В гостиной пахло румяными пирожками и свежезаваренным чаем. Я наблюдала, как солнечный свет, пробиваясь сквозь тюлевые занавески, золотил скатерть на круглом столе, за которым мы собрались. Свекровь, Галина Петровна, сидела во главе стола — прямая спина, аккуратно уложенные седеющие волосы, внимательный взгляд. Никогда бы не подумала, что ей уже шестьдесят пять — держится она всегда безупречно.
Муж разлил чай по чашкам, а я принялась раскладывать по тарелкам кусочки шарлотки. Воскресные семейные ужины стали нашей традицией с тех пор, как мы с Олегом поженились три года назад. Иногда мне казалось, что мы похожи на героев советского фильма — всё чинно, правильно, по расписанию.
— Мам, знаешь, мы тут с Алиной подумали… — начал Олег, отхлебнув чай и поставив чашку на блюдце так осторожно, будто боялся спугнуть мысль. — Может, нам к тебе переехать?
Я замерла с ножом для торта в руке. Мы с Олегом обсуждали это не один вечер, взвешивая все за и против, но произнесенное вслух предложение прозвучало неожиданно прямолинейно.
Галина Петровна медленно подняла бровь: — И с чего это вдруг такие мысли?
— Ну, ты ведь часто бываешь у тёти Лиды на даче, квартира пустует… — Олег говорил буднично, словно предлагал сходить в кино. — А мы бы не платили за съёмную квартиру, копили на своё жильё. Да и тебе одной здесь скучно, сама говорила.
Свекровь промокнула губы салфеткой, аккуратно сложила её и положила рядом с тарелкой. Этот жест я знала — она всегда так делала перед тем, как сказать что-то важное.
— Молодые должны начинать с нуля, а не с готовой квартиры, — произнесла она размеренно, будто озвучивала прописную истину. — Это закаляет характер.
В комнате повисла тишина, густая, как кисель. Я перестала дышать, боясь спугнуть момент. Олег моргнул раз, другой, словно не понимая услышанного.
— Мам, но ты же… — голос его дрогнул. — Ты сама говорила, что тебе здесь одной тоскливо.
— Скучно — не значит, что я хочу оставить квартиру вам, — отрезала Галина Петровна, и в её голосе появилась сталь. — Я здесь живу. Это мой дом.
Я опустила глаза, разглядывая крошки на скатерти. Внутри всё сжалось. Мы рассчитывали на понимание, на поддержку. Квартирный вопрос вытягивал из нас все соки — половина зарплаты уходила на аренду, откладывать получалось гроши. А ведь скоро хотелось бы и о детях подумать…
— Галина Петровна, — начала я осторожно, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, — мы могли бы помогать с оплатой коммунальных услуг, с ремонтом…
Она посмотрела на меня так, что я осеклась. Взгляд прямой, оценивающий.
— Алина, дорогая, я всё понимаю. Но моё мнение не изменится. Я в своё время начинала с комнаты в коммуналке, когда Олега родила. И ничего, выкарабкались.
— Тогда времена были другие, — вступился муж, и я услышала в его голосе нотки обиды. — Сейчас жильё стоит космических денег!
— А вы думаете, нам легко было? — Галина Петровна горько усмехнулась. — Олег, ты же знаешь, как мы с отцом твоим эту квартиру получали. Десять лет в очереди стояли.
— Так сейчас и очередей таких нет, — пробормотал он.
— Вот именно! — неожиданно с жаром подхватила свекровь. — Сейчас возможностей больше. Кредиты, ипотека… Мы о таком и мечтать не могли.
Я почувствовала, как краснеют мои щёки. Возможности? Кабала на двадцать лет — вот что такое эта ипотека.
— В общем так, — подвела итог Галина Петровна, выпрямляясь ещё сильнее, — живите как жили. Я вас, конечно, люблю, но спускать всё на блюдечке не собираюсь. Олег, ты мужчина, сам должен о семье заботиться. А ты, Алиночка, — она смягчила тон, — поддерживай мужа, а не ищи лёгких путей.
Олег смотрел в свою чашку с таким вниманием, будто там можно было разглядеть ответы на все вопросы мироздания. Я знала это выражение — он злился, но сдерживался.
— Ладно, мам, — наконец выдавил он. — Спасибо за честность.
Остаток вечера прошёл в каком-то вязком оцепенении. Разговор перескакивал с темы на тему — погода, новости, соседи… Но напряжение никуда не делось, оно обволакивало нас, как туман. В глазах Галины Петровны я заметила что-то новое — не просто решимость, а какую-то затаённую мысль.
Когда мы прощались в прихожей, она вдруг взяла Олега за руку.
— Сынок, не сердись. Я знаю, что делаю.
А я подумала: «Знаете ли?»
Серебристый «Фольксваген» Олега нырял в сумрак вечерних улиц. Мы молчали. Я смотрела в окно, где мелькали огни фонарей, витрины магазинов, спешащие куда-то люди. Внутри всё кипело.
— Ну скажи уже что-нибудь, — не выдержал муж, барабаня пальцами по рулю.
— А что говорить? — я даже не повернула головы. — Ты сам всё слышал.
Олег резко затормозил перед светофором. Машину чуть повело вперёд.
— Да, но это её квартира, — сказал он, пожимая плечами. — Она имеет право.
Я наконец посмотрела на него. В свете приборной панели его лицо казалось осунувшимся, уставшим.
— Олег, серьёзно? — я старалась говорить тихо, но голос предательски дрожал. — Мы могли бы сэкономить кучу денег, жить спокойно! А твоя мама просто…
— Просто что? — он повернулся ко мне. В глазах плескалась обида, такая детская, беззащитная.
— Просто не хочет нам помогать.
Светофор мигнул зелёным, и машина рванула с места.
— А может, она права? — неожиданно произнёс Олег после минутного молчания. — Может, я и правда привык рассчитывать на неё?
Я не верила своим ушам.
— То есть ты готов просто согласиться? Сдаться? — мой голос сорвался на шёпот.
— Я не сдаюсь, Алин, — он сжал руль так, что побелели костяшки пальцев. — Просто… ну, мы взрослые люди. Должны сами решать свои проблемы.
— Прекрасно! — я откинулась на сиденье. — Значит, я предложила переехать к твоей маме просто потому, что ищу лёгких путей? Не потому, что мы третий год съёмное жильё оплачиваем, а накопить на своё не получается?
Олег вздохнул.
— Я этого не говорил.
— Но подумал!
Мы снова замолчали. За окном проплывали спальные районы, машин становилось меньше. Я украдкой взглянула на мужа — его профиль в полумраке казался чужим, далёким.
— Я не знаю, Алин, — наконец произнёс он. — Когда она сказала эту фразу про «начинать с нуля», я вдруг вспомнил, как отец рассказывал… Они с мамой в однушке сначала жили, потом комнату пристроили, когда я родился. Папа сам всё делал. А я… Что я сам сделал?
Я прикусила губу. Хотелось возразить, накричать, но что-то в его голосе остановило меня.
— Мы оба работаем, Олег, — сказала я мягче. — Мы не бездельники. Просто сейчас такое время, когда без поддержки трудно.
— Может, и так, — он невесело усмехнулся. — Но мама явно другого мнения.
Неожиданно меня осенило:
— Погоди, а у тебя ведь есть накопления? Те, что бабушка оставила?
Олег бросил на меня быстрый взгляд.
— Есть. Но их не хватит даже на первоначальный взнос.
— А если добавить наши сбережения? И ещё немного подкопить?
Он пожал плечами.
— На какую-нибудь однушку в новостройке, может, и наберём.
— Ну вот видишь! — я почувствовала, как внутри затеплилась надежда. — Может, это и к лучшему. Будет своё, пусть маленькое, но своё.
— Ипотека на двадцать лет, ты это имеешь в виду? — он скептически хмыкнул. — Не знаю, Алин…
Машина свернула в наш двор и остановилась под тусклым фонарём. Олег заглушил мотор, но не спешил выходить.
— Знаешь, — я накрыла его руку своей, — давай не будем спешить. Посмотрим варианты. Может, что-то подвернётся.
В тот момент мне показалось, что в его глазах мелькнула благодарность. Но может, это просто отразился свет фонаря.
— Хорошо, — кивнул он. — Посмотрим.
Уже поднимаясь по лестнице к нашей съёмной квартире, я думала: что же на самом деле хотела сказать нам Галина Петровна своим отказом? Проучить? Заставить повзрослеть? Или за её словами скрывалось что-то ещё?
Олег настоял, что к матери пойдёт один. Сказал — так будет правильнее. Я не спорила.
Прошёл месяц с того злополучного воскресного ужина. Жизнь, казалось, вернулась в привычное русло — работа, дом, подсчет денег перед зарплатой. Но что-то неуловимо изменилось. Олег стал задерживаться на работе, чаще сидеть с ноутбуком, просматривая какие-то сайты. Когда я спрашивала, он отвечал коротко: «Рабочие вопросы». Но я чувствовала — дело в другом.
Вечером, когда он ушёл к Галине Петровне, я не находила себе места. Ходила по квартире, перебирала вещи, даже пыталась читать — ничего не помогало. В голове крутились обрывки фраз, планы, опасения. Что, если свекровь снова его ранит своей прямолинейностью? Что, если…
Телефон пискнул сообщением: «Буду через полчаса. Есть разговор».
Сердце гулко ударило в груди.
Когда входная дверь хлопнула, я уже ждала в коридоре. Олег вошёл странно прямой, с блестящими глазами. Я не могла понять — это радость или злость?
— Ну как? — только и смогла выдавить я.
— Нормально, — он разулся, прошёл на кухню и, не снимая куртки, сел за стол. — Чай есть?
Я молча поставила чайник.
— Алин, — он поднял на меня взгляд, и я увидела в нём решимость, которой давно не замечала. — Мы с мамой поговорили. Я сказал ей, что она была права.
— Что? — я замерла с чашками в руках.
— Я решил взять ипотеку. Уже консультировался в банке, предварительно нас одобрили.
Чашки звякнули о столешницу.
— Олег, ты серьёзно? Почему ты мне ничего не сказал?
— Хотел сначала всё просчитать, — он пожал плечами. — Не хотел давать пустых обещаний.
Я медленно опустилась на стул напротив.
— И что тебе сказали в банке?
— Если внесём первоначальный взнос — двадцать процентов, то платёж будет вполне подъёмным. Немного больше, чем мы сейчас за аренду платим, но это будет наше жильё, Алин. Своё.
Я сидела, не шевелясь, пытаясь осмыслить услышанное.
— А… где мы возьмём первоначальный взнос?
— Я использую бабушкины деньги, — он впервые за вечер улыбнулся. — И ещё кое-что… Мне повысили зарплату.
— Что?! — я чуть не подпрыгнула. — Когда?
— Две недели назад. Я взял дополнительный проект, доказал шефу, что справлюсь… В общем, теперь у меня плюс тридцать процентов к окладу.
Я не знала, радоваться или злиться. Столько всего произошло, а он молчал!
— И ты не сказал мне? — мой голос дрогнул.
— Хотел сюрприз сделать, — он виновато улыбнулся. — Чтобы наверняка всё было. Понимаешь?
Чайник на плите закипел и отключился, но никто из нас не шевельнулся.
— Так что сказала твоя мама? — наконец спросила я.
Олег отвёл взгляд, побарабанил пальцами по столу.
— Знаешь, что самое странное? Когда я сказал ей про ипотеку, она… она как будто этого и ждала.
— В смысле?
— Не знаю, — он покачал головой. — Но в её глазах было что-то такое… как будто она мной гордится. Представляешь?
Я вдруг вспомнила тот взгляд Галины Петровны в прихожей: «Я знаю, что делаю». Неужели она всё это спланировала? Неужели её отказ был… уроком?
— Она сказала, что я теперь хозяин своей жизни, — продолжил Олег, наливая себе чай. — И знаешь, Алин, я впервые почувствовал, что это действительно так.
В его голосе звучало что-то новое — уверенность, гордость. Он выпрямился, как будто с его плеча упал тяжёлый груз.
— А ещё, — он вдруг усмехнулся, — она спросила, когда мы обращаемся к детям.
Я кашлянула, подавившись воздухом.
— Серьёзно?
— Ага, — он сделал глоток чая. — Сказала, что в новой квартире нам понадобится детская.
Я покачала головой. Галина Петровна никогда не переставала меня удивлять.
— И что ты ответил?
— Что сначала нужно эту квартиру получить, — он улыбнулся. — А потом посмотрим.
Я смотрела на мужа и не узнавала его. Куда делась та обида, та неуверенность? Передо мной сидел взрослый мужчина, который знал, чего хочет.
— Олег, — я накрыла его руку своей, — ты уверен, что мы потянем ипотеку?
— Уверен, — он твёрдо кивнул. — Я всё просчитал. Тем более, у тебя ведь тоже есть шанс на повышение, не так ли?
Я задумалась. Действительно, меня давно звали на должность старшего специалиста, но я всё откладывала решение — боялась ответственности.
— Возможно, — ответила я осторожно. — Но это больше работы, больше нервов…
— И больше денег, — закончил он за меня. — Алин, мы справимся. Вместе.
Я смотрела на него и думала: может, Галина Петровна действительно знала, что делает? Может, нам и правда нужно было пройти через это, чтобы что-то понять о себе?
— Хорошо, — я решительно кивнула. — Давай рискнём. Только покажи мне все расчёты, я хочу сама всё проверить.
Олег рассмеялся и притянул меня к себе.
— Обязательно. Знаешь, а ведь мама была права. Молодые действительно должны начинать с нуля.
И в тот момент я почти была готова с ним согласиться.
— Вот здесь будет диван, — я водила рукой по пустому пространству гостиной, — а здесь — книжные полки.
Наша новая квартира пахла свежей краской и чем-то ещё — надеждой, может быть? Однушка в новостройке на окраине города, без отделки, но с огромными окнами и видом на парк. Наша. От этой мысли до сих пор кружилась голова.
Полгода пролетели как один миг. Оформление документов, бесконечные походы по банкам, выбор квартиры… И вот сегодня мы наконец получили ключи.
Олег сидел прямо на полу, прислонившись спиной к стене, и смотрел на меня с тёплой улыбкой. Вокруг громоздились коробки с вещами, наспех сложенными перед переездом.
— Нравится? — спросил он.
— Ты шутишь? — я опустилась рядом, прижалась к его плечу. — Я всё ещё не верю, что это наше.
— Наше, — эхом отозвался он. — Только представь, ремонт закончим, обставимся…
— …и будем платить ипотеку двадцать лет, — закончила я со смешком.
— Девятнадцать с половиной, — поправил Олег, обнимая меня. — Первые полгода мы уже отдали.
В дверь позвонили. Мы переглянулись — никого не ждали. Олег поднялся, прошагал через пустую прихожую, заглянул в глазок.
— Мама? — удивлённо произнёс он, открывая дверь.
На пороге стояла Галина Петровна. Элегантная, как всегда, в светлом пальто и с небольшой сумкой в руках.
— Пришла посмотреть, как устроились, — она улыбнулась, но в глазах читалось волнение. — Можно?
— Конечно, проходи, — Олег посторонился, пропуская её. — Правда, показывать особо нечего. Только ключи получили.
Свекровь вошла, окинула пустую прихожу, заглянула в комнату, где я поспешно поднялась на пол, отряхивая джинсы.
— Здравствуйте, Галина Петровна, — я почему-то смутилась, вроде школьница перед учительницей.
— Здравствуй, Алиночка, — она окружила меня и вернулась к сыну. — Неплохо. Светлая.
— Хочешь чаю? — спросил Олег. — У нас, правда, пока только термос и пластиковые стаканчики…
— Нет-нет, я ненадолго, — она покачала головой и достала из сумки небольшой свёрток. — Вот, держите. Новоселье всё-таки.
Олег взял свёрток, развернул — внутри оказалась старинная икона в тёмном окладе.
— Мама… — он удивлённо поднял глаза. — Это же бабушкина?
— Да, — Галина Петровна кивнула. — Она всегда говорила, что икона хранит дом. Пусть теперь хранит ваш.
Я заметила, как дрогнули её руки, когда она поправляла шарф. В этом жесте было что-то беззащитное, совсем не свойственное нашей всегда собранной свекрови.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Олег, бережно положив икону на одну из коробок.
Галина Петровна прошлась по комнате, заглянула на кухню, в ванную. Мы с Олегом следовали за ней, как экскурсоводы.
— Маленькая, конечно, — заметила она, вернувшись в комнату. — Но для начала сойдёт.
— Для начала? — переспросил Олег.
— Ну да, — она пожала плечами. — Потом, когда дети пойдут, конечно, придётся расширяться.
Мы с мужем обменялись быстрыми взглядами. Тема детей деликатно обходилась стороной в наших разговорах со свекровью.
— Ещё рано об этом думать, — мягко сказал Олег. — Сначала нужно здесь обустроиться.
Галина Петровна внимательно посмотрела на сына, потом на меня.
— Знаешь, — неожиданно произнесла она, обращаясь к Олегу, — ты сейчас так похож на отца. В ее голосе прозвучала такая нежность, которую я невольно опустила глаза. Оказывается, я подсматриваю за чем-то очень личным.
— Мы тоже начали с балета, — продолжала свечь, глядя куда-то мимо нас. — Комната в коммуналке, потом однокомнатная, потом уже эта, в которой я живу сейчас. Твой отец всё сам делал — ремонт, мебель… Руки у него были золото.
Я никогда не слышала, чтобы она так говорила о покойном муже. Обычно ее воспоминания были скупыми, сдержанными.
— Я помню, — тихо отозвался Олег.
— Вот и хорошо, что помнишь, — Галина Петровна словно очнулась от воспоминаний и снова стала собой — прямой, собранной. — Когда ремонт планируете?
— Уже на следующей неделе начнём, — ответил Олег. — У меня отгулы накопились, буду сам всё делать.
— Сам? — она приподняла бровь.
— Ну, с друзьями, — улыбнулся он. — И Алина поможет.
— Конечно, помогу, — подтвердила я. — Уже и обои присмотрели, и плитку для ванной…
— А денег хватит? — прямо спросила свекровь. — После первоначального взноса наверняка не так много осталось.
— Справимся, — уверенно ответил Олег. — Я премию получил, да и на работе всё хорошо. Начальство довольно.
Галина Петровна кивнула, и мне показалось, что в её глазах мелькнула гордость.
— Что ж, тогда не буду мешать, — она направилась к выходу. — Вам ещё вещи разбирать.
В прихожей она вдруг обернулась: — А знаете что? Приезжайте ко мне на ужин в это воскресенье. Отметим новоселье.
— С удовольствием, — ответил Олег, и я кивнула в знак согласия.
Галина Петровна уже взялась за ручку двери, но вдруг задержалась.
— Олег, — произнесла она непривычно мягко, — я рада, что у тебя всё получилось. По-настоящему рада.
И в этот момент я поняла, что она говорила искренне. Её отказ полгода назад не был проявлением чёрствости — это был способ подтолкнуть сына к самостоятельности, к тому, чтобы он поверил в себя.
Когда за свекровью закрылась дверь, мы с Олегом некоторое время стояли молча. Потом он повернулся ко мне:
— Теперь ты понимаешь?
— Да, — я кивнула. — Кажется, понимаю.
Он притянул меня к себе, обнял крепко-крепко.
— Мы справились, Алин. Сами. Без чьей-либо помощи.
— И это потрясающее чувство, — прошептала я, уткнувшись ему в плечо.
За окном темнело. В нашей — только вдумайся, нашей! — квартире было пусто и неуютно. Нас ждал тяжёлый ремонт, годы выплат по ипотеке, множество проблем и забот. Но в тот момент я чувствовала себя абсолютно счастливой.
Потому что иногда начинать с нуля — это и есть настоящая победа.
