«Ты сама виновата»
Когда Сеня собирал чемодан, он громыхал в квартире так, чтобы слышала даже соседка за стеной. Куртку он швырнул на пол, потом демонстративно поднял, хлопнул дверцей шкафа, резко дернул за ручку чемодана, да так, что колесики едва не отвалились.
— Ты хоть как-то отреагируй, — не выдержал он, глядя, как Вера отмывает плиту. Пришел специально, на кухню, чтобы жена видела, как он собирает свои вещи.
— Ты что-то хотел? — спокойно ответила она, не оборачиваясь.
Он ждал истерики. Чтобы она ревела, умоляла остаться, цеплялась за него с фразами «ты мне нужен». Так делают нормальные брошенные жёны. А эта — как будто ждала, чтобы он поскорее ушел.
— Знаешь, ты сама виновата. — Он обошёл её, встал так, чтобы она посмотрела на него. — Стала холодной. Всегда уставшая, никакой женственности. Всё про дом, про детей, про твою мать. А я — я просто задохнулся от этого быта.
— Так уходи, если душно, — коротко сказала Вера и убрала тряпку.
Сене была неприятна такая реакция. Не слёзы, не укоры, а спокойствие. Он уже две недели жил с новой женщиной, Катей, и представлял, как Вера тут по дому бродит, грустная, разбитая. А она — нет. Как будто ей было все равно.
— И ты просто вот так отпускаешь? — Он уже кричал. — Я с тобой двенадцать лет прожил! У нас двое детей!
— Они останутся со мной, — сказала Вера, снимая резиновые перчатки и кидая их в мусор, словно вместе с ними она выбрасывала все, что было за эти двенадцать лет. — А ты иди. Тебе, видимо, с Катей легче.
Сеня вдруг захотел схватить тарелку, разбить посуду о пол, но побоялся выглядеть жалко. Вместо этого схватил чемодан, который позабыл закрыть, и, громко ругаясь, что его вещи посыпались из чемодана, ушёл. Выскочил из квартиры, хлопнув дверью. По классике.
На лестничной площадке Сеня чувствовал, как злость разливается по телу. Он уходил со скандалом, с желанием унизить ее, женщину, которая надоела, постарела и стала совсем не такой, как раньше. Он надеялся на истерику, чтобы потом друзьям рассказывать, как бывшая рыдала и цеплялась за его штаны, потому что «куда она без него с двумя детьми?»
Но вместо этого он получил спокойное: «иди».
Это было слишком легко. И как-то обидно. Сеня подумал и решил, что жена еще не осознала, что еще пожалеет о его уходе.
Он придумал себе новую цель — показать жене, чего она лишилась, усложнить ее жизнь так, чтобы она поняла…
Сделать это проще всего было через детей. Маленькая Ника и подросток Ваня — оба тянулись к отцу, хотя после развода родителей остались с матерью.
— Я бы не хотела, чтобы твои дети мешали нам жить, — сказала Катя, когда Сеня заикнулся, что будет видеться с детьми. У него к тому времени уже созрел план.
— Не помешают. Просто они такие глупые… Хотят видеть папу. Я же не могу отказать.
— Конечно, можешь! Просто плати алименты.
— Не беспокойся. Я буду встречаться с ними тогда, когда ты не видишь.
Катя поджала губы и ушла. Она хоть и понимала, что увела из семьи мужика с прицепом, но рассчитывала, что этот «прицеп» останется с Верой, а ей достанется трофей в виде Сени. Его забота, любовь и зарплата главного инженера.
Прошел месяц. Вера не звонила, не жаловалась. Не требовала от него никакой помощи, хотя он знал, что она ей нужна. От сына он узнал, что Вера совсем не плачет, не собирается сводить счеты с жизнью и вполне себе живет дальше. Без него. Словно желая тем самым унизить бывшего мужа: мол, смотри, как я прекрасно без тебя справляюсь. И про детей можешь не беспокоиться, я и сама со всем справлюсь.
Нужно было срочно восстанавливать справедливость, пока общие знакомые не сделали вывод, что Сеня был настолько никудышным мужем, что без него Вера расцвела и начала новую страницу жизни. Нет, этого нельзя было допустить.
Сеня все продумал. Дети помогли: на одной из редких встреч, сын пожаловался:
— Мамка совсем гайки закрутила. Сказала, чтобы я отдал ей планшет на неделю!
— А меня отругала, когда я купила три шоколадки и сладкую газировку! — поддакнула Ника.
— Мама вообще нас не любит.
— Зато я вас люблю, — Сеня раскрыл объятия и выслушал жалобы детей, а потом повел их в магазин. Они набрали всяких жвачек, лимонадов, сладостей и вредной еды.
— А если мама увидит?
— А вы спрячьте все это как следует и ешьте, когда она не видит, — Сеня знал, что у наивной Ники не хватит хитрости спрятать «подарки», и жена узнает про запретные покупки. Так и случилось.
Когда Ника вытаскивала из-под подушки расплавленные шоколадки, перемазав белье и руки, Вера буквально накинулась на нее.
— Откуда? Я спрашиваю, где взяла?! — кричала она, понимая, что только что постелила ребенку новое, отглаженное белье. Что все ее старание — коту под хвост. А она так устала за вечер, что хоть на полу ложись и помирай.
— Папа купил, — испугавшись, дочь все рассказала.
— Отдавай. Все. Мне. Немедленно!
— Но, мам!
— Быстро!
— Правда, папа нас любит, а ты нет! — вступился Ваня.
— Еще слово и две недели без планшета! — процедила Вера.
Разумеется, о ситуации узнал Сеня. Он обрадовался и решил продолжить в том же духе, стать «добрым папой», чтобы на фоне запретов Веры казаться спасителем.
— Конечно, можно мороженое, — говорил он, покупая деткам эскимо на улице в марте. — Мама же вечно всё запрещает, да?
— Ага, — кивали дети. — Она — зануда: «надень шапку, застегни куртку»…
— Уже тепло. Можно и без шапки ходить, — «великодушно» разрешил отец.
— А мне тоже можно без шапки, как и Ване?! — обрадовалась Ника.
— Можно! — махнул рукой Сеня. Было плюс 5… и сильный ветер.
Он позволял всё. Играть до ночи в планшет, есть чипсы, не делать уроки.
Катя, хоть и не хотела соваться в отношения отцов и детей, была свидетельницей нескольких встреч. Даже она, посторонняя женщина, была удивлена вседозволенности.
— У тебя что, зарубежный метод воспитания? Детей вроде бы надо контролировать… — сказала она.
— А ты не лезь. Это мои дети, я знаю, что делаю.
Катя подняла брови и кивнула.
— Ок. Но я в этом не участвую. Больше, чтоб домой к нам они не ходили. Ясно?
— Ага…
Вера тем временем была занята заботами: лежачая мать после операции требовала повышенного внимания. На время Вера даже не давила на детей, ушли без шапки в школу — дело их.
Возможно, поэтому она не сразу поняла, в чем причина внезапной и тяжелой болезни детей. Сначала с ангиной слегла Ника, потом и Ваня.
— Я не хочу промывать горло этим горьким спреем! — капризничала Ника. — Дай мне что-то другое.
— Могу дать щелбан или ремня! — разозлилась Вера. Она переживала за детей, но даже с высокой температурой они были сильнее нее морально.
— Мама, дай мне планшет! Мне скучно! — ныл Ваня.
— С температурой нельзя. Врач запретил!
— Можно! Папа бы дал!
— Папа вообще все позволяет!
Вера не стала продолжать разговор. Она вышла из комнаты, чтобы принести градусник.
В прихожей Вера услышала, как дочь тихо говорит Ване:
— Мама совсем какая-то злыдня стала. Это потому, что папа ее бросил.
— Ага. Папа же счастливый такой, вот и любит нас. Ему без мамы лучше стало. С этой Катей.
— Вот бы она была нашей мамой.
— Ну… нет. Лучше просто с папой жить. Втроем. Папа хороший.
— Он разрешает есть мороженое, даже если горло болит. Мы с папой целое ведро слопали в парке! А мама бы ни за что не разрешила. Мама ничего не позволяет! У папы лучше. Я бы тоже лучше с ним жила…
Сердце Веры пропустило удар. Она присела на стул и закрыла глаза. Ей вдруг стало невыносимо больно.
Утром Вера вставала в шесть, делала с мамой все гигиенические процедуры и кормила завтраком, потом собирала детей в школу и ехала на работу. В обед звонила сиделке, контролировала ее, вечером все по кругу: уход за мамой, уроки с детьми, ночью — стирка и приготовление еды. И так день за днем.
И вот теперь эти слова: «они бы лучше жили с папой».
Вера встала. Зашла в комнату. Потрогала ладонью лоб у Ники. Жар спал после сиропа.
— Хорошо, — сказала она вдруг. — Раз хотите к папе — поедете к папе.
— Правда?! — подскочила Ника.
— С температурой? — удивился Ваня.
— Мне всё равно, — спокойно ответила Вера. — Я же — плохая мать, всё запрещаю. Папа разрешает всё. Ну вот и поживёте по его правилам. Теперь я буду все разрешать. И для начала я разрешаю вам избавить себя от моего присутствия.
Она кинула им одежду на кровати, заказала такси. Водителю велела отвезти по нужному адресу.
— Едете к папе, — сказала она детям у порога. — Скажи ему, Ваня, что теперь он главный. Он разрешает всё, пусть и лечит сам.
Ника хотела заплакать, Ваня растерялся, но Вера не дрогнула. Просто закрыла дверь.
А потом… легла. Выпила успокоительное и впервые за долгое время уснула — в тишине.
«А папа не ждал»
— Сеня, там… дети к тебе едут. Прямо сейчас, — сказала Катя, когда Сеня ставил вино в холодильник и зажигал свечи.
— Какие дети? — не сразу понял он.
— Твои, какие ещё? Ты не слышал звонка, я ответила. Сказали — такси едет, мать их выслала к тебе. Что за бред? Почему не согласовал со мной?! У нас сегодня романтический вечер! А не сопливые подростки!
Он замер, с бутылкой в руке. Звонок в дверь прозвучал через 10 минут. На пороге стояли Ваня и Ника, перемотанные шарфами. Ника шмыгала носом, щеки Вани пылали от жара.
— Мама сказала, ты теперь главный… — выдавил Ваня, по привычке стараясь выглядеть взрослым. — Мы заболели, но она разрешила к тебе поехать. Теперь мы у тебя живем. Здорово, да?
— Да вы вообще… кошмар! — пробормотал Сеня и обернулся к Кате.
Катя была зла:
— Ты серьёзно? Больные дети — вместо свидания? Это что, теперь у нас так будет всегда?
— Ну… Я сам не знал! Вера не в себе, она решила подгадить! Она просто издевается! — начал оправдываться он.
— Нет, Сеня. Похоже, это ты не в себе. Своих детей превратил в марионеток. Я пошла.
— Кать, подожди… — он рванул за ней.
— Пока, Сеня. Вернусь, когда тут детей не будет.
Дверь хлопнула. Оставив его и двоих болеющих подростков посреди романтической обстановки: свечи, вино… джаз из динамиков.
— Папа… мне плохо, — простонала Ника.
Сеня стоял, не зная, что делать. Своей аптечки у него не было — у Кати что-то было от головы, но Катя ушла. Даже градусника в доме не было. Да и честно говоря, Сеня вообще не знал, чем лечить детей.
Он пошёл искать в шкафу хоть что-то. Ваня начал кашлять.
— Где у тебя вода? — сказал он задыхаясь.
Сеня посмотрел на него с испугом. Стал вызывать скорую. Принес воды, попытался дозвониться до Веры — та не брала трубку.
— Может, к бабушке поедем? — тихо предложила Ника, чувствуя, что дело плохо, а скорая что-то не едет. — К папиной маме. Она точно поможет.
Сеня открыл рот, чтобы возразить. Но закрыл. Сам он справиться не мог. Его мать, Настасья Гавриловна, не одобряла его новую любовь и не хотела общаться с сыном. Но сейчас был форс-мажор.
Когда Настасья Гавриловна увидела детей, она начала ругаться:
— Больных детей ты притащил ко мне? Сеня, ты иди от?
— Мама, ну они… Это Вера виновата. Она их прислала!
— А ты — ко мне потащил через весь город? Не мог позвонить, купить лекарства? Ты что, совсем обалдел? Это дети, а не игрушки!
— Мама, хватит.
— Нет, Сеня. Теперь слушай ты. Я тебе скажу прямо: если бы ты был чужой, я бы вызвала опеку. Они сопливые, горячие, замотанные в какую-то одежду непонятную, как бомжи! И ты… ты бы ещё и женщину свою притащил ко мне до кучи!
— Катя ушла, — буркнул он.
— Ну слава богу. Пусть идёт. Она с детьми твоими сидеть не будет. Да и я не обязана. Но сделаю это. Потому что ты позор мужского рода. Мужик, который не может уберечь собственных детей и кидается ими как навозом!
Сеня молчал. Ему стало стыдно. Он сидел на кухне, как школьник, пока мать поила Нику тёплым молоком с мёдом и обтирала Ваню спиртом.
Когда детям стало лучше, бабушка выяснила, что же произошло, и провела беседу с внуками.
На следующий день Вера открыла дверь и увидела на пороге своих детей. Чистых, в свежей одежде, с милейшими улыбками на лицах. Рядом стояла Настасья Гавриловна. Она хоть и не вылечила их, но зато провела беседу и объяснила, что папа — не такой уж и герой… Что надо слушать маму и пить лекарства.©Стелла Кьярри
— Вера, забирай детей. Они хотят домой. Я их привезла. — Сказала Настасья Гавриловна.
— Проходите, — отступила Вера.
Ника кинулась к ней, всхлипнула:
— Мам, прости. Мы больше не будем говорить, что папа лучше тебя. Ты самая добрая.
Ваня подошёл ближе и тихо добавил:
— Прости, мам. Ты всегда была права. Мы все поняли. Только тебе нужны…
Вера погладила обоих по голове. А потом обняла.
— Спасибо вам, Настасья Гавриловна, — тихо сказала она.
— Ты прости моего сына, — коротко бросила свекровь. — У него и в сорок мозгов не прибавилось. Пока он будет как шелковый. Я с ним провела беседу. А если снова начнёт чудить — я всё перепишу на тебя. Квартиру, дачу — всё. Чтобы у него не было повода разевать рот.
Сеня звонил. Писал. Хотел прийти, поговорить, извиниться. Спрашивал, как дети.
— Все хорошо. Твоими молитвами, — сказала Вера и, наконец, спокойно выдохнула. Через две недели, утром, провожая детей в школу, она сказала им:
— Шапки наденьте. Сегодня холодно.
— Конечно, мам, — ответили в один голос сын и дочь.
Взяли свои шапки и пошли. Без споров, без фырканья и условий. Им не хотелось снова болеть.
«Возвращение»
Спустя два года Сеня, наконец, осознал, что Катя — временный вариант. Что вроде как надо бы снова «подружиться» с детьми. Ванька растет, ему отец нужен, пример для подражания… Вот только Ваня в отце больше не видел того самого примера.
Сеня также думал, что они с Верой ещё могли бы наладить отношения. Он мог бы вернуться в семью. Но когда он попытался, то понял: их семья стала другой. Без него. В их новой жизни места для него не нашлось. Он потерял их.
Он вдруг с сожалением понял, что именно этого и добивался всё это время. Вот и добился. Мечта иди ота сбылась.
