Вера привычным движением налила кофе в большую кружку и замерла, глядя в окно. Весна в этом году выдалась странная — то снег, то дождь, то внезапное тепло, от которого все городские клумбы покрылись преждевременно распустившимися тюльпанами, а потом снова холод. Женщина машинально растирала плечи, будто пытаясь согреться, хотя в квартире было тепло. Дверь в соседнюю комнату приоткрылась, и Вера кинула быстрый взгляд на часы.
— Злата, ты сегодня рано, — произнесла Вера, увидев дочь, появившуюся на пороге кухни.
— Последние два урока отменили, — Злата прошла к холодильнику, достала апельсиновый сок. — Учительница заболела.
— А домашнее задание? — Вера внимательно посмотрела на дочь.
— Сделала вчера вечером, — Злата налила сок в стакан и присела на краешек стула. — Мам, а во сколько Давид сегодня придёт?
Вера нахмурилась. Дочь всегда называла отчима по имени, отказываясь именовать его папой, и Давида это раздражало. Впрочем, Давида раздражало в падчерице практически всё.
— К семи обещал, — ответила Вера и заметила, как лицо дочери слегка напряглось. — У тебя какие-то планы?
— Да так, — неопределённо махнула рукой девушка. — Хотела с Викой позаниматься, у нас в понедельник контрольная по физике.
— Можно у нас, — предложила Вера. — Места достаточно.
— Не, лучше я к ней, — поспешно ответила Злата. — У неё… книжки там, да и вообще.
Вера понимающе кивнула. Дочь в последнее время старалась поменьше бывать дома, особенно когда там находился Давид. Любая мелочь вызывала у мужчины раздражение: громкая музыка, неубранная кружка, разбросанные учебники. Вера всё чаще ловила себя на мысли, что дочь в собственной квартире чувствует себя неуютно, будто гостья, а не хозяйка.
— Мам, а можно я у Вики переночую? — Злата просительно смотрела на мать. — У неё родители на дачу уехали, мы бы фильм посмотрели.
— Конечно, — Вера не стала допытываться, правду ли говорит дочь. Какая разница? Главное, что Злата не будет мешать Давиду своим присутствием. А значит, вечер пройдёт спокойно, без очередных замечаний и упрёков.
Давид появился в их с дочерью жизни три года назад. Высокий, статный мужчина с внимательным взглядом и хорошими манерами. Работал начальником отдела в солидной компании, имел стабильный доход. К Вере относился внимательно, даже заботливо. А вот к Злате… Сначала всё было нормально. Давид старался наладить отношения, дарил подарки, интересовался успехами в школе. Но постепенно всё изменилось.
Раздражение Давида нарастало. Он всё чаще высказывал недовольство поведением девочки, её внешним видом, привычками. Вера пыталась сгладить углы, объясняла мужу, что дочь взрослеет, что ей нужно дать пространство и свободу. Давид только отмахивался от этих слов:
— Я её не бью, уже благодарна будь, — отрезал он однажды, и Вера внутренне содрогнулась, услышав такую формулировку. Выходит, сам факт, что отчим не поднимает руку на падчерицу, уже должен вызывать благодарность?
Звонок в дверь прервал размышления Веры. На пороге стояла Анна Михайловна — бабушка Веры, миниатюрная сухонькая старушка с удивительно прямой спиной и острым, цепким взглядом.
— Бабуль, здравствуй! — Вера обняла гостью. — Проходи скорее.
— Дверь закрой, а то холод в дом впускаешь, — проворчала Анна Михайловна, проходя в прихожую.
Злата выглянула из комнаты и просияла:
— Анна Михайловна! — воскликнула девушка, спеша обнять прабабушку. — А я и не знала, что вы сегодня придёте.
— А что, нельзя к родным без предупреждения зайти? — Анна Михайловна притворно нахмурилась, но тут же ласково улыбнулась правнучке. — Вот, решила вас проведать. Да и новость у меня.
— Какая? — хором спросили Вера и Злата, помогая старушке снять пальто.
— Потом, — строго сказала Анна Михайловна. — Сначала чаем напоите, а то замёрзла я.
За чаем Анна Михайловна внимательно наблюдала за правнучкой. Девочка изменилась. Раньше весёлая, непосредственная, сейчас казалась задумчивой, какой-то притихшей. И это не нравилось проницательной старушке.
— Ну, рассказывай, как учёба? — спросила Анна Михайловна, отламывая кусочек от булочки.
— Нормально, — Злата пожала плечами. — Только физика хромает немного.
— А творчество? Ты же рисовать любила?
— Сейчас некогда, — Злата бросила быстрый взгляд на настенные часы. — Готовлюсь к ЕГЭ, репетиторы, всё такое.
— Понятно, — кивнула Анна Михайловна и перевела взгляд на Веру. — А муж твой где?
— На работе, — ответила Вера. — К вечеру обещал быть.
— Ну и хорошо, — Анна Михайловна отхлебнула чай. — А то мне с вами поговорить надо. По личному делу.
Вера насторожилась. Бабушка редко заводила серьёзные разговоры, предпочитая обсуждать бытовые мелочи.
— Что случилось? — спросила женщина.
— Сестра моя умерла, — спокойно произнесла Анна Михайловна. — Полгода назад ещё.
— Ой, соболезную, — растерянно произнесла Вера.
— Да что там, — махнула рукой старушка. — Девяносто два года, пожила достаточно. Я не о том. Квартиру она мне оставила, представляешь? Целую однушку.
— И что теперь? — осторожно спросила Вера. — Ты ведь не собираешься переезжать?
— Ещё чего! — фыркнула Анна Михайловна. — В свои восемьдесят с лишним я, что ли, по новым углам мотаться буду? Нет уж, мне и в моей «хрущёвке» хорошо. А вот у меня идея появилась.
Старушка лукаво посмотрела на Злату, которая с интересом прислушивалась к разговору.
— Я решила подарить эту квартиру Златочке, — сказала Анна Михайловна. — Пусть будет у девочки своё жильё.
Злата застыла с открытым ртом, не веря своим ушам.
— Что? — только и смогла выдавить девушка. — Мне? Серьёзно?
— А почему нет? — рассудительно сказала старушка. — Тебе скоро восемнадцать, поступать будешь, взрослая жизнь начнётся. Своя квартира — хорошее подспорье.
— Бабушка… — Вера не находила слов. — Это же… Это так щедро.
— Ничего не щедро, — отрезала Анна Михайловна. — Я не вечно буду жить, надо решить, кому что достанется. Тебе, Вера, моя квартира пойдёт. А эту — Злате отпишу. И душе моей спокойнее будет, и правнучке помощь.
Злата подскочила к прабабушке и крепко обняла её:
— Спасибо большое! Это… это просто невероятно!
Вера смотрела на сияющее лицо дочери, и в груди разливалось тепло. Давно она не видела Злату такой счастливой.
— Одно условие, — строго сказала Анна Михайловна, высвобождаясь из объятий. — Учиться должна хорошо. Никаких троек.
— Обещаю! — торжественно произнесла Злата.
— Тогда решено, — кивнула старушка. — Документы я уже подготовила. Осталось дарственную оформить.
В следующие две недели всё завертелось. Анна Михайловна, несмотря на возраст, оказалась энергичной и деятельной. Документы были быстро оформлены, дарственная подписана, и вот уже Злата стала законной владелицей небольшой, но своей собственной квартиры в тихом районе недалеко от центра. Правда, ремонт там требовался капитальный, но Злату это не пугало. Девушка уже строила планы, как обустроит своё жильё.
Давид, когда услышал новость, сначала промолчал. Потом стал расспрашивать о районе, метраже, состоянии квартиры. И вскоре начал как бы невзначай подбрасывать идеи, как распорядиться этим приобретением.
— Район хороший, цены там растут, — говорил Давид за ужином. — Можно сдавать, неплохой доход будет.
— Я не планирую сдавать, — возразила Злата. — Хочу там жить, когда в институт поступлю.
— Глупость какая, — отмахнулся Давид. — До института ещё пол года, а квартира пустовать будет. Надо извлекать выгоду, раз уж она всё равно в семье.
Злата переглянулась с матерью, но промолчала. А вечером призналась Вере, что квартиру воспринимает как убежище, где наконец сможет почувствовать себя спокойно, без вечного напряжения и страха что-то сделать не так.
Через месяц, когда Злата уже начала потихоньку разбирать старые вещи в новой квартире, Давид вдруг выдал «здравую мысль»:
— Слушай, я тут подумал, — обратился он к Вере. — Злате ещё рано жить отдельно. Да и не нужна ей такая ответственность. А вот моя мама в деревне совсем одна, тяжело ей, возраст уже.
Вера насторожилась. Куда клонит муж?
— Ей бы в город перебраться надо, — продолжал Давид. — К нам поближе. А тут как раз квартира есть. Чем не вариант?
— Погоди, — Вера поставила чашку на стол. — Ты предлагаешь, чтобы твоя мама жила в квартире Златы?
— Ну да, — кивнул Давид, будто речь шла о самой естественной вещи на свете. — Квартира ведь в семье. Злата всё равно пока с нами живёт. А маме так помочь можно.
— Давид, это квартира Златы, — твёрдо сказала Вера. — Подарок от моей бабушки. Это не семейная собственность, а личная. Злата имеет право решать, как ею распорядиться.
— Ты серьёзно? — лицо Давида начало наливаться краской. — Какая личная? Какое право? Твоя дочь ещё несовершеннолетняя, и ты потворствуешь её глупым капризам! Мама не может больше жить в деревне, ей помощь нужна, а эта квартира пустует!
— Тем не менее, это её квартира, — произнесла Вера, стараясь говорить спокойно. — И никто не будет принимать решения о ней без согласия Златы.
Давид отбросил салфетку и вскочил со стула.
— Ты понимаешь, что говоришь? — голос мужчины дрожал от гнева. — Моя мать одна, у неё проблемы со здоровьем, а у этой… твоей дочери квартира, которую ей просто так подарили! И ты ещё смеешь мне отказывать?
Вера тоже поднялась:
— Я не отказываю тебе ни в чём. Речь идёт о квартире Златы. Не моей, не твоей. И если хочешь помочь матери — ищи другие варианты.
— Другие? — Давид нервно рассмеялся. — Да с чего вдруг? У нас решение перед носом, а ты встала в позу! Квартира свободна, пустует, почему бы туда маме не переехать?
— Потому что эта квартира принадлежит моей дочери, — Вера повысила голос. — И она собирается там жить, когда поступит.
— Да кто сказал, что она туда переедет? — не унимался Давид. — Что за блажь? Жила с нами — пусть и дальше живёт. А эта квартира будет не пустовать, а приносить пользу.
— Нет, Давид, — Вера покачала головой. — Об этом не может быть и речи.
Давид посмотрел на жену с такой ненавистью, что та невольно отшатнулась.
— Вот, значит, как, — процедил сквозь зубы мужчина. — Чужая мать тебе безразлична. Как и мои интересы. Всё ради этой… твоей…
Входная дверь хлопнула. В квартиру вошла Злата, и Давид резко замолчал.
— Что происходит? — настороженно спросила девушка, глядя на разгневанного отчима.
Давид резко отвернулся к окну, пытаясь взять себя в руки.
— Ничего, доченька, — выдавила из себя Вера. — Просто небольшой спор.
— Небольшой спор? — Давид опять повернулся. — Ты называешь это небольшим спором? Когда ставишь свою дочь выше моей матери? Выше меня?
— Погоди, — Злата напряглась. — Что происходит? Почему вы спорите обо мне?
— Раз ты здесь, — Давид окинул падчерицу злым взглядом. — Очень кстати. Растолкуй своей мамаше, что квартиру надо предоставить моей матери. Раз уж она у тебя такая умная и самостоятельная.
Злата побледнела:
— Что? Мою квартиру?
— А что такого? — ядовито протянул Давид. — Или ты думаешь, что можешь просто так свалить отсюда? А кто содержал тебя все эти годы? Кто оплачивал всю твою жизнь? Репетиторов твоих? Одежду? А теперь, значит, получила квартиру и сразу стала такой независимой?
— Давид, прекрати! — Вера схватила мужа за руку. — Ты переходишь все границы!
— Нет, это вы перешли все границы! — заорал мужчина, вырывая руку. — В твоей квартире вместо твоей дочери будет жить моя мать! А эту паразитку убирай!
Вера застыла, не веря своим ушам. За три года брака Давид никогда не позволял себе таких слов в адрес Златы. Конечно, были придирки, недовольство, холодность, но чтобы так открыто, с такой ненавистью…
— Давид, — Вера с трудом выдавила из себя имя мужа, — тебе лучше уйти. Прямо сейчас.
Давид обвел взглядом застывших женщин и громко хлопнул дверью, выходя из квартиры. Злата медленно опустилась на стул, обхватив колени руками.
— Мама, прости, — тихо произнесла девушка. — Я не хотела, чтобы так вышло.
— Это не твоя вина, — Вера обняла дочь за плечи. — Не ты начала этот разговор.
Той ночью никто в квартире не спал. Злата ворочалась, прислушиваясь к тишине и гадая, вернётся ли Давид. Вера сидела на кухне, бессмысленно глядя в окно и пытаясь понять, когда отношения с мужем свернули на этот странный путь.
Утром, когда Злата ушла в школу, Давид вернулся. Спокойный, собранный, словно вчерашнего скандала и не было. Молча прошёл в ванную, побрился, затем сел за стол и как ни в чём не бывало включил ноутбук.
Вера молча поставила перед мужем чашку кофе.
— Спасибо, — кивнул Давид, не отрывая взгляда от экрана.
Через полчаса, когда Вера занималась уборкой, до неё донёсся голос мужа, разговаривающего по телефону.
— Мама, привет, — бодро говорил Давид. — Слушай, помнишь, я рассказывал про квартиру? Да, всё устроилось. Готовься к переезду, на следующей неделе заберу тебя из деревни.
Вера застыла с тряпкой в руках. Давид продолжал говорить так, будто вчерашнего разговора не было, будто вопрос с квартирой Златы решён окончательно и бесповоротно.
— Да, мам, не волнуйся, тут хороший район, — журчал голос мужа. — До нас недалеко, будем часто видеться. Всё хорошо, не переживай.
Закончив разговор, Давид встал из-за стола и, заметив Веру, улыбнулся:
— Что ты там застыла? Дверь в ванную протирай, давно пора.
— Давид, — Вера стиснула тряпку, — что это сейчас было?
— О чём ты? — мужчина приподнял брови. — А, ты про разговор с мамой? Да просто обещал звонить почаще. Старенькая уже, волнуется.
— Нет, ты говорил с ней о переезде, — Вера сделала шаг к мужу. — О квартире Златы.
— А, это, — Давид небрежно махнул рукой. — Просто обнадёжил старушку, успокоил.
— То есть, ты продолжаешь настаивать? — в голосе Веры звенело напряжение. — После всего, что вчера наговорил?
— Слушай, ну погорячился я вчера, — Давид устало потёр лоб. — Всё нормально, сама знаешь, как бывает. Давай забудем и вернёмся к вопросу о маме.
— Объясни мне, — Вера скрестила руки на груди, — почему ты так настаиваешь? Почему именно квартира Златы?
— Да потому что это логично! — Давид повысил голос. — Эта девчонка мне не родная, с какой стати я должен думать о её благе? А мама — родная, и ей нужнее жильё. Что тут непонятного?
В кухне повисла тишина. Вера смотрела на мужа, словно видела его впервые.
— Стало быть, ты никогда не воспринимал Злату как семью, — медленно произнесла женщина. — Все эти три года ты терпел её?
— Ну зачем так драматично, — Давид отвернулся. — Не терпел, конечно. Просто у всех свои приоритеты. Ты — моя жена, я люблю тебя, хочу о тебе заботиться. А твоя дочь… Ну, это довесок. Бывает.
— Довесок? — Вера едва сдерживала дрожь в голосе. — Моя дочь для тебя — довесок?
— Да брось ты, — Давид посмотрел на часы. — Мне на работу пора. Вечером поговорим.
Когда за мужем закрылась дверь, Вера опустилась на стул, пытаясь осмыслить услышанное. Как она могла не замечать этого раньше? Как позволила ситуации зайти так далеко?
Часы показывали половину двенадцатого, когда дверь снова открылась. Вера вздрогнула — неужели Давид вернулся? Но в прихожей появилась Злата.
— Ты почему не в школе? — удивилась Вера.
— Учитель до сих пор на больничном, последние уроки отменили, — Злата бросила рюкзак на пол и внимательно посмотрела на мать. — Что случилось? Ты какая-то… странная.
Вера открыла рот, собираясь соврать, что всё хорошо, но вдруг передумала.
— Давид звонил своей матери, — тихо сказала женщина. — Обещал, что на следующей неделе забирает её из деревни. В твою квартиру.
Злата молча прошла мимо матери в свою комнату. Вера поднялась и пошла за дочерью. То, что увидела женщина, заставило её сердце сжаться: Злата беззвучно доставала из шкафа вещи и аккуратно складывала их в рюкзак.
— Что ты делаешь? — спросила Вера, хотя ответ был очевиден.
— Ухожу, — просто ответила Злата. — Так будет лучше для всех.
— Нет! — Вера решительно подошла к дочери. — Не смей даже думать об этом!
— Мам, — Злата подняла на мать заплаканные глаза, — ты же видишь, что происходит. Он меня ненавидит. Называет паразиткой. Хочет выгнать из моей же квартиры. Я не могу так больше.
Вера молча смотрела, как дочь складывает вещи. В голове крутились обрывки мыслей, воспоминаний, разговоров. Как Злата всё реже бывала дома. Как старалась не попадаться Давиду на глаза. Как пряталась в своей комнате, когда тот возвращался с работы.
И вдруг Вера поняла, что счёт действительно идёт не на дни, а на минуты. Ещё немного — и Злата уйдёт. Навсегда. И это будет полностью вина Веры, которая слишком долго закрывала глаза на происходящее, ставя отношения с мужем выше благополучия собственного ребёнка.
— Стой, — Вера положила руку на плечо дочери. — Никуда ты одна не пойдёшь.
Злата непонимающе подняла глаза на мать.
— Мы уйдём вместе, — твёрдо сказала Вера. — Прямо сейчас.
— Но… — Злата растерянно оглядела комнату. — А как же…
— Бери только самое необходимое, — Вера уже доставала с антресолей дорожную сумку. — Остальное заберём потом.
В следующий час женщины молча собирали вещи. Документы, деньги, одежду, необходимые лекарства. Не было ни слёз, ни истерик — только сосредоточенные движения и редкие, короткие фразы.
— Возьми тёплый свитер, — говорила Вера, и Злата молча доставала свитер из шкафа.
— Не забудь зарядку для телефона, — напоминала Злата, и Вера кивала.
Когда сумки были собраны, женщины окинули взглядом квартиру, ставшую для них клеткой, и молча направились к выходу. В этот момент дверь распахнулась — на пороге стоял Давид.
— Вы куда это собрались? — удивлённо спросил мужчина, переводя взгляд с жены на падчерицу.
— Мы уходим, — спокойно ответила Вера.
— Куда это? — Давид усмехнулся, но в глазах мелькнуло беспокойство.
— В квартиру Златы, — Вера сделала шаг к выходу.
— Ну уж нет! — Давид загородил дорогу. — Эта квартира для моей матери!
— Давид, отойди, — Вера говорила тихо, но твёрдо. — Мы уходим.
— Никуда вы не пойдёте! — заорал Давид, хватая Веру за руку. — Я не позволю!
— Отпусти, — Вера спокойно смотрела в перекошенное злобой лицо мужа. — Сейчас же.
— Да что с тобой, Вера? — Давид ослабил хватку. — Ты что, серьёзно готова разрушить семью из-за этой… из-за своей дочери?
— Ты не понимаешь, — Вера осторожно высвободила руку. — Я не разрушаю семью. Я её спасаю. Мою настоящую семью.
Давид оторопело смотрел, как жена берёт сумку, как Злата осторожно открывает дверь. Происходящее казалось ему дурным сном.
— Да вы с ума сошли! — крикнул мужчина им вслед. — Куда вы пойдёте? Вам без меня не справиться!
Но женщины уже спускались по лестнице, не оборачиваясь на крики. Давид говорил что-то ещё, но слова уже не имели значения. Решение было принято.
Через два часа Вера и Злата стояли на пороге квартиры, подаренной Анной Михайловной. Пока доехали, успели заскочить в магазин за продуктами — немного хлеба, сыра, чая.
— Ну вот, — Злата обвела взглядом небольшую, чистую комнату, — теперь это наш дом.
Вера молча кивнула. На столе лежал конверт, а рядом — тарелка, накрытая чистым полотенцем. Женщина подошла ближе открыла конверт и достала записку:
«Мои дорогие девочки! Добро пожаловать домой. Я всегда знала, что этот день настанет. Пусть в этих стенах будет только любовь и понимание. Чай в шкафчике, постельное бельё в комоде. Обнимаю крепко, ваша Анна Михайловна».
— Бабушка знала, — прошептала Вера, протягивая записку дочери. — Ещё когда дарила тебе квартиру, она уже знала, что мы обе здесь окажемся.
— Она мудрая, — Злата прижалась к матери. — И самая добрая на свете.
Вечер прошёл в хлопотах. Женщины пили чай, раскладывали вещи, обсуждали, что нужно купить в первую очередь.
— Знаешь, — задумчиво произнесла Вера, когда они уже лежали на диване, застеленном свежим бельём, — я впервые за долгое время чувствую… покой.
— Я тоже, — Злата взяла мать за руку. — Я так боялась, что ты выберешь его, а не меня.
— Прости меня, — Вера крепко сжала ладонь дочери. — Я слишком долго не замечала очевидного.
На следующее утро Вера отправилась в юридическую консультацию. Ей подробно объяснили процедуру развода, рассказали о возможных подводных камнях, предупредили о попытках бывшего мужа претендовать на имущество.
— Квартира, в которой вы жили, полностью ваша? — уточнил юрист, просматривая документы.
— Да, досталась от родителей до брака, — кивнула Вера.
— Тогда проблем быть не должно, — успокоил юрист. — Подадим заявление на развод, по вашим основаниям суд, скорее всего, не станет назначать срок на примирение.
Вера подписала все необходимые бумаги и почувствовала странное облегчение. Как будто сбросила тяжёлый рюкзак, который слишком долго тащила на себе.
Вечером телефон Веры разразился сообщениями от Давида:
«Вы где?» «Вернитесь домой!» «Я не то имел в виду» «Нам надо поговорить» «Я всё не так понял» «Надо было просто обсудить»
Вера не ответила ни на одно сообщение. Слова Давида больше не имели значения. Муж выбрал свою сторону, четко обозначив, что Злата для него — чужая, а значит, и Вера больше не его семья.
Прошла неделя. Вера устроилась на работу в небольшой офис недалеко от своей квартиры. Злата успешно закончила школу, сдала экзамены и строила планы на поступление в университет. А ещё впервые за долгое время девушка снова начала рисовать — Анна Михайловна подарила правнучке набор акварельных красок и мольберт.
— Знаешь, — сказала как-то Злата, когда они с матерью ужинали на маленькой, но уютной кухне, — я никогда не думала, что можно жить… ну, вот так. Без страха сделать что-то не так.
— Я тоже не думала, — Вера улыбнулась дочери. — Иногда нужны очень серьёзные потрясения, чтобы понять простые истины.
Через месяц суд удовлетворил заявление о разводе. Никаких имущественных претензий не возникло, дележки не было. Давид даже не пришёл на заседание, прислал вместо себя адвоката.
Вера и Злата отметили это событие в тихом ресторанчике недалеко от дома. Заказали любимые блюда, подняли бокалы за новую жизнь.
— За свободу, — сказала Злата, чокаясь с матерью.
— За настоящий дом, — улыбнулась в ответ Вера.
Вечером, Вера долго сидела у окна, глядя на ночной город. Сколько лет она позволяла чужому человеку третировать собственного ребёнка? Из страха одиночества? Из желания иметь «полноценную» семью? Из стремления соответствовать стандартам общества?
Теперь всё это казалось таким далёким и неважным. Здесь не было места для криков, упрёков и страха. Здесь царили безопасность, свобода и любовь.
