— Что это вообще такое? — Иван с недоумением разглядывал тарелку с ужином.
— Это паста карбонара! — ответила Даша, выкладывая салат в отдельную миску. — Ты же сам просил что-нибудь итальянское!
— Это ты называешь карбонарой? — он поморщился. — Вот мама делает нормальную пасту! Сливочную, с хрустящими кусочками бекона! А это что? Какие-то сопли на тарелке!
Даша замерла с ложкой в руке. Снова. Опять сравнения с его матерью. В последнее время Иван не упускал случая напомнить, что Валентина Аркадьевна готовит лучше, убирает чище, всё у неё замечательно всегда, и вообще является недостижимым идеалом женщины.
— Если не нравится, можешь не есть! — Даша старалась говорить спокойно, хотя внутри всё закипало.
— Да уж придётся! — Иван нехотя взял вилку. — Не выбрасывать же!
Они познакомились два года назад в компании общих друзей. Иван сразу обратил внимание на Дашу — яркую, весёлую, с заразительным смехом. Он красиво ухаживал, дарил цветы, водил в рестораны. Всё было как в кино: свидания, признания, предложение руки и сердца под звёздным небом. Свадьбу сыграли скромную, но весёлую. А потом начались будни.
В их небольшой однокомнатной квартире, снятой на окраине города, Даша старалась создать уют. Она работала дизайнером в небольшой фирме, часто брала заказы на дом, чтобы подзаработать на первоначальный взнос для собственного жилья. Иван трудился менеджером в строительной компании, и зарплата у него была неплохая. Казалось, всё шло своим чередом.
Первые тревожные звоночки Даша услышала месяца через три после свадьбы. Иван, примеряя выглаженную ею рубашку, вдруг сказал.
— А мама гладит так, что стрелки на рукавах как по линейке!
Даша пропустила это мимо ушей. Ну мама и мама, что тут такого? Но потом подобные замечания стали звучать всё чаще. «Мама моет окна без разводов», «после маминой выпечки пальчики оближешь», «мама даже в семьдесят выглядит элегантнее многих тридцатилетних».
С Валентиной Аркадьевной Даша познакомилась ещё до свадьбы. Высокая, статная женщина с идеально уложенными волосами и безупречным маникюром смерила её оценивающим взглядом и сухо поздоровалась. За столом она сидела с таким выражением лица, будто ей подсунули лимон. На свадьбе держалась отстранённо, всё время поправляла сыну галстук и шепталась с какой-то своей приятельницей, косясь в сторону невесты.
— Вань! — Даша отложила вилку. — Тебе не кажется, что ты слишком часто вспоминаешь о маме? Мы уже полгода как женаты, а ты всё сравниваешь меня с ней!
— А что такого? — искренне удивился он. — Я просто говорю, как есть! Мама действительно отлично готовит! И убирается! И вообще! Тебе стоило бы поучиться у неё, вместо того чтобы обижаться!
— Я не обижаюсь! — солгала Даша. — Просто устала от постоянных сравнений!
— Это не сравнения, а констатация факта! — Иван пожал плечами. — Ты ещё молодая, неопытная! А мама всю жизнь семью тянула, с отцом моим жила, хотя тот ещё был… В общем, она настоящая женщина!
«А я, выходит, ненастоящая?» — подумала Даша, но вслух ничего не сказала.
Вечерами, после работы, она часто просматривала кулинарные блоги, пыталась осваивать новые рецепты. Однажды потратила целый день на приготовление сложного многослойного торта — хотела порадовать мужа. Иван попробовал кусочек и протянул:
— Неплохо, но мама делает бисквит воздушнее! И крем у неё не такой приторный!
В тот момент Даша впервые почувствовала, что её терпение на исходе. Но она снова промолчала. Может, ей действительно стоит поучиться у свекрови? Может, она сама виновата, что не дотягивает до идеала?
Она даже попросила у Валентины Аркадьевны пару рецептов. Та с плохо скрываемым превосходством продиктовала ингредиенты и пропорции, намеренно пропустив пару важных деталей. Когда блюдо не получилось, свекровь только развела руками: «Наверное, у тебя просто нет кулинарного таланта, дорогая».
А Иван, конечно же, поддакнул: «Мамины котлеты всегда получаются идеальными. Может, это какой-то особый секрет, который передаётся только родным дочерям?»
И вот теперь эта карбонара. Даша потратила вечер, изучая аутентичный итальянский рецепт, готовила с душой. А в ответ снова получила сравнение не в свою пользу.
— В следующий раз, когда захочешь настоящую карбонару, иди к маме! Я больше не буду тратить время на то, что тебе всё равно не понравится!
— Вот опять ты за своё! — Ваня закатил глаза. — Сразу обижаешься! Мама никогда не обижается на критику, она стремится стать лучше!
— Какая она молодец! — съязвила Даша. — Слов просто нет!
— А так оно и есть! — не понял этой колкости Ваня.
Даша молча вышла из кухни, чувствуя, как внутри нарастает глухое раздражение. Она любила Ивана, но сейчас эта любовь трещала по швам под напором его бесконечных сравнений с матерью.
Примерно через неделю после инцидента с карбонарой Даша возвращалась с работы, прокручивая в голове список дел на вечер. Ей предстояло закончить дизайн-проект, приготовить ужин и перестирать гору белья, накопившуюся за несколько дней. Но когда она открыла дверь квартиры, её встретил запах жареного мяса и звуки женского смеха.
На кухне она обнаружила Ваню и Валентину Аркадьевну. Свекровь колдовала у плиты, а муж сидел за столом с довольной улыбкой.
— А вот и наша труженица! — воскликнула Валентина Аркадьевна с деланной радостью. — Мы решили тебя сегодня побаловать! Ваня сказал, что ты в последнее время много работаешь и устаёшь! Я подумала — надо помочь молодым!
— Спасибо, не стоило беспокоиться! — Даша натянуто улыбнулась, пытаясь скрыть раздражение. Она терпеть не могла, когда кто-то хозяйничал на её кухне.
— Какое же беспокойство, дорогая? — Валентина Аркадьевна взмахнула лопаткой. — Для меня готовить — одно удовольствие! И Ваня всегда ценил вкусную домашнюю еду!
Иван кивнул с набитым ртом.
— Мама решила показать тебе, как делается настоящая отбивная! Попробуй, это шедевр!
Даша послушно села за стол и отщипнула кусочек мяса. Отбивная действительно была вкусной — нежной, сочной, в хрустящей панировке.
— Вкусно! — признала она.
— Вот видишь! — Иван торжествующе посмотрел на жену. — А ты говорила, что у тебя мясо не получается потому, что духовка плохая! У мамы же получается!
— Секрет в мариновке! — подхватила Валентина Аркадьевна. — Тридцать минут в молоке с травами, и мясо становится мягким как масло! И отбивать нужно правильно, не колотить как попало! Я тебе покажу, если хочешь!
Даша хотела ответить, что она прекрасно знает, как мариновать мясо, но промолчала. Какой смысл спорить? Они всё равно считают её неумехой.
— Знаешь, Дашенька… — свекровь подлила в тарелку Ивана подливки. — Я тут заметила, что у вас плед на диване в гостиной совсем выцвел! У меня есть замечательный, почти новый! Могу отдать!
— Спасибо, но у нас своя концепция интерьера! — как можно вежливее ответила Даша. Она работала дизайнером и вложила много сил в оформление их небольшой квартиры.
— Да какая концепция в однушке на окраине? — фыркнула Валентина Аркадьевна. — Главное, чтобы чисто и уютно было! А твои эти… Минимализмы — это всё от бедности!
Иван снова кивнул.
— Мам, ты, как всегда, права! Дашкины дизайнерские штучки — это, конечно, мило, но твоя квартира гораздо уютнее!
Даша почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Значит, её работа, её старания — это просто «дизайнерские штучки»? А уют — это непременно тяжёлые шторы с ламбрекенами, пледы с узорами старых советских ковров и хрустальные люстры, как у Валентины Аркадьевны?
После ужина свекровь начала демонстративно наводить порядок на кухне, всем своим видом показывая, что у Даши тут полная антисанитария. Она протирала шкафчики, бормоча что-то о пыли, перемывала посуду, косо поглядывая на сушилку, где стояли тарелки после обеда.
— Ты знаешь, Вань… — громко сказала она. — Я всегда мою посуду сразу после еды! Не понимаю, как можно оставлять грязные тарелки!
— Я работал сегодня из дома и не успел помыть! — вдруг вступился Иван, и Даша удивлённо посмотрела на него.
— Сынок, не выгораживай её! — Валентина Аркадьевна покачала головой. — Я же вижу, как у вас тут всё запущено! Молодая жена должна за домом следить, а не карьеру строить! Если это можно вообще назвать карьерой!
Иван неожиданно промолчал, не поддержав мать, и Даша почувствовала слабую надежду. Может, не всё потеряно?
Но когда Валентина Аркадьевна наконец ушла, оставив после себя идеально чистую кухню и пакет с «почти новым» пледом, который она, как оказалось, привезла с собой, Иван плюхнулся на диван и сказал:
— Вот видишь, как надо хозяйничать? За два часа и накормила, и убрала! А ты вечно ноешь, что устаёшь и не успеваешь!
— Вань! — Даша старалась говорить спокойно. — Твоя мама не работает сорок часов в неделю, у неё нет сроков сдачи работы и ночных авралов! Она домохозяйка! Это её работа — заниматься домом! Всё время работал только твой отец!
— И что с того? — он пожал плечами. — Она и когда работала, всё успевала! А ты как будто оправдания ищешь! Может, тебе и правда стоит поменьше с этим дизайном возиться? Всё равно много не зарабатываешь!
Это была последняя капля. Даша почувствовала, как внутри что-то оборвалось.
— Значит так! — она подошла к мужу и посмотрела ему в глаза. — Либо ты прекращаешь сравнивать меня со своей матерью, либо я не знаю, что будет дальше! Я твоя жена, а не замена твоей матери! И если тебе так не нравится моя готовка, уборка и вообще всё, что я делаю — зачем ты на мне женился?
Иван смотрел на неё с искренним недоумением.
— Ты что, ревнуешь к маме? — он засмеялся. — Это глупо, Даш! Я просто хочу, чтобы ты стала лучше! А мама — отличный пример для подражания!
— Я не хочу быть копией твоей матери! — Даша с трудом сдерживала слёзы. — Я хочу быть собой! И хочу, чтобы ты ценил меня такой, какая я есть!
— Но мама действительно во многом лучше! — упрямо повторил Иван. — И если ты не хочешь это признавать, значит, у тебя просто завышенная самооценка!
Даша молча развернулась и ушла в ванную, включила воду на полную мощность, чтобы заглушить рыдания. Она явно теряла мужа — он всё глубже погружался в эту нездоровую зависимость от матери. И что самое страшное — кажется, он даже не понимал, что с ним происходит.
После того вечера отношения между Дашей и Иваном стали ещё более напряжёнными. Она старалась не реагировать на его колкие замечания, но каждое сравнение с Валентиной Аркадьевной ранило всё сильнее. Иван же, казалось, вообще не замечал её состояния. Он приходил домой, ужинал, а затем часами говорил по телефону с матерью, обсуждая всё — от политики до соседей по подъезду.
Однажды, случайно проходя мимо, Даша услышала, как муж жалуется матери:
— Нет, представляешь, она опять пересолила суп! И одежду мою не подготовила, просто убрала всё в шкаф, говорит, руки не дошли! А сама часами сидит за компьютером со своими проектами!
Даша застыла у двери, не веря своим ушам. Она действительно не успела достать и погладить всё, что было нужно, заканчивала срочный проект, от которого зависела премия. А суп… Да, возможно, она пересолила, но разве это повод звонить матери и жаловаться?
В выходные Иван объявил, что они едут на дачу к его матери — помочь с весенними работами. Даша хотела отказаться — у неё были ограниченные сроки по проекту, но он настоял, утверждая, что ей не помешает свежий воздух и физический труд.
На даче Валентина Аркадьевна встретила их с распростёртыми объятиями — точнее, встретила Ивана. Дашу она едва удостоила кивком.
— Ванечка, как хорошо, что ты приехал! Мне столько нужно сделать, а сил уже не тех! — она драматично вздохнула, хотя выглядела вполне бодрой для своих лет.
Весь день Иван трудился в саду, копал грядки, устанавливал теплицу. Даша тоже пыталась помогать, но что бы она ни делала, свекровь находила повод для критики.
— Нет-нет, не так! Ты неправильно держишь тяпку! Дай покажу! — и отбирала инструмент. Или: — Боже, что за прополка такая? Ты же половину сорняков оставила!
К обеду Даша чувствовала себя полностью разбитой — не столько от физического труда, сколько от постоянного давления. А Валентина Аркадьевна торжествовала, демонстративно накрывая на стол «как подобает»: с красивой скатертью, фарфоровыми тарелками и даже цветами в вазочке. От такой приторности правильности Дашу чуть не затошнило.
— Вот, Дашенька, учись! — говорила она с улыбкой, от которой у Даши сводило зубы. — Женщина должна создавать уют в любых условиях! Даже на даче можно и нужно сервировать стол красиво!
— Точно, мам! — поддакивал Иван. — Ты в этом мастер! У нас дома даже в праздники так красиво не бывает!
После обеда, когда свекровь отправила Ивана за водой к колонке, она вдруг обратилась к Даше напрямую:
— Дорогая, я давно хотела с тобой поговорить! Ванечка — очень хороший мальчик, но требует особого подхода! Он привык к заботе, к тому, что его холят и лелеют! А ты… Ну, скажем так, не очень-то стараешься!
Даша сдержанно ответила:
— Мне кажется, я достаточно забочусь о муже! Просто у нас разные представления о семье!
— Вот именно! — подхватила Валентина Аркадьевна. — У тебя современные взгляды: карьера, самореализация! А мужчине нужен уют и покой! Если не научишься ставить его потребности выше своих, плохо дело кончится!
— Вы мне предлагаете поставить на себе крест? — Даша вскинула брови.
— Что ты, что ты! — свекровь покачала головой. — Просто даю совет! Мать всегда хочет счастья своему ребенку! А счастлив мой сын будет только с женщиной, которая поставит семью на первое место!
Даша не стала отвечать. Она понимала, что любые аргументы будут бесполезны. Валентина Аркадьевна видела в ней не личность, а лишь функцию — обслуживать её сына.
По дороге домой Даша была непривычно молчалива. Иван, уставший после работы в саду, тоже не стремился к разговору. Но когда они вошли в квартиру, он внезапно заявил:
— А знаешь, я подумал, что нам стоит почаще ездить к маме! Ей одной тяжело с дачей управляться! Да и тебе полезно будет поучиться у неё хозяйственности!
Это стало последней каплей. Всё накопившееся за месяцы брака напряжение, все обиды и разочарования вырвались наружу.
— Достал!!! — Даша повысила голос.
— В смысле? — не понял такого поворота событий Ваня.
— Если у тебя такая святая мамаша, то и вали к ней жить, зачем тогда ты домой идёшь каждый день, если тебя там уже ждут?
Иван побледнел от неожиданности.
— Что ты несёшь? Как ты смеешь так говорить о моей матери?
— А как ты смеешь постоянно унижать меня, сравнивая с ней? — Даша чувствовала, как её трясёт от ярости. — Я устала, понимаешь? Устала быть вечно второсортной, не такой идеальной, как Валентина Аркадьевна! Устала от того, что каждое моё действие критикуется и высмеивается! И главное — устала от того, что мой собственный муж участвует в этом!
Иван подошёл к ней вплотную, его глаза сузились.
— Да тебе просто завидно, что мама умеет то, чего ты не умеешь! Вместо того чтобы учиться, ты предпочитаешь оскорблять её!
— Я не оскорбляю, а говорю правду! — Даша не отступала. — Твоя мать тебя чуть ли не облизывает, а ты и рад стараться! Она настраивает тебя против меня, а ты даже не замечаешь этого! Какой же ты слепой!
— Всё! С меня хватит! — Иван резко развернулся и пошёл в спальню. Через несколько минут он вышел с небольшой сумкой. — Ты права, я действительно пойду к маме! Хотя бы там меня ценят и уважают!
— Вали! — крикнула Даша ему вслед. — И можешь не возвращаться! Мне не нужен муж, который не может отрезать пуповину!
Дверь захлопнулась, и Даша осталась одна. Нервное напряжение последних месяцев наконец нашло выход. Она плакала долго, до изнеможения, пока не почувствовала странное облегчение. Словно тяжёлый груз свалился с её плеч.
Следующую неделю Даша прожила как в тумане. Утром — работа, вечером — пустая квартира. Иван не звонил, не писал сообщений. Словно растворился, исчез из её жизни. Только однажды прислал сухое сообщение: «Заберу оставшиеся вещи на выходных, когда тебя не будет дома».
Странно, но Даша не чувствовала тоски. Скорее, какое-то оцепенение и постепенно нарастающее облегчение. Она впервые за долгое время могла спокойно работать над проектами, не ожидая критики или сравнений. Не нужно было готовить ужин «как у мамы», гладить рубашки с идеальными стрелками, выслушивать нотации о правильной уборке.
В пятницу вечером она позвонила своей подруге Кате.
— Мы с Ваней расстались! — сказала она без предисловий.
— Слава богу! — выдохнула Катя. — Я уже не знала, как тебе намекнуть, что этот мамочкин сынок тебе не нужен!
— Почему ты раньше молчала? — удивилась Даша.
— А ты бы послушала? Ты же была влюблена, смотрела на него восторженными глазами! Ладно, приезжай завтра ко мне, отметим твоё освобождение!
Они просидели весь вечер субботы с бутылкой вина, вспоминая, как Иван на дне рождения Кати полчаса говорил по телефону с матерью, советуясь, какую рыбу лучше купить на ужин. Или как он отказался ехать с Дашей на море, потому что «мама будет скучать».
— Знаешь… — сказала Катя, наливая последние капли вина. — Тебе нужно официально оформить развод! Не тяни с этим!
В понедельник Даша взяла отгул и отправилась в ЗАГС.
Вечером, вернувшись домой, Даша обнаружила, что с полок исчезли все вещи Ивана. Он приходил, пока её не было. В спальне на кровати лежал ключ от квартиры — последний символ их неудавшегося брака.
Даша собрала разбросанные вещи, заменила постельное бельё и открыла окна, впуская свежий весенний воздух. Она чувствовала, как с каждым вдохом к ней возвращается ощущение свободы. Словно птица, выпущенная из клетки, она снова могла расправить крылья.
На следующий день после работы в дверь позвонили. На пороге стоял Ваня с огромным букетом роз. Выглядел он помятым и уставшим.
— Даша, можно войти? Нам нужно поговорить…
Она молча отступила, пропуская его в квартиру. Иван неловко протянул букет.
— Это тебе! Я… Я пришёл извиниться! Ты была права! Я действительно слишком часто сравнивал тебя с мамой! Это было нечестно!
— И что изменилось за неделю? — холодно спросила Даша, не принимая цветы.
— Я много думал… — Иван опустил букет. — И понял, что вёл себя как одержимый! Мама… Она хорошая, но иногда слишком вмешивается в мою жизнь! В нашу жизнь! Я поговорил с ней, сказал, что мы должны сами строить свои отношения!
— И она так легко согласилась?
— Нет! — Иван усмехнулся. — Была сцена со слезами и обвинениями! Но я твёрдо стоял на своём! Даш, давай начнём заново? Я клянусь, что всё будет по-другому!
Даша смотрела на него и не чувствовала ничего. Ни любви, ни ненависти. Пустота.
— Вань, я подала на развод!
Его лицо исказилось, словно от физической боли.
— Что? Нет, ты не можешь! Мы же любим друг друга! Это просто ссора, все пары ссорятся!
— Это не ссора! — спокойно ответила Даша. — Это конец! Я больше не хочу быть твоей женой! А точнее, мамозаменителем!
— Ты так просто всё перечеркнёшь?! — голос Ивана дрогнул. — Я изменюсь, обещаю! Дай мне ещё один шанс!
— Нет! — она покачала головой. — Я уже всё решила!
Иван смотрел на неё с недоверием, потом его взгляд затуманился гневом. В одно мгновение он изменился, лицо исказилось от ярости.
— Это всё твоя гордыня! — прошипел он. — Ты просто не хочешь признать, что можешь быть неправа!
Он резко шагнул к ней, и Даша инстинктивно отшатнулась, но он схватил её крепко за запястье свободной рукой. В следующий момент Иван с размаху ударил её букетом по лицу. Острые шипы роз оцарапали щёку.
— Ты… — он в ужасе смотрел на то, что сделал. — Я не хотел…
Даша прижала руку к щеке.
— Уходи! — тихо сказала она. — Немедленно! Или я вызову полицию!
Иван бросил букет на пол и выбежал из квартиры. Даша заперла за ним дверь, прошла в ванную и долго смотрела на своё отражение. Царапина была неглубокой, но на бледном от шока лице казалась яркой и зловещей.
В тот же вечер она написала заявление в полицию. На следующий день поехала в травмпункт и сняла побои. Четыре длинные царапины на щеке, и синяки от хватки на запястье были зафиксированы как «лёгкие телесные повреждения».
Иван больше не появлялся. Через знакомых Даша узнала, что он вернулся к матери и теперь живёт в её квартире, помогая с ремонтом и ведением хозяйства. Валентина Аркадьевна, встретив однажды Катю, подругу Даши в магазине, громко заявила: «Это всё та мерзавка виновата! Довела моего мальчика, а теперь ещё и в полицию заявила! Бедный Ванечка совсем извёлся».
Вскоре Даша получила повестку в суд — Ивана вызывали для разбирательства по делу о побоях. В назначенный день она стояла в коридоре суда, когда мимо неё прошла Валентина Аркадьевна. Увидев бывшую невестку, свекровь демонстративно перешла на другую сторону широкого коридора, брезгливо сморщив нос, словно рядом с ней находилось что-то омерзительное.
Даша лишь усмехнулась. Теперь это её не задевало. Она была свободна — от Ивана, от его матери, от бесконечных сравнений и унижений. Впереди была новая жизнь — сложная, неизвестная, но целиком и полностью её собственная…
