Светлана Петровна протянула руку, смахнула невидимую пылинку с рамки. Три года без него. Три года тишины, которая из оглушительной постепенно превратилась в уютную. Ее тишина. Ее покой.
Из кухни донеслось громыхание кастрюль. Светлана Петровна вскочила, накинула домашний халат и вышла из спальни.
— Доброе утро, — негромко поздоровалась она, остановившись в дверях кухни.
Ксюша, племянница, стояла у плиты, разбивая яйца в сковородку. На столе уже ждали нарезанный хлеб, сыр и колбаса, и заварочный чайник, подарок Михаила на двадцатилетие свадьбы.
— Привет, тётя Света, — Ксюша мельком оглянулась через плечо. — Завтрак через пять минут, можешь Серёжу и Алису разбудить?
Это прозвучало не как просьба, а как установка. Светлана Петровна замешкалась, не зная, что ответить. В своей квартире, где в каждом уголке были вещи, обжитые годами, она вдруг почувствовала себя гостем. Незваной и не очень желанной.
— Я хотела выпить кофе… у себя в комнате, — тихо произнесла она.
— Ой, тёть Свет, ну что ты как маленькая! Какой кофе в комнате? «У нас же семья, позавтракаем вместе», — Ксюша говорила тоном заботливой мамочки, обращающейся к капризному ребёнку. — Давай, буди детей. Кирилл уже встал, душ принимает.
В этот момент в кухне прибежал семилетний Серёжа. За ним, шлепая босыми ножками, семенила трёхлетняя Алиса.
— Мама, мы мультик хотим! — сказал мальчик. — Включи нам планшет!
— Тс-с, не кричи, тётя Света только проснулась, — Ксюша протянула сыну планшет, и детские голоса сменились звуками мультфильма.
Светлана Петровна осторожно присела на краешек стула. Ей вспомнилось, как три недели назад раздался звонок:
— Светик, миленькая, выручай! — голос сестры Ирины прозвучал взволнованно. — У Ксюши с Кириллом беда — хозяйка квартиры на улицу с детьми выселяет, представляешь? Можно они к тебе на недельку-другую? Ты же одна в трёшке, места много…
Какими наивными казались сейчас ее собственные слова: «Конечно, Ирочка, пусть приезжают. Какие проблемы? Родные люди».
Родные… Они въехали на следующий день — с грузовиком вещей, как будто переезжали не на время, а навсегда. Кабинет Михаила превратился в детскую, зал — в спальню для Ксюши и Кирилла. Светлана Петровна оказалась запертой в своей спальне, как в резервации.
— Тёть Свет, чего ты такая хмурая с утра? — Кирилл появился в дверном проёме, вытирая волосы полотенцем. От него пахло Мишиным одеколоном. — Погода супер, на рыбалку бы.
Он плюхнулся на стул рядом с ней, придвинул к себе чашку с чаем — ту самую нижнюю чашку, из которой всегда пил Михаил.
— Это… это чашка Миши, — слова вырвались сами собой.
Кирилл удивлённо поднял брови: — Серьёзно? Извини, не знал, что у вас тут именные чашки.
В его голосе не было ни капли сожаления, только снисходительность. Он отхлебнул из чашки, оставив след.
— Кирилл, передай джем, — Ксюша поставила перед ними тарелку с яичницей. — И кто поведет детей в сад и школу? У меня в десять интервью.
— У меня встреча с заказчиком, — отозвался Кирилл с набитым ртом. — Тётя Света дома, она проводит.
Они не сомневались, просто поставили перед фактом. В первые дни Светлана Петровна не возражала — хотела помочь. Но дни складывались в недели, и она чувствовала, как ее жизнь растворяется в заботах о чужой семье.
— Я… у меня сегодня запись к врачу, — соврала Светлана Петровна, глядя в тарелку.
— К какому ещё доктору? — Ксюша нахмурилась. — Ты ничего не говорила.
— К терапевту… плановый осмотр.
— Ну ты даёшь! — Кирилл покачал головой. — Могла бы и сказать. Теперь что делать?
Они смотрели на нее с таким упрёком, как будто она была виновата в их проблемах.
— Может, возьмёте отгул? — тихо предложила Светлана Петровна.
— Отгул? — Ксюша закатила глаза. — Тёть Свет, ты вообще понимаешь, что такое работа? Мы только устроились, какие отгулы?
Светлана Петровна почувствовала, как к горлу подступает комок. Тридцать пять лет учителем начальных классов, день за днём с чужими детьми, проверка тетрадей до полуночи — и это называется «не понимать, что такое работа»?
— Ладно, — сдалась она, — перенесу прием. Отведу детей.
— Вот и отлично! — произнес Кирилл. — А мы вечером пиццу закажем. Долг платежом красен!
День прошёл как в тумане. Светлана Петровна отвела Серёжу в школу, Алису — в садик. Потом — магазин, готовка обеда, стирка, уборка. Всё как обычно, только на душе было тяжело.
Позвонила Нина, подруга: — Света, ты куда пропала? Две недели не видно, не слышно.
— Родственники приехали, — устало ответила Светлана Петровна. — Ксюша с семьёй.
— И долго? — В голосе Нины прозвучало недоверие.
— Не знаю, — честно призналась Светлана Петровна. — Говорили — пару недель, но уже почти месяц прошёл, а они даже квартиру не искали.
— Так поговори с ними! — воскликнула Нина. — Это твой дом, Света!
— Да как неудобно-то… они же родня… — Светлана Петровна запнулась, услышав в трубке возмущённое фырканье подруги.
— Родня, значит? А тебе удобно? Прятаться в собственной квартире — удобно?
Разговор с Ниной оставил горький осадок. Домой Светлана Петровна медленно возвращалась, оттягивая момент встречи с «роднёй». Постояла у подъезда, разглядывая окно своей квартиры — теперь оно казалось чужим, с незнакомыми занавесками, которые повесила Ксюша.
В подъезде она столкнулась с соседкой Тамарой Васильевной.
— Здравствуйте, Светлана Петровна, — поприветствовала та. — Как поживаете? Внуки гостят? Такие шумные ребята.
— Это племянница с детьми, — поправила Светлана Петровна. — Временно у меня живут.
— А, — протянула соседка, — я думала, насовсем. Кирилл, кажется, недавно говорил, что они теперь здесь будут жить, мол, вам одной тяжело.
Светлана Петровна замерла, ключи выпали из внезапно ослабевших пальцев.
— Что… что он сказал?
— Ну, что вы их к себе позвали, вместе веселее и проще, — Тамара Васильевна нагнулась и подняла ключи. — Я ещё подумала, как это замечательно, когда семья держится вместе. Моя дочка вот, как в другой город переехала, совсем не навещает…
Светлана Петровна машинально взяла ключи, попрощалась и поднялась к себе. В квартире было тихо — Ксюша и Кирилл ещё не вернулись с работы, детей тоже не забрали. Она вошла в спальню, села на кровать и долго смотрела на фотографию Михаила.
«Что мне делать, Миша?»
Потом она поднялась, открыла шкаф и достала старый чемодан. Начала раскладывать вещи — методично, аккуратно. Если они решили здесь жить, она уйдёт.
Дверь в спальню приоткрылась, и в проёме показалась Алиса: — Баба Света, ты куда собралась?
Светлана Петровна вздрогнула. Не заметила, как остались дети. Значит, Ксюша или Кирилл уже дома.
— Никуда, малышка, просто… просто разбираю вещи.
Девочка подошла поближе, забралась на кровать и с любопытством заглянула в чемодан.
— А почему вещи в чемодане? Ты от нас уезжаешь?
В глазах ребенка было маленькое оправдание. Светлана Петровна почувствовала, как сердце сжалось. Девочка не виновата.
— Нет, просто… — она не успела закончить фразу.
В комнату вошла Ксюша: — Вот вы где! Алиска, иди мой руки, ужинать будем. — Взгляд племянницы упал на чемодан. — Это что такое? Ты куда-то собралась?
Наступил момент, которого так боялась Светлана Петровна. Но, глядя на недоумевающую племянницу, она вдруг поняла, что не может просто так уйти. Это ее дом. Здесь всё, что связало её с Мишей.
— Я разговаривала с Тамарой Васильевной, — начала она тихо. — Она сказала, что вы планируете жить здесь… на постоянной основе.
Ксюша свернула и отвела глаза: — Ну, мы с Кириллом Думали… раз уж так получилось… тебе же одной тоскливо, а с нами веселее. И помощь всегда рядом.
— Помощь? — Светлана Петровна невесело усмехнулась. — Я вожу ваших детей в школу и сад, готовлю, убираю. Какая тут мне помощь, Ксюша?
— Но… — племянница запнулась. — Мы же семья. Разве плохо жить вместе?
— Семья… — Светлана Петровна медленно закрыла чемодан. — Семья — это когда вопрос, а не перед фактом. Семья — это когда уважают границы друг друга.
— Какие ещё границы? — в дверях появился Кирилл. — Что за разговоры? Ужин стынет.
— Мы с твоей женой говорим о том, что вы решили здесь жить, не спрашивая моего мнения, — спокойно ответила Светлана Петровна, сама удивляясь твёрдости в своём голосе.
— А что тут спрашивать? — пожал плечами Кирилл. — Тебе одной три комнаты ни к чему, а нам в самый раз. Разве это не так?
Его самоуверенность, это «тебе ни к чему» как-то переключило внутри Светланы Петровны. Она встала и расправила плечи:
— Нет, не логично. Это мой дом, Кирилл. Мой и Миши. Я не против, чтобы вы жили здесь в какое-то время, пока ищите квартиру. Но я не согласна, чтобы вы забирали мой дом, мою жизнь.
— Мы не забираем, — возразила Ксюша. — Мы хотим разделить…
— Нет, Ксюша, — покачала головой Светлана Петровна. — Вы не спросили, хочу ли я «разделить». Вы просто взяли. Моё пространство, мои вещи, моё время. Даже чашку Михаила.
Она повернулась к Кириллу: — Это не просто вещь, понимаешь? Это память. Как и эта квартира, каждый уголок, который хранит наши воспоминания с Мишей.
— Тётя Света, — Ксюша присела рядом с ней, — мы не хотели тебя обидеть. Просто думали, что так будет лучше… для всех.
— Для всех? — Светлана Петровна горько усмехнулась. — Или для вас? Может быть, вы даже планируете продать квартиру, когда она станет вашей?
По тому, как покраснели щёки Ксюши, как отвёл глаза Кирилл, она поняла, что попала в точку.
— Господи, — прошептала она, — вы правда это планировали?
— Тётя Света, послушай… — начал Кирилл, но она подняла руку, остановив его.
— Нет, это вы послушайте. Я дам вам месяц, чтобы найти жильё. Один месяц. Я помогу с детьми, если нужно. Но через месяц вы съедете. И это не обсуждается.
— А если мы не найдём? — угрюмо спросил Кирилл.
— Найдёте, — сказала твёрдо Светлана Петровна. — Если будете искать. Если нет — это уже будет ваша проблема, а не моя.
— Тебе не кажется, что это слишком? — голос Ксюши сменился, будто у нее потекли слезы. — Мы же не чужие люди.
— Именно поэтому я и даю вам месяц, а не выставляю сейчас, — спокойно ответила Светлана Петровна. — И именно поэтому мне так горько, что родная племянница готова лишить меня дома.
Она встала, одёрнула блузку и подошла к двери: — А теперь пойдёмте ужинать. Суп и правда остынет.
Следующие недели были наполнены холодным напряжением. Ксюша и Кирилл держались чуждённо, как будто это Светлана Петровна их обидела, а не наоборот. Но квартиру искали — она видела на их компьютере открытые сайты с объявлениями.
Ирина, сестра, позвонила на следующий день: — Света, что там у вас происходит? Ксюша в слезах, говорит, ты их выгоняешь.
— Не выгоняю, а прошу съехать через месяц, — спокойно ответила Светлана Петровна. — После того, как узнала, что они планируют здесь жить постоянно, а потом, возможно, и квартиру продать.
— Да брось ты! — отмахнулась Ирина. — Никто эту квартиру не собирался продавать. Это ты себе придумал. Ну, может, Кирилл пошутил неудачно, он вообще мастер глупых шуток.
— Шутил? — Светлана Петровна ждала. — Как-то странно соседям объяснить, что они будут здесь жить постоянно, а мне ни слова.
— Ой, да ладно тебе! — не сдавалась сестра. — Подумаешь, соседям что-то брякнул! Светик, ну сама подумай, что тебе одой в трёшке делать — зачем? А им с детьми тесниться по съёмным углам? Они же молодые, им ещё на ноги вставать.
— А мне, значит, на покой? — тихо спросила Светлана Петровна. — В пятьдесят восемь лет ты списываешь меня, Ир?
— Да никто не списывает! — возмутилась сестра. — Просто ты уже… устроена в жизни. А они только начинают.
— И так стоит начинать с чужого?
— Не с чужого, а с родного! — сорвалась Ирина. — Эгоистка ты, Светка! Всегда была эгоисткой! Всё тебе мало — и мужа хорошего, и квартиру трёхкомнатную, и работу непыльную! А сестре с племянницей помочь — так нет!
— А ты всегда мне завидовала, да, Ир? — горько усмехнулась Светлана Петровна. — И мужу моему, и квартире, и «непыльной работе» с тетрадками до полуночи? Всегда только радовалась за сестру?
В трубке повисло тяжёлое молчание.
— Ладно, — наконец произнесла Ирина, — дело твоё. Но не жалуйся потом, что одна доживаешь.
Она бросила трубку, оставив Светлану Петровну наедине с гулкой тишиной квартиры. Тогда впервые за долгое время она достала фотоальбомы и до ночи перебирала снимки — их с Мишей в молодости, поездки, дни рождения. На многих фотографиях была и Ирина — улыбающаяся, обнимающая их. Когда же всё изменилось? Когда сестринская любовь превратилась в зависть?
Прошло три недели. Ксюша и Кирилл нашли квартиру — небольшую двушку на соседней улице. Ничего не сказав Светлане Петровне, наняли грузчиков и начали вывозить вещи.
Вернувшись с прогулки, она застала суету в прихожей — мужчины представили разобранный диван, Ксюша руководила процессом.
— Вы уже преезжаете? — только спросила Светлана Петровна.
— Да, — сухо ответила племянница, не глядя на тётю. — Нашли квартиру.
— Это… хорошо, — ответила Светлана Петровна. — Я могу чем-то помочь?
— Уже нет, спасибо, всё под контролем, — Ксюша по-прежнему избегала своего взгляда.
— Ксюш, — Светлана Петровна тронула племянницу за плечо, — не сердись. Пожалуйста. Я не хотела вас обидеть, просто…
— Просто ты любишь свою тишину больше, чем нас, — резко перебила Ксюша. — Я поняла, не продолжай.
— Нет, — покачала голова Светлана Петровна. — Я просто не хочу существовать в жизни. Я хочу быть человеком… со своим пространством, со своими привычками, своей жизнью.
Ксюша наконец посмотрела на нее — долгим, изучающим взглядом.
— Знаешь, — медленно произнесла она, — пока мы жили здесь, я ни разу не спросила, чего хочешь ты. Мы просто… взяли и вошли в твою жизнь. Мама сказала, что для тебя даже полезно будет, одиночество в твоем возрасте до добра не доводит.
— Я не одинока, — тихо сказала Светлана Петровна. — У меня друзья, работа, интересы. Жизнь не заканчивается в пятьдесят восемь.
— Прости нас, тётя Света, — неожиданно Ксюша обняла её. — Ты права. Твой дом — твоя крепость. Мы не планировали так поступать.
Светлана Петровна обняла племянницу в ответ.
— Вы всегда можете приходить в гости, — сказала она. — А я буду приходить к вам. На правах, любящей тёти, а не квартиры.
— Договорились, — Ксюша улыбнулась сквозь слезы. — Только маме об этом не говорите, ладно? Она до сих пор считает, что вы должны были отдать нам хотя бы одну комнату.
— Не скажу, — промолвила Светлана Петровна. — Хотя нам с Ириной тоже нужно что-нибудь… как-нибудь потом.
Когда последний чемодан был вынесен, и Ксюша с Кириллом уехали в новую квартиру, Светлана Петровна обошла свой дом. Заглянула в опустевшую детскую — там снова будет кабинет Миши. В спальне поправила фотографию на тумбочке:
— Ну вот, Миша, снова мы с тобой вдвоём.
И впервые за долгое время ей не стало от этих слов грустно. Она снова почувствовала себя полноценным человеком, а не бабушкой на побегушках. Чувствовала, что жизнь продолжается — и теперь она сама решает, какой эта жизнь будет.
На следующий день Светлана Петровна записалась на курсы испанского языка. У Миши всегда была мечта побывать в Барселоне, но не успел. Возможно, она осуществит эту мечту за него.
А ещё она поставила на плиту пузатый заварочный чайник. Вскипятила воду, засыпала заварку, достала две чашки — свою и Мишину. Налила чай в обе.
— За новую жизнь, Миша, — сказала она, поднимая свою чашку. — За то, что я наконец-то научилась говорить «нет». Даже самым родным людям. Особенно родным.
И ей показалось, что за окном, в солнечных лучах, промелькнула одобрительная улыбка Михаила.
