— Карин, ты реально собралась выкинуть сто пятьдесят тысяч на шубу? — Олег опустил телефон на кухонный стол и с недоумением посмотрел на жену.
— А что такого? — Карина не отрывалась от приготовления ужина. — Я давно про неё думаю, ещё с прошлой зимы. Норка, между прочим, классная. Мне очень нравится она.
— Ты в своём уме вообще? — Олег резко встал, подошёл ближе и заглянул ей через плечо. — Сто пятьдесят тысяч! Это же… Это же машина почти!
Карина отложила нож, повернулась к мужу и скрестила руки на груди. Три года брака научили её, что такой тон разговора редко приводит к чему-то хорошему. Но отступать она не собиралась.
— Какая машина, Олег? Подержанные «Жигули», может быть. И вообще, это мои деньги, заработанные мной.
— А-а-а, — протянул он, — начинается. Мои деньги, твои деньги. Мы семья или банковское учреждение?
— Семья, где я — управляющая в «Эльдорадо» с зарплатой в двести тысяч, а ты — продавец в автосалоне с шестьюдесятью тысячами. И ничего плохого в этом нет, но давай называть вещи своими именами.
Олег покраснел. Тема денег всегда была болезненной для их семьи. Поначалу его не смущало, что Карина зарабатывает втрое больше. Она всегда была амбициозной — университет с красным дипломом, потом быстрый карьерный взлёт. Олег гордился женой. Но со временем эта гордость превратилась в неуверенность, а потом в раздражение. Особенно после еженедельных встреч с матерью.
— Ну отлично, давай посчитаем, — Олег начал загибать пальцы. — Шуба, потом что? Может, тебе ещё и новую машину купить, раз старая тебя не устраивает? А давай сразу квартиру поменяем, ты же много зарабатываешь!
— Слушай, мы же всё обсуждали, — Карина устало потёрла виски. — Квартиру взяли в ипотеку, которую я выплачиваю. Машину тоже я покупала. И это нормально, я этим не попрекаю. Но почему я не могу купить себе шубу на свои деньги?
— Потому что это нерационально, — отрезал Олег. — Мы могли бы…
— Что? Что мы могли бы? — перебила Карина. — Вложить в какой-нибудь бизнес твоих дружков, который непременно прогорит? Или твоя мама опять что-то придумала?
Олег отвёл взгляд. Последнее замечание попало в точку. Татьяна Викторовна действительно регулярно «подкидывала идеи», как лучше распорядиться деньгами невестки. И странным образом все эти идеи сводились к тому, что деньги Карины должны были тем или иным способом перетекать в сторону свекрови или Олега.
— Причём тут мама? — неубедительно возмутился он. — Я просто считаю, что такие крупные траты нужно обсуждать.
— Мы сейчас это и обсуждаем. Я говорю, что куплю шубу, а ты говоришь «нет».
— И всё-таки я против, — упрямо сказал Олег. — Нам нужно думать о будущем, а не разбрасываться деньгами.
Карина усмехнулась.
— О каком будущем? О ремонте в квартире твоей мамы? Или о новой мебели для неё? А может о путешествии, куда ты собирался свозить Татьяну Викторовну на наши с тобой деньги?
— Вот только маму не трогай! — Олег стукнул кулаком по столешнице. — Она о тебе лучше думает, чем ты заслуживаешь!
— Да неужели? — Карина приподняла бровь. — А я вот сомневаюсь. Но, знаешь, мне надоело. Я покупаю эту шубу. И точка.
— Значит, ты решила? — Олег угрожающе навис над ней. — Без моего согласия?
— Значит, решила. И согласие твоё мне не требуется.
Олег резко развернулся, схватил со стула куртку и направился к выходу.
— Куда собрался? — крикнула вслед Карина.
— К маме. Хоть там меня уважают, а не считают нищебродом.
Дверь захлопнулась, и Карина осталась одна. Она медленно выдохнула. Такие сцены в последнее время стали происходить всё чаще. После каждого визита к Татьяне Викторовне Олег возвращался с новыми «идеями» по управлению их бюджетом. И с каждым разом эти идеи становились всё более настойчивыми и абсурдными.
Карина вернулась к приготовлению ужина. Она знала, что Олег скоро вернётся. Всегда возвращался. Но также она знала, что разговор о шубе — это только верхушка айсберга. За ним скрывается нечто большее, о чём ни один из них пока не решался говорить вслух.
Олег ехал к матери в состоянии, близком к кипению. Карина опять поставила его на место, опять напомнила, кто больше зарабатывает. Он стиснул руль так, что костяшки пальцев побелели. Мысли в голове путались и наскакивали друг на друга.
Серая пятиэтажка, где жила Татьяна Викторовна, встретила его привычным запахом подъезда. Мать, будто предчувствуя визит сына, распахнула дверь ещё до того, как Олег успел позвонить.
— Я так и знала, что ты приедешь, — Татьяна Викторовна быстро оглядела сына с головы до ног. — Опять поругались?
Олег кивнул, разуваясь в прихожей.
— Из-за чего на этот раз? — спросила мать, направляясь на кухню. — Чай будешь?
— Буду, — Олег прошёл следом за ней, бросив куртку на вешалку. — Она шубу себе надумала покупать. За сто пятьдесят тысяч.
Татьяна Викторовна, расставлявшая чашки, замерла на месте.
— Сколько? — переспросила она, будто не расслышала. — Сто пятьдесят? Тысяч?
— Да, представляешь? — Олег плюхнулся на табуретку. — И говорит, мол, её деньги, что хочет, то и делает.
— Вот оно как, — Татьяна Викторовна поджала губы и включила чайник. — Её деньги, значит. А ты кто в семье? Приживалка?
— Да я ей примерно то же самое сказал, — Олег вздохнул. — А она мне в лицо: ты, мол, меньше зарабатываешь, так что молчи.
— Обнаглела девка совсем, — Татьяна Викторовна с грохотом поставила перед сыном чашку. — Я уже давно замечаю, что она тебя ни в грош не ставит. Да что там, нас обоих. Думает, раз деньги у неё, так и командовать может.
Олег молча смотрел в стол. Мать всегда попадала в самую суть его переживаний, озвучивала то, что он сам боялся признать.
— А ты знаешь, — продолжала Татьяна Викторовна, разливая чай, — что у меня диван в гостиной совсем развалился? Пружины все наружу, спина болит. И холодильник барахлит.
— Знаю, мам. Я же в прошлый раз смотрел.
— Вот. А твоя Карина шубу себе покупает. За сто пятьдесят тысяч! — она покачала головой. — А мне хоть застрелись тут. Одной, без помощи.
Олег почувствовал, как внутри снова закипает злость. Мать всегда умела нажать на нужные кнопки.
— Я не понимаю этого, — Татьяна Викторовна села напротив сына. — Ты — мужчина, глава семьи. Какое она имеет право распоряжаться деньгами без твоего ведома? В моё время такого не было. Твой отец, царствие ему небесное, каждую копейку в дом приносил, а я уж распределяла.
— Ну сейчас не те времена, мам, — неуверенно возразил Олег.
— Какая разница? — отрезала Татьяна Викторовна. — Мужчина должен быть главным, а не плясать под дудку зазнавшейся женщины. Я тебя не так воспитывала.
Олег отхлебнул чай, обжёгся и поморщился.
— И что мне делать?
— Что делать? — Татьяна Викторовна выпрямилась. — Прекращать это безобразие. Хватит ей транжирить деньги направо и налево. Поставь жёнушку на место. Объясни ей, что деньги в семье общие, и распоряжаешься ими ты.
— Она не согласится.
— А ты не спрашивай, — Татьяна Викторовна наклонилась ближе. — Слушай, что тебе скажу. Вместо шубы эти деньги мне отдадите. На мебель и холодильник. А ещё лучше — возьми у неё карточки. Все! Пусть на карманные расходы у тебя просит.
— Мам, ты чего? — Олег даже рассмеялся от абсурдности предложения. — Она меня из дома выгонит за такое.
— Не выгонит, — убеждённо сказала Татьяна Викторовна. — Если по-мужски поговоришь. Твёрдо. Без соплей этих. Объясни ей, кто в доме хозяин.
Олег задумался. В словах матери была логика. Разве не должен мужчина управлять семейным бюджетом? Разве нормально, когда жена ведёт себя так, словно муж — пустое место?
— Я, наверное, слишком мягкий с ней был, — медленно произнёс он.
— Вот именно, — Татьяна Викторовна победно улыбнулась. — Распустил. А сейчас самое время всё исправить. Возвращайся домой и объясни ей, что не будет никакой шубы. А деньги — на помощь матери.
— Да, — Олег решительно кивнул. — Я так и сделаю.
— И запомни, сынок, — Татьяна Викторовна положила руку на его плечо. — Женщина уважает только силу. Характер покажешь — она и шёлковой станет.
Олег допил чай одним глотком. Мать права. Хватит терпеть унижения от Карины. Пора показать, кто в доме настоящий хозяин.
Два дня Карина жила одна. Никаких звонков от Олега, никаких сообщений. Словно он исчез из её жизни. Поначалу она злилась, потом начала беспокоиться, но затем решила — пусть. Пусть побудет у мамочки, остынет.
Вечером второго дня, когда Карина собиралась ложиться спать, входная дверь хлопнула. Олег вернулся. По шагам она поняла — настроение у него боевое.
— Привет, — Карина вышла в коридор, скрестив руки на груди. — Нагостился?
Вместо ответа Олег прошёл мимо неё в гостиную и сел в кресло с таким видом, словно был хозяином положения. Лицо серьёзное, плечи расправлены.
— Нам нужно поговорить, — произнёс он тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
— Слушаю, — Карина присела на край дивана напротив.
— Я всё обдумал, — Олег выдержал паузу. — В нашей семье нужны изменения.
— Какие ещё изменения?
— Финансовые, — он достал из кармана сложенный лист бумаги. — Я составил план нашего бюджета. Больше никаких спонтанных трат. Никаких шуб. А деньги, которые ты собиралась на неё потратить, мы отдадим маме — ей нужен новый диван и холодильник.
Карина медленно моргнула, пытаясь осознать услышанное.
— Повтори, пожалуйста, — попросила она. — Кажется, я ослышалась.
— Всё ты правильно слышала, — Олег развернул лист и положил на журнальный столик. — Вот. Здесь расписано, сколько мы тратим на еду, одежду, развлечения. И никаких больше покупок без предварительного обсуждения.
Карина взяла лист, пробежалась по нему глазами.
— А это что? — она указала на последний пункт в списке.
— Ежемесячная помощь маме, — невозмутимо ответил Олег. — Двадцать тысяч. Она вырастила, нужно заботиться о ней.
— Нас? — Карина усмехнулась. — Меня Татьяна Викторовна точно не растила.
— Не придирайся к словам. Она моя мать.
— А я твоя жена. И это мои деньги, которые я заработала.
— Вот опять двадцать пять! — Олег вскочил с кресла. — Мои деньги, твои деньги! У нас семья!
— У семьи решения принимаются вместе, — парировала Карина. — А не так, что ты уезжаешь на два дня, а потом возвращаешься с готовым планом, который я должна безропотно принять.
— Да потому что с тобой невозможно нормально разговаривать! — повысил голос Олег. — Ты вечно всё через свою гордость пропускаешь!
Карина почувствовала, как внутри закипает гнев. Всё это время она надеялась, что муж одумается, что он просто заигрался в обиженного мальчика. Но нет. Он вернулся ещё более упрямым, ещё более убеждённым в своей правоте.
— Хорошо, давай поговорим спокойно, — она сделала глубокий вдох. — За три года нашего брака я ни разу не попрекнула тебя тем, что зарабатываю больше. Я всегда считала наши отношения равноправными. Но сейчас ты возвращаешься с каким-то безумным планом, где указываешь мне, как тратить мои же деньги, да ещё и требуешь отдать сто пятьдесят тысяч твоей матери?
— Это не безумный план, — Олег снова сел в кресло. — Это нормальная финансовая дисциплина. И помощь родителям — святое дело.
— О какой помощи речь? — Карина начала терять терпение. — Татьяна Викторовна получает хорошую пенсию, у неё есть сбережения. Её никак нельзя назвать нуждающейся. А новый диван она вполне может купить сама.
— Да ты просто её ненавидишь! — выпалил Олег.
— Я не ненавижу твою мать. Я просто не хочу, чтобы она управляла нашей жизнью.
— Никто никем не управляет. Это моё решение.
Карина рассмеялась — невесело, с горечью.
— Твоё решение? Олег, она три года пытается контролировать наши деньги через тебя. Каждый раз, когда ты возвращаешься от неё, у тебя появляются новые идеи, как распорядиться моей зарплатой. И всегда это каким-то образом связано с ней.
— Карина, — Олег наклонился вперёд. — Я тебе в последний раз говорю. Либо мы живём по этому плану, либо…
— Либо что? — она подняла брови. — Что ты сделаешь?
— Либо нам придётся серьёзно пересмотреть наши отношения, — мрачно закончил он.
Карина встала, скомкав бумагу с «планом» в руке.
— Когда сам начнёшь зарабатывать больше меня, тогда и качать права будешь, а сейчас сиди и не вякай, милый мой!
— Вот как?!
— Я устала от этого цирка. Ни тебе, ни твоей матери мои деньги не принадлежат. — она бросила скомканную бумагу на пол.
Лицо Олега побагровело.
— Значит, вот как ты заговорила? Вышвыриваешь меня, как половую тряпку?
— Я не вышвыриваю тебя. Я просто ставлю точку в этом разговоре. Иди спать. А завтра, если хочешь, можем обсудить всё ещё раз. Но без ультиматумов и абсурдных требований.
Карина направилась в спальню, оставив мужа одного в гостиной. Она знала его достаточно хорошо, чтобы понимать — этот разговор не окончен. Более того, она чувствовала, что они подошли к какой-то опасной черте, переступив которую, назад пути уже не будет.
Утро встретило Карину пустой квартирой. Олег не пришёл ночевать в спальню, а когда она проснулась, его уже не было дома. На кухонном столе лежала записка: «Мне нужно подумать. Вернусь вечером».
Весь день Карина работала как на автопилоте. Совещания, звонки, встречи с поставщиками — всё проходило мимо сознания. В голове крутились обрывки вчерашнего разговора и нарастало ощущение, что её брак трещит по швам.
К шести вечера она вернулась домой и замерла на пороге. Входная дверь была приоткрыта, а в коридоре стоял Олег с дорожной сумкой и смотрел на неё в упор.
— Что это значит? — спросила Карина, чувствуя, как сердце проваливается куда-то вниз.
— То и значит, — ответил он. — Я забираю свои вещи. Раз ты не можешь уважать меня как мужа и главу семьи, значит, нам не по пути.
— Главу семьи? — Карина покачала головой. — Олег, ты решил уйти из-за того, что я не отдала твоей матери деньги на диван?
— Нет, — он отвёл взгляд. — Я ухожу, потому что ты не ценишь меня. Постоянно напоминаешь о деньгах, о том, что зарабатываешь больше.
— Не я это начала вчера, — Карина прошла в квартиру, поставила сумку. — Это ты пришёл с ультиматумом.
Олег поджал губы.
— Знаешь, я всю ночь думал. И весь день. И понял, что мама права. Женщина, которая не уважает мужа, не достойна семейной жизни.
— Мама права, — эхом повторила Карина. — Вот в чём всё дело, да? Не в деньгах, не в шубе. А в том, что Татьяна Викторовна наконец получила то, чего хотела — полностью подчинила тебя своей воле.
— Не смей так говорить о матери! — вскинулся Олег.
— А как мне о ней говорить? Она три года планомерно разрушала наш брак. И наконец добилась своего.
— Она просто хотела, чтобы её сын не был половой тряпкой в собственном доме!
— Её сын не был половой тряпкой, — устало произнесла Карина. — Он был моим любимым мужем, которого я уважала несмотря ни на что. Пока он не превратился в марионетку своей матери.
Олег схватил сумку, сжал ручку так, что костяшки побелели.
— Значит, вот как ты думаешь? Что я — марионетка?
— А разве нет? — Карина посмотрела ему прямо в глаза. — Олег, очнись. Она использует тебя, чтобы добраться до моих денег. А ты слепо повторяешь всё, что она говорит.
— Это неправда!
— Правда. И в глубине души ты это знаешь, — Карина прислонилась к стене, внезапно почувствовав слабость в ногах. — Скажи честно, эта идея с деньгами для мамы — она твоя? Или Татьяны Викторовны?
Олег молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Так я и думала, — кивнула Карина. — Знаешь, уходи. Правда, уходи. Я устала бороться с твоей матерью за тебя. Особенно учитывая, что ты давно выбрал сторону.
— Я не выбирал…
— Нет, выбрал, — перебила Карина. — И сейчас делаешь это снова. Уходишь к ней, оставляя наш брак. И знаешь, что самое печальное? Я даже не могу тебя за это винить. Ты просто не можешь иначе. Она слишком глубоко в твоей голове.
Олег постоял ещё секунду, словно собираясь что-то сказать, но потом молча вышел, захлопнув за собой дверь.
Карина долго стояла в пустом коридоре, прислушиваясь к удаляющимся шагам на лестнице. Внутри была пустота — ни слёз, ни гнева, только усталость и странное облегчение, словно закончилась долгая изнурительная болезнь.
Она прошла в спальню, открыла шкаф. Половина полок пустовала — Олег забрал всё своё. На тумбочке всё ещё стояла их свадебная фотография. Карина взяла рамку, провела пальцем по улыбающимся лицам и поставила фото в ящик. Потом достала телефон и набрала номер.
— Привет, Стас, — сказала она, когда на другом конце ответил один из её подчинённых, которого она нанимала, если дома надо было что-то отремонтировать. — Можешь завтра подъехать и сменить замки? Да, оба. И верхний, и нижний. Спасибо.
Закончив разговор, Карина открыла сообщения и написала Олегу: «Завтра вызываю мастера менять замки. Если что-то забыл, забери сегодня. Я подаю на развод. Прощай».
Отправив сообщение, она заблокировала его номер, а потом села на кровать и впервые за весь день позволила себе заплакать — не от горя, а от осознания того, что некоторые битвы просто невозможно выиграть, и иногда единственный выход — это перестать сражаться.
А на следующий день она всё-таки купила ту самую норковую шубу. Не из вредности и не назло бывшему мужу, а просто потому, что могла себе это позволить. И никто больше не имел права указывать ей, как распоряжаться заработанными деньгами…
