Анна сжалась, ожидая следующего удара. Они сыпались один за другим, не давая вздохнуть, вскрикнуть, опомниться. Не давая вырваться и убежать.
Она плакала молча, не показывая, что плачет. Что ей безумно больно и обидно… Только лишь руками закрывалась от такой жестокости.
Раиса Ивановна, свекровь, завывая от собственности злости, с которой никак не могла справиться, жестоко избивала Аню. Она молотила её своими огромными кулачищами и больно таскала за волосы.
У Анны была шикарная русая коса. И глаза были очень красивые, большие выразительные, васильковые. Только красоту её никто не видел и не ценил.
И все в этой семье к ней относились, как к вещи, с которой можно сделать всё, что угодно.
Ребятишки притихли в соседней комнате, боялись выходить, ждали конца экзекуции.
Перестав выть, Раиса отпустила Анну, наверное, выдохлась. Устала. Села рядом на стул.
— А я всё не верила людям, всё думала, врут, наговаривают, — свекровь глубоко дышала и от этого говорить ей было тяжело. — А тут нате вам, пожалуйста! Сама увидела, своими глазами да посреди белого дня!
Она опять начала подвывать, и Аня инстинктивно сжалась, боясь, что та опять продолжить бить её.
— Ой, горе-горькое! Беда! Ой, змею пригрели. Срам-то какой! Позор на всё село! Как отмываться, отчищаться теперь, не знаю! Ой, что делать! Убила бы тебя, гадину. Своими руками удавила бы! Да сидеть из-за тебя не хочу.
Какая же ты мать и жена после этого, ты мне скажи, подлюка ты эдакая? – Раиса опять распалялась, еле сдерживалась, чтобы вновь не вцепиться в волосы снохи.
— Иди и утопись от позора, отравись, сгинь со свету, чтобы мои глазоньки тебя, постылую, не видели! — подвывала она.
Постепенно свекровь успокоилась. Она встала, собралась уходить. Перед дверью сказала:
— Николаю всё расскажу про тебя, как с покоса вернётся. Пусть поучит тебя хорошенько. У него сил-то поболе моих будет.
Плюнула и ушла.
Анна встала и пошла умываться. Глядя на разбитое лицо в маленькое зеркальце, висевшее перед умывальником, подумала: зачем только я на свет белый родилась?
Она села в уголке, прислонилась к стене и закрыла глаза.
Вся её недолгая жизнь была наполнена болью и обидой. Только лишь рождение троих деток она принимала как счастье, посланное небесами.
Родилась и выросла Аня в многодетной и бедной семье. Между родителями не было ни любви, ни уважения. Ни о какой нежности речи вообще не шло. Тяжёлый труд, безденежье, заботы о детях — вот, чем жили её отец и мать.
Анну выдали замуж за Николая, едва ей исполнилось восемнадцать. Они искренне радовались, когда зажиточная семья прислала к ним сватов. Считали это большой удачей.
Николай видел Анну до свадьбы несколько раз. Она ему глянулась своей красотой и кроткостью. Стройная, голубоглазая, с длиннющей русой косой она отличалась от своих подружек. Не заметить её было нельзя.
Анна к замужеству отнеслась по-философски. Надо, значит, надо. Выбора-то всё равно нет.
Николай о существовании нежности и ласки в браке тоже, вероятно, не догадывался. Но хорошо, хоть не обижал Анну да от суровой матери иногда защищал. И то ладно.
Потом молодые переехали в новый дом. Жить стало полегче. Влияние суровой свекрови, её вечное недовольство, тычки и оскорбления за любую провинность или ошибку остались в прошлом.
События, приведшие к сегодняшней трагедии, начались несколько месяцев назад.
Почти все сельские женщины трудились на току, урожай хлеба был обильный, вот и помогали всем миром. Работали весело, пели песни, хохотали — так легче работается.
И вот посреди этой кутерьмы подошёл к Ане молодой парень Гриша.
Все считали его немного ненормальным. Девчонки его сторонились. Хотя люди любили за добрый нрав и желание всем помочь.
Гриша был совершенно нормальным и с головой было всё в порядке. Он лишь заикался очень сильно и хромал на одну ногу. Вот и все его физические недостатки.
Он подарил Анне букет белых полевых цветов. Улыбался открыто, по-детски и, заикаясь, произнёс: » Ты очень красивая! И добрая. Это тебе цветочки, Аня».
Бабы все захохотали. Стали подначивать её.
— Ну, Анька, ну ты даёшь! Ухажёра завела. Ах, ты, коварная какая! Смотри, сведёшь парня с ума!
Аня взяла цветы, поблагодарила Гришу и лишь улыбнулась своим товаркам.
— Не придумывайте… Мальчик от всей души, а вы…
Потом ещё несколько раз было такое, что он подходил к Анне на улице, широко улыбаясь, говорил всегда примерно одно и то же: «Ты очень красивая! Мне хорошо, когда тебя вижу.»
Анна улыбалась в ответ. «Иди, Гриша. Иди от греха. Хороший ты парень, да только я-то давно уж баба замужняя.»
Его наивность и простота, его беззлобная сущность не позволяли понять, почему нельзя просто подойти к красивой женщине. Полюбоваться и сказать ей что-то хорошее. Подарить в ответ такую же радость, что дарит она всем окружающим своей удивительной внешностью.
Сегодня Гриша пришёл к ним домой. Отец прислал его к Николаю, мужу Анны за рубанком. Что-то мастерил там, дома. Вот и послал сына.
Григорий обрадовался и заранее подготовился к встрече с Аней. Надрал огромный букет цветов и так прошёл по всему селу. Конечно, свекровь уже знала, что Григорий с цветами зашёл в дом сына, который сейчас был на дальнем покосе.
Запыхавшаяся и вне себя от злости, она застала тот момент, когда Григорий, отдав растерявшейся Ане букет, просто взял её за руку.
Ему так хотелось дотронуться до этой удивительной женщины, которая была для него как божество. Он не выдержал и сделал это.
— Что ты, Гриша? Зачем это всё, зачем цветы? Ты чего пришёл-то? — Анна даже не могла нормально говорить.
И в этот момент в дом залетела Раиса Ивановна…
Вечером приедет Николай и, вероятно, тоже будет её «учить». Больно и долго. И это тоже надо вытерпеть. Пережить. Потому что у неё трое детей. И им нужна мать, живая и здоровая. Не познавшая любви и нежности, но сполна познавшая боль и обиду.
А может, действительно, всё покончить одним разом. В омут головой. И всё! Утопиться, как велела свекровь.
Аня вышла из дома. Во дворе играли дети. Она глянула на них долгим взглядом и пошла к реке.
Вечером приехал Николай. Спросил у детей, где мать.
— В сторону речки пошла, тятя. Давно уже, — ответили они.
Николай бежал, не разбирая дороги, по высокой траве. Ему было страшно. А вдруг? Как же он теперь? Он ведь любил жену по-своему. Не показывал, не говорил о любви. Но кто его этому научил? В семье родителей так было, и у него так же. Жена должна бояться мужа, вот и держал её в строгости.
— Аня, Анечка, где ты? Анна, отзовись, — кричал Николай, прибежав на реку. — Аня, не надо, я не злюсь…
Она сидела возле поваленного дерева. Лицо было разбито, Аня дрожала от холода и обиды.
Николай содрогнулся от увиденного. Ему стало жаль близкого и родного человека. Он обнял жену.
— Ну, всё, милая. Всё. Пойдём домой. Ишь, чего удумала. Не надо. Грех это. Пойдём, дети ждут. Плачут без мамки. Всё пройдёт… Все перемелется… И жизнь пойдёт своим чередом.
Идём, жена, домой.
