Галина сосредоточенно вглядывалась в экран ноутбука, где мерцали столбцы цифр. Надо было закончить отчет к вечеру, а телефон разрывался от сообщений. Снова Валентина Сергеевна, свекровь. Опять что-то срочное и жизненно важное.
«Посмотрю позже», — решила Галина, отложив телефон в сторону. Если действительно что-то серьезное — позвонит Лёня.
За окном офиса медленно темнело. Другие сотрудники уже разошлись по домам. Галина потерла шею, затекшую от долгого сидения за компьютером. Усталость давала о себе знать, но отчет был практически готов. Еще полчаса, и можно будет с чистой совестью поехать домой.
Путь Галины к нынешней должности руководителя отдела маркетинга в крупной компании был непростым. Восемь лет назад она пришла в эту фирму рядовым специалистом. Работала сверхурочно, бралась за любые проекты, ездила в командировки, когда другие отказывались, параллельно окончила курсы повышения квалификации. И вот результат — хорошая зарплата, уважение коллег, стабильность. Ценой, конечно, было время. На себя, на отдых, на семью его всегда не хватало. Но Галина привыкла к такому ритму.
Дорога домой заняла полчаса. Галина поднялась на пятый этаж, открыла дверь квартиры и почувствовала запах жареного мяса. Лёня готовил ужин.
— Я дома, — Галина сбросила туфли и прошла на кухню.
Леонид, муж Галины, стоял у плиты. Он на минуту оторвался от готовки и посмотрел на жену:
— Привет. Ты поздно. Мясо почти готово, можешь накрывать стол.
Галина открыла шкаф, достала тарелки.
— Мама опять звонила, — как бы между делом сказал Лёня, помешивая что-то в сковороде. — Говорит, что ей нужны деньги на лекарства. Сердце опять прихватило.
Галина замерла на секунду, затем продолжила расставлять приборы.
— А от чего на этот раз? От просмотра новостей или от разговора с соседкой?
— Галь, ну что ты начинаешь? — Лёня поморщился. — У неё правда проблемы с сердцем. Врач выписал новое лекарство, дорогое.
— И сколько на этот раз? — Галина присела за стол, внимательно глядя на мужа.
— Десять тысяч, — Лёня старательно избегал взгляда жены. — Я бы сам перевел, но до зарплаты еще неделя…
Галина вздохнула. Такие разговоры происходили регулярно. Лёня работал в книжном магазине продавцом-консультантом, получал немного. По сравнению с его зарплатой, доход Галины был в три раза выше. Но дело было не в деньгах — Галина не считала каждую копейку. Её раздражало другое.
Валентина Сергеевна с первого дня знакомства дала понять, что невестка ей не по душе. Слишком независимая, слишком занятая работой, слишком городская. Свекровь считала, что настоящая женщина должна быть мягкой, домашней, посвящать себя мужу и детям. А Галина взяла и нарушила все эти представления. Еще и зарабатывала больше сына!
Критики со стороны свекрови было не избежать. То Галина не так готовит, то квартиру запустила, то с мужем холодна. Первое время Галина старалась не обращать внимания. Потом пыталась поговорить с Лёней, чтобы тот объяснил матери, что такое поведение недопустимо. Но муж лишь беспомощно разводил руками:
— Ну ты же знаешь, у неё такой характер. Не обращай внимания.
Так и повелось. Галина держала дистанцию со свекровью, Лёня старался сглаживать углы, а Валентина Сергеевна продолжала свою линию.
В последний год финансовые запросы свекрови участились. Сначала это были мелкие суммы — на лекарства, на оплату квартиры. Галина не возражала, тем более что часть этих трат брал на себя Лёня. Но постепенно суммы росли, а причины становились всё более размытыми. То Валентине Сергеевне срочно нужен был новый телефон («чтобы быть на связи в случае проблем со здоровьем»), то путевка в санаторий («врач настаивает на смене климата»), то очередной ремонт («в ванной появилась плесень, это опасно для здоровья»).
Галина стала замечать странности. В соцсетях свекрови появлялись фотографии с подругами из кафе, демонстрация новых нарядов, дорогого маникюра. Как-то не вязалось это с образом больной женщины, которой едва хватает на лекарства.
— Хорошо, переведу, — наконец сказала Галина, возвращаясь к текущему разговору. — Только давай договоримся — в этом месяце это последний раз. У нас свои расходы, надо на отпуск откладывать.
— Конечно, — быстро согласился Лёня, явно обрадованный тем, что конфликта не будет. — Спасибо, ты у меня золото.
Галина достала телефон, открыла банковское приложение, перевела деньги. Решила заодно проверить выписку — и нахмурилась.
— Лёнь, а что за перевод вчера в двадцать тысяч?
Муж на мгновение застыл, затем с деланной небрежностью пожал плечами:
— А, это… Маме на день рождения подарок. Я ей колье купил, она давно хотела.
— Колье? За двадцать тысяч? — Галина недоверчиво посмотрела на мужа. — И ты снял с нашей общей карты, не спросив?
— Ну… я думал, ты не будешь против, — Лёня потупил взгляд. — Ты же недавно премию получила. Мама так радовалась подарку, ты бы видела её лицо.
Галина с трудом сдержалась, чтобы не высказать всё, что думает. Эти деньги она планировала отложить на поездку к морю, о которой они с Лёней говорили всю зиму. Теперь путешествие снова отодвигалось на неопределенный срок.
— Лёня, это не нормально, — наконец сказала Галина, стараясь говорить спокойно. — Надо обсуждать такие траты. Это наши общие деньги.
— Ну это же мама… — протянул Лёня с виноватой улыбкой. — Нельзя на маме экономить. Ты же не обеднеешь от двадцати тысяч, правда?
— Дело не в сумме! — Галина повысила голос. — Дело в принципе! Нельзя просто так брать деньги без обсуждения!
— Все нормально, я в следующем месяце верну, — миролюбиво сказал Лёня, явно стремясь погасить нарастающий конфликт. — Пойдем ужинать, мясо остывает.
Галина спорить не стала. В конце концов, что сделано — то сделано.
Следующие недели прошли в обычном ритме. Галина работала, Лёня занимался домом, иногда привозил продукты для Валентины Сергеевны, навещал её по выходным. Деньги, обещанные «в следующем месяце», конечно, не вернулись — Галина и не ждала.
Приближался День строителя, профессиональный праздник в компании, где работала Галина. За успешное завершение сложного проекта она получила внушительную премию — эквивалент двух окладов. Об этом знал только её начальник. Галине хотелось сделать для семьи сюрприз — может быть, купить туристические путевки, а может — новую технику для дома.
Вечером, когда премия уже была на карте, Галина решила всё же рассказать мужу. Поужинали, выпили чаю, и когда Лёня уже собирался включить телевизор, Галина с улыбкой произнесла:
— У меня для тебя сюрприз. Сегодня получила хорошую премию. Давай подумаем, как её потратить? Может, съездим куда-нибудь?
Лёня замер, как-то странно опустил глаза.
— Эм… это здорово, конечно. Но, вообще-то… — он запнулся.
Галина сразу почувствовала неладное.
— Что?
— Понимаешь, мама позвонила с утра… У неё проблемы с суставами, врач выписал путевку в санаторий, там какая-то специальная программа… — Лёня говорил все тише. — В общем, я уже перевел ей деньги с нашей общей карты. Думал, потом скажу…
Галина изумленно уставилась на мужа:
— Ты перевел ей мою премию? Всю?
— Ну не всю, — возразил Лёня. — На перелет не хватит, это отдельно… Но мама говорит, что нашла недорогие билеты, всего пятнадцать тысяч туда-обратно. Если мы ей поможем с этим, то…
— Лёня, ты с ума сошел? — Галина перебила мужа. — Ты без моего ведома перевел все деньги своей матери? Деньги, которые я заработала?
— Да ладно тебе, — Лёня попытался взять жену за руку, но та отдернулась. — Маме сейчас тяжело, лечение срочное…
— А вчера был день рождения, а позавчера — лекарства для сердца, — Галина чувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — И каждый раз ты просто берешь и тратишь мои деньги!
— Наши общие деньги, — поправил Лёня. — Мы же семья.
— Семья? — Галина горько усмехнулась. — То есть я работаю, обеспечиваю нас, а ты просто раздаешь мои деньги своей матери? И это ты называешь семьей?
— Да что ты злишься? — Лёня развел руками. — Ты же сама всегда говорила — чтобы был мир, надо иногда уступать. Вот я и уступаю маме. Она не специально, просто сейчас ей тяжело…
Галина уставилась на мужа в недоумении. В голове не укладывалось, что он действительно не видит проблемы. Или не хочет видеть?
— Я не марионетка для свекрови! — наконец выдохнула Галина. — Мои деньги — МОИ, и я не собираюсь кормить её под видом «семейных ценностей»!
Лёня отшатнулся, словно от пощечины. На лице застыло выражение оскорбленной невинности.
— Галя, как ты можешь так говорить? Мама нуждается в нашей поддержке. Ты хочешь, чтобы я отказал родной матери?
— Я хочу, чтобы ты не распоряжался моими деньгами без моего согласия, — ровно ответила Галина. — Иди к себе. Мне нужно подумать.
После ухода мужа Галина осталась сидеть на кухне, глядя в тёмное окно. Внутри словно оборвалась какая-то важная струна. Столько лет стараний, работы, компромиссов – и ради чего? Чтобы быть банкоматом для Валентины Сергеевны? Чтобы Лёня решал за неё, сколько и куда тратить?
Мысли крутились по кругу. Как так получилось, что в семье её голос не имеет никакого веса? Полное ощущение, что уважают только кошелёк, который можно потихоньку тянуть.
Галина открыла банковское приложение и начала просматривать транзакции за последние полгода. Сумма, утекшая свекрови, оказалась внушительной – на эти деньги можно было купить подержанный автомобиль. Или съездить в Европу всей семьей. Или сделать ремонт на кухне. Или… Галина оборвала эти мысли. Бессмысленно жалеть о потраченном. Важнее решить, что делать дальше.
Лёня вернулся домой следующим вечером. Как ни в чем не бывало, с тортом и букетом. На лице виноватая улыбка, в глазах – надежда, что буря миновала.
— Галь, ну хватит дуться, — с порога начал муж. — Я понимаю, что нужно было согласовать с тобой, но это же не конец света. Давай мириться, а?
Галина молча смотрела на мужа. Затем, не говоря ни слова, достала из папки распечатки банковских операций и положила на стол.
— Что это? — Лёня недоуменно посмотрел на бумаги.
— Перечень всех денег, которые ушли твоей матери за последние полгода. — Голос Галины звучал удивительно спокойно. — Триста двадцать четыре тысячи рублей. Сядь, пожалуйста, нам нужно поговорить.
Лёня осторожно опустился на стул, положив торт рядом с распечатками.
— Я устала быть банкоматом, — продолжила Галина, сохраняя тот же ровный тон. — Устала от того, что за «любовь к маме» расплачиваюсь только я. Мы никогда не обсуждаем эти траты. Ты просто ставишь меня перед фактом или вообще делаешь всё втайне.
— Галь, ты преувеличиваешь…
— Нет, — Галина покачала головой. — Я говорю абсолютно точно. Посмотри на цифры. Триста двадцать четыре тысячи – это почти два миллиона в год. И всё без моего ведома или согласия.
— Но это же семья, — Лёня развел руками. — Так всегда было. Мама нуждается – мы помогаем. Это нормально!
— Нет, Лёня, это не нормально, — Галина посмотрела прямо в глаза мужу. — Нормально – это когда решения принимаются вместе. Когда учитываются желания обеих сторон. Когда есть уважение к труду другого человека.
— А я что, не уважаю? — возмутился Лёня.
— Нет. — Галина медленно покачала головой. — Ты считаешь, что женщина – это опора, кошелёк, который всегда можно потрясти. И ты, и твоя мать. Я слишком долго это терпела.
В глазах Лёни мелькнуло непонимание. Он действительно не видел в своих действиях ничего плохого. Всю жизнь видел, как его отец отдавал зарплату матери, как мать распоряжалась всеми деньгами в доме.
— Галь, это же естественно – женщина ведёт хозяйство, решает финансовые вопросы…
— Решает – да. Но не так, — Галина указала на распечатки. — Не односторонне. Не в пользу только одной стороны.
Именно в этот момент Галина окончательно поняла – они с Лёней из совершенно разных миров. С разным пониманием семьи, ответственности, уважения. И мосты между этими мирами не построить.
— Что ты хочешь? — тихо спросил Лёня.
— Я закрываю тебе доступ к моим счетам, — спокойно сказала Галина. — Совместный бюджет аннулируется. Каждый живёт на свои деньги.
— Но как же…
— Это не обсуждается, — отрезала Галина. — Решение принято.
Следующим утром Галина встала рано. Открыла ноутбук, зашла в банк и изменила все пароли. Заблокировала доступ Лёни к своим счетам. Оформила отдельную карту только на своё имя. Было странное ощущение – словно сбросила с плеч тяжёлый рюкзак, который тащила слишком долго.
Придя на работу, Галина первым делом позвонила в бухгалтерию и изменила зарплатный счёт. Теперь деньги будут приходить только на её личную карту. Никаких больше «общих» счетов, с которых можно незаметно снять.
Телефон зазвонил, когда Галина выходила из кабинета финансового директора. На экране высветилось: «Валентина Сергеевна». Галина сбросила звонок. Через минуту телефон зазвонил снова – тот же номер. Галина отключила звук и положила телефон в сумку.
К обеду там скопилось уже десять пропущенных вызовов от свекрови и несколько сообщений. Не читая, Галина удалила их все. К вечеру добавилось ещё пять звонков и длинное голосовое сообщение. Любопытство взяло верх, и Галина всё же его прослушала.
Валентина Сергеевна срывающимся голосом обвиняла невестку в «бессердечности», «эгоизме» и «разрушении семьи». Сообщала, что из-за Галины она теперь не сможет поехать в санаторий, а это «буквально вопрос жизни и смерти». В конце свекровь патетично заявляла, что если «что-то случится», то «это будет на совести Галины».
Выслушав это представление, Галина усмехнулась и удалила сообщение. Сколько раньше подобные манипуляции заставляли её чувствовать вину! Но теперь что-то внутри изменилось. Мир не рухнет, если Валентина Сергеевна не поедет в свой ежегодный санаторий.
Вечером, вернувшись домой, Галина обнаружила Лёню в спальне. Муж складывал вещи в спортивную сумку.
— Ты куда собираешься? — спросила Галина, прислонившись к дверному косяку.
— К маме поеду, — не глядя на жену, ответил Лёня. — Поживу там немного, пока ты не одумаешься.
— Одумаюсь? — Галина приподняла бровь.
— Ну да, — Лёня пожал плечами. — Пока не пройдёт твоя блажь с этими счетами. Мама сильно расстроена, знаешь ли. Ей теперь нужна моя поддержка.
— Понятно, — кивнула Галина. — Тогда бери всё необходимое. Не забудь зимние вещи.
Лёня удивлённо посмотрел на жену:
— Ты что, думаешь, я надолго ухожу?
— Не знаю, — честно ответила Галина. — Но дверь за тобой закроется. И я не уверена, что открою её снова.
Час спустя, когда Лёня уже стоял у двери с сумкой и рюкзаком, он всё ещё надеялся, что Галина передумает, расплачется, попросит остаться. Но жена стояла спокойно, без тени сомнения на лице.
— Ты действительно этого хочешь? — спросил Лёня, берясь за дверную ручку.
— Да, — просто ответила Галина. — Я хочу уважения к себе. А ты его дать не можешь.
Дверь закрылась без лишних драм. Галина несколько минут стояла, прислушиваясь к удаляющимся шагам на лестнице. Затем глубоко вздохнула. Странно, но не было ни слёз, ни отчаяния – только ощущение правильности принятого решения.
На следующий день, выйдя с работы, Галина вместо привычного маршрута домой направилась в торговый центр. Без особой цели, просто захотелось куда-то пойти, развеяться. У входа в бутик остановилась – в витрине красовалось то самое кожаное пальто, которое она приметила ещё осенью. Тогда не решилась купить – дорого, да и деньги всё равно уйдут на что-нибудь «более важное».
Сейчас Галина решительно вошла внутрь. Примерила. Пальто сидело идеально, словно было сшито специально для неё. Расплачиваясь картой, Галина не испытала ни тени сомнения или вины. Впервые за долгое время покупала что-то для себя – и только для себя.
После магазина Галина отправилась в салон красоты. Давно хотела сменить причёску, но всё никак не доходили руки. Мастер, выслушав пожелания, предложил несколько вариантов. Галина выбрала самый смелый – короткую стрижку с асимметрией. «Новая жизнь – новый образ», — подумала она, глядя в зеркало на преображение.
Из салона Галина вышла другим человеком. Лёгкая походка, разворот плеч, уверенный взгляд – всё выдавало внутреннюю свободу, которой так долго не хватало.
Дома, разбирая шкаф, Галина наткнулась на папку с их свадебными фотографиями. Пролистала несколько страниц, всматриваясь в лица. Тогда, восемь лет назад, она была моложе, наивнее. Верила в сказки о вечной любви и думала, что жертвовать – это правильно.
Теперь Галина знала точно: никакая «семейная ценность» не стоит собственного достоинства. Лучше быть одной, чем чувствовать себя использованной. Лучше распоряжаться своими деньгами, чем кормить чужие капризы под видом «поддержки».
Галина закрыла альбом и убрала его в дальний угол шкафа. Всё это теперь в прошлом. А впереди – свобода. Свобода решать. Свобода тратить. Свобода жить по своим правилам. И эта свобода дороже любых «санаториев для свекрови».
