Ирина стояла у окна, наблюдая, как ветер гоняет листья по двору. Через час начнётся очередное воскресное нашествие родственников мужа, и её уютная квартира превратится в проходной двор. Женщина тяжело вздохнула, машинально поправляя складки на новой скатерти – пятой за этот год. Предыдущие безнадёжно испортили племянницы мужа, оставляя на белоснежной ткани пятна от чая и помады.
Ириш, ты не видела мой парадный галстук? – раздался голос мужа из спальни.
В шкафу, верхняя полка, – привычно ответила она, не оборачиваясь.
Виктор, её муж вот уже тридцать лет, никогда не мог найти свои вещи без её помощи. Как и не замечал, какой ценой достаются жене эти еженедельные застолья.
Звонок в дверь раздался раньше обычного. На пороге, как всегда без предупреждения, стояла Ольга – младшая сестра Виктора, с двумя дочерьми-подростками.
Ирка, привет! – бесцеремонно протиснулась она в прихожую. – Мы пораньше сегодня, мама просила помочь с пирогами. Ты же не против?
Не дожидаясь ответа, Ольга прошла на кухню, на ходу снимая пальто и бросая его на банкетку. Племянницы, хихикая, умчались в гостиную, где уже включили телевизор на полную громкость.
Тётя Ира, а у вас вай-фай пароль не поменялся? – крикнула одна из них.
Ирина молча достала из шкафа фартук. Её кухня, её крепость, где каждая вещь лежала на своём месте, готовилась к очередному вторжению. Ольга уже хозяйничала у плиты, гремя кастрюлями и сковородками.
Слушай, а почему у тебя соль не в солонке, а в пакетике? – с наигранным удивлением спросила она. – Мама всегда говорит, что у хорошей хозяйки всё должно быть правильно расставлено.
Ирина сжала губы. Эти постоянные намёки на её якобы неумение вести хозяйство она слышала уже год. С тех пор, как вышла на пенсию, и свекровь решила, что теперь невестка обязана каждое воскресенье принимать всю семью.
Не успела Ирина ответить, как в дверь снова позвонили.
На пороге возникла Тамара Павловна – её свекровь, величественная и грузная, с неизменной авоськой, набитой контейнерами.
Витя! – прогремела она, игнорируя невестку. – Сынок, где ты? Я тебе твой любимый холодец принесла!
Виктор выскочил из спальни, на ходу поправляя галстук:
Мама, здравствуй! Что же ты так рано?
А что, нельзя матери навестить сына? – свекровь прошествовала на кухню. – Ирина, у тебя что, опять плита грязная? Сколько раз говорить – после каждой готовки нужно протирать!
Ирина почувствовала, как предательски задрожали руки. Плита была идеально чистой – она драила её каждый вечер до блеска. Но спорить было бесполезно.
И шторы эти твои… – продолжала Тамара Павловна, критически осматривая кухню. – Говорила же тебе – повесь бордовые, как у меня. Эти светлые все в пятнах.
«В пятнах они от ваших бесконечных застолий», – подумала Ирина, но промолчала.
Из гостиной донёсся грохот – похоже, племянницы что-то уронили.
Ой, тёть Ир, тут ваза немного… – начала одна из девочек.
Не немного, а разбилась! – перебила вторая со смехом. – Та самая, синяя, которая тебе не нравилась.
Это была любимая ваза Ирины – подарок её покойной мамы. Она прикрыла глаза, досчитала до десяти. В горле стоял ком.
Ирка, ты чего застыла? – Ольга толкнула её бедром, пробираясь к холодильнику. – Давай, помогай! Мама, а я правильно делаю, что тесто такое крутое замесила?
Тамара Павловна важно кивнула:
Правильно, доченька. Вот ты – настоящая хозяйка, не то что некоторые…
Вечер набирал обороты.
Подтянулись остальные родственники: дядя Коля с женой, двоюродная сестра мужа с мужем, ещё какие-то дальние знакомые, которых Ирина видела впервые. Квартира гудела как растревоженный улей.
А давайте мебель передвинем! – вдруг предложила Ольга, оглядывая гостиную. – Диван лучше поставить к окну, так уютнее будет.
Отличная идея! – поддержала Тамара Павловна. – Ирина, что застыла? Помогай двигать!
Ирина похолодела. Этот диван они с Виктором выбирали вместе, долго решая, где ему лучше стоять. Именно здесь, у стены, было её любимое место для чтения.
Может, не стоит… – начала она.
Да что ты понимаешь в интерьерах! – отмахнулась свекровь. – Витя, иди сюда, помоги девочкам!
Муж послушно встал с кресла и принялся двигать мебель. Ирина смотрела, как рушится привычный уклад её дома, и чувствовала себя совершенно бессильной.
Тёть Ир, а можно мы в вашей спальне поваляемся? – пискнули племянницы. – Там телевизор больше, и кровать удобная.
Не дождавшись ответа, девочки умчались в спальню. Через минуту оттуда донёсся смех и звуки передвигаемых вещей.
Мам, смотри, какая смешная фотка тёти Иры! – раздался голос одной из племянниц. – Это она в молодости такая была? С этой причёской?
Ирина дёрнулась – они копались в её личном альбоме, который она хранила в прикроватной тумбочке. Там были её самые дорогие воспоминания: фотографии родителей, первая встреча с Виктором, их свадьба.
Ирина! – громкий голос свекрови вернул её к реальности. – Что это за салат ты подала? Почему майонез такой кислый? Ты что, экономишь на продуктах?
Майонез свежий, Тамара Павловна, – тихо ответила Ирина, чувствуя, как предательски дрожит голос. – Я сегодня утром купила.
Не обращай внимания, мама, – вмешалась Ольга, – я сейчас свой фирменный салат сделаю. Уж я-то знаю, как правильно готовить.
Ирина отошла к окну, пытаясь справиться с подступающими слезами. За последний год она превратилась в тень в собственном доме. Её мнение никого не интересовало, её вещи передвигали и портили, её пространство нарушали без малейшего стеснения.
Витенька, – донёсся голос свекрови из кухни, – а что это Ирина твоя такая хмурая ходит? Может, она больная? Вот у моей соседки невестка тоже всё время недовольная была, а потом выяснилось – давление…
Мама, прекрати, – впервые за вечер подал голос Виктор, но как-то неуверенно.
А что я такого сказала? – возмутилась Тамара Павловна. – Я же за неё переживаю! Вон, посмотри, даже борщ у неё какой-то… Как помои, честное слово!
Племянницы захихикали, а Ольга громко фыркнула:
Да уж, готовить наша Ирина никогда не умела. Помнишь, Вить, как на твой день рождения торт пересолила?
Это была неправда. Тот торт все хвалили, а пересоленным оказался именно салат Ольги, но сейчас это уже не имело значения. Ирина почувствовала, как что-то внутри неё переломилось.
А вообще, – продолжала Тамара Павловна, – я всегда говорила: никудышная из неё хозяйка. Вот в моё время…
И тут произошло неожиданное.
Ирина резко развернулась, выпрямилась во весь рост и громко произнесла:
Достаточно.
В комнате повисла оглушительная тишина. Все замерли, удивлённо глядя на обычно молчаливую хозяйку дома. Даже племянницы перестали хихикать.
Что ты сказала? – первой опомнилась Тамара Павловна.
Я сказала – достаточно, – голос Ирины звучал неожиданно твёрдо. – Достаточно унижений в моём собственном доме. Достаточно критики, насмешек и вторжений в мою жизнь.
Ирка, ты что это… – начала было Ольга, но Ирина перебила её:
Нет, теперь вы послушайте меня. Целый год я терпела. Терпела, как вы приходите без приглашения, как критикуете каждый мой шаг, как ваши дети, – она посмотрела на племянниц, – превращают мой дом в проходной двор. Я молчала, когда вы передвигали мою мебель, портили вещи, лезли в личные альбомы…
Виктор медленно поднялся со своего места, глядя на жену так, словно видел её впервые.
Знаете, что самое обидное? – продолжала Ирина. – Не ваше хамство. А то, что вы даже не замечаете, как больно делаете другому человеку. Для вас это всё – норма. Но с сегодняшнего дня – всё. Это мой дом. МОЙ. И здесь будут действовать мои правила.
Да как ты смеешь… – задохнулась от возмущения свекровь.
Смею, Тамара Павловна. Именно что смею. Хотите приходить в гости? Пожалуйста. Но – по приглашению. Хотите общаться? Давайте. Но с уважением. А если нет – дверь там, – Ирина указала на выход.
Витя! – воскликнула Тамара Павловна, хватаясь за сердце. – Ты слышишь, что твоя жена говорит? Это же… это же бунт!
Все взгляды устремились на Виктора. Он стоял, переводя взгляд с жены на мать, и на его лице отражалась внутренняя борьба. Впервые за тридцать лет брака ему пришлось делать такой выбор.
Мама, – наконец произнёс он, и его голос окреп с каждым словом, – Ирина права.
Что?! – Ольга подскочила со стула. – Ты с ума сошёл?
Нет, – Виктор подошёл к жене и встал рядом с ней. – Я как раз наконец-то пришёл в себя. Мы все… я… мы были неправы. Это наш с Ириной дом. И я только сейчас понял, какую боль причинял собственной жене своим малодушием.
Племянницы притихли, съёжившись на диване. Тамара Павловна побледнела:
Значит, так? Родную мать – на порог? За всё, что я для тебя сделала?
Мама, перестань, – твёрдо сказал Виктор. – Никто никого на порог не гонит. Ирина всё правильно сказала – будем общаться, но по-человечески. С уважением друг к другу.
Ах так! – Тамара Павловна решительно направилась в прихожую. – Пойдём, Оля! Пусть эта… эта… остаётся одна в своей берлоге! Посмотрим, как она без нас справится!
И правильно! – поддержала Ольга, подталкивая дочерей к выходу. – Подумаешь, какие нежные! Не больно-то и хотелось.
Через пять минут квартира опустела. В наступившей тишине было слышно тиканье часов и шум проезжающих за окном машин.
Ирина медленно опустилась на диван, чувствуя, как дрожат колени. Всё произошло так быстро, что она едва могла поверить в реальность случившегося. Виктор сел рядом, осторожно взял её за руку:
Прости меня, – тихо сказал он. – Я был слепым идиотом.
Она молча кивнула, не в силах сдержать слёзы. Все эмоции, копившиеся целый год, наконец прорвались наружу.
Знаешь, – продолжал Виктор, – я ведь правда не понимал… Мне казалось, что так и должно быть. Семья, традиции, воскресные обеды… А на самом деле я просто позволял им издеваться над тобой.
Я так устала, Витя, – прошептала Ирина. – Устала быть никем в собственном доме.
Больше этого не будет, – он крепче сжал её руку. – Обещаю.
Следующая неделя прошла в непривычной тишине. Телефон молчал – ни свекровь, ни Ольга не звонили. Ирина потихоньку возвращала квартиру в прежний вид: передвинула диван, расставила вещи по своим местам, купила новую вазу – не такую красивую, как мамина, но тоже синюю.
В следующее воскресенье утром раздался звонок.
Ирина вздрогнула, но Виктор успокаивающе положил руку ей на плечо:
Я отвечу.
На пороге стояла Тамара Павловна – непривычно тихая и какая-то растерянная.
Можно войти? – спросила она, впервые за все годы дожидаясь приглашения.
Ирина кивнула. Свекровь неуверенно прошла в прихожую, держа в руках небольшой пакет.
Я тут пирог испекла… – начала она. – По маминому рецепту. Тому самому, который ты, Ирочка, всегда хвалила.
Это «Ирочка» прозвучало так непривычно, что у Ирины перехватило дыхание.
Проходите, Тамара Павловна, – сказала она. – Чай как раз готов.
Они сидели втроём на кухне, и впервые за долгое время молчание не было тягостным. Свекровь осторожно отхлебывала чай, поглядывая то на сына, то на невестку.
Я всю неделю думала, – наконец произнесла она. – И знаете… стыдно мне. Права ты была, Ирина. Мы… я… совсем берега потеряла. Забыла, каково это – быть молодой хозяйкой, когда свекровь всё время указывает.
Виктор удивлённо посмотрел на мать:
А разве у тебя…
Была свекровь? – Тамара Павловна горько усмехнулась. – Ещё какая! Всё не так делала, всё не эдак… А потом, когда её не стало, я поклялась себе – никогда такой не буду. И вот… – она развела руками. – Прости меня, дочка. Если сможешь.
Ирина почувствовала, как к глазам снова подступают слёзы, но теперь – другие.
Давайте попробуем сначала, – тихо сказала она. – Только по-другому. По-человечески.
С того дня в их доме многое изменилось. Теперь воскресные встречи проходили реже, но душевнее. Ольга научилась звонить заранее, а племянницы – спрашивать разрешения. Тамара Павловна больше не командовала, а если и давала советы, то мягко и с уважением.
А Ирина… Ирина наконец-то почувствовала себя настоящей хозяйкой – не только своего дома, но и своей жизни. И каждый вечер, сидя с книгой на своём любимом диване, она знала: иногда нужно просто набраться смелости и сказать «достаточно», чтобы всё встало на свои места.
