
Маргарита Васильевна тут же вскочила на защиту дочери:
— Как ты можешь так говорить с сестрой?! Она в сложной ситуации, а ты…
— А я пойду, — Родион направился к выходу. — И даже не просите меня участвовать в этом безумии.
Родион смотрел на мать и сестру и не узнавал их — до какой степени наглости нужно дойти, чтобы всерьёз планировать выселение пожилой женщины из её законной квартиры? Удастся ли свекрови с золовкой отжать московскую недвижимость у Ангелины Петровны и выселить старушку ради «достойной» жизни великовозрастной принцессы — об этом они узнают совсем скоро.
