Я видела, как он теребил край рукава свитера — привычка с детства, когда он нервничает.
— Мы с Аней подумали… В общем, у нас маленькая квартира, а теперь еще и ребенок. Вам двоим ведь достаточно одной комнаты, а нам… нам тесно.
Я не ответила сразу. Повернула голову к мужу. Виктор сидел с каменным лицом, скрестив руки на груди. В воздухе повисло напряжение.
— Ты предлагаешь нам поменяться квартирами? — наконец спросил муж. Голос его был ровным, но я услышала в нём ту ноту, которая мне не понравилась.
— Пап, пойми… у нас ребенок. Может, ещё будет. Мы же не чужие люди, это ведь просто… разумный шаг. У вас двушка, у нас ребенок. Это же логично…
— Логично, — кивнул муж. — Логично, что ты решил не добиваться своего, а прийти с протянутой рукой? Сын, я в свое время ничего не требовал от родителей. Мы с твоей мамой снимали жильё, копили, работали. А вы хотите просто взять и получить.
— Да ты не понимаешь! Сейчас другие времена! — возразил Костя. — Мы с Аней не потянем ипотеку. Она в декрете, я один работаю. И зарплата у меня небольшая. А квартиры дорогие. Мы не можем себе позволить бóльшую квартиру. А вы можете пожить в меньшей.
— Можем, но не хотим, — твёрдо ответил муж.
Я стояла в стороне, не вмешиваясь. В голове клубком спутались мысли. Я понимала сына. Видела, как ему тяжело. Знала, что он прав в чём-то. Но и мужа я понимала. Он жил в другой системе координат, где всего добиваются сами. Где мужчина сам должен строить свою жизнь.
***
Я вспомнила, как мы с Виктором в молодости ютились в крошечной съемной квартире, откладывая каждый рубль. Как я шила себе платья из старых маминых занавесок, а он брал подработки по вечерам. Мы столько лет мечтали о собственной квартире. Хотели наконец-то жить спокойно, без лишних забот. И вот, когда этот момент настал, наш сын вдруг предлагает нам снова пожертвовать комфортом.
— Папа, ну почему ты так? — тихо спросил Костя. — Мы же не чужие.
— Вот именно, что не чужие, — голос Виктора был резким. — Поэтому ты должен понимать: я болею. Нам, возможно, придется продать квартиру и переехать в деревню, чтобы были деньги на лечение.
Костя смотрел на него, словно впервые слышал.
— Ты не говорил, что всё настолько плохо…
Я сжала губы. Говорила ли я ему? Я намекала, но, видимо, он не понял.
— Пока не критично, но надо думать наперед, — тихо сказала я. — Нам не так просто это отдать, Костя.
Сын вздохнул, потер виски.
— А как же я? Как же Аня и малышка? Мы не сможем купить квартиру, у нас нет такой возможности.
Виктор криво усмехнулся.
— А мы в своё время смогли, значит? Снимали, откладывали, терпели. У тебя есть квартира. Кто-то вообще без ничего живёт.
***
Когда Костя познакомился с Аней, он еще был студентом, работал по вечерам курьером, чтобы откладывать на свадьбу. Они сняли крошечную квартиру в доме с тонкими стенами, где даже шорох соседей был слышен. Через год Анины родители подарили им однушку — накопили, продали дачу. Я тогда обрадовалась: не придется снимать, будут копить на большее. Но время шло, а цены на квартиры только росли.
— Ты не понимаешь, пап. Тогда были другие времена. Жильё стоило по-другому. Сейчас невозможно просто взять и купить что-то большее.
— Но ты не снимаешь, — тихо сказала я. — У вас есть крыша над головой.
Костя посмотрел на меня с разочарованием.
— Значит, вы не хотите помочь?
Тишина. Я чувствовала, как горечь растекается внутри. Мне хотелось сказать, что мы хотим помочь, но не так. Но он ждал чёткого ответа.
— Не в этом дело… — начала я, но Виктор перебил:
— Нет, Костя. Не хотим.
Костя резко встал, стул заскрипел по полу.
— Ладно. Понял. Будем выкручиваться сами.
Он развернулся и ушёл. Дверь хлопнула. Я вздрогнула.
***
Прошло две недели. Я не находила себе места. Виктор старался не подавать виду, но я видела, что и ему тревожно.
Звонила Аня. Её голос был ровным, чуть натянутым — сдержанный, но вежливый. В её словах слышалась усталость, спрятанная за привычной улыбкой, будто она до последнего пыталась сохранить видимость нормальности.
— Костя взял подработку, — сказала она. — А я ищу что-то удалённое… Пока безрезультатно.
Она не жаловалась, но мне не нужно было слышать, как именно она говорит, чтобы понять: денег катастрофически не хватает. В её голосе было что-то ломкое, напряжённое, словно невидимая пружина, готовая разжаться в любой момент.
В тот вечер я решилась. Когда Виктор лег спать, я осторожно открыла шкаф, стараясь не скрипнуть дверцей. В глубине, за стопкой вещей, стояла коробка. Я ощутила дрожь в пальцах, когда сняла с неё крышку. Наши накопления за многие годы. «На чёрный день», говорила я себе.
Этот день настал.
Наутро я позвонила Косте. Гудки тянулись мучительно долго, и когда он, наконец, ответил, голос его был хриплым, будто он почти не спал.
— Встретимся? — спросила я.
Мы выбрали кафе неподалёку от его дома. Я пришла чуть раньше, села у окна. Я сжала в руках конверт и закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями.
Костя вошёл через пятнадцать минут. Он был уставший, осунувшийся, под глазами залегли тёмные круги. На щеке свежий порез — наверняка брился в спешке. Он сел напротив, провёл ладонями по лицу, словно пытаясь стереть усталость.
— Мам, если ты опять про квартиру… — начал он, но голос его был вялым, словно он уже знал, что бессилен что-то изменить.
Я молча протянула конверт. Костя замер, не притрагиваясь, затем взглянул на меня. В его глазах читалось недоумение, напряжение.
— Здесь деньги, — сказала я. — Это немного, но это всё, что у нас есть.
Он не двигался. Секунды тянулись, пока он медленно перевёл взгляд на мои руки, на конверт, слегка помятый от того, как я сжимала его в кармане.
— Это… ваши сбережения? — тихо спросил он.
Я кивнула, ощущая, как внутри что-то дрожит.
— Да. Не спрашивай, откуда. Просто возьми.
Ещё мгновение он колебался, а потом резко сжал мою руку.
— Спасибо, мам, — сказал он. И в его голосе было столько всего: благодарность, облегчение, но ещё и что-то, похожее на боль. Будто он ненавидел себя за то, что вынужден это принять.
Я сжала его руку в ответ. Слова были лишними.
***
Я вернулась домой. Виктор сидел на кухне с чашкой чая и молча смотрел в одну точку.
— Ты ему дала деньги, — сказал он, даже не спрашивая. Его голос был ровным, но слишком спокойным, как перед грозой.
Я кивнула, чувствуя, как внутри всё сжимается.
— Мы не можем отдать квартиру, но можем помочь, — ответила я, стараясь говорить уверенно, но голос предательски дрогнул.
Виктор долго смотрел на меня. В его уставших, немного печальных глазах читался немой вопрос — словно он искал ответ, который не мог выразить словами.
— Ладно. Пусть так, — его голос прозвучал глухо, как шаги в пустой комнате.
Он протянул руку и накрыл мою ладонь своей. И вдруг мне показалось, что он понимает. Что несмотря на все наши разногласия, несмотря на годы, когда мы будто были на разных берегах, мы всё ещё вместе.
Я накрыла его ладонь своей. В комнате пахло чаем и чем-то ещё — чем-то тёплым, родным. Мы не говорили больше ни слова. В этом молчании было всё: усталость, понимание, примирение. Я знала — к этому разговору нам ещё придётся вернуться. Но сейчас мы просто сидели рядом, дышали одним воздухом, чувствовали одно тепло. И это было важнее всего.
***
Через месяц Костя и Аня нашли двушку в ипотеку. Костя позвонил, чтобы сообщить об этом.
— Первый взнос внесла Анина мама, уже ищем покупателя на однокомнатную, чтобы частично погасить ипотеку, а ваша помощь пойдет на ремонт, — сказал Костя. Его голос был мягким, но в нем чувствовалась усталость.
Я замерла, крепче сжимая телефон в руке. Перед глазами стояли картинки прошлого: маленький Костя, рисующий домик на листе бумаги; его радость, когда он впервые собрал мебель в своей первой съемной квартире; его тревога, когда он говорил о нехватке денег.
— Спасибо, мама, — сказал он после короткой паузы. — Теперь мы справимся.
Я закрыла глаза, ощущая, как в груди поднимается что-то теплое. Слёзы подступили к горлу, но я не позволила им вылиться наружу. Я знала: он сказал это не только про квартиру. Он сказал это о себе, о своей семье, о своем будущем.
— Я знала, что у тебя получится, — прошептала я в трубку, улыбаясь.
Виктор смотрел на меня из-за стола. Его губы чуть дрогнули, но он ничего не сказал. И всё же я видела — в его взгляде было то, чего он не умел выразить словами.
И я поняла: это был правильный выбор.
