— С какой стати я буду зарабатывать на ремонт твоей матери? Я лучше своей тогда его оплачу! — резко отрезала Нина, отодвигая тарелку с недоеденным ужином. — Ты серьёзно считаешь, что я должна вкалывать сверхурочно, чтобы твоя мать могла поменять свою стиральную машину на более дорогую модель?
Андрей застыл у кухонного стола с вилкой в руке. Он ожидал от жены недовольства, но такая категоричность застала его врасплох. Вечер, который начинался вполне обыденно — ужин после рабочего дня, тихое бормотание телевизора из гостиной, — резко изменил свою атмосферу.
Трёхкомнатная квартира супругов, обставленная с претензией на современный минимализм, выглядела слишком просторной для двоих. Они приобрели её три года назад, взвалив на себя ипотеку и немалые ежемесячные платежи. Каждая покупка, каждая незапланированная трата вызывала у них нервное напряжение — денег вечно не хватало, и даже при двух стабильных зарплатах приходилось экономить.
— Нина, ты не понимаешь! — Андрей отложил вилку и потёр переносицу. — Маме требуется капитальный ремонт! У неё трубы прогнили, проводка искрит! Это не прихоть, а необходимость!
— А те деньги, что ты ей каждый месяц отвозишь? Куда они деваются? — Нина встала и подошла к окну, скрестив руки на груди. — Тебе не кажется странным, что твоя мать, имея неплохую пенсию и регулярную помощь от тебя, вдруг заявляет о полном отсутствии средств?
Свет уличных фонарей отбрасывал на её лицо странные тени, делая его похожим на маску. Андрей смотрел на жену и не узнавал. За пять лет брака он привык к её сдержанности, к тому, что она никогда не возражала против его финансовой помощи матери. И вот теперь — этот тон, эта холодность.
— Ты знаешь, сколько стоят лекарства для гипертоников? А продукты? А коммуналка? — Андрей почувствовал, как внутри нарастает раздражение. — Её пенсии едва хватает на самое необходимое!
— Ах, вот как? — Нина повернулась, и в её глазах блеснуло что-то похожее на злость. — А моя мать, значит, живёт на широкую ногу? Ей тоже шестьдесят пять, она тоже болеет, но почему-то не требует с меня постоянных вливаний! И уж точно не просит нас с тобой влезть в новые долги ради её ремонта!
Кухня, которую они недавно отремонтировали, вложив в неё немалые деньги, казалась сейчас тесной клеткой. Стены будто сужались, а воздух становился густым, как кисель.
— Ты сравниваешь несравнимое! — Андрей поднялся из-за стола. — У твоей матери есть муж, они вместе справляются! А моя — одна! После смерти отца она осталась совсем одна!
— Мои родители развелись пять лет назад, и ты прекрасно это знаешь! — голос Нины звенел от еле сдерживаемого возмущения. — И моя мать ни разу не попросила меня отдать ей последнее! В отличие от Дарьи Васильевны, которая считает твой кошелёк продолжением своего!
Андрей почувствовал, как кровь приливает к лицу. Упоминание его матери в таком контексте задело его за живое.
— Не смей так говорить о ней! — процедил он сквозь зубы. — Она вырастила меня одна, без чьей-либо помощи, и имеет полное право рассчитывать на мою поддержку!
— Поддержку — да! Но не на то, чтобы мы отказывали себе во всём ради её прихотей! — Нина взяла со стола свой телефон. — К тому же, я уверена, у неё есть деньги! Твой отец был не бедным человеком, они копили годами! Куда делись все эти сбережения?
Этот вопрос застал Андрея врасплох. Он никогда не задумывался о финансовом положении матери. Она жаловалась — он помогал. Это было так естественно и привычно, что не вызывало никаких сомнений.
— Что ты несёшь? — Андрей подошёл ближе к жене. — Ты обвиняешь мою мать в обмане?
— Я просто задаю логичный вопрос! — Нина не отступила ни на шаг. — И вместо того, чтобы требовать с нас новых жертв, может, стоит прояснить ситуацию? Узнать, как на самом деле обстоят дела?
В глубине души Андрей понимал, что в словах жены есть рациональное зерно, но признать это означало бы усомниться в искренности матери. А это было немыслимо. Мать всегда была для него непререкаемым авторитетом, и мысль о том, что она может манипулировать им, казалась кощунственной.
— Меня уже достал этот разговор! — Андрей схватил ключи от машины. — Я еду к матери! А ты подумай над своими словами! И над тем, что семья — это не только ты и я!
— Конечно, это ещё и Дарья Васильевна! — усмехнулась Нина. — Только вот я всё чаще замечаю, что в этой семье я занимаю последнее место после твоей матери!
Андрей не ответил. Он вышел из кухни, оставив за собой недоеденный ужин и недосказанные слова. Разговор зашёл слишком далеко, и ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Время и поддержка матери, которая всегда знала, как успокоить его и расставить всё по своим местам.
Андрей вернулся домой поздно. Нина не спала, сидела в гостиной перед потухшим телевизором с телефоном в руках. Он бы прошел мимо, но случайно услышал обрывок разговора.
— Мам, ты не представляешь, что происходит! Эта женщина опять требует деньги… Нет, не просит, а именно требует! По словам Андрея, ей нужен капитальный ремонт — поменять технику, перестелить полы, новые обои… А платить должны мы с ним, потому что у неё, видите ли, нет денег!
Нина говорила вполголоса, явно не ожидая, что муж вернется так рано. Андрей замер в дверном проёме, не решаясь войти, но и не в силах уйти. Разговор жены с матерью неприятно резанул по нервам.
— Да, я понимаю… Но моя проблема в том, что Андрей просто не видит реальной картины! Дарья Васильевна умеет себя подать! Вечно жалуется на здоровье, на маленькую пенсию… И он верит! Каждый её стон воспринимает как истину в последней инстанции!
Андрей почувствовал, как внутри закипает гнев. Он всегда считал, что между его женой и матерью если не дружба, то хотя бы уважительное отношение. Теперь же открывалась совсем другая картина — Нина, оказывается, считала мать манипуляторшей, а его — послушным исполнителем материнской воли.
Не выдержав, он распахнул дверь гостиной.
— Продолжай, не стесняйся! Интересно услышать, что ты на самом деле думаешь о моей семье! — голос его звучал ровно, но в каждом слове чувствовался подспудный гнев.
Нина вздрогнула, но быстро взяла себя в руки.
— Мам, я перезвоню! — коротко сказала она и отложила телефон. — Я не говорила ничего, что не сказала бы тебе в лицо! И мы, кстати, обсуждали именно это сегодня за ужином!
Андрей прошел вглубь комнаты, сел в кресло напротив жены. Его лицо выглядело осунувшимся, под глазами залегли тени — следы усталости и внутреннего напряжения.
— Да неужели? — он скрестил руки на груди. — Мне казалось, мы обсуждали ремонт для матери, а не то, что она — расчетливая манипуляторша, а я — тряпка, которой она вытирает ноги!
— Не переворачивай мои слова! — Нина выпрямилась в кресле. — Но согласись, твоя мать требует слишком многого! Мы купили эту квартиру в ипотеку, платим за неё треть наших доходов! Ты каждый месяц отдаёшь часть зарплаты матери! А теперь она хочет, чтобы мы взяли кредит на её ремонт? Это нормально?
Андрей молчал. В глубине души он понимал, что требования матери действительно выглядели чрезмерными. Но признать это означало бы согласиться с Ниной и её нелестными оценками.
— Моя мать вырастила меня одна! — снова произнес он. — Отказывала себе во всём, чтобы я получил образование, чтобы у меня было всё необходимое! Теперь моя очередь заботиться о ней!
— Забота — это одно, а полное подчинение всем её прихотям — другое! — Нина встала и подошла к окну. За окном моросил мелкий осенний дождь, превращая асфальт в тусклое зеркало. — Я тоже помогаю своей матери, но она не станет требовать от меня последнего! А твоя… Она не думает о том, что мы тоже люди, у нас тоже есть потребности и планы!
— Планы? — усмехнулся Андрей. — Какие у нас планы? Купить новую машину? Съездить на море? Это всё можно отложить! А маме нужна помощь сейчас!
— А как насчет детей? — тихо спросила Нина. — Мы говорили об этом! Говорили, что в следующем году начнем готовиться, копить деньги! Это тоже можно отложить? Или мы сначала должны решить проблемы твоей матери, а потом уже думать о создании полноценной семьи?
Этот удар был точным. Они действительно обсуждали планы на детей, и Андрей сам настаивал на том, чтобы немного подкопить перед таким серьезным шагом. Но теперь эти планы снова придется отодвинуть. Ради матери. Как и множество других планов до этого.
— Ты ставишь меня перед выбором! — процедил он сквозь зубы. — Либо мать, либо дети! Это нечестно!
— Нет, Андрей! — Нина повернулась к нему. — Выбор сделала твоя мать, когда решила, что её потребности важнее нашей семьи! И ты каждый раз соглашаешься с этим выбором!
Андрей психанул и ушёл на кухню, а жена последовала за ним.
— С какой стати я буду зарабатывать на ремонт твоей матери? — повторила она свои слова из их первого разговора. — Я лучше своей матери помогу! Она никогда не требует, но я знаю, что ей тоже нелегко! И если у нас есть лишние деньги, я предпочту направить их ей, а не на новую стиральную машину для твоей!
Андрей резко поднялся со стула. Слова жены звучали как вызов, как объявление войны между двумя женщинами — той, что дала ему жизнь, и той, с которой он решил эту жизнь построить.
— Ты эгоистка! — бросил он. — Думаешь только о себе и своих желаниях! Моя мать — часть моей жизни, часть меня! Если ты не можешь это принять, значит, ты не принимаешь и меня!
— Я эгоистка? — Нина резко развернулась, глаза её сузились. — Это я эгоистка? Все эти годы я молча наблюдала, как твоя мать выкачивает из тебя деньги! Ни разу не сказала слова против! Но теперь, когда она решила положить руку и на мою зарплату, я должна просто улыбаться?
Андрея взбесила эта формулировка. «Выкачивает деньги» — будто его мать была каким-то паразитом, а не человеком, отдавшим ему всю свою жизнь.
— Что ты несёшь? — он шагнул к жене, нависая над ней. — Она моя мать! Матерям не «отдают долги», им помогают, потому что они этого заслуживают! Но разве тебе это понять?
Нина не отступила. Стояла, вздёрнув подбородок, и в её глазах Андрей видел что-то новое — не просто несогласие, а решимость, которой раньше не замечал.
— Нет, тебе не понять! — продолжил он, распаляясь от её молчания. — У тебя не такие отношения с родителями! Твоя мать для тебя — просто женщина, которая живёт в соседнем городе и которой ты отправляешь деньги на праздники! А я свою мать люблю! Понимаешь, люблю! И буду помогать ей, сколько потребуется!
— Не смей говорить о моих отношениях с матерью! — тихо, но с ледяным спокойствием произнесла Нина. — Я люблю свою мать не меньше твоего! Но между любовью и слепым подчинением есть разница! Разница, которую ты не видишь!
— Подчинением? — Андрей усмехнулся. — То есть, по-твоему, я — маменькин сынок? Безвольная тряпка?
— А разве нет? — Нина скрестила руки на груди. — Стоит твоей матери позвонить, как ты срываешься с места! Стоит ей пожаловаться на здоровье, как ты везёшь ей деньги! А пробовал ли ты хоть раз спросить, на что они идут?
Что-то внутри Андрея оборвалось. Словно натянутая до предела струна наконец лопнула, выплеснув всю накопленную энергию. Он почувствовал, как его рука поднимается, и в ужасе осознал, что не контролирует своё тело. Жгучая обида, ярость и боль сплелись в тугой узел, и этот узел требовал выхода.
Звук пощёчины повис в воздухе. Нина отшатнулась, держась за щёку, её глаза распахнулись от шока и неверия. В них плескался ужас, смешанный с чем-то ещё — чем-то, что Андрей боялся определить. Презрением? Отвращением?
Время словно остановилось. Они стояли в гостиной — муж и жена, ещё минуту назад спорившие о деньгах и семейном долге, — и смотрели друг на друга, как чужие люди, разделённые пропастью.
— Нина… — голос Андрея дрогнул. Он сам не верил в то, что произошло. За пять лет брака он никогда, ни разу не поднимал на неё руку. Даже в мыслях не допускал такого. — Нина, я…
Но извинения застряли в горле. Нина медленно опустила руку, и Андрей увидел на её щеке красное пятно — след от своей ладони. Этот след будто выжигал ему глаза.
— Убирайся! — тихо, но твёрдо сказала она. — Убирайся из моего дома!
— Это наш дом… — слабо возразил Андрей, но сам почувствовал фальшь в этих словах. В эту минуту он потерял право называть этот дом своим.
— Уходи! — повторила Нина. — К своей мамаше вали! Она наверняка обрадуется, когда ты, наконец, избавишься от меня!
Андрей хотел возразить, хотел схватить её за плечи и объяснить, что это была случайность, что он никогда больше… Но внутренний голос остановил его. Случайности не повторяются, но однажды преодолев барьер, легче сделать это снова. Сегодня пощёчина, а завтра?
— Я позвоню… — пробормотал он, хватая куртку. — Мне нужно… Подумать…
Нина смотрела на него, не мигая. В её взгляде читалось что-то больше, чем разочарование. Это был взгляд человека, принявшего решение.
Андрей почти выбежал из квартиры. В голове пульсировала единственная мысль: мать. Она всегда говорила, что Нина ему не пара. Что брак — это компромиссы, а его жена слишком своенравна для семейной жизни. Может, она была права?
Дарья Васильевна жила в старом панельном доме на окраине города. Когда-то это был престижный район, но со временем новостройки вытеснили старые «хрущёвки», и район постепенно превращался в место проживания пенсионеров и малоимущих.
Андрей припарковал машину у подъезда. Руки всё ещё дрожали, и воспоминание о пощёчине не отпускало. Как он мог? Что на него нашло?
Поднявшись на третий этаж, он позвонил в дверь. Мать открыла почти сразу, словно ждала его.
— Андрюша? — на её лице отразилось удивление. — Что случилось? Почему так поздно?
Андрей молча прошёл в квартиру. Знакомый с детства запах — смесь лекарств, старой мебели и маминых духов — почему-то не принёс обычного успокоения.
— Мы с Ниной поссорились! — коротко сказал он, проходя на кухню. — Не хочу об этом говорить!
Дарья Васильевна поджала губы.
— Из-за ремонта, да? Я так и знала, что она будет против! Всегда была жадной до денег!
Андрей не ответил. Он прошёл в комнату матери, намереваясь лечь на диван, но взгляд его упал на тумбочку, где в приоткрытом ящике что-то блеснуло. Наклонившись, он увидел толстую золотую цепочку своего отца и пачки купюр, перетянутые резинкой.
Сердце пропустило удар.
Андрей застыл, глядя на деньги в ящике. Пятитысячные купюры, аккуратно уложенные и перетянутые резинкой. Рядом с ними — сберегательная книжка, хотя большинство уже перешли на карты. Он осторожно взял её, открыл. Цифры на последней странице заставили его присвистнуть. Сумма была внушительной, более чем достаточной не только для ремонта, но и для безбедной жизни в течение нескольких лет.
— Что ты делаешь? — голос матери вывел его из оцепенения. Дарья Васильевна стояла в дверях, и на её лице застыло странное выражение — смесь страха и злости.
— Что это? — Андрей поднял сберкнижку. — Почему ты говорила, что у тебя нет денег? Зачем лгала?
Дарья Васильевна поджала губы.
— Положи на место! Это не твоё дело!
— Не моё дело? — Андрей чувствовал, как внутри поднимается волна гнева, куда более сильная, чем во время ссоры с женой. — Я каждый месяц отдаю тебе половину зарплаты! Отказываю себе и Нине, чтобы ты могла купить лекарства и продукты! А теперь узнаю, что у тебя накоплена сумма, которой хватит на несколько лет безбедной жизни?
— Эти деньги мне оставил твой отец! Они только мои! — жёстко сказала Дарья Васильевна. — Они для особого случая!
— Какого? — Андрей швырнул книжку на стол. — Какого особого случая? Твоё жильё разваливается, ты постоянно жалуешься на здоровье, на дорогие лекарства! И при этом держишь такую сумму про запас? Для чего?
— Не смей говорить со мной таким тоном! — мать выпрямилась, её глаза сузились. — Ты мой сын, и обязан меня содержать! А то, что у меня есть собственные деньги — не твоё дело! Это моя страховка на случай, если ты решишь меня бросить, как твоя жена постоянно тебе внушает!
— Нина никогда… — начал Андрей, но осёкся. Осознание ударило его, как молния. Все эти годы мать манипулировала им, играла на чувстве долга. И он позволял ей это делать, отдавая всё больше и больше — деньги, время, силы. А теперь она хотела, чтобы Нина делала то же самое.
— Я ухожу! — сказал он, направляясь к выходу.
— Куда? — Дарья Васильевна преградила ему путь. — К ней? К той, что настраивает тебя против меня?
— Прекрати! — устало произнёс Андрей. — Нина не настраивала меня против тебя! Она просто видела то, чего я не замечал годами! Ты используешь меня, мама! Используешь мою любовь и чувство долга!
— Ах, так значит я — плохая мать? — в голосе Дарьи Васильевны зазвучали истеричные нотки. — Я, которая отдала тебе всю свою жизнь? Которая ночей не…
— Остановись! — перебил её Андрей. — Я люблю тебя! Всегда любил и буду любить! Но мне нужно вернуться к жене и попытаться спасти свою семью! Если с тобой что-то случится, если понадобится реальная помощь — я всегда буду рядом! Но больше никаких манипуляций! Никаких требований денег, которые тебе не нужны!
Он вышел из квартиры, не оглядываясь на мать, которая что-то кричала ему вслед. В голове была пустота, и только одна мысль стучала набатом: вернуться домой, к Нине.
Подъехав к своему дому, Андрей долго сидел в машине, не решаясь выйти. Что он скажет? Как объяснит свой поступок? И главное — простит ли она?
Наконец, собравшись с духом, он поднялся в квартиру. Звонить не стал, открыл дверь своим ключом. В прихожей горел свет, и Андрей с облегчением подумал, что Нина не спит, ждёт его. Может, есть шанс всё исправить?
— Нина? — позвал он, проходя в гостиную. — Нина, нам нужно поговорить!
Но вместо жены он увидел наполовину собранный чемодан. Рядом с ним — стопка документов.
— Ты всё-таки вернулся! — Нина вышла из спальни. Лицо её было спокойным, только глаза покраснели от слёз. — Думала, останешься у матери!
— Нина, послушай… — Андрей шагнул к ней, но она отступила. — Я был у матери! И ты была права! У неё есть деньги, много денег! Она обманывала меня все эти годы!
— И что это меняет? — Нина скрестила руки на груди. — Ты ударил меня, Андрей! Не из-за денег, не из-за ремонта! Из-за того, что я посмела усомниться в твоей матери! Как будто она — святыня, а я — никто!
— Я был неправ! — Андрей чувствовал, как горло сжимается от подступающих слёз. — Это непростительно, я знаю! Но, клянусь, такого больше никогда не повторится!
— Ты прав! — кивнула Нина. — Не повторится! Потому что я ухожу! Я уже сняла квартиру недалеко от работы, завтра переезжаю! А это… — она кивнула на бумаги. — Я подготовила к разводу! Я считаю, что ты должен выплатить мне компенсацию за половину твоей машины! Это справедливо! А ещё квартира…
— Нина, пожалуйста! — Андрей сделал ещё один шаг к ней. — Давай попробуем всё исправить! Я ещё раз поговорю с матерью, объясню ей, что больше она не получит от нас ни копейки! Мы сможем начать копить на ребёнка, как планировали!
— Слишком поздно! — покачала головой Нина. — Дело не в деньгах и не в твоей матери! Дело в тебе! Я не могу жить с человеком, который способен ударить меня! Сегодня пощёчина, а завтра?
Она посмотрела на него долгим взглядом, в котором не было ненависти — только усталость и разочарование.
— Я хотела создать семью, а оказалась в треугольнике, где лишняя! Но, знаешь, я благодарна тебе! Ты показал, кто ты есть на самом деле, прежде чем у нас появились дети! Это к лучшему!
С этими словами она вернулась в спальню и закрыла за собой дверь. Андрей остался один в гостиной, глядя на документы и понимая, что потерял всё. И виноват в этом только он сам…
