– Мам, мы с Оксаной решили снять квартиру, – сказал Игорь, сдержанно глядя на мать, – комнатку какую-нибудь небольшую. Нам много и не надо.
Раиса Григорьевна, перекладывавшая бельё в шкафу, резко обернулась, прижав полотенце к груди.
– Это еще зачем такие траты?! – возмутилась она. – Деньги на ветер пускать? Да вы что, с ума сошли? Игорек, ты головой подумай! У нас ведь комната свободная!
Игорь тяжело вздохнул. Он и ожидал чего-то подобного, но всё равно надеялся, что мать поймет. Ведь взрослый он уже, женится скоро… Своя семья — свой дом. Пусть даже пока съемная квартира, зато собственное пространство.
– Мам, – начал он терпеливо, – нам с Оксаной нужно отдельное жилье. Мы молодые, нам учиться жить вместе. А тут всё-таки ты… всему хозяйка, свои порядки…
– И что? – обиделась Раиса Григорьевна. – Я что, буду вам мешать? Да я и не вмешаюсь ни во что! У вас будет своя комната, а у меня своя! Всё удобно.
Игорь почесал затылок, подыскивая слова. Объяснять что-то матери было делом неблагодарным. Она ведь свято верила, что всё делает правильно, и возражать – только себе дороже.
– Мам, я вахтами работаю, ты же знаешь. Домой приезжаю на пару недель, потом снова уезжаю. А Оксана одна будет оставаться…
– Так тем более! – перебила Раиса Григорьевна, глаза у нее засверкали от торжества, – Ей одиноко одной будет. А так – я рядом. Поддержу, помогу, подскажу. Ты что, не рад, что о жене твоей заботиться буду?
Игорь понял, что спорить бессмысленно, всё уже решено за него. И словно в подтверждение своих мыслей услышал:
– Всё! Договорились. Переедете после свадьбы ко мне. А как денежки накопите, тогда и подумаете про своё жильё.
Оксана относилась ко всему происходящему с какой-то странной для своих двадцати двух лет мудростью. Она не спорила, не горячилась. Просто кивала, улыбалась и старалась держать нейтралитет. Раиса Григорьевна сначала даже обрадовалась: «Вот, мол, покладистая девка досталась моему сыну». Но очень скоро стало понятно: молчание это не знак согласия, а просто способ не создавать проблемы.
После свадьбы молодожены обустроились в той самой комнате. Светлая, небольшая, с балконом — в ней даже был какой-то уют, если не считать, что за каждой их попыткой пожить «по-своему» тянулась тень Раисы Григорьевны.
Иногда Оксана чувствовала себя квартиранткой в этом доме. Любое её действие вызывало бурю реакций, а любое молчание — подозрения. И всё это под вежливой, натянутой маской благожелательности. Раиса Григорьевна редко ссорилась в открытую. Она любила колкие замечания «между прочим», длинные тяжёлые вздохи, исподволь подброшенные фразы.
Стоило Оксане повесить занавески понежнее, вместо старых тяжёлых штор, как Раиса сразу заметила:
— Беленькие? А пыль-то на них будет видна! Вот потом и стирай каждую неделю, коли взялась за модничество!
Оксана улыбалась:
— Постираю, не проблема.
Порядок в их жизни был только один — терпеть, пока Игорь на вахтах вкалывает, пока деньги копятся. Всё ради своего уголка.
Но с каждым днём между женщинами натягивалась невидимая, почти неслышная, но очень осязаемая струна. И однажды она должна была лопнуть…
Когда Оксана узнала, что беременна, на душе расцвела весна. Невольно ловила себя на том, что идёт по улице и улыбается просто так — прохожим, деревьям, всему свету. Они с Игорем давно мечтали о ребёнке, и вот, казалось бы, всё сложилось: пусть не в собственном доме, пусть с трудностями, но зато вместе, зато семья.
Игорь тогда был на вахте — смена была длинная, на два месяца, а потому новостью она делилась с ним по телефону.
— Держись там, — голос его дрожал от радости. — Я постараюсь ускориться, приеду — будем думать, как быть дальше.
Раиса Григорьевна, узнав о беременности Оксаны, стала ещё более придирчивой, чем прежде. Кисло замечала, что Оксана «пока ещё не готова к материнству», возмущалась, что та «разлёживается» днём на диване, хотя сама когда-то рассказывала, как трудно ей давалась беременность.
Но настоящий удар настиг Оксану неожиданно.
В один из тёплых майских вечеров, вернувшись из женской консультации, где ей подтвердили, что всё протекает хорошо, она застала в квартире незнакомого мужчину, лет под шестьдесят. Незнакомец сидел за кухонным столом, развалившись в кресле, пил чай из хозяйской кружки и улыбался, словно был тут своим человеком. Раиса Григорьевна представила его Оксане как «друга сердца».
— Я, между прочим, тоже женщина! — заявила она гордо. — Имею право на личную жизнь.
Оксана тогда ничего не ответила. Только подумала, как непросто будет жить вчетвером в маленькой квартирке, где им и троим-то места едва хватало. А на следующий день Раиса Григорьевна перешла от слов к делу.
— Ты, Оксаночка, должна комнату освободить, — спокойно, но твёрдо сказала она, ставя на стол чашку чая с громким звоном. — Валентин Павлович ко мне переезжает. Мы люди взрослые, своё счастье хотим строить.
Оксана сидела с опущенными плечами, еле дыша.
— Куда же я пойду? — спросила она тихо, боясь расплакаться при свекрови.
— Да что там думать! — всплеснула руками Раиса Григорьевна. — Молодая, здоровая. Снимешь себе уголок какой-нибудь, не барыня ведь! Игорь у тебя вахтовик, деньги зарабатывает, не пропадёте.
Оксана открыла было рот что-то сказать, но свекровь уже доставала телефон.
— Сейчас я Игорю позвоню, он тебе сам всё объяснит. А то, смотрю, ты у нас туго понимаешь, что к чему.
Игорь взял трубку сразу. Голос у него был напряжённый, усталый. Видимо, только-только с работы вернулся в вагончик.
— Мам, что случилось? Всё нормально?
Раиса Григорьевна сладким голосом, каким обычно с сыном разговаривала, начала выкладывать свою версию событий.
— Игорёк, скажи своей жене, чтобы освободила комнату! Я теперь не одна, Валентин Павлович ко мне переезжает, а Оксана упирается, не хочет уходить.
Игорь долго молчал на том конце провода. Потом тихо заговорил:
— Мама, ну подожди ты. Я скоро вернусь, и мы с Оксаной переедем. Потерпи чуть-чуть.
— Ничего я терпеть не собираюсь! — вспыхнула Раиса Григорьевна. — У меня жизнь одна, и годы мои тоже не бесконечные! Хочу жить, как нормальные люди, а не на цыпочках ходить. Завтра же пусть освобождает комнату.
Игорь тяжело выдохнул.
— Мам, ну она же беременная. Ты подумай, каково ей сейчас…
— Нашли отговорку! — вскинулась мать. — Беременная — не больная, справится.
Игорь закрыл глаза, чувствуя, как отчаяние накрывает его с головой. Поругаться с матерью он не мог — уважал её, сколько бы обид ни накопилось за последнее время.
— Ладно, — хрипло сказал он. — Я всё устрою.
В тот же вечер Игорь связался с другом, Пашкой, попросил помочь. Паша без лишних слов согласился.
— Не переживай, Игорёк, — сказал он. — Поможем твоей Оксане. Завтра с утра всё организуем.
Нашли небольшую квартирку — однокомнатную, убитую временем, но с хорошей хозяйкой, готовой сдать недорого. Паша привёз Оксану, помог ей распаковать коробки, расставить вещи. А потом долго сидел с ней на кухне, уговаривая не плакать.
Когда через месяц Игорь вернулся домой, и увидел, как округлился животик супруги, он понял: больше ждать нельзя.
На следующий день они отправились в банк, оформили ипотеку — пусть на крошечную, пусть на старенькую, но на свою двухкомнатную квартиру на окраине города.
Оксане хотелось плакать от счастья. Пусть не хоромы царские, но это был их дом, их маленькая крепость.
Впереди их ждали хлопоты, ремонт, платежи по кредиту. Но главное — никто больше не будет их выгонять, никто не будет командовать. Они будут жить своей жизнью.
Прошло два года.
День был самый обыкновенный. С утра Оксана собирала игрушки по всей квартире — маленький Сашка с упорством опытного исследователя разносил всё вокруг за считанные минуты. Потом сходили в магазин за хлебом и молоком, потом на детскую площадку. Вечером, когда малыша, утомлённого играми, удалось наконец уложить спать, Оксана только-только села на кухне с чашкой чая, когда в дверь раздался звонок.
Она вздрогнула. Поздно для гостей, да и не ждали никого.
Открыв дверь, Оксана сначала даже не сразу поняла, кто стоит на пороге. Раиса Григорьевна, с чемоданами.
— Здравствуйте, — выдавила из себя Оксана, чувствуя, как сердце ухнуло в пятки.
— Не здравствуй, а принимай гостей! — бодро заявила свекровь, потирая ладони. — Я к вам жить.
Оксана в оцепенении смотрела на неё, не в силах понять, шутит она или нет.
— А что случилось? — всё же спросила она, стараясь говорить ровно.
— Квартиру свою я потеряла, — объявила Раиса Григорьевна, будто речь шла о потерянной перчатке. — Валентин Павлович тот ещё жулик оказался. Уговорил меня продать квартиру и на юг перебраться, а сам с моими денежками испарился.
Оксана, слушая это, внутренне сжалась. Да, свекровь с ней тогда поступила жестоко. И к внуку ни разу не пришла за два года — не интересовалась, не поздравляла с днем рождения, не звонила. Но сейчас, стоя на пороге, она была беспомощной, растерянной и всё той же родной матерью Игоря, и прогнать её Оксана не могла. Не умела так.
— Проходите, — тихо сказала она, отходя в сторону.
Жизнь сразу пошла наперекосяк. Раиса Григорьевна распоряжалась в их доме, как в своём. На кухне устроила перестановку — «так удобнее». В ванной расставила свои кремы и шампуни. Ворчала:
— Как тесно-то у вас!
Оксана терпела.
Игорь вернулся домой поздно вечером. За спиной сорок дней работы без выходных, на лице усталость, в глазах нетерпеливое желание увидеть родных.
Оксана выбежала к нему навстречу, бросилась на шею, Саша радостно захлопал в ладоши, потом прильнул к отцу.
Игорь смеялся, подкидывал сына в воздух, прижимал Оксану к себе. Дом наполнился счастьем.
До тех пор, пока из комнаты не вышла Раиса Григорьевна.
— О, сынок, вернулся! — протянула она, натянуто улыбаясь. — А я тут у вас обосновалась. Вынужденная мера, как говорится.
Раиса с чувством рассказала всю свою историю про обман и предательство. Игорь слушал, молча, сжав губы.
Когда рассказ закончился, он попросил мать пройти на кухню — поговорить.
Оксана, стоя у дверного косяка, слышала обрывки их разговора.
— Мы бы рады тебе помочь, — начал Игорь, стараясь говорить спокойно. — Но квартира у нас маленькая, как видишь, нам самим места едва хватает. Сашке нужно место для игр, скоро в садик пойдёт, вещи копятся…
— А мне что, под мостом теперь жить?! — моментально повысила голос Раиса Григорьевна.
— У тебя дача осталась. Дом хороший, крепкий, хоть и маленький. Летом — вообще рай.
Раиса фыркнула:
— И зимой там сидеть в ледяной избушке?
— Мы поможем с печкой, утеплим. Но, мам, пойми правильно: если бы ты тогда Оксану не выгнала, мы бы за это время подкопили и взяли бы квартиру попросторнее. А теперь я тебя прошу: давай как-то иначе устроимся.
Раиса Григорьевна замолчала. Видимо, к ней все же пришло понимание, что те её решения бумерангом вернулись к ней самой.
Когда свекровь уехала и в квартире снова воцарилась тишина, Оксана подошла к Игорю и просто уткнулась в его плечо, а он обнял её крепко-крепко. Теперь у них было всё: свой дом, своя семья, своё тихое счастье. И никто уже не мог отнять у них этого.
