— Машка! Ты уже вернулась? — на кухне сидела вусмерть пьяная мать, — а чего не предупредила? А мы вот с Васей праздник тут отмечаем — месяц прошел, как я «развязалась»! Машка, ты в свою квартиру пока не суйся, там люди живут. Я ее сдала! Денег не было, голодали мы… И техника у тебя закончилась, все продали!
Несмотря на большие проблемы во взаимоотношениях, Маша свою маму любила. Вот уже много лет взрослая, самостоятельная женщина боролась с зависимостью самого близкого человека. Клавдия Алексеевна злоупотребляла всю жизнь. Когда Маша была маленькая, её мама ещё держалась, в двухнедельный запой уходила два-три раза год, а всё остальное время работала в городе. Каждую неделю приезжала на выходные в деревню, чтобы проведать дочь, которая жила с бабушкой и дядей.
Почти вся семья по материнской линии, кроме тетки, у Маши была пьющей. Даже старенькая бабушка девочки каждый вечер наливалась какой-то мутной, отвратительно пахнущей жидкостью вместе со своим младшим сыном.
Своего отца Маша не знала. По крайней мере, мать ничего о нём не рассказывала и вживую девочка его никогда не видела. С бабушкой Маше жилось плохо, но она терпела. Каждое утро шестилетней девочки начиналась с крика:
— Машка, принеси воды! Ой, сейчас помру… Голова трещит!
Маша быстренько выскальзывала из тёплой постели и бежала на кухню — там, в железном ведре, стояла вода. Повозив большой алюминиевой кружкой по дну, девочка расстраивалась: воды нет, придётся бежать к колодцу. Маша рано научилась ухаживать за собой, её мама устроилась на работу в город почти сразу же после выхода из декретного отпуска. На бабку особой надежды не было, её, по большому счёту, ничего, кроме рюмки, не интересовало. В пять лет Маша сама стирала свои летние платьица, в семь лет уже готовила на всю семью.
Дядька Маши, Анатолий, работал трактористом. Если бы не его пристрастие, то жила бы семья вполне достойно. Шабашек в деревне хватало, только вот за помощь с Толиком рассчитывались не деньгами, а продуктами или бутылкой. Последняя «валюта», кстати, для Анатолия была предпочтительней всего. Долго мужчина не прожил, умер в тридцать три года.
Пить Клавдия начала, когда потеряла работу — Маше на тот момент исполнилось десять лет.
— Машка, — подозвала девочку мама, сидящая рядом с двумя нетрезвыми мужчинами, — на, сбегай к соседке, принеси бутылку! Скажи ей, что остальные деньги я сама завтра принесу.
Маша вздыхала, брала деньги и брела к соседке. Антонина, владелица «магазина» на дому, на девочку сердито рявкнула:
— Не дам! Так мамке своей и передай! Она за прошлые два раза ещё не рассчиталась. Скажи, что деньги я в счёт долга забрала.
Маша пригорюнилась: вот как домой возвращаться? Мама сейчас ругаться начнёт, подзатыльник отвесит. Да и не поверит, наверное, что тётя Тоня деньги забрала.
Вышло так, как и предполагала Маша: Клавдия дочь отлупила и закрыла в комнате. Банкет всё же продолжился — один из спутников женщины сумел-таки договориться с Антониной, и та выдала компании две полулитровки.
Из родной деревни Маша сбежала в пятнадцать лет. Девочку приютила родная тётя, старшая сестра Клавдии. Она приехала из города проведать могилу матери и брата, а на обратной дороге зашла и в родительский дом. Клавдия, как обычно, выпивала, Машка мыла посуду. Девушка обернулась и Полина увидела у неё на скуле свежий синяк.
— Здравствуй, Маша. Привет, Клава. Я смотрю, у вас ничего не меняется…
— О, Полька! — обрадовалась Клавдия, — а ты какими судьбами сюда? Садись, раз пришла. Составь нам компанию!
— Спасибо, Клава, как-нибудь в другой раз, — отказалась Полина, — Маша, можно тебя на минутку?
Тётка вывела девочку на улицу, посадила на скамейку и принялась расспрашивать:
— Маш, кто это тебя так? Собутыльники матери твоей или сама Клавка?
Подросток упорно молчал. Полине показалось, что Маша испугалась её вопроса.
— Маша, мне можно правду сказать. Не бойся! Обещаю, я никому ничего не скажу!
— Это… Это дядя Валера, сосед наш. Они два дня назад с мамой попойку у нас устроили, допоздна сидели. Я уже спать легла… Там… В общем… Он в мою комнату пришёл! Я отбивалась, кричала, а мама за столом уснула, не слышала… Еле вырвалась, но дядя Валера меня успел кулаком приложить…
Полина пришла в ужас:
— Маша, собирайся скорее! Напишем заявление на этого соседа и уедем в город. Будешь жить у меня! Не место тебе здесь, не дай бог, случится что! Я потом себе не прощу…
— Не надо заявлений! — испугалась Маша, — вдруг маму покалечит еще. Теть Поль, а давайте и маму с собой заберем?
Полина замешкалась:
— Так! Ты иди, собирай вещи, а я с Клавдией поговорю. Если она согласится, то пусть едет вместе с нами. Будем и её из этой чёрной ямы вытаскивать!
Полина с младшей сестрой беседовала долго. Клавдия поначалу отказывалась, ехать никуда не хотела, но когда к беседе присоединилась Маша и рассказала, что с ней произошло несколько дней назад, женщина неожиданно согласилась:
— Поеду! — решительно заявила Клавдия, — пора заканчивать с этой пьянкой. Хотя бы ради дочки я должна попробовать!
Собутыльника Клавдии общими усилиями выгнали, дом заперли и втроём уехали в город. Полина договорилась со знакомой медсестрой и Клавдию немного подлечили — через три дня она уже выглядела вполне сносно.
— Я обязательно брошу! — обещала Клавдия, — честное слово! Поля, помоги мне работу найти, а? мне нужно себя чем-нибудь занять, чтобы об этой треклятой ханке не думать!
Клавдия старалась вернуться к трезвому образу жизни. По совету старшей сестры она пристроилась на фабрику упаковщицей, которая занималась изготовлением чулочно-носочный продукции. Получив зарплату за первый месяц, Клавдия деньги принесла домой:
— Вот здесь всё до последнего рублика, я ни копейки не потратила! Взяла получку и сразу домой. Собирайся, Маша, пойдём и прикупим тебе одёжки, давно я обновками тебя не баловала!
Маша от радости расплакалась: мама — трезвая, такой заботливой она не видела ее очень давно. В душе девушки затеплилась надежда, что теперь точно всё будет хорошо!
Казалось, Клавдия уже начала забывать свой прежний образ жизни. Полина не могла нарадоваться на младшую сестру, она даже предлагала продать деревенский дом, чтобы уж точно никогда больше не возвращаться к прошлому, но Клавдия настаивала?
— Не надо, пусть стоит! Маше оставлю. Какое никакое, а жильё!
Продержалась Клава пять месяцев. Маша уже перестала бояться, что мама с работы домой вернётся нетрезвой. Близился праздник, его отмечать собирались чисто женской компанией. Полина с вечера готовила блюда на праздничный стол, а Маша прибирала квартиру, когда в дверь постучали:
— Маш, открой, пожалуйста! — крикнула Полина.
Маша послушно распахнула дверь и остолбенела: двое незнакомых мужчин держали под руки её маму. Девочке поначалу показалось, что она без сознания:
— Ваша? — пробурчал один из мужчин, — принимайте! Валялась под скамейкой у подъезда, пятнадцать минут потратили, чтобы адреса от неё добиться!
Клавдию провожающие аккуратно положили на пол в прихожей и удалились. Маша бросилась к маме, стала трясти её за плечо — в ответ раздался громкий храп. Полина вышла на шум, посмотрела на сестру и вздохнула:
— Сорвалась! Опять начинается…
Клавдия ещё два месяца проработала на фабрике, а потом за систематические загулы её уволили. Полина не хотела жить рядом с алкоголичкой, сёстры постоянно ссорились. Клавдия вернулась в свой дом в деревне. Машу звала, но девушка предпочла остаться — понимала, что будущего там, в небольшой деревеньке, у неё нет.
Недавно Мария справила тридцатипятилетие. Коллектив даже организовал небольшой концерт для любимой начальницы — Машу подчинённые уважали. Праздник ей отмечать было не с кем, в отношениях она не состояла, замужем не была, детей не имела. Поэтому поехала к тёте.
— Матери не звонила? — интересовалась Полина, разрезая торт на небольшие кусочки, — как она там?
— Она сама звонила недавно, — пожаловалась Маша, — как обычно, пьяная. Еле языком ворочала! Сначала жаловалась на трудную судьбу, потом обвинять меня принялась, говорить, что денег мало ей присылаю, что не забочусь. Сколько, тётя Поля, я пыталась её образумить? Лечение предлагала, и к себе забрать её хотела. Она против! Вцепилась в этого алкаша Ваську и сидит возле него, как привязаная!
— Совсем опустилась, — вздохнула Полина, — ничему её жизнь не учит! Ваську этого в шею гнать нужно, это он Клавдию спаивает!
— Да ясное дело, — вздохнула Маша, — я знаю. Ну чего она переезжать отказывается? У меня двухкомнатная квартира, всё есть: и машинка, и микроволновка, и мультиварка, и посудомойка. Живи да радуйся! Я ведь даже на работу её не гоню, сама всем обеспечу! Заколотить этот дом к чёртовой матери и пусть гниёт. А ещё лучше — снести, чтобы возвращаться ей был было некуда!
— Я сомневаюсь, Машуль, что твою маму уже можно вылечить. Сколько у неё стаж? Лет тридцать? Она давно уже хронический алкоголик. И что самое страшное — такая жизнь ей нравится! Ее устраивают побои, оскорбления, сожители разные, с которыми она в лучшем случае живёт пару лет. Человека нельзя вылечить, если он сам этого не хочет.
— Тётя Поля, у меня ведь кроме неё и тебя никого нет… Не могу я её бросить, понимаешь? Когда она мне звонит и говорит, что кушать у нее нечего, у меня сердце переворачивается! Конечно, я сразу отправляю деньги. Я знаю, что она их пропьёт, но иначе не могу. Она всё-таки моя мама!
Маша за мать очень переживала. Женщину не устраивал новый сожитель родительницы. Василий, вор –рецидивист, сорок лет из шестидесяти провёл в местах не столь отдалённых. Маша его побаивалась, поэтому старалась одна в родительский дом не ездить, брала часто с собой бывшего одногруппника, хорошего друга Бориса.
***
Машу поздно ночью разбудил телефонный звонок. Она испугалась: с хорошими новостями в такое время никто не звонит. Разыскивала её соседка:
— Машуля, беда у нас случилась! Машуля, ты слышишь?
— Слышу, баба Рая. Говорите!
— Машуля, мамку твою в город увезли, Васька её покалечил! Что-то они там не поделили, потасовка началась, вот он её табуретом и приложил. Хорошо я вовремя на крики прибежала, скорую вызвала! Не спросила, в какую увезли больницу, растерялась… Ну ты сама там узнай!
— Спасибо, баба Рая, большое вам спасибо! — принялась благодарить старушку Маша, — я сейчас всё узнаю. А полиция была?
— Да был участковый, вызвала я его. Сказал, что в семейный скандал он вмешиваться не будет.
Маша маму нашла в городской больнице. Родительницу она поначалу не узнала:
— Мамочка, что он с тобой сделал! — не смогла сдержать слёз женщина, — на тебе живого места нет! Мама, пожалуйста, я тебя очень прошу: напиши на него заявление! Когда-нибудь соседи просто не успеют прийти на помощь. Мамочка, вернись к нормальной жизни!
Клавдия молчала, только крепко сжимала правой рукой ладонь дочери. В больнице женщина отлежала две недели — за это время Маше удалось уговорить маму лечиться. Клинику нашла самую лучшую, лично переговорила с каждым врачом, Маше провели экскурсию по всем корпусам. Пробыла Клавдия там три месяца — врачи пообещали, что выйдет она оттуда совсем другим человеком.
Работа Маши была связана с частыми разъездами. Пять-шесть раз в год она на три-четыре недели уезжала в столицу. После выписки Мария привезла маму к себе, Клавдия пожелала остаться в городе:
— Не хочу возвращаться в деревню, Ваську видеть не хочу! Я ведь из-за него и выпиваю. Чтобы ему меньше досталось! Права ты, дочка… Нужно в жизни что-то менять!
Маша радовалась: может быть, хотя бы в пятьдесят девять лет мама сможет начать сначала. Две недели после выписки пролетели быстро — Маша водила маму по магазинам, всячески развлекала, каждый вечер они ходили в кино или театр. О пагубной привычке Клавдия и не вспоминала, Маша успокоилась. Решила что лечение действительно пошло её маме на пользу.
Уезжать в командировку Маша не боялась. Она была точно уверена, что мама её не подведёт. Отсутствовала женщина в этот раз дольше обычного, домой вернулась через два месяца. Всё это время с матерью Маша созванивалась — Клавдия говорила, что дочь ждёт, что всё у неё хорошо.
Попасть в свою квартиру Маша не смогла — видимо, изнутри был вставлен ключ. Женщина долго стучала, дверь ей открыл посторонний мужчина. Маша возмутилась:
— А вы что делаете в моей квартире? Вы кто?
— Жильцы, — испугался молодой человек, — живём мы здесь месяц уже!
— Как — живёте? — опешила Маша, — вы как мою квартиру попали?
— По объявлению сняли. Сдавала нам пожилая женщина, взяла за три месяца с нас деньги за аренду. Сказала, что живёт в деревне, а квартиру сдаёт за ненадобностью. Она должна через неделю приехать и с нами договор заключить. По крайней мере, так мы изначально договоривались.
— Я — хозяйка этой квартиры! — закричала Маша, — у меня все документы есть. Ну-ка, пустите меня! Дайте пройти!
Маша ворвалась в квартиру и бросилась в свою спальню. Комната неприятно поразила своей пустотой: телевизор, который висел на стене, аквариум с рыбками и комод куда-то исчезли. Только шкаф и кровать стояли на месте. Маша, забыв про документы, бросилась в гостиную, потом — на кухню и в ванную. Бытовой техники не было нигде.
— А где всё? Где мебель? Мягкий уголок, машинка стиральная новая… Я ничего не понимаю!
Супруга мужчины, который Марии открыл дверь, тихо произнесла:
— Мы ничего не брали. В такую квартиру въехали…
Маше нужно было срочно найти мать. Она уже догадалась, где та может быть. Жильцов попросила собрать свои вещи:
— Квартиру вам сдала моя мать. Понимаете, у неё большие проблемы с алкоголем, человек она нездоровый. Я думала, что от алкоголизма её вылечила, но оказалось… Я вам верну деньги, которые мама у вас взяла! Переночуйте спокойно и завтра съезжайте.
Маша бросилась к тётке. Полина, выслушав племянницу, схватилась за сердце:
— Я так и думала! Сколько раз я пыталась напроситься к Клавдии в гости, но она отговорки разные придумывала: то чувствует себя плохо, то спать рано ложится. Звонила она мне дня четыре назад, и мне почему-то показалось, что она пьяная! Деньги у людей взяла и в деревню, наверное, свою вернулась. Больше идти ей некуда!
Маша взяла с собой группу поддержки и поехала в посёлок. Предположения тётя Полины подтвердились: её мама вместе со своим сожителем Василием сидели на кухне и что-то отмечали. Вася, увидев двух крепких парней рядом с Машей, тут же встал и вышел на улицу. Мария набросилась на мать с обвинениями. Клавдия слушала молча, а потом заявила:
— Да, я всё продала! Быстро ушло, люди в очередь выстраивались. И квартиру твою тоже я сдала, потому что денег не было. Мне жить было не на что! Ты уехала, ни копейки мне не оставила! Холодильник она, видите ли, забила! Вася приехал, а мне даже угостить его нечем было!
— Мама, ну как же так! Ты… Ты же мне обещала! — расплакалась Маша, — мы же договаривались!
— Отстань от меня, — рявкнула Клавдия, — не мешай мне жить! Прицепилась, как репей, со своей заботой! Уматывай отсюда, надоела. Пшла вон!
Маша увернулась от летящей в нее рюмки и вышла из дома. Больше она никогда сюда не вернется, пусть мать живет, как хочет. Каждый сам кузнец своего счастья, и мама судьбу себе выбрала.
