— Маришка, ты представляешь? Трёшка в центре и счёт в банке! — Сергей обнял меня так крепко, что захрустели рёбра. — Тётя Вера всё-таки оказалась настоящей родственницей.
Я кивнула, всё ещё не веря в случившееся. Двоюродная тётя, с которой мы виделись от силы раз в год, вдруг оставила мне наследство. Мне, обычной учительнице русского языка, которая жила с мужем и двумя детьми в однушке на окраине.
— Нужно Алле рассказать! — Сергей уже набирал номер сестры.
— Может, не сейчас? — я попыталась остановить его. — Давай сначала сами осознаем…
Но он уже прижимал телефон к уху, сияя от радости. Его старшая сестра всегда была для него непререкаемым авторитетом.
— Алла! Представляешь, Маринке квартира досталась в наследство! Да-да, та самая тётя Вера… Конечно, приезжай. Ждём!
На следующий день Алла оценивающе оглядывала мою новую квартиру с недоклеенными обоями.
— Неплохо, — вынесла она вердикт, постукивая маникюром по столешнице. — И как распорядишься богатством?
Я машинально поправила растрёпанный хвост и одёрнула старую футболку. Даже в моём новом статусе рядом с безупречной свояченицей чувствовала себя нищенкой.
— Ну, сначала ремонт доделать. Дети в новую школу переходят, им компьютеры для учёбы.
— Ой, ремонт – это такие пустяки, — отмахнулась Алла, поправляя идеальную укладку. — А школьные компьютеры через год устареют. Семья должна держаться вместе и помогать друг другу, ты согласна?
— Конечно, — осторожно ответила я.
— Вот и славно! — она подсела ближе, от неё пахло дорогими духами. — У моей подруги сын на курсы собирается, в Англию. Три месяца, и потом в престижный вуз без экзаменов! Вот это я понимаю — вложение! А наш Кирюша тоже способный, с языками, только возможностей не было…
Она посмотрела на брата, и тот кивнул, словно по команде:
— Да, парень у них толковый. Только Алле одной тяжело тянуть бизнес и сына.
Я вздохнула. Племянника мне было искренне жаль. Тихий, начитанный мальчик, совсем не похожий на свою напористую мать. На семейных встречах он всегда жался к книжным полкам, пока остальные обсуждали машины и отпуска.
— Посмотрим, что можно сделать, — ответила я неопределённо.
Через неделю я перевела Алле пятьдесят тысяч на репетитора для Кирилла. Через месяц — ещё сто пятьдесят на образовательную поездку. Каждый раз Сергей смотрел так умоляюще: «Мы же можем теперь, правда?» И каждый раз мне казалось, что я делаю шаг навстречу семье, в которой двадцать лет была чужой.
А потом, когда ремонт был в разгаре, а деньги таяли, пришла Алла с «гениальным» предложением. Она плюхнулась в единственное кресло, закинула ногу на ногу и выдала:
— Представляешь, моему салону стало тесно! Я нашла идеальное помещение под филиал. Инвесторы уже есть, но я подумала – зачем отдавать доли чужим? — она понизила голос до интимного шёпота. — Ты вкладываешь миллион, становишься партнёром, и будешь получать процент каждый месяц. Стабильный доход без хлопот! Это же небо и земля по сравнению с твоими репетиторскими…
Я прикусила губу. Миллион — это почти все деньги от наследства.
— Алла, я не разбираюсь в бизнесе. И репетиторство — это то, что я умею и люблю.
— Вот именно! — подхватила она. — Ты будешь заниматься своими уроками, а я — бизнесом. Идеальный тандем! Документы уже готовы. Завтра подписываем.
Она ушла, оставив меня в растерянности. Вечером, когда мы с Сергеем остались одни, он присел на край кровати.
— Это шанс для нас, понимаешь? Алла столько лет в бизнесе, она знает, что делает. Мы наконец будем на равных.
— С кем на равных, Серёж? С твоей сестрой?
Он отвёл глаза.
— Просто подумай. Это наш шанс.
На следующий день я подписала бумаги и перевела деньги. Алла обняла меня, неожиданно крепко:
— Теперь мы настоящие партнёры, а не просто родственники!
Я улыбалась, но на душе скребли кошки. Слишком легко всё складывалось. Слишком резко изменилось отношение. Слишком… семейно.
Два месяца пролетели в лихорадке ремонта. Я выбирала обои, договаривалась с мастерами и пыталась свыкнуться с мыслью, что теперь я — «партнёр в бизнесе». Звучало странно в устах учительницы русского языка с двадцатилетним стажем.
На дне рождения Кирилла я наконец решилась спросить Аллу:
— Как продвигается открытие филиала?
Она отпила из бокала с красным сухим и небрежно махнула рукой:
— Знаешь, какие сейчас поставщики? Обещают, потом срывают сроки. А с документами такая волокита – ты бы видела эти кипы бумаг!
Я кивнула, словно понимала, о чём речь, но внутри шевельнулось беспокойство. Ни одной конкретной детали.
— А можно взглянуть на договор аренды? Или бизнес-план? — спросила я, стараясь звучать заинтересованно, а не подозрительно. — Никогда не видела таких документов.
Вилка в руке Аллы на секунду замерла.
— Зачем тебе? Бизнес строится на доверии. Ты же мне доверяешь?
Её взгляд стал острым, оценивающим. Я быстро улыбнулась:
— Конечно! Просто любопытно.
Она сразу расслабилась:
— Вот и правильно, дорогая. Ты занимайся своими уроками, а я — деньгами. Кстати, мы перенесли открытие на следующий месяц. Вопросы с лицензией.
Я кивнула, но что-то внутри щёлкнуло. Раньше Алла никогда не называла меня «дорогой».
В ту ночь я не сомкнула глаз. Перебирала в памяти все разговоры, анализировала каждое слово. С утра полезла в электронную почту, нашла документы, которые подписывала, не вникая. Вчиталась — и не нашла ни слова о конкретных обязательствах, сроках, ответственности. Обычный договор займа без указания цели.
Страх подкатил к горлу.
В тот же день, закупаясь в супермаркете, я столкнулась с Леной Васильевой, одноклассницей, которая работала в салоне Аллы.
— Вы зарплаты вовремя получаете? — спросила я будто между прочим, помогая ей собрать рассыпавшиеся яблоки.
Лена фыркнула:
— Какое там! Третий месяц задержки. Алла всё обещает, что вот-вот расплатится.
Я глубоко вдохнула:
— А как дела с новым филиалом?
Она удивлённо моргнула:
— Каким филиалом? У нас половина сотрудников уволилась, клиентов мало… — она осеклась, пристально посмотрев на меня. — Марин, ты что, вложилась в этот салон?
Я молча кивнула.
— Ох, подруга… — она покачала головой. — Боюсь, тебя обвели вокруг пальца. Салон на грани банкротства, долги под миллион. Алла уже третью ночь не спит, ждёт приставов.
Точно под миллион. Под мой миллион.
Я добрела до ближайшей скамейки и рухнула на неё. Получается, все эти разговоры о «семейном бизнесе» были обманом? И деньги на образовательный лагерь для Кирилла — тоже?
Яркий солнечный день вдруг потемнел.
Дома я начала проверять все документы, связанные с переводами. В графе назначения платежа для лагеря было чётко указано: «Оплата образовательной поездки для Кирилла Воронцова». Дрожащими пальцами я набрала номер языкового центра, организовывавшего поездку.
— Воронцов? Нет, такой заявки не поступало, — ответила девушка после проверки.
В этот момент в дверь позвонили. На пороге стоял Кирилл, бледный до синевы.
— Тётя Марина, — пробормотал он, нервно комкая в руках листок, — это правда, что ты отказалась платить за мою поездку?
— Что? — я оторопела. — Кирилл, кто тебе такое сказал?
— Мама. Она сказала, тебе самой понадобились деньги на ремонт, и что я… что мне не стоит рассчитывать на чужую помощь.
Его плечи ссутулились, в глазах стояли слёзы.
— Господи, Кирилл, — я крепко обняла его. — Я перевела деньги на твою поездку два месяца назад. Всю сумму.
Он отстранился, растерянно глядя на меня:
— Но мама клялась…
— Позвони в языковой центр прямо сейчас. Спроси, подавалась ли заявка на твоё имя.
Он достал телефон, набрал номер. Я видела, как с каждым словом оператора его лицо становилось всё белее.
— Заявки даже не было, — еле слышно произнёс он, закончив разговор.
В этот миг в дверь позвонили снова. На пороге стоял Сергей, встревоженный и запыхавшийся.
— Алла звонила, сказала, что Кирилл убежал. Я сразу подумал – он к тебе, — он перевёл взгляд с меня на племянника. — Что происходит?
— Твоя сестра использовала меня, — я не смогла сдержать дрожь в голосе. — И Кирилла тоже.
Мы встретились в небольшом кафе, где не было знакомых. Моя папка с распечатками лежала на столе — банковские выписки, скриншоты переписок, аудиозапись разговора с Леной о реальном положении дел в салоне. Сергей сидел рядом, побледневший и непривычно молчаливый.
Алла появилась последней — на каблуках, с идеальным макияжем и в костюме, который стоил больше, чем я тратила на еду за месяц. Она скользнула по мне равнодушным взглядом и улыбнулась брату.
— Что за срочность? У меня встреча через час.
Я открыла папку:
— Скажи, куда делись мои деньги? Миллион на филиал, которого не существует, и сто пятьдесят тысяч на образование Кирилла.
Она подняла брови:
— В смысле — куда делись? В бизнес вложены, разумеется.
— Я разговаривала с Леной Васильевой, — мой голос предательски дрогнул. — Никакого филиала нет даже в планах. Салон на грани разорения.
Сергей вздрогнул:
— Алла, это правда?
Она на секунду замерла, потом небрежно пожала плечами:
— Конечно правда. И что? Бизнес, Серёжа. Сегодня взлёт, завтра падение.
— Но ты говорила о расширении, о новых перспективах… — растерянно пробормотал он.
— А что я должна была сказать? «Привет, у меня всё рушится, дай миллион»? — она фыркнула. — Послушайте, взрослые люди, проблемы решаются деньгами. У Марины они появились, у меня возникли трудности. Всё логично.
Сергей смотрел на сестру, будто видел её впервые:
— Ты знала о долгах, когда брала у Марины деньги?
— Разумеется, знала, — она поморщилась. — Иначе зачем бы они мне?
— А образовательная поездка Кирилла? — я протянула распечатку перевода. — Здесь чётко указано назначение платежа.
Алла закатила глаза:
— Господи, какие мелочи! Мальчику нужна была приличная одежда, гаджеты. Не ехать же ему в лагерь оборванцем.
— В лагерь, в который ты даже заявку не подала? — тихо спросила я. — Кирилл звонил туда. Его имени нет в списках.
Что-то мелькнуло в её глазах — страх? досада? — но она быстро взяла себя в руки:
— Подумаешь! Будет другой лагерь, попозже.
Сергей медленно покачал головой:
— Верни хотя бы часть денег, Алла.
Она издала короткий смешок:
— Каких денег, Серёжа? Их уже нет. На аренду ушли, на зарплаты, на товар.
— На новую сумку и туфли? — я кивнула на её дизайнерские аксессуары.
Что-то сломалось в её лице. Она резко наклонилась ко мне через стол:
— Слушай, ты! Хватит из себя святую строить! Да, я взяла твои деньги! Да, я воспользовалась моментом! И что? Думаешь, твой миллион сделал бы тебя особенной? — её голос звенел от злости. — Двадцать лет ты была никем — училкой с зарплатой, на которую даже нормальные сапоги не купишь. Двадцать лет примазывалась к нашей семье, а теперь строишь из себя жертву?
Сергей побелел:
— Алла, прекрати…
— А ты молчи! — она ткнула в него пальцем. — Всю жизнь за тобой подтирала! Кто тебя защищал в школе? Кто нашёл тебе работу? Кто всегда прикрывал твои провалы?
— Это было давно, — пробормотал он, но она не слушала.
— Я терпела эту… — она кивнула на меня, — ради тебя! А могла найти нормальную девушку из приличной семьи!
Сергей сжал кулаки:
— Хватит, Алла.
— Хватит? — она рассмеялась. — Серёжа, напомнить, как я вытащила тебя из того несчастного случая на дороге три года назад? Когда ты выпил и сел за руль? Помнишь, кто всё уладил с пострадавшим?
Сергей застыл с открытым ртом. Я медленно повернулась к нему:
— Что? Какой ещё несчастный случай?
— Ой, он тебе не рассказал? — притворно удивилась Алла. — Твой муж сбил человека и скрылся с места происшествия. А я всё замяла. Денег стоило немалых, между прочим.
Сергей сидел, опустив голову.
— Это правда? — спросила я.
Он кивнул, не поднимая глаз.
— Вот и молчи, — припечатала Алла, вставая. — А ты, училка, запомни: семья — это те, кто был с тобой до денег.
Она вышла, цокая каблуками. Мы с Сергеем остались сидеть в оглушительной тишине.
Дома нас ждали дети. Шестнадцатилетняя Катя смотрела настороженно, двенадцатилетний Дима делал вид, что увлечён игрой на телефоне. Но я видела, как он украдкой поглядывает на отца.
— Всё в порядке? — спросила Катя.
Сергей стоял у двери, не решаясь пройти в комнату.
— Нам нужно поговорить, — сказал он наконец.
Вечер превратился в бесконечный разговор. Сергей признался, что три года назад, возвращаясь с корпоратива, задел на парковке человека. Ничего страшного — ушиб ноги, но он испугался и уехал. Алла замяла дело, заплатив пострадавшему. С тех пор она держала брата на крючке.
— И ты молчал, — я не спрашивала, а констатировала.
— Она сказала, что если ты узнаешь, то всё рухнет.
Катя, которая слушала молча, вдруг разрыдалась:
— А теперь всё не рухнуло, да?
Сергей протянул руку к дочери, но она отшатнулась.
— Ты соврал маме. И нам. И позволил тёте Алле забрать наши деньги. А теперь что?
Он не нашёлся с ответом.
Следующие дни превратились в холодную борьбу. Сергей то обещал поговорить с сестрой, то обвинял меня в излишней подозрительности.
— Она не могла специально, — твердил он. — Просто бизнес такой. Сегодня взлёт, завтра падение.
— Сергей, она солгала о поездке Кирилла. Осознанно.
— Ты не понимаешь, — он отводил глаза. — Она столько для меня сделала.
Я смотрела на мужа, с которым прожила двадцать лет, и не узнавала его. Как будто сейчас передо мной стоял не взрослый мужчина, а испуганный мальчик, боящийся старшей сестры.
Дети притихли, но я замечала, как Катя качает головой, когда отец начинает защищать Аллу. А Дима просто перестал с ним разговаривать.
Однажды вечером, когда Сергей в очередной раз твердил, что «нужно всё забыть и жить дальше», я не выдержала:
— Выбирай. Либо мы с детьми, либо её манипуляции.
Он промолчал. А на следующий день собрал сумку и уехал «подумать» к друзьям. Через неделю прислал сообщение, что переезжает к Алле, «чтобы помочь ей в сложный период». И что он «не может предать сестру».
— Зато нас можно, да? — прошептала Катя, когда я показала ей сообщение.
Мы остались втроём в новой квартире с недоделанным ремонтом. Денег на счету хватало лишь на скромную жизнь на несколько месяцев. Мечта о репетиторском центре казалась несбыточной.
Однажды раздался звонок в дверь. На пороге стоял Кирилл — осунувшийся, с потухшими глазами.
— Тётя Марин, можно к вам? Я не могу больше там.
Оказалось, Алла заставила сына бросить литературный кружок — «хватит ерундой заниматься» — и устроила его на курсы менеджеров. А ещё постоянно ругалась с Сергеем, который быстро понял, что променял семью на вечно недовольную сестру.
— Она говорит, что ты во всём виновата, — сказал Кирилл. — Что ты пыталась её разорить и оклеветать. А дядя Серёжа сначала спорил, а теперь просто молчит.
Я обняла племянника:
— Хочешь чаю?
Он стал приходить регулярно. Катя помогала ему с литературой, они вместе читали и обсуждали книги. Дима показывал двоюродному брату свои игры. В эти моменты казалось, что жизнь не окончательно разрушена.
Спустя два месяца после нашего разрыва с Сергеем я расчистила вторую комнату и повесила объявление о репетиторских услугах. Было страшно начинать с нуля, но выбора не оставалось.
Первой пришла соседская девочка с просьбой подтянуть русский язык. За ней — старшеклассник, готовящийся к экзаменам. Через месяц у меня было уже пять постоянных учеников.
— А почему бы не превратить всю квартиру в учебный центр? — предложила Катя однажды вечером. — Ты говорила, что всегда об этом мечтала.
— На это нужны деньги, милая.
— У меня есть накопления на новый телефон, — она пожала плечами. — Возьми. Я подожду.
Я обняла дочь, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Она выросла. Когда успела?
На компьютерные курсы для детей из малообеспеченных семей мне удалось получить небольшой грант от образовательного фонда. Катя помогала с расписанием, Дима взялся обучать младших основам программирования. Кирилл вёл литературный кружок — бесплатно, просто потому что любил книги.
Постепенно, рубль к рублю, моя мечта обретала форму.
А потом я узнала, что салон красоты Аллы закрылся окончательно. Кредиторы требовали возврата долгов, сотрудники — задержанных зарплат. Сергей, как выяснилось, съехал от сестры к друзьям ещё месяц назад, но к нам не вернулся — «стыдно было».
Однажды утром в дверь позвонили. На пороге стояла Алла — без макияжа, с потухшим взглядом и в простой одежде, совсем не похожая на ту блестящую бизнес-леди, которой привыкла себя считать.
— Мне нужна работа, — сказала она вместо приветствия. — Любая. Я могу быть администратором в твоём центре. Я всё-таки опытный руководитель.
Я молча смотрела на женщину, которая разрушила мою семью, украла деньги и даже не считала это чем-то предосудительным.
— У тебя образовательный центр, у тебя дети ходят… разные, — она запнулась. — Я могу навести порядок, создать систему. Сейчас трудно найти работу.
Её голос звучал почти умоляюще. Я никогда не думала, что услышу такие интонации от Аллы Воронцовой.
— А как же «училка с копеечной зарплатой»? — спросила я.
Она вздрогнула:
— Я погорячилась тогда. Была на взводе.
В дверях кухни появилась Катя. Она смерила Аллу холодным взглядом и спросила у меня:
— Мам, у нас проблемы?
— Нет, милая. Это к нам по поводу работы.
Алла уставилась в пол.
— В коридоре есть стул, — сказала я ей. — Присядьте. Мне нужно подумать.
Она послушно села, сгорбившись, совсем не похожая на ту властную женщину, которой привыкла быть.
Я прошла на кухню. Катя и вышедший из комнаты Дима смотрели вопросительно.
— Это тётя Алла. Ей нужна работа.
— После всего, что она сделала? — в голосе Кати звенела ярость.
Я посмотрела в окно. За ним открывался вид на детскую площадку, где играли малыши.
— А знаете, чему я учу своих учеников? Что поступки имеют последствия, но у каждого есть шанс всё исправить.
— Она ничего не исправит, — покачала головой Катя. — Такие люди не меняются.
— Возможно. Но решение должна принять я.
Я вернулась в коридор. Алла сидела всё в той же позе — сломленная, постаревшая, потерявшая всё, что составляло её гордость.
— Я готова предложить вам место администратора, — сказала я официальным тоном. — С испытательным сроком, трудовым договором и чёткими правилами. Первое: никаких манипуляций. Второе: никакого общения с моими детьми без моего разрешения. Третье: возврат долга — маленькими суммами, но регулярно.
Она подняла глаза — в них читалось недоверие:
— Ты серьёзно? После всего?
— Я не делаю это для вас, — покачала я головой. — Я делаю это для себя. И для своих детей. Чтобы они видели, что значит сила — настоящая, а не та, что основана на лжи.
Алла кивнула, сглотнув:
— Когда приступать?
— В понедельник, в девять. И, Алла… — я сделала паузу. — С Кириллом можете общаться. Но если хоть раз попытаетесь давить на него или манипулировать — уволю немедленно.
Она молча кивнула и вышла.
Вечером пришёл Кирилл. Я рассказала ему о своём решении.
— Ты не обязан с ней общаться, если не хочешь.
Он задумался.
— Знаешь, тётя Марина, я не знаю, хочу ли. Но если она и правда изменится… может быть, когда-нибудь.
В дверь снова позвонили. На пороге стоял Сергей — осунувшийся, с виноватым взглядом.
— Можно с тобой поговорить?
Я пропустила его в квартиру. Дети вышли из своих комнат, но, увидев отца, синхронно закрыли двери.
— Я всё понял, — начал он. — Как я был слеп, глуп… — он запнулся. — Она манипулировала мной всю жизнь, а я позволял. И предал вас.
Я смотрела на человека, которого когда-то любила, и чувствовала странное спокойствие. За эти месяцы что-то изменилось во мне.
— Я хочу вернуться, — продолжил он. — Начать всё сначала. Я буду работать, отдавать всю зарплату, помогать с центром…
Я покачала головой:
— Дело не в деньгах, Серёжа. Дело в том, кому ты верил все эти годы. — Я помолчала. — Я не держу на тебя зла. Правда. Но и вернуться к прежним отношениям уже не смогу.
— Я понимаю, — он опустил голову. — Могу я хотя бы иногда видеть детей?
— Это им решать, — я пожала плечами. — Они уже не малыши.
Он кивнул и пошёл к двери. На пороге обернулся:
— Знаешь, ты всегда была сильнее меня. Просто я не понимал, что настоящая сила — это не власть над другими.
После его ухода я села у окна. В соседнем доме загорались вечерние окна — десятки жизней, десятки историй. За спиной послышались шаги.
— Он больше не вернётся? — спросил Дима.
— К нам — нет. В вашу жизнь — если вы захотите.
Дима кивнул и сел рядом. Из кухни вышла Катя с чашками чая, за ней — Кирилл с тетрадью.
— Я тут стихотворение написал, — сказал он смущённо. — Можно прочитаю?
Мы сидели у окна — пятнадцать минут тишины, только голос Кирилла и шорох страниц. Это было не то богатство, о котором говорила Алла. Но, возможно, более настоящее.
***Однажды мама Игоря тяжело заболела — и их дом стал настоящей больничной палатой. Он клялся, что всё организует и быстро найдёт сиделку, но уже через пару недель Вика сама кормила и мыла его мать, забывая о своих планах и собеседованиях. Сколько она готова терпеть чужое равнодушие под маской заботы?
Какое решение примет Вика в решающий момент?
