Утро выдалось по-осеннему свежим. Оля зябко поежилась на автобусной остановке, в очередной раз пожалев, что не взяла шарф. Наконец подошел ее автобус, и девушка заняла свое любимое место у окна. Как всегда, она приедет на работу раньше всех — привычка, выработанная за три года в компании «РусТехПроект». Пунктуальность и ответственность — те качества, которые в Оле ценило руководство.
В офисе еще царила сонная тишина. Оля включила компьютер и приготовила себе кофе — утренний ритуал, помогающий настроиться на рабочий лад. Когда она собиралась проверить почту, из кабинета директора послышался голос:
— Ольга, зайдите ко мне, пожалуйста.
Сердце ёкнуло. Вадим Алексеевич редко вызывал сотрудников в такую рань. Предчувствуя что-то неладное, Оля вошла в просторный кабинет руководителя.
— Присаживайтесь, — директор жестом указал на стул напротив своего массивного стола. — Знаете, почему я вас позвал?
— Нет, — честно призналась Оля, нервно разглаживая складки на юбке.
Вадим Алексеевич выдержал театральную паузу, а потом его строгое лицо озарила редкая улыбка.
— Хочу первым сообщить вам отличную новость. Совет директоров принял решение о вашем повышении до должности старшего менеджера по проектам с перевод в Москву . А ещё вам полагается премия за последний успешный проект — триста тысяч рублей.
У Оли перехватило дыхание. Триста тысяч! Именно этой суммы не хватало для воплощения её давней мечты — переезда в Москву и учёбы в престижном институте. Два года копила, отказывала себе во всем — от нового телефона до отпуска на море. И вот теперь судьба будто сама протягивала руку помощи.
— Спасибо, Вадим Алексеевич! Я даже не знаю, что сказать…
— Скажите, что постараетесь оправдать наши ожидания, — подмигнул директор. — Деньги поступят на ваш счёт в течение трёх рабочих дней. А теперь можете идти, у меня через пять минут видеоконференция с Новосибирском.
Весь день у Оли тряслись руки от волнения. Коллеги подходили поздравить, а она рассеянно кивала, мыслями уже блуждая по улицам Москвы. Наконец долгожданная свобода! Отъезд назначен на следующий месяц. Оля уже выбрала курс в институте. Всё складывалось как нельзя лучше.
Вечером, придя домой в маленькую съёмную однушку, первым делом позвонила маме — поделиться радостью. Мать всегда вздыхала, когда Оля рассказывала о своих московских планах, считая эту затею блажью. «Чем тебе тут плохо? Работа хорошая, зарплата приличная…» Но сегодня должна понять — дочь всё продумала, готовилась, и теперь её мечта наконец-то сбудется.
— Мамуль, привет! У меня такие новости! — затараторила Оля, как только услышала знакомый голос в трубке.
— Что случилось? — в голосе Надежды Ивановны звучала привычная настороженность. Хорошие новости в их семье случались нечасто.
— Меня повысили! И премию дали — триста тысяч! Теперь точно хватит на переезд и учёбу.
На том конце провода воцарилась тишина. Такая долгая, что Оля даже подумала — связь прервалась.
— Мам, ты тут?
— Да-да, — голос матери звучал странно рассеянно. — Это… замечательно, доченька.
Что-то в интонации насторожило Олю. Обычно мать была либо расстроена, либо полна энтузиазма — середины не бывало.
— Всё нормально?
В трубке послышался тяжёлый вздох, а потом голос Надежды Ивановны неожиданно изменился, став оживлённым и даже радостным:
— Как удачно вышло, что у тебя появилась такая большая сумма денег! Твоей сестре они сейчас очень нужны!
Оля поперхнулась. Ожидала услышать что угодно, но не это.
— Что? При чём тут Таня?
— Ну как же, доченька, — в голосе матери появились нотки нетерпения. — Ты же знаешь, у неё положение… Беременность, скоро роды, а денег совсем нет. Им с Колей и коляску купить нужно, и кроватку, и ремонт в детской сделать. Им бы очень помогла твоя премия!
Оля плюхнулась на диван, чувствуя, как внутри растёт знакомое с детства чувство — смесь бессилия, злости и вины. Вот оно что. Опять. Стоило только появиться возможности сделать что-то для себя, как тут же нашлись «более важные» нужды.
— Мама, но ведь эти деньги… я их для себя копила. На переезд, на учёбу…
— Ты же понимаешь, что у Тани сложная ситуация! — перебила Надежда Ивановна. — Она беременна, а у них с мужем совсем нет денег. Ты ведь не бросишь родную сестру?
Комок подступил к горлу. Таня младше всего на два года, но почему-то всегда считалась в семье «маленькой», той, кому все должны помогать, уступать, прощать. Вечно витающая в облаках, беззаботная, она привыкла, что проблемы решаются сами собой. Вернее, их решает кто-то другой.
— Я собирала эти деньги на учёбу, — твёрдо сказала Оля. — Ты знаешь, как давно я хочу переехать в Москву. Я годами шла к этой цели.
— Олечка, милая, — в голосе матери зазвучали умоляющие нотки, — ты не можешь сравнивать свои желания с реальными потребностями сестры. У Тани будет ребёнок! Что может быть важнее?
— А мои желания, значит, не имеют значения?
— Что ты говоришь такое! — возмутилась Надежда Ивановна. — Конечно, имеют. Но ты уже взрослая самостоятельная женщина. У тебя хорошая работа, карьера. А Таня… ей тяжелее даётся всё.
«Потому что ты приучила её, что кто-то всегда придёт на помощь», — подумала Оля, но вслух говорить не стала. Бесполезно. Эту дискуссию они с матерью вели десятки раз, и всегда победа оставалась не за Олей.
— Я сама поговорю с Таней, — наконец сказала она. — Это наше с ней дело.
— Конечно-конечно, — поспешно согласилась мать, что было совсем на неё не похоже. — Ты всегда поступаешь правильно, доченька.
Оля положила трубку и бессильно откинулась на спинку дивана. Весь восторг от повышения и премии испарился, сменившись тяжестью в груди.
Весь вечер она ворочалась без сна, перебирая в уме варианты. Может, можно как-то и сестре помочь, и свою мечту не похоронить? Но триста тысяч — это минимум, нужный для старта в Москве. Если отдать хотя бы половину Тане, придется снова откладывать переезд на неопределенный срок. А ведь она не молодеет. Скоро тридцать, а всё ещё нет ни образования, о котором мечтала, ни своей квартиры, ни даже постоянных отношений — всё приносилось в жертву цели. И теперь, когда до неё оставался один шаг…
На следующий день Оля почти не работала — сидела и смотрела в монитор невидящим взглядом. Вечером по дороге домой купила в магазине бутылку дешёвого вина — не то чтобы она часто так делала, но сегодня был особый случай. Нужно было собраться с духом, чтобы позвонить Тане.
Подружка-сослуживица Маринка всегда говорила — сначала думай о себе, иначе никто о тебе думать не будет. Может, пора начать следовать этому совету? Не всегда же быть «понимающей старшей сестрой», которая без звука отдаёт всё, что имеет?
Налив себе полбокала вина, Оля взяла телефон и нерешительно посмотрела на знакомый номер. Была бы её воля, отложила бы разговор на потом. Но знала — мать уже наверняка обнадёжила Таню, и та ждёт денег со дня на день.
После третьего гудка в трубке раздался звонкий голос сестры:
— Привет, сестрёнка! Как дела? Мамуля сказала, тебя повысили?
Голос Тани звучал, как всегда, беспечно и весело. Будто и нет никакой беременности, никаких проблем с деньгами.
— Да, повысили, — Оля старалась, чтобы собственный голос звучал ровно и спокойно. — Слушай, я хотела поговорить насчет… насчёт моей премии.
— Ой, это так круто с твоей премией! — перебила Таня, не дав закончить. — Знаешь, мы с Колей уже присмотрели отличную коляску, но она стоит прилично. И ещё нужно кроватку, и комод для детских вещей… Мамочка говорила, что ты разберёшься, поможешь нам!
Оля стиснула зубы. Значит, Надежда Ивановна уже обещала Тане деньги. Вот так просто — даже не спросив саму Олю.
— Прости, но я не могу, — слова дались с трудом, но Оля заставила себя произнести их твёрдо. — Эти деньги — на мою учёбу, на переезд.
В трубке повисло молчание. Такое плотное, что, казалось, его можно потрогать руками.
— Не поняла? — наконец выдавила Таня, и голос её звучал совсем иначе. — То есть как это — не можешь?
— Так и есть, Тань. Не могу. У меня свои планы на эти деньги.
— Но мне же нужнее! — в голосе младшей сестры проскользнули истеричные нотки. — У меня ребёнок родится! А тебе учёба твоя и потом понадобится. Подождёт ещё!
Оля провела рукой по лицу. Всё как всегда. Её нужды, её мечты, её планы — это то, что может подождать. И никого не волнует, что ждать приходится годами.
— Таня, вы с Колей взрослые люди. Решили завести ребёнка — значит, должны понимать, что это ответственность, в том числе финансовая. Почему каждый раз, когда тебе что-то нужно, ты обращаешься ко мне?
— Я всегда знала, что ты эгоистка, — фыркнула Таня с обидой. — Ладно, мы сами справимся. Не нужны нам твои деньги.
Девушка бросила трубку, а Оля ещё долго сидела, глядя в одну точку. Внутри боролись противоречивые чувства — облегчение от того, что разговор закончен, и тяжесть от осознания неизбежных последствий.
Утром зазвонил телефон. Оля знала, кто это, ещё до того, как взглянула на экран. Надежда Ивановна явно уже получила отчёт от младшей дочери.
— Доброе утро, мама, — Оля постаралась, чтобы голос звучал спокойно.
— Как ты могла так поступить? — без предисловий начала Надежда Ивановна. — Таня — твоя сестра! Ты что, будешь спокойно жить, зная, что у неё нет денег?
— Мама, у неё есть муж. Пусть зарабатывает.
— Коля? Да он три копейки получает! Они едва концы с концами сводят…
— А чья это вина? — не выдержала Оля. — Почему я должна отдавать свои деньги, заработанные потом и кровью, только потому что Коля не хочет искать нормальную работу? Почему я — всегда должна, а Таня — никогда?
— Господи, да что ты такое говоришь! — в голосе матери слышалось искреннее возмущение. — Тане просто тяжелее, чем тебе! Ты всегда была самостоятельной, целеустремлённой. А она… ну, сама знаешь. Ей нужна поддержка.
— Почему я всегда должна? — настаивала Оля, изо всех сил пытаясь не сорваться на крик. — Почему никто не спрашивает, чего хочу я?
— А чего ты хочешь? — тон Надежды Ивановны стал язвительным. — Уехать в Москву и бросить нас всех? Думаешь, там тебя ждёт райская жизнь? Поверь, ты быстро разочаруешься. А мы будем здесь, без твоей помощи, справляться как можем.
Оля закрыла глаза. Она знала эту манипуляцию — сначала выставить её желания дурацкими, а потом надавить на чувство вины. Но сегодня что-то в ней сломалось. Или, может, наоборот, встало на место.
— Не переживай, мама. Вы справитесь, — сказала Оля, удивляясь собственному спокойствию. — Ты всегда учила меня быть самостоятельной. Пора и Тане научиться.
— Раз ты выбрала деньги вместо семьи, то не смей потом приходить к нам за помощью, — в голосе Надежды Ивановны звучала горькая обида. — Не думала, что вырастила такую дочь.
Оля закрыла глаза. Ей стало больно. Всю жизнь она стремилась быть хорошей дочерью, хорошей сестрой. Годами откладывала на второй план свои нужды и желания, чтобы соответствовать ожиданиям матери. Деньги, время, внимание — всё приносилось в жертву «семейным ценностям».
И лишь сейчас она по-настоящему осознала: они никогда не видели в ней человека с собственными мечтами. Для матери и сестры Оля всегда была лишь ресурсом — источником помощи, донором внимания, жилеткой для слёз. Но никогда — личностью с правом на собственные стремления.
После рабочего дня Оля купила онлайн билет на послезавтра. Не сказала ни матери, ни сестре, что уезжает. Они всё равно не спрашивали о её планах — их интересовали только деньги, только триста тысяч, которые неведомым образом решили бы все их проблемы.
Вечером она открыла ноутбук и оплатила первый семестр в институте. Затем забронировала комнату в общежитии. Потом составила список необходимых вещей. На душе было странно легко, будто сбросила с плеч тяжеленный рюкзак, который тащила годами, не замечая его веса.
Пока Оля собирала чемодан, телефон несколько раз звонил. Сначала Надежда Ивановна, потом Таня. Оля не взяла трубку. Знала, что услышит — уговоры, обвинения, слезы, манипуляции. Весь привычный арсенал, который срабатывал десятки раз. Но не сегодня.
В день отъезда на телефон пришли сообщения. «Ты еще можешь все исправить», — писала мать. «Не делай глупостей», — умоляла Таня.
Оля прочитала их и выключила телефон. На вокзале купила новую сим-карту — чтобы начать с чистого листа, без груза прошлого.
Москва встретила её промозглым дождём и прохладным ветром. Пока такси везло Олю в общежитие, девушка смотрела в окно на незнакомые улицы и впервые за долгое время чувствовала, что живёт для себя.
В крошечной комнатушке общежития было неуютно и голо. Обстановка едва ли лучше, чем в той съёмной квартире, что осталась в родном городе. Но Оля не чувствовала разочарования. Она была свободна.
Ещё в поезде девушка составила план. Учиться, впитывать новые знания. Экономить, но не в ущерб впечатлениям. Москва была полна возможностей, и Оля собиралась использовать их все.
Вечером позвонила Маринка. Это был пока единственный человек, которому Оля сообщила свой новый номер
— Ну как ты там? Обустроилась? Не передумала ещё? — тараторила подруга.
— Нормально, — Оля улыбнулась. — Знаешь, я словно всю жизнь к этому шла.
— А как мама? Смирилась?
— Не знаю, — честно призналась Оля. — Сменила номер телефона.
— Ого! — восхитилась Маринка. — Это серьёзно. А потом?
— Потом посмотрим, — Оля пожала плечами, хоть подруга и не могла этого видеть. — Сейчас мне нужно время для себя. Мне почти тридцать, но я только начинаю жить.
После разговора Оля долго сидела на подоконнике, глядя на вечерний город. Где-то там, в сотнях километров отсюда, мать и сестра наверняка обсуждают её «предательство». Как она могла? За что? Почему бросила? Они перебирают в памяти всё, что сделали для Оли, и не могут понять, как та посмела поставить себя на первое место.
Может, стоило бы устыдиться. Мать всю жизнь твердила — семья превыше всего. Родные никогда не оставят в беде. Но теперь Оля понимала — это работало только в одну сторону. От неё ждали жертв, но никогда не думали о её нуждах.
Она знала, что рано или поздно мать и сестра воспримут её поступок как предательство. Но теперь ей было всё равно. Она больше не будет чужой тенью.
Оля открыла ноутбук и просмотрела расписание занятий. Завтра её ждал первый день новой жизни. Жизни на её собственных условиях.
Засыпая, девушка думала о том пути, который ей предстоит пройти. Будет нелегко, это точно. Москва не из тех городов, что стелют ковровую дорожку приезжим из провинции. Но трудности никогда не пугали Олю.
«Значит, ты выбрала деньги вместо семьи», — эхом звучал в голове укор матери. Нет, подумала Оля, проваливаясь в сон. Я выбрала себя. Впервые в жизни я выбрала себя.
