Давно не вспоминала Татьяна Николаевна о своих деревенских корнях, а тут вдруг летом в августе двоюродная сестра напомнила. Катерина позвонила по телефону кузине:
— Танюша, здравствуй! Как у вас с Валюшей дела? Какая Валечка молодец – институт закончила и работу хорошую нашла – умничка племяшка! Моя Зоюшка тоже уже школу в этом году закончила и в колледж поступила. Конечно же, в вашем городе – в нашей деревне только средняя школа есть – и то спасибо. В соседней поменьше даже школы нет – ребятишки к нам учиться ездят.
Выручай, сестрёнка, больше не к кому обратиться!
На тебя одна надежда. Приюти дочку хотя бы на первый год обучения. В общежитие боюсь её определять – она девка умная, но может на учёбу «забить», если за ней никто присматривать не будет. За первый год привыкнет учиться и тогда можно будет и в общежитие селить. Квартиру ей снимать, сама знаешь, я не могу.
Ванька мой, душегуб, все деньги пропивает. Что могу, прячу от него. Прими Зойку – по гроб жизни тебе благодарна буду!
Не сказать, что Татьяна Николаевна горела желанием делить квартиру с двоюродной племянницей, которую видела последний раз лет в 6. Но и отказать не решилась. К тому же она сама помнила, как мама той же Катерины в своё время похлопотала, чтобы сироте Татьяне выделили комнату в общежитии, где она и познакомилась с будущим мужем. И всё время обучения тётя Рая передавала ей гостинцы из деревни: закрутки, куски мяса, картошку и другие овощи.
Теперь и Татьяна чувствовала себя обязанной отплатить добром почившей уже тёте Рае и приютить её родную внучку. Знала сама Катерина, как её матушка в своё время помогла Татьяне или нет, но давить на это она не стала. За такую деликатность Татьяна ещё больше была благодарна дочери сердобольной тёти Раи.
— Хорошо, Катеринка, пусть Зоя приезжает. Сообщи, в какой день её встречать.
— Спасибо тебе, Танюша! Золотой ты человек! Только сразу тебя предупрежу – Зоя хоть девка умная и красивая, но ленивая.
Ты ей спуску не давай, не береги – к труду приучай.
«Вот ещё, сама уму разуму не научила, а на меня теперь своё чудо вешает! Хотя с таким отцом, как Ваня, вырасти отзывчивой и работящей девочкой трудно», — размышляя Татьяна Николаевна, уже ломая голову, куда она положит племяшку.
Зоя приехала на выходных неожиданно и без предупреждения. Открыв дверь, 23-летняя Валя увидела ярко-одетую девушку с огромными ресницами, обесцвеченными волосами и длинными ногтями. Та с высока осмотрела Валю, заметив простой хвост и домашние шорты с футболкой. Её чётко-очерченные брови презрительно изогнулись, и девушка представилась:
— Я Зоя, дочь Катерины, из Бердяновки. Буду у вас теперь жить и учиться. Ты, наверное, Валя. Тётя Таня дома? Пройти можно?
Зою разместили в одной комнате с Валей. У Вали был диван-книжка – на нём она и спала. Для Зои попросили у знакомых надувную кровать. Приезжая неприятно удивилась, что ей придётся на полу спать. Валя услышала, как она жаловалась по телефону матери, что могли бы её и на диван положить, как гостью, а Валя разместилась бы на надувной кровати – не стеклянная.
«Откуда у дочери алкоголика столько гонору?» — подумала Валя. – «И где она в своей деревне наращивает ресницы и ногти?» Но спрашивать она не стала, а приготовилась жить, как в общежитии, с соседкой по комнате, предвкушая постоянные претензии.
Как мать и предупреждала, Зоя не была склонна к уборке, готовке и другому труду.
Кровать она не заправляла, посуду за сбой не убирала, вещи бросала кучей на выделенный ей стул или на кровать. Валя в презрением смотрела на Зоин угол, где грудой лежало неубранное постельное бельё и одежда. Иногда во время уборки она быстро наводила порядок и на кровати троюродной сестры, но последняя ни разу не благодарила. Наоборот, могла закатить скандал, что кто-то трогал её вещи без разрешения.
Любые попытки Татьяны Николаевны приучить племянницу к труду сводились к уверениям девушки, что она без сил, еле ноги передвигает от усталости после тяжёлого учебного дня и всё сделает, что надо, завтра.
А «завтра» она убегала в колледж сразу после завтрака, возвращаясь к ужину или заполночь. Всегда неизменно говорила, занимается с одногруппниками допоздна. У Вали возникали сомнения по этому поводу, потому что в рвении к учёбе дома она никогда замечена не был. В принципе, ела Зоя немного – лишняя порция еды для неё всегда находилась, вещи подбрасывала в общую стирку, тарелку подсовывала в общую груду в раковине.
Не сказать, что девушка была сильно в тягость хозяевам, но всё равно не давала расслабиться. Она создавала некий флёр неаккуратности и суетливости, который, как один прогорклый орешек портит впечатление о всей пачке. Так и её присутствие занозкой действовало на домочадцев – не сказать, что больно, но всё равно дискомфортно.
— Могло бы быть и хуже, — говорила Татьяна Николаевна, вспоминая некоторых своих соседок в общежитии, которые могли сделать совместную жизнь совершенно невыносимой. – По крайней мере, она редко бывает дома и мало следит.
Единственное, что девушка была падка на сладости и деликатесы.
Нередко съедала втихаря то, что Татьяна Николаевна приберегала на выходные или праздники. Когда же пропажа обнаруживалась, Зоя виновато говорила, что не привыкла к таким вкусняшкам, поэтому не может себя контролировать. Давила на жалость, вспоминая, как ей в детстве тяжело досталось, но ни разу не пообещала компенсировать съеденное. «Невкусное» детство и отец-алкоголик словно полностью оправдывали её поведение и давали право безнаказанно продолжать.
Деньги ей матушка не присылала, решив уберечь дочь от лишних трат. Крыша над головой есть, едой двоюродная сестра обеспечит, колледж в пешей доступности – а на большее Зое деньги и не нужны, рассчитала Катерина, дав с собой дочери в город энную сумму, наказав беречь деньги, хорошо учиться и слушаться тётю.
Первую же сессию девушка завалила.
Потому что, как выяснилось, она хотела научиться наращивать ресницы или делать ногти, как её подруга в деревне, а не заниматься программированием. Но мать заявила, что умная Зойка должна получить нормальное образование, а «не заниматься ерундой». Возвращаться в деревню ни с чем девушка не планировала.
Мать по телефону отказалась давать деньги на курсы по маникюру, заявив, что денег просто нет:
— Ищи работу в городе, если не хочешь у нас в деревне в доярки идти. Да, тебя с твоим гонором даже в доярки не возьмут, максимум в магазине сможешь работать. В городе возможностей больше, а тётка пока прокормит.
Говоря родственницам, что она целыми днями ищет работу, Зоя из дома никуда даже не выдвигалась. Для приличия обводила и зачеркивала объявления в газетах, которые покупала ей тётя. И утверждала, что отправляет резюме по всем возможным объявлениям в интернете, что вообще невозможно было проверить. С тех пор, как девушка перестала учиться и начала торчать в четырёх стенах, бардак с её угла стал потихоньку захватывать всю квартиру.
Возвращаясь домой, Татьяна Николаевна обнаруживала гору посуды в раковине и стол в крошках на кухне, крошки и другой мусор на диване в гостиной – он же в развёрнутом виде её кровать в ночное время суток. Вещи Зои разной степени свежести перекочевали с её стула и кровати на спинки стульев на кухне и на подлокотники кресла и дивана в гостиной. И даже под диван и стол. И если раньше присутствие Зои доставляло лёгкий дискомфорт, то сейчас девушка начала бесить Татьяну Николаевну и Валю.
— Зоя, убери свои вещи на место, помой посуду, вытри стол! – требовала тётя.
— Хорошо, сейчас. Отправлю резюме ещё на одну вакансию и всё сделаю, — слышался ленивый голос Зои. Но и через час, и через два ничего не менялось. Не выдерживая беспорядка, Валя сама быстро наводила чистоту.
Женщины пытались взять трудоустройство Зои в свои руки, но девушка больше 2-3 дня на одном месте не задерживалась и снова перемещалась на тёткин диван, стырив найденные в шкафу печеньки с шоколадной крошкой.
— Официанткой я работать не собираюсь – я не девочка на побегушках. Меня ещё отец пытался в магазин за водкой и закуской покупать, так я не бегала, а тут чужим людям должна подносить. Обойдутся!
Продавцом в магазине ей тоже не понравилось, кассиром тем более:
— Представляете, эти наглые бабки вообще оборзели: «А тут что написано?», «А почему так дорого?», «А на полке другая была цена!» — и стоят ругаются. Бабуля, говорю, разуй глаза, не ту цену смотрела. А она кричит и требует отмену – старая карга! Я ей не нанималась, чтобы прихоти её старческие выполнять!
Устроили её в итоге родственницы по знакомству офис-менеджером. Без образования и опыта работы в 18 лет такое место – просто сказка! Если племяшка опять будет нос воротить, то Татьяна Николаевна пошлёт её взайшей, так она решила.
Три дня продержалась миловидная Зойка, но тоже ушла:
— Я у них там и так сидела для красоты, услаждая клиентов своим внешним видом! Чай и кофе так и быть директору могу сделать, не сломаюсь. Распечатать что-то на компьютере тоже несложно. Но там всякие отчёты заполнять, договора составлять – я что бухгалтер и юрист в одном лице? Решили на меня вообще все обязанности повесить? Мало им, что я за имидж компании отвечаю и людей в офисе приветствую? Так пусть платят мне тогда тройную зарплату: офис-менеджера, бухгалтера и юриста. А ещё курьера, а то опять началось: пойди купи то, закажи это, принеси пятое-десятое.
У них там девушка сидит, руководитель финансовый, немногим старше меня, страшная, хотя утешает себя, что за косметикой это не видно. Сразу меня невзлюбила от зависти. Так у неё работа с клиентами встречаться, кофеи распивать, а потом мне поручения давать, чтобы я договора заполняла и распечатывала. А она только подписывает! Вот я вполне могла бы также делать, а и ещё лучше. Так что не дала себя эксплуатировать и посла их всех – я себе цену знаю!
Хотела Татьяна Николаевна после этих слов сразу Зойку в деревню отправить, да язык к гортани прилип.
Вспомнила она покойную тётю Раю, как та с укоризной смотрит. Решила тогда тётка, чтобы племянница сама съехала от безысходности, поняв, что в деревне ей самое место, если от гонора своего не откажется. Для этого решили они с Валей домой еду не покупать, а питаться в кафе и на работе. Пароль от вай-фая поменяли, чтобы не было у Зои искушения в интернете сидеть, да с подружками переписываться.
Денег у неё своих особо нет: либо начнёт себя образцово-показательно вести, либо устроится куда-нибудь, либо обратно в деревню к мамке уедет.
В результате с голодухи Зоя съела всё, что было в доме: нашла все пачки круп, макарон, гороха, консервы – уничтожила подчистую, но съезжать и не думала. Злобно встречала Татьяну Николаевну и Валю с работы и требовала еды.
— Ты взрослая деваха, вполне можешь себе на кусок хлеба заработать. Иди продавщицей в соседний магазин – им всегда кто-то нужен. Или в кафе напротив официанткой – там тебя ещё и обедом накормят. А у себя на шее дальше сидеть я не позволю! Не хочешь работать – тогда тебе не место в городе. Я оплачу тебе билет домой – и до свидания!
Но уезжать без боя Зоя не хотела. На следующий день после этого разговора нагрянула к Татьяне Николаевне Катерина. И с порога начала сыпать претензиями:
— Я думала, что девочку свою в хорошие руки отдаю, а вы её тут голодом морите? Изверги!
— Хорошо, что приехала, Катерина! Будет с кем Зою домой отправить. Сейчас мы её вещи быстро соберём, и можете ехать. Как говорится, из рук в руки! А то она ни учиться, ни работать не хочет. И весь лимит нашего гостеприимства на всю вашу семью на пару поколений вперёд уже истратила.
— Ты что, Таня, даже войти мне не предложишь? – опешила Катерина.
Не хотела Татьяна Николаевна двоюродную сестру пускать, чтобы вместо одной «квартирантки» не стало две. Но не нашлась, как отказать. Тут вышла Валя с вещами троюродной сестры:
— А вот и вещи Зои, все в целости и сохранности. Что тётя Катерина, зашли на дорожку посидеть? Давайте посидим, а Зоя как раз оденется.
Зоя смотрела на мать в надежде, что та что-нибудь придумает. Но Катерина и так понимала, что оставить Зою больше нет никакого повода, раз не получилось надавить на чувство вины хозяев. Деваться некуда, придётся забирать свою дармоедку домой. Не смогла тётка её перевоспитать.
