Шестой месяц — не самое подходящее время для семейных посиделок с родственниками мужа. Особенно когда большинство из них тебя никогда особо не жаловали. Вера знала это, но всё равно согласилась. Антон вернулся из двухнедельной командировки, и свекровь Регина Михайловна настояла на «маленьком семейном ужине».
— Да ладно тебе, — уговаривал Антон, стоя в дверях спальни. — Мама просто хочет нас увидеть. Она же волнуется.
Вера вздохнула.
— Волнуется она… Как же. Три месяца не звонила даже спросить, как у меня дела. А теперь вдруг забеспокоилась.
— Ну, она просто не знает, как к тебе подойти. Ты сама с ней не слишком уж ласкова.
— Скажи еще, что это я виновата, — Вера подняла на мужа усталый взгляд. — Ты же знаешь, как они ко мне относятся. Особенно твоя мать.
— Ну хватит, — поморщился Антон. — Мы уже сто раз это обсуждали. Ты преувеличиваешь.
— Преувеличиваю? — Вера резко встала, и платье натянулось на округлившемся животе. — Помнишь, как на нашей свадьбе твоя мать сказала, что надеется — её внуки будут похожи на тебя, а не на меня?
Антон устало закатил глаза.
— Ладно, хорошо, она бывает… несдержанна. Но сейчас всё изменилось. Ты в положении, скоро у нас будет ребенок. Она действительно хочет наладить отношения.
Вера поправила выбившуюся прядь и посмотрела на часы. Через полчаса начнётся. Живот уже заметно округлился, и ей пришлось надеть платье свободного кроя — тёмно-синее, с мелким цветочным узором. Свекровь наверняка скривится, когда увидит. «Слишком простецкое», — скажет она своим особым тоном, от которого мурашки по коже.
— Хорошо, — сдалась Вера. — Но если они начнут свои обычные подколки, я не буду молчать. Так и знай.
Дом Регины Михайловны всегда выглядел безупречно. Даже сейчас, когда за окном моросил мелкий осенний дождь, а ветер гонял по дорожкам жёлтые листья, внутри было тепло, сухо и идеально чисто. Ни пылинки на антикварной мебели, ни пятнышка на белоснежной скатерти.
— Проходите, раздевайтесь, — Регина Михайловна дежурно улыбнулась, окинув Веру оценивающим взглядом. — О, да ты у нас уже совсем… кругленькая.
— Здравствуйте, Регина Михайловна, — Вера выдавила улыбку. — Да, шестой месяц уже.
— Шестой? — свекровь подняла брови. — А выглядит на все восемь. Наверное, крупный будет ребенок. Или ты просто отекаешь сильно? Давление проверяла?
— Проверяла, всё в норме, — Вера сглотнула комок в горле.
— Ну-ну, — покачала головой свекровь. — Главное, чтобы потом проблем не было, осложнения там какие-нибудь.
Антон сжал руку Веры — то ли подбадривая, то ли предупреждая. За шесть лет брака Вера так и не поняла, какие сигналы он пытается ей передать в таких ситуациях.
— Мам, ну что ты сразу про осложнения, — попытался разрядить обстановку Антон. — У нас всё хорошо, врач говорит — все протекает нормально.
— Ой, Антошенька, что эти врачи понимают? Вот у Светланы Петровны дочь тоже говорила — всё нормально, а потом чуть не того при родах. Если бы не экстренная операция…
— Мама! — резко оборвал её Антон. — Давай не будем, а?
В гостиной уже сидели остальные: Лариса, сестра свекрови, со своим мужем Вадимом, и их сын двоюродный брат Антона — Кирилл. Вера вздохнула. Полная коллекция.
— А вот и наши молодые! — воскликнула Лариса, взмахнув рукой с зажатой дымящейся. — Проходите, присаживайтесь. Вероничка, как ты себя чувствуешь, дорогая?
— Вера, — автоматически поправила она. Шесть лет, а тётка мужа всё ещё «случайно» путала её имя.
— Ой, прости, дорогая. Совсем память никуда, — Лариса рассмеялась, не делая даже вида, что ей неловко. — Верочка, конечно. Ну, как самочувствие? Животик-то уже такой большой!
— Нормально, спасибо, — коротко ответила Вера, опускаясь на стул.
— А что так напряженно? — прищурилась Лариса. — Мы же семья! Можешь рассказать, если что-то беспокоит. Токсикоз, например. У меня знакомая так мучилась, что хотела даже прервать ад на шестом месяце, представляешь?
— Лариса! — одернула ее Регина Михайловна. — За столом не говорят о таких вещах.
— А что такого? — пожала плечами Лариса. — Сейчас же современные времена, все всё знают.
Стол ломился от закусок. Салаты, нарезки, горячие блюда — Регина Михайловна умела принимать гостей. Вот только Вера почти ничего не могла есть из-за тошноты, который никак не хотел отступать, несмотря на второй триместр.
— Наливайте себе, не стесняйтесь, — Регина Михайловна кивнула на графин с компотом. — Это из моей смородины. Антошенька, помнишь, как ты любил этот компот в детстве?
— Помню, мам, — улыбнулся Антон. — Особенно с твоими пирогами.
— Я и сегодня испекла, — с гордостью заявила свекровь. — Специально для тебя.
Антон сел рядом с Верой, но сразу повернулся к Кириллу, обсуждая какие-то рабочие моменты. Вера поболтала вилкой в салате, пытаясь найти что-то, что не вызовет у неё приступа.
— Антон, ты бы жене уделял больше внимания, — заметила Лариса. — Она ведь у тебя в положении. Женщине сейчас забота нужна, внимание. А ты сразу про работу.
— Да мы и так вместе целый день, — отмахнулся Антон. — С утра машину вместе выбирали, потом в магазин ездили…
— Машину? — оживился Кирилл. — Какую берете?
— Да вот, смотрим семейный вариант. Что-нибудь побольше, для ребенка.
— А ты уверен, что тебе нужна семейная машина? — вдруг спросил Вадим с усмешкой. — Не рановато?
— В каком смысле? — не понял Антон.
— Ну, я к тому, что ребенок еще не родился… Мало ли что, — Вадим многозначительно поднял брови.
Вера напряглась. Она почувствовала, как в воздухе повисло что-то неприятное.
— Как продвигается ремонт в детской? — быстро спросила Лариса. — Антон, ты же всё сделаешь для своего малыша? У вас вроде комната уже готова?
— Да какой там ремонт, — Антон махнул рукой. — Только вернулся. Потом займусь.
— Времени-то мало осталось, — заметила Регина Михайловна, поджимая губы. — Три месяца пролетят незаметно.
— Успеем, мам. Не переживай.
— А может, и меньше, — вдруг встрял Кирилл, подмигивая. — У таких… пышненьких часто раньше срока случается. Мне вот интересно — когда живот такой большой, муж вообще как справляется?
Вера стиснула вилку. Её беременность протекала сложно, и врач действительно предупреждал о возможных преждевременных родах из-за проблем с давлением.
— Кирилл! — одернул его Антон, но как-то не очень убедительно.
— А что такого? — деланно удивился Кирилл. — Я просто спросил. Мне правда интересно.
— Тебе лучше помолчать, — процедила Вера. — Некоторые вопросы не задают за столом.
— Ого! Смотрите, у нас тут гормоны играют, — засмеялся Кирилл, толкая Антона локтем. — Твоя-то с характером.
— Слышала, ты на сохранении лежала? — Лариса наклонилась к Вере, меняя тему. — Тяжко, наверное, без мужа-то? Антон у нас вечно в разъездах. Как справлялась? Соседи, небось, помогали?
Вере показалось, что в этом вопросе был какой-то подвох, но она не могла точно понять, какой именно.
— Подруги заходили иногда, — коротко ответила она. — И сестра приезжала на выходных.
— А этот сосед ваш, как его… Игорь? Он же вроде в медицине что-то понимает? — спросила Лариса, переглянувшись со свекровью.
— Георгий, — поправил Антон. — Да, а что?
— Да так, просто вспомнилось, — пожала плечами Лариса. — Вера, он тебе помогал, когда плохо было? А то раньше как послушаешь Антошу, так как его нет, у тебя вечно то телевизор каналы не переключает, но ноутбук виснет, то сумки донести некому — а он тут как тут.
— Нет, — отрезала Вера, уже понимая, к чему клонит эта женщина.
— А кто у вас будет-то? Мальчик, девочка? — поинтересовался Вадим, снова меняя тему.
— Пока не знаем, — ответил Антон. — Хотим сюрприз.
— Ой, ну это вы зря, — покачала головой Регина Михайловна. — Надо же заранее готовиться. Одежду покупать, игрушки.
— Купим всё необходимое и так, — возразила Вера. — Сейчас и для мальчиков, и для девочек много универсальных вещей.
— Современная молодежь, — фыркнула Регина Михайловна. — В наше время мы точно знали, кто родится. И готовились основательно.
— Это как же вы знали? — не удержалась Вера. — УЗИ тогда не было.
— Женщина чувствует, — отрезала свекровь. — Материнский инстинкт не обманешь. Хотя у некоторых он, видимо, не развит.
— А по животу не скажешь, что это мальчик, — задумчиво произнесла Лариса. — Обычно с мальчиками живот заостренный, вперёд торчит. А у тебя какой-то… расплывчатый. Может, двойня?
— Лариса, девочке и так тяжело, — неожиданно вступилась Регина Михайловна. — Не пугай её.
— Я не пугаю, — пожала плечами Лариса. — Просто интересно. Ведь в семье Антона близнецов не было, а у Веры? Вера, у вас в семье двойняшки были?
— Нет, — покачала головой Вера.
— Странно тогда, — задумчиво протянула Лариса. — А у соседа вашего, Георгия, случайно в роду близнецов не было?
Вера уронила вилку. Звон металла о фарфор заставил всех вздрогнуть.
Кирилл засмеялся в голос.
— Лариса! — воскликнула Регина Михайловна, но в её голосе слышалось больше любопытства, чем возмущения.
— А что? — невинно хлопнула ресницами та. — Я просто интересуюсь генетикой. Это так увлекательно.
Вера перевела взгляд на мужа. Антон сидел, низко опустив голову, и нервно крутил в руках вилку. Он даже не пытался заступиться за неё.
— Погоди-ка, Антоха, — Кирилл прищурился, пристально разглядывая Верин живот. — Ты ж в феврале в командировку улетал. Математика-то точно сходится?
— Я прилетал, — буркнул Антон, не глядя на жену. — Всё сходится. Чего докопался?
В комнате повисла тишина. Антон замер, но через секунду выдавил неуверенную улыбку.
— А знаете, что подарить им надо? — Лариса не унималась. — Тест ДНК. И всё — ни считать ничего не надо, ни гадать.
— Точно, — подхватил Кирилл, переглянувшись с Вадимом. — Сразу всё ясно. Практично и современно.
— Сейчас он, кстати, недорого, — добавил Вадим, подцепляя вилкой салат. — Мазок — и через три дня результат.
— А ты чего так точно все знаешь-то, откуда в курсе? — прищурилась Лариса. — Проверял уже кого-то?
— Да знаю просто, — буркнул Вадим. — Сейчас ведь везде. И у знакомых, и по телевизору. Истории — одна краше другой.
— Верно говоришь, — кивнула Регина Михайловна, подливая компот и ехидно улыбаясь. — Лучше заранее всё выяснить. Чтобы без сюрпризиков вышло.
Она покосилась на сына.
— Регина, — хмыкнула Лариса, — ты прямо как следователь.
— А что? — передёрнула плечами Регина. — Я серьезно. Тем более сейчас — через одного.
— Ну а если взять соседа Вериного?! — Кирилл ухмыльнулся. — Георгий же, кажется. Вечно вокруг крутится. Всё нооосит, помогааает. Ангел-хранитель прямо же.
Антон рассмеялся, поддерживая шутку:
— Да уж, этот Георгий… И правда, я уже сам думаю — может серьезно на тест отправить?! А то уж больно услужливый.
Все за столом засмеялись.
— Ладно вам, — добавил Антон, глянув на мать и Ларису. — А если серьезно про подарок, то я бы лучше абонемент в спортзал попросил.
Он махнул в сторону Веры:
— Ей фигуру восстанавливать после родов ни день, и ни год . Я сам боюсь — не потяну.
Лариса фыркнула. Кирилл заржал. Вадим радостно осклабился. Регина Михайловна поджала губы, скрывая улыбку.
— Ну ты даёшь, Антошенька, — присвистнула Лариса. — Вылитый отец. Тот тоже языком резал.
— Лучше с юмором, чем с адвокатами, — поддакнул Кирилл. — А тест — дело хорошее. И весело, и полезно.
— Главное — заранее знать, — отрезала Регина Михайловна. — А то растишь внука, а он тебе даже не родня.
За столом захихикали, зазвенели рюмки. Только Вера не шевелилась. Сидела, уставившись в никуда. Молча. Под столом она стиснула салфетку, побелев от напряжения.
Она медленно подняла голову и посмотрела прямо в глаза Регине Михайловне. Её взгляд был холоден, как январская луна.
— Это вы так уверенно про ДНК-тесты заговорили, потому что у самой рыльце в пушку? — Её голос звучал спокойно, но каждое слово падало, как камень. — Не от этого ли ваш муж сбежал? Сомневался, что Антон — его сын? А может, дядю Вадима спросим? Он тут, за столом сидит как раз.
Повисла тишина, плотная, как пуховое одеяло. Регина Михайловна застыла с поднесенной ко рту вилкой. Её лицо в одно мгновение стало белым, как те салфетки, что лежали стопкой возле её тарелки.
Антон повернулся к Вере так резко, что чуть не опрокинул стакан. Его лицо покраснело, будто его на морозе забыли. Глаза округлились, как у ребёнка, впервые увидевшего фокусника.
Вадим, словно подавившись, закашлялся и начал расстегивать ворот рубашки, как будто та вдруг стала на два размера меньше.
Лариса замерла. Её взгляд, как у теннисного болельщика, заметался между сестрой и мужем.
— Как… ты смеешь? — первой нарушила тишину Регина Михайловна. Её голос дрожал, как осиновый лист на ветру.
— Вера, ты с ума сошла? — Антон схватил её за руку. — Что за бред?
— Бред? — Вера стряхнула его руку и посмотрела с какой-то усталой жалостью. — Твой отец перед самой смертью рассказал. Он подозревал до последнего дня. Сказал, ты имеешь право знать. А я решила, что это разрушит твою жизнь, и промолчала.
— Врёшь! — выдохнула Регина Михайловна, но голос её звучал неуверенно, как испорченный музыкальный инструмент.
— А почему тогда Вадим сидит белее мела? И почему Лариса вцепилась в стол так, будто он сейчас взлетит?
Все взгляды, как по команде, обратились к Ларисе. Та сглотнула с такой силой, будто это был её последний шанс на спасение.
— Лариса? — голос Регины Михайловны надломился, как сухая ветка.
Вадим медленно поднял голову и посмотрел на жену взглядом человека, который вдруг понял, что сел не в тот поезд тридцать лет назад.
— Все эти годы я догадывался, — произнёс он с горечью человека, которому наконец подтвердили самые страшные подозрения. — А Антон так похож на моего отца… Те же глаза, тот же подбородок.
— Вадим! — Лариса вскрикнула, будто её ужалили.
— Замолчи, — он махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху. — Тридцать лет, Лариса. Тридцать лет лжи.
Регина Михайловна издала звук, похожий на всхлип подстреленной птицы. Её руки затряслись, будто у неё внезапно началась лихорадка.
— Ты… ты… — она перевела дикий взгляд с сестры на Антона. — Ты подозревала! Все эти годы ты подозревала!
— А ты думала, я не догадаюсь? — огрызнулась Лариса. — Твой муженёк, как накидывался, всё мне выкладывал.
— Я… я… — Регина Михайловна схватилась за сердце с такой театральностью, что Вера чуть не закатила глаза.
— Значит… — Антон медленно поднял голову, как человек, очнувшийся от долгого сна, — отец… не мой отец может быть?
Никто не ответил. Все смотрели на Регину Михайловну, которая сжалась на стуле, как сдувшийся воздушный шарик.
— Вера, — Антон повернулся к жене, его глаза блестели, как мокрый асфальт после дождя, — почему ты молчала?
— А что бы изменилось? — пожала она плечами. — Твой отец — тот, кто тебя вырастил. Кто любил тебя. Какая разница, чья кровь в твоих венах?
Два года она хранила тайну, которая могла взорвать его мир. И сейчас взорвала — одной брошенной фразой, как гранатой.
— Мне нужно на воздух, — Вера поднялась, отодвигая стул с таким достоинством, будто покидала королевский приём, а не этот семейный цирк с уродцами.
— Стой! — Антон схватил её за руку. — Ты не можешь просто уйти после… после всего!
— Могу, — Вера мягко, но решительно освободила руку. — И ухожу. Мне здесь нечего делать.
— А как же… — он замялся, глядя на её живот.
— Ребёнок? — она усмехнулась. — Не переживай, он точно твой. В отличие от некоторых, я знаю, кто отец моего ребёнка наверняка.
Вера запихнула телефон в сумку, еле застегнула молнию и двинулась к двери. И неважно, что там кричат — все орали как оглашенные. Регина орала на Ларису, тыкая в нее пальцем: «Ты! Ты во всем виновата!» Лариса визжала в ответ, Вадим что-то бубнил про «тридцать лет вранья». Один Антон сидел и молчал, словно язык проглотил.
Никто даже не дёрнулся её остановить. Ха! Как будто ей не всё равно.
Она толкнула дверь и чуть не навернулась с крыльца — ступеньки раскисли от дождя, сам он уже кончился. Темень, ужас. Только луна иногда выглядывала из-за облаков, да фонарь через два дома еле мигал.
Вера сделала пару шагов от дома и резко остановилась. В голове шумело. Куда теперь? Домой нельзя — там этот негодяй объявится, как наберется от горя. К родителям? У мамы давление, ей тока скандалов не хватало. К подруге Ленке? У нее однушка, куда там с пузом…
Живот вдруг дернулся. Вера положила руку на него и почувствовала, как малыш пинается.
— Ты-то чего разбушевался? — она невольно улыбнулась. — Всё хорошо будет, слышь? Прорвемся как-нибудь.
Она достала телефон — экран треснул, когда она его роняла неделю назад. Вызвала такси. «Да ну их всех. Справимся».
Телефон пискнул: «Водитель в пути.» Вера опустилась на скамейку у калитки — ноги не держали. Домой не хотела. Ни за что. Шесть лет зря потерять… Она ведь любила его, глупая. Старалась, готовила, носки эти противные стирала. А он — «Кому она такая нужна». Предатель.
По щекам потекли слезы — злые, горячие.
— И ты туда же, — буркнула Вера своему отражению в экране телефона. — Нюни распустила.
«Тебе туда и дорога,» — сказал бы отец. И был бы прав. Нечего было лезть в эту семейку. Регина с первого дня её терпеть не могла. Фыркала на её джинсы, на её работу («Продавщица? Ну, для кого-то и это потолок»).
Издалека послышался звук мотора. Вера вытерла щеки рукавом — ещё не хватало, чтоб таксист видел, что она ревела. А дальше-то что? Куда идти с животом?
К сестре поедет. Танька точно не выгонит. Хотя собака эта бестолковая линяет…
Фары осветили дорогу. Машина притормозила у калитки.
— Заказывали? — высунулся водитель, мужик с залысинами.
Вера кивнула, пытаясь встать. С пузом это оказалось не так-то просто. Водитель вышел, открыл ей дверь. Вот это сервис, надо же.
Из дома вдруг вылетел Антон — взъерошенный, с перекошенным лицом.
— Верк! Стоять! Ты куда?!
Шел какой-то кривой, спотыкаясь, ботинок расшнурован. На рубашке пятно свежее — бркал, что ли, опрокинул. Или это свекровушка в него запустила.
— Вер, да постой ты!
— Что? — она сложила руки на груди. — Ещё что-то не договорили? Про то, какая я полная и никому не нужная?
— Да ладно тебе, — Антон тяжело дышал. — Я ж не это имел в виду. Просто ляпнул.
— Ага. Просто. И они просто. А я, что, не человек? Вы все шесть лет меня поливаете грязью. И хватит с меня!
— Тебе ехать-то надо? — вмешался таксист, переводя взгляд с одного на другого. — Я не понял.
— Да, едем, — Вера села в машину, захлопнула дверь.
«Прости,» — беззвучно проговорил Антон за стеклом.
«Ни за что,» — так же беззвучно ответила Вера.
Таксист тронулся с места. Антон побежал было за машиной, но с развязанными шнурками это была та еще задачка — он запнулся и растянулся прямо в луже. Вера не сдержалась и хмыкнула. Так ему и надо.
Машина свернула за угол. Дождь снова зарядил — капли забарабанили по крыше. Не проведешь-не прогонишь-не выстоишь. А пока — поспать. Выдохнуть.
Вера смотрела на черные облака, на дворы утопающие во тьме. Ее не будет там. Не вернется. Не простит. Нельзя так с людьми.
