Катя нервно сжала пальцы, которые так и тянулись к чашке с чаем. Это был её последний бастион спокойствия — кружка, обвязанная цветной ниткой, чтобы не обжечь руки. Но даже она теперь казалась горячее, чем обычно. Илья стоял в коридоре, нерешительно потирая лоб. Он вроде бы знал, что разговор может дойти до этого, но вот так, в лоб? Не ожидал.
— Кать, ну ты чего, — начал он осторожно, словно выбирая каждое слово с щипцами. — Это ж мама всего на пару дней. Ты ведь знаешь, как ей сложно с автобусами… 
— Мама. И брат. И племянник. И собака, — перебила Катя, поднимая глаза. В них плескалось море раздражения, готовое затопить всю квартиру. — А что, может, ещё и дядю Володю возьмём? Он же всегда любил пить чай на нашей кухне!
— Катя, ну ты же понимаешь… — Илья попытался было приблизиться, но замер на полпути, осознав, что шаг вперёд в этом разговоре будет означать шаг назад в отношениях.
Она встала. Резко, так, что чашка стукнула о стол и покатилась в сторону краешка. Этот звук врезался в сознание Ильи, как сигнал опасности. В голове закружились мысли. Как бы и маму не обидеть, и жену не довести.
— Я устала. Твоя мама постоянно приезжает без предупреждения. Это не каникулы, Илья! Я не могу вот так вот каждый раз срываться и начинать готовить, убирать, подстраивать своё расписание под неё. Я здесь живу! Я!
Её голос взвивался, словно огонь, разгорающийся от искры. Илья даже не пытался перебить — слишком знал этот тон. Это тот момент, когда ты либо держишься за руль, либо теряешь управление.
— Ну ладно тебе… — пробормотал он, чувствуя себя мальчишкой, который спрятал под кровать несданное домашнее задание.
— Ладно? Это ты так это называешь? А как мне это назвать, Илья? — Она осеклась, пытаясь взять себя в руки. — Знаешь, что самое обидное? Ты даже не спросил меня. Просто позвонил маме, сказал «да, конечно, приезжайте». А я? Я в этой картине кто? Призрак?
Тишина повисла между ними, будто между молнией и громом. Илья молчал. Слова застряли у него в горле, как рыбьи кости. Он не мог их ни выплюнуть, ни проглотить.
— Понимаешь, — начала Катя тише, пытаясь сменить тактику. — Это наша квартира. Наша жизнь. И я хочу иметь в ней какое-то право голоса. Твои родственники — это не просто гости. Они входят, как хозяева, а ты молчишь.
Её слова, хотя и произнесённые мягче, всё ещё жгли. Илья знал, что она права. Мама действительно вела себя так, словно квартира была её родной. А Катя? Она всегда сдерживала эмоции, старалась быть вежливой, но у каждого терпения есть предел.
— Но она же не со зла, — тихо сказал он, наконец осмелившись сказать хоть что-то. — Она просто… так воспитана.
— Да, — кивнула Катя. — Воспитана, что всё вокруг принадлежит ей. Но я так не могу. Я не хочу жить в ожидании, когда кто-то опять решит прийти и устроить мне хаос.
Илья замялся, не зная, что ответить. Но тут в дверь позвонили. Звонок, как холодный душ, пронёсся через всю комнату. Катя напряглась, а Илья, словно автомат, подошёл к двери.
— Привет, сынок! — бодро прозвучал знакомый голос. Илья хотел, чтобы его не было дома. Вот прямо сейчас. Просто исчезнуть.
Катя даже не повернулась, только устало выдохнула. «Началось», — подумала она.
На пороге стояла мама Ильи — со своими вечными пакетами и широким, как февральский снег, улыбкой. Рядом стоял младший брат с рюкзаком и вечно серьёзным выражением лица. В руках у него — переноска с мелким лохматым чудом.
— Ну, что ты, стоишь как столб! — воскликнула мама, легко отстранив Илью в сторону и ввалившись в квартиру, как цунами, сметая всё на своём пути.
— Это… это ведь на пару дней, да? — тихо прошептал Илья, глядя на жену. Катя молчала. Слишком молчала.
— Ой, ну конечно! — улыбнулась мама, расправляя куртку. — Может, и на недельку. У нас же тут дела всякие. Мы с Володей хотели на дачу заехать. Ну, как всегда, в общем!
Катя почувствовала, как её раздражение начало принимать форму ледяной стены, за которой она попыталась спрятаться. Она больше не хотела говорить, не хотела спорить. Всё, что ей оставалось, это смириться с происходящим… или нет?
— Илья, мне нужно выйти. — Катя неожиданно резко вскочила и направилась к двери. Илья не успел среагировать.
— Кать, подожди! — крикнул он ей вслед, но услышал лишь звук захлопнувшейся двери.
***
На улице было серо. Октябрьский ветер шаловливо трепал её волосы, будто играя с ними, а листья кружились и с шумом падали под ноги, как немое напоминание о том, что всё в жизни — временно. Катя шла быстро, уткнувшись в собственные мысли, которые, как назойливые пчёлы, кружили в её голове. «Почему так происходит? Почему он не понимает? Почему всегда я должна уступать?» Эти вопросы терзали её, как старые раны, которые никак не заживают.
Она остановилась на углу, подняла голову и посмотрела в бледное осеннее небо. Впервые за долгое время Катя ощутила, как сильно ей нужно побыть одной. Без объяснений, без разговоров, без разборок. Просто быть, существовать в моменте, где никто не тянет её в разные стороны. В этот миг она почувствовала себя чуть свободнее.
Но мысли, словно верёвки, снова потянули её назад. К Илье. Ведь он не злодей, не плохой человек. Но его вечные компромиссы с мамой… Почему он всегда выбирает её сторону? Почему так сложно найти этот хрупкий баланс между семьями?
— Здравствуй, Катя, — раздался внезапный голос из-за угла. Она вздрогнула от неожиданности и обернулась. Перед ней стояла свекровь.
— Я тебя не сразу узнала, — проговорила она с улыбкой, которая выглядела виноватой и чуть-чуть растерянной. — Мы с Ильёй поговорили. Знаешь, он очень переживает.
Катя посмотрела на неё внимательнее. Обычно в глазах свекрови была уверенность, почти непробиваемая. Но сейчас что-то изменилось. Её взгляд был другим — мягче, даже уязвимее. Возможно, впервые Катя увидела в ней не просто властную женщину, которая всегда знает, как надо, а человека. Может быть, всё-таки есть шанс договориться?
— Да, — коротко ответила Катя. Она понимала, что компромисс — это не сдача. Это просто другая стратегия.
— Давай просто попробуем ещё раз.
Катя задумалась. «Попробуем ещё раз?» Эти слова отозвались у неё каким-то странным эхом. Она слышала это раньше — в разных ситуациях, от разных людей. Но было ли это когда-нибудь правдой?
— Попробуем, — произнесла она тихо, но уверенности в голосе не было. Она всё ещё чувствовала себя запертой в своих эмоциях, как птица в клетке, которая знает, что есть выход, но боится его найти.
Мама Ильи подошла ближе, её шаги были мягкими, как будто она старалась не напугать Катю. На её лице отразилось что-то новое, что-то, что Катя раньше не замечала — было ли это сожаление? Или, возможно, она действительно понимала, насколько ей сложно?
— Знаешь, — начала свекровь, касаясь рукой края своей куртки, будто проверяя её на прочность. — Я, наверное, была не права. Мы слишком привыкли к тому, что ты всё терпишь. Мне это казалось нормальным. Но, видимо, для тебя это всё иначе…
Катя посмотрела на неё. Это было похоже на то, как человек впервые открывает занавеску и видит, что за окном совсем другая погода, чем он ожидал. Может быть, мама Ильи действительно не замечала раньше, как её постоянное присутствие давит?
— Понимаешь, Катя, — продолжила она, будто собираясь с духом. — Когда я впервые приехала к вам в гости, мне показалось, что это… нормально. Что ты не против. Но ты ведь не говорила об этом. Илья тоже молчал. А мы с братом как-то привыкли, что если нам не говорят «нет», значит можно. Наверное, это было слишком…
Катя вдохнула глубже, её руки непроизвольно сжались в кулаки. Она хотела сказать что-то резкое, упрекнуть её, поставить точку в этом разговоре, но слова застряли в горле. Впервые она увидела в свекрови не только настырную женщину, но и человека, который мог ошибаться и… извиняться? Неужели она действительно готова признать, что переступила границы?
— Мне… мне нужно подумать, — наконец сказала Катя, отводя взгляд.
— Конечно, — кивнула свекровь, на этот раз уже не улыбаясь, а глядя как-то мягче. — Я понимаю. Просто знай — я действительно не хотела усложнить вам жизнь. Может, стоит сделать так, чтобы мы с братом заранее предупреждали? И приезжали не так надолго?
Катя медленно кивнула. Эти слова были похожи на осторожное прикосновение к болевой точке — не совсем извинение, но достаточно, чтобы снять остроту ситуации.
— Ладно, мне нужно вернуться, — наконец сказала она. — А то Илья, наверное, уже с ума сходит.
— Конечно, конечно, — торопливо ответила свекровь, чуть отступив назад, как будто боялась нарушить тот хрупкий момент, который между ними возник.
Катя направилась домой. Ветер снова трепал её волосы, но теперь он казался уже не таким ледяным. В голове всё ещё крутился хаос, но был и слабый проблеск — может, не всё потеряно. Может, есть способ жить в этом мире с его родственниками, не теряя себя.
Когда Катя вошла в квартиру, Илья сидел на диване с племянником на коленях. Он выглядел так, будто на его плечах лежал груз целого мира. Взгляд тревожный, словно он ожидал, что сейчас снова раздастся взрыв — её гнев, её упрёки.
— Ты в порядке? — тихо спросил он, приподнимаясь, будто опасаясь нарушить хрупкий баланс.
Катя медленно кивнула, села рядом. Несколько секунд она молчала, разглядывая их крошечную квартиру, которая в этот момент казалась тесной, как никогда. В стенах словно таилась вся усталость и напряжение, накопленные за годы.
— Я поговорила с твоей мамой, — сказала она, наконец. Её голос звучал ровно, но в нём сквозило что-то новое. — И, знаешь, кажется, мы поняли друг друга.
Илья недоверчиво поднял брови.
— Серьёзно? — В его голосе прозвучало удивление, будто он не ожидал таких слов.
— Да, — ответила она, и её кивок был спокойным. — Но это не значит, что мне сразу стало легче. Просто… я думаю, нужно попробовать иначе. Она согласилась, что они будут предупреждать заранее. Может, и приезжать реже.
Илья выдохнул, и его плечи слегка опустились, будто груз, хоть и не полностью, но немного стал легче. Однако в глазах его всё ещё блеснуло беспокойство — он знал, что это лишь начало долгого пути.
— Спасибо, — прошептал он, мягко беря её за руку. — Я понимаю, как это сложно для тебя.
— Просто, — Катя посмотрела ему в глаза, и в её взгляде была смесь усталости и надежды, — прошу тебя, предупреждай в следующий раз. Я не против твоей семьи, Илья. Я против того, чтобы всё происходило внезапно.
— Обещаю, — быстро ответил он, и в его голосе зазвучало что-то тёплое, как будто через все стены и недомолвки проступала искренность.
Катя слабо улыбнулась и почувствовала, как напряжение, казавшееся невыносимым, медленно отпускает. Может быть, это не решение всех проблем, но, по крайней мере, это первый шаг — и это уже немало.
