Календарь на стене кухни показывал конец мая, а это значило, что пора паковать чемоданы. Эля машинально сняла с антресолей пыльные сумки для дачных вещей и начала складывать старые футболки, растянутые треники, резиновые сапоги и широкополую шляпу. Каждая вещь занимала своё место, как в хорошо отрепетированном спектакле.
— Антон, ты видел мои садовые перчатки? — спросила Эля, роясь в ящике комода.
Муж что-то буркнул из соседней комнаты, даже не отрываясь от экрана планшета. Эля вздохнула и продолжила поиски. Перчатки нашлись под кроватью — видимо, завалились туда ещё с прошлого августа, когда закончился очередной дачный сезон.
Телефон на столе завибрировал. Эля знала этот номер наизусть — Нина Сергеевна, свекровь. Звонила узнать, всё ли готово к завтрашнему отъезду.
— Да, Нина Сергеевна, мы собираемся, — ответила Эля, прижимая телефон плечом к уху и продолжая укладывать вещи.
— Грабли из гаража взяли? Антон проверил, как насос работает? А тяпки наточили? — голос свекрови звучал как у командира воинской части перед боевой операцией.
— Всё сделаем, не беспокойтесь.
— Смотри там, а то в прошлом году приехали, а половины нужного не взяли, — не унималась Нина Сергеевна. — И не забудь средство от колорадского жука купить!
Эля выслушивала подобные указания каждый май последние семь лет — с тех пор, как вышла замуж за Антона. Дача свекрови в садовом товариществе «Рассвет» стала неотъемлемой частью жизни молодой семьи. Вернее, не семьи, а конкретно Эли. Потому что Антон на даче в основном лежал в гамаке или уезжал «по делам» в город, а Нина Сергеевна, хоть и считалась хозяйкой участка, физическую работу давно переложила на плечи невестки.
— Не забыла крем от загара взять? — крикнул из комнаты Антон. — А то будешь как в позапрошлом году ходить красная, как рак.
— Не забыла, — ответила Эля, добавляя в сумку флакон с кремом.
Собственно, загорать на даче не получалось никогда. Работа в саду и на огороде начиналась с рассветом и заканчивалась с закатом. Картошка, морковь, свёкла, помидоры, огурцы в теплице, клубника, малина, смородина — участок в шесть соток превращался летом в маленькую плантацию, требующую постоянного ухода.
— Ты спину побереги в этом году, — сказал Антон, наконец появляясь в дверях с планшетом в руках. — Может, мне взять отгулы в июле, когда картошку копать будем?
Эля лишь кивнула, не веря обещаниям мужа. Каждый год он собирался «помогать по-настоящему», и каждый раз в последний момент случались неотложные дела на работе.
— Мама звонила? — спросил Антон, заглядывая в почти собранную сумку. — Что она там хотела?
— Напомнить про насос и грабли, — Эля закрыла молнию на сумке. — И про жука колорадского.
— Мама у меня хозяйственная, — с гордостью сказал Антон. — Всё помнит, всё знает. Дача у неё — загляденье, соседи завидуют.
Эля промолчала. Как обычно. Любое упоминание о том, что дача — «загляденье» во многом благодаря её, Элиному, труду, воспринималось мужем и свекровью как намёк на их бездействие. А ссориться не хотелось. Да и бесполезно это было.
На следующее утро вся семья погрузилась в старенькую «Ладу» Антона и тронулась в путь. Впереди было полтора часа дороги и три месяца сельскохозяйственных работ.
— На второй грядке в этом году посадим огурцы, — начала планировать Нина Сергеевна с заднего сиденья. — А помидоры перенесём ближе к забору. На прошлогоднем месте им солнца мало.
— Хорошо, — автоматически ответила Эля, глядя в окно на проносящиеся мимо городские многоэтажки.
— И полоть надо будет чаще, а то в прошлом году сорняки разрослись, — продолжала свекровь. — Земля-то на заброшенную похожа была.
Этот укол Эля тоже пропустила мимо ушей. Она уже привыкла, что каким бы ни был результат её работы, для Нины Сергеевны он всегда оказывался недостаточно хорошим.
Дача встретила их запахом сырости и нежилого пространства. Пока Антон открывал окна и проверял, работает ли электричество, Эля начала разбирать вещи, а Нина Сергеевна деловито осматривала участок, оценивая фронт предстоящих работ.
— Ты глянь, сколько бурьяна нарос! — воскликнула свекровь, возвращаясь в дом. — Элечка, надо срочно всё прополоть, пока дожди не пошли. Сорняки с мокрой земли легче выходят.
Эля кивнула и пошла переодеваться. Через полчаса она уже стояла на коленях возле грядок, выдёргивая прошлогоднюю траву. Антон тем временем обнаружил, что насос в колодце нуждается в ремонте, и уехал в ближайший строительный магазин. Свекровь ходила вокруг участка, расставляя садовую мебель и развешивая полотенца на верёвке.
— Не так глубоко копай, — указывала Нина Сергеевна, подходя к невестке. — Корни клубники повредишь.
— Я стараюсь аккуратно, — ответила Эля, стирая пот со лба.
— На земле сразу видно, кто настоящая женщина, а кто балованная, — заметила свекровь, будто продолжая какой-то внутренний монолог. — Вот моя мать, земля ей пухом, и корову доила, и сено косила, и детей растила. А сейчас что? Молодежь только и знает, что по курортам раскатывать.
Эля вспомнила, как в прошлом году её коллеги вернулись после отпуска загорелые, отдохнувшие, полные впечатлений. Марина летала в Турцию, Света ездила в санаторий в Кисловодск, а Ольга просто гостила у родителей на Волге, купалась и загорала. Только у Эли отпуск снова прошёл в трудах и заботах на чужой даче.
К обеду вернулся Антон с новыми деталями для насоса и с мороженым.
— Вот, решил порадовать моих любимых женщин, — улыбнулся он, протягивая эскимо на палочке.
Эля приняла мороженое с благодарностью — в жаре, которая стояла весь день, это был настоящий подарок. Но свекровь покачала головой:
— Что ты, Антошенька, такие деньги тратишь? У нас варенье есть прошлогоднее, и компот можно открыть.
— Да ладно, мам, побалуйтесь, — отмахнулся Антон и пошёл в сторону колодца, насвистывая какую-то мелодию.
Вечером, усталая и перепачканная землёй, Эля долго стояла под душем, оборудованным на улице. Вода была холодной — водонагреватель ещё не успели подключить. Переодевшись в чистое, она присоединилась к семье за ужином на веранде.
— Завтра начнём сажать картошку, — объявила Нина Сергеевна, разливая чай. — Элечка, ты встань пораньше, чтоб до жары успеть лунки подготовить.
— Кстати, мам, — вмешался Антон, — я в понедельник в город должен буду вернуться. У нас проект горит, шеф просил присутствовать лично.
Свекровь поджала губы:
— Опять оставишь нас одних с работой?
— Да ну какая там работа? — улыбнулся Антон. — Вы же сами всё умеете. Особенно Эля — у неё рука лёгкая, всё, что посадит, сразу растёт.
— Это правда, — неожиданно согласилась Нина Сергеевна. — У тебя жена работящая, повезло. Не то что у Ирки твоей — помнишь свою одноклассницу? Муж жалуется, пальцем о палец не ударит по дому.
Антон кивнул, а Эля в очередной раз промолчала. Говорить о том, что она устала быть «работящей» и хотела бы когда-нибудь просто отдохнуть, было бесполезно. Семья воспринимала её физический труд на даче как должное.
Следующие недели слились для Эли в бесконечную череду посадок, поливов, прополок и опрыскиваний. Утром она вставала раньше всех, чтобы принести воды из колодца для полива. Днём работала на грядках под палящим солнцем. Вечером готовила ужин и убирала в доме.
— Вот это заботливая жена, — говорила Нина Сергеевна соседям, когда те заглядывали на участок. — Всё успевает, и на огороде, и на кухне.
Соседи кивали с уважением, а Эля продолжала свой бесконечный труд, уже не задумываясь, хочет ли она этого или нет.
Когда наступил июль, созрела первая клубника. Эля собирала её каждое утро, промывала и раскладывала на блюде к завтраку. Антон приезжал на дачу только на выходные, привозил продукты и изредка помогал с мелким ремонтом. Но основная забота об урожае лежала на плечах Эли.
— Варенье в этом году будем закрывать позже, — решила Нина Сергеевна. — У Светланы, сестры Антона, дети приезжают в августе, пусть с собой увезут. Им нужнее.
Элю кольнуло внутри. Каждый год урожай с дачи, выращенный преимущественно её руками, увозила сестра мужа с мужем и двумя детьми. Банки с соленьями, ящики с картошкой, мешки с морковью — всё отправлялось в семью Светланы. «У неё же дети, ей нужнее» — был неизменный аргумент свекрови.
Однажды вечером, когда Эля занималась консервацией огурцов, приехал Антон. Он был в приподнятом настроении:
— Девчонки, у меня новость! Нам на работе дают путевки в Анапу, последняя неделя августа. Две недели на море!
Эля вскинула голову, не веря своим ушам. Неужели впервые за семь лет у неё появится возможность съездить куда-то кроме дачи?
— В разгар уборки урожая? — нахмурилась Нина Сергеевна. — А картошку кто копать будет?
— Мам, ну две недели, всего две! — возразил Антон. — Мы всё успеем.
— Посмотрим, — неопределённо ответила свекровь. — Если погода позволит убрать основное до вашего отъезда…
Следующие недели Эля работала с удвоенной энергией. Подгоняемая мыслью о предстоящем отпуске, она вставала ещё раньше, ложилась ещё позже. Пропалывала, поливала, собирала, закрывала банки — делала всё, чтобы успеть до отъезда.
В середине августа приехала Светлана с семьёй. Пока муж с детьми играли в бадминтон на лужайке, сестра мужа помогала паковать урожай.
— Какая ты молодец, Элечка, — говорила Светлана, укладывая банки с вареньем в коробки. — И как у тебя всё получается? Я бы так не смогла.
— Это всё мама, — вмешался Антон, выходя на веранду с бутылкой холодного кваса. — Вот это мама молодец, всё успевает!
Эля бросила короткий взгляд на мужа, но ничего не сказала. За эти годы она привыкла, что всю похвалу за результаты её труда получает свекровь. Даже когда Нина Сергеевна неделями не появлялась на даче, уезжая «отдохнуть от суеты» к подруге в город, всё равно считалось, что огород процветает благодаря её руководству.
Наконец наступила последняя неделя августа. Эля готовилась к отъезду, мысленно уже представляя себя на берегу моря. Она даже купила новый купальник — скромный, но красивый.
— Всё-таки не понимаю я эту моду на пляжный отдых, — проворчала Нина Сергеевна, наблюдая за сборами невестки. — Что там делать две недели? Лежать как тюлень? То ли дело на даче — и воздух чистый, и польза.
Эля пропустила это замечание мимо ушей. Ничто не могло омрачить её предвкушения первого за долгие годы настоящего отпуска.
Накануне отъезда в Анапу случилось непредвиденное. Эля полола сорняки между рядами моркови, когда услышала резкий возглас свекрови:
— Что ты делаешь?! Ты же всю морковь повыдернула!
Эля с удивлением посмотрела на грядку. Несколько морковок действительно оказались вырваны вместе с сорняками — они были слишком малы и незаметны среди травы.
— Я не специально, — начала оправдываться Эля. — Они совсем маленькие, их не видно было…
— Весь сезон труда псу под хвост! — свекровь всплеснула руками. — Толку от тебя немного, всё равно делаю всё сама. Даже не благодаришь!
Последняя фраза ударила Элю как пощёчина. Три месяца непрерывного труда с восхода до заката, стёртые в мозоли руки, больная спина, ни одного выходного – и всё это «толку немного»? И ещё она должна благодарить?
Эля медленно выпрямилась, глядя на свекровь. Внутри что-то надломилось, будто перегоревшая лампочка – щелчок, и свет погас. Семь лет выматывающего физического труда на чужом участке, семь лет «ты же всё умеешь», семь лет «настоящая женщина должна», семь лет молчаливого принятия роли бесплатной рабочей силы.
— Всё, хватит с меня этой каторги! Больше никаких поездок на вашу дачу! — впервые за много лет Эля отказалась ехать.
Свекровь застыла с открытым ртом. В саду вдруг стало очень тихо, даже птицы словно примолкли, наблюдая за необычной сценой.
— Ты что такое говоришь? — Нина Сергеевна нахмурилась, явно не веря своим ушам. — Какая каторга? О чём ты вообще?
Как раз в этот момент к ним подошёл Антон, возвращавшийся из сарая с ящиком инструментов.
— Что случилось? — спросил муж, переводя взгляд с матери на жену.
— Твоя жена с ума сошла, — Нина Сергеевна всплеснула руками. — Говорит, что больше сюда не приедет!
Антон закашлялся, поставил ящик на землю и попытался разрядить обстановку:
— Да ладно, мам, Эля просто устала. Ты же знаешь, она столько работала в последнее время. Наверное, просто тепловой удар.
— Никакой не тепловой удар, — твёрдо сказала Эля. — Я в полном сознании. Просто поняла, что не хочу тратить свою жизнь на эту бессмысленную каторгу.
— Каторгу? — Антон попытался улыбнуться. — Элечка, ты же всегда так любила возиться в земле. Сама говорила, что приятно видеть результаты своего труда.
— Какой результат? — Эля обвела рукой участок. — Весь урожай увозит твоя сестра. Всю благодарность получает твоя мать. А я только и слышу: «тут не так», «здесь неправильно», «какая из тебя хозяйка».
— Что ты придумываешь? — возмутилась Нина Сергеевна. — Я всегда тебя благодарю! И вообще, невестка должна помогать свекрови, это испокон веков так было.
— «Должна» — вот ключевое слово, — сказала Эля, не повышая голоса. — Я всем и всегда должна. Только забываете спросить: а хочу ли я?
Антон подошёл к жене и попытался обнять за плечи:
— Ну что ты, солнышко, никто тебя не заставляет. Ты же сама всегда собиралась, никогда не отказывалась.
Эля отстранилась от мужа. Впервые за семь лет брака она смотрела на ситуацию абсолютно ясным взглядом. Да, действительно никто силой её не тащил. Она сама позволила превратить себя в бесплатную рабочую силу. Позволила использовать своё время, здоровье, силы — и считать это нормой.
— Всё, Антон, — спокойно сказала Эля. — Я уезжаю домой. Останусь там на выходные. А потом, если хочешь, мы можем съездить в Анапу. Вдвоём. Без дачи, грядок и нотаций.
Эля развернулась и пошла в дом собирать вещи. Внутри было легко и спокойно, как давно не бывало. Никакой злости или обиды — просто ясное понимание, что пора перестать растрачивать свою жизнь на чужие желания и ожидания.
— Ты не можешь вот так уехать! — Нина Сергеевна вошла следом. — У нас сезон в разгаре! Кто будет собирать урожай? Кто будет закрывать банки?
— Кто угодно, — ответила Эля, складывая футболки в сумку. — Вы, Антон, Света с семьёй. Если дача так важна для всех — почему работать должна только я?
Нина Сергеевна хотела что-то возразить, но в этот момент зазвонил телефон. Звонила как раз Светлана, сестра Антона, уточняла, когда можно приехать за новой партией заготовок.
Эля закончила сборы, вызвала такси через приложение и вышла из дома. Антон стоял на крыльце с растерянным видом.
— Ты серьёзно уезжаешь? — спросил муж. — А как же мама? Она расстроится.
— Пусть расстраивается, — ответила Эля. — Я тоже расстраивалась последние семь лет, когда вместо отпуска горбатилась на чужом участке. И никого это не волновало.
— Но мы же семья…
— Семья — это когда все заботятся друг о друге. А не когда один пашет, а остальные пользуются результатами.
Такси приехало удивительно быстро. Эля села в машину и назвала свой домашний адрес. Оглянувшись в последний раз, она увидела Антона и Нину Сергеевну, стоявших на крыльце с одинаково растерянными лицами. Похоже, они до последнего не верили, что Эля действительно уедет.
Дома было тихо и прохладно. Эля впервые за долгое время осталась одна, без указаний, требований и критики. Она приняла душ, заказала пиццу и села у окна с чашкой чая.
Телефон разрывался от звонков. Сначала звонил Антон, потом Нина Сергеевна, потом снова муж. Эля не брала трубку. Ей нужно было время подумать.
Когда привезли пиццу, Эля разложила её на большой тарелке, налила себе бокал вина и включила любимый сериал. Впервые за много лет она не готовила обед на десять человек в тридцатиградусную жару. Не бегала между столом и плитой, не переживала, всем ли хватит и всё ли правильно приготовлено.
После обеда Эля легла на диван с книгой, которую давно хотела прочитать. И не встала, пока не дочитала последнюю страницу. Не потому что болела — а потому что могла. Потому что никто не дёргал её каждые пять минут, не требовал срочно помочь, принести, сделать.
Вечером позвонила Марина, коллега, с приглашением в кино. Эля с удовольствием согласилась. Они давно не выбирались куда-то вместе.
— Как я вижу, ты не на даче? — удивилась Марина, когда они встретились у кинотеатра. — Что-то случилось?
— Скорее начало происходить, — улыбнулась Эля. — Я наконец-то решила, что у меня тоже должна быть своя жизнь.
После кино подруги зашли в кафе, и Эля рассказала о своём решении. Марина поддержала:
— Давно пора! Я всегда удивлялась, как ты позволяешь так собой пользоваться. Семь лет ни разу не сходить в отпуск — это ненормально!
В тот день Эле было по-настоящему хорошо. Без надзора, команд, грязи под ногтями и постоянных напоминаний о том, что она «должна» как женщина. Она просто жила, дышала полной грудью и чувствовала, как внутри расцветает что-то новое — самоуважение.
Антон вернулся домой в воскресенье вечером. Выглядел уставшим и каким-то пришибленным.
— Как дача? — спросила Эля, не отрываясь от ноутбука.
— Нормально, — буркнул муж, снимая обувь. — Мама очень расстроена твоим поведением.
— Я знаю, — спокойно ответила Эля. — А ты как?
— А что я? — Антон пожал плечами. — Пришлось помогать маме с огородом. Оказывается, это не так-то просто.
— Неужели? — Эля позволила себе лёгкую иронию.
Антон прошёл на кухню, открыл холодильник, долго смотрел внутрь:
— А ужин?
— В микроволновке, — ответила Эля. — Разогрей себе, если хочешь.
Муж удивлённо посмотрел на жену, но ничего не сказал. Достал тарелку, разогрел еду и сел ужинать.
— Кстати, насчёт Анапы, — сказал он между делом. — Мама считает, что мы не можем ехать. Много работы на даче, картошку копать, яблоки собирать…
— Я еду, — твёрдо сказала Эля. — С тобой или без тебя.
— Но мама…
— Антон, у твоей мамы есть выбор: нанять работников или делать всё самой. У меня тоже есть выбор: провести отпуск на море или на грядках. И я выбираю море.
На следующее утро Эля проснулась с твёрдым решением. После работы она зашла в торговый центр и купила себе новую сумку — яркую, летнюю, совсем не похожую на те мешки, с которыми она ездила на дачу. А потом забронировала билеты на ближайшие выходные у санаторий. Один билет, не два.
Когда Антон узнал о планах жены, он сначала возмутился, потом обиделся, а потом вдруг задумался:
— Ты действительно всё это время была несчастна на даче?
— Не несчастна, — ответила Эля. — Просто не жила своей жизнью. А теперь хочу попробовать.
— И что, ты теперь вообще не будешь ездить на дачу?
— Может быть, иногда, в гости, — Эля улыбнулась. — Но не как рабочая сила для твоей мамы. И только если сама захочу.
Антон долго молчал, явно переваривая новую реальность. А потом сказал неожиданное:
— Можно с тобой в санаторий?
Эля рассмеялась:
— Можно. Но билет покупаешь сам. И маме звонишь тоже сам — объяснять, что мы уезжаем.
Муж кивнул, словно принимая новые правила игры.
А в начале сентября, когда коллеги обменивались впечатлениями после отпусков, Эля наконец-то тоже участвовала в разговоре. У неё было лето. Настоящее — своё.
