— Лена, ты дома? — голос брата в трубке был какой-то непривычно мягкий, почти заискивающий.
— Дома, Сереж. Что случилось? — Елена отложила ноутбук и насторожилась. Брат редко звонил просто так.
— Да ничего, просто… поговорить надо. Можно я заеду? С Ларисой заодно.
Елена нахмурилась. С Ларисой, женой брата, они виделись пару раз в год, на семейных сборищах, и то больше молчали. Что-то тут было не так. Но отказать она не могла — всё-таки родной брат.
— Ладно, приезжайте. Только ненадолго, у меня завтра утром созвон важный.
Через час в прихожей уже топтались Сергей с Ларисой, оба какие-то напряжённые. Лариса держала в руках пакет с чем-то тяжёлым, а Сергей неловко улыбался, будто школьник перед строгой училкой. Елена жестом пригласила их в гостиную.
— Ну, рассказывайте, что за срочность, — она села на диван, скрестив руки.
Сергей кашлянул, переглянулся с женой. Лариса поставила пакет на пол и заговорила первой:
— Лен, мы тут подумали… У тебя квартира большая, три комнаты. А мы с Сережей и Димкой в однушке теснимся. Димка растёт, ему место надо. Может, мы к тебе переедем? Временно, конечно!
Елена замерла. Вот оно. Она знала, что этот разговор когда-нибудь случится, но не думала, что так скоро.
— Временно — это сколько? — спросила она, стараясь держать голос ровным.
— Ну, годик-два, пока не накопим на что-то своё, — Сергей пожал плечами, будто это само собой разумелось. — Ты же одна живёшь, тебе эти комнаты ни к чему. А нам бы очень помогло.
Елена посмотрела на брата. Тот избегал её взгляда, теребя рукав куртки. Лариса, наоборот, смотрела прямо, с какой-то смесью надежды и вызова.
— Я подумаю, — коротко ответила Елена. — Это не так просто, как вы думаете.
— Лен, ну что тут думать? — Лариса всплеснула руками. — Мы же семья! Димке в садик ближе будет, да и тебе веселее. Одна-то небось скучно?
— Мне не скучно, — отрезала Елена. — Я привыкла.
Разговор затянулся ещё на полчаса. Сергей с Ларисой наперебой расписывали, как всё будет удобно и выгодно, как Димка не будет шуметь, а Лариса поможет с уборкой. Елена слушала молча, кивая, но внутри уже закипала. Когда они наконец ушли, оставив пакет с какими-то консервами «для хозяйства», она долго сидела, глядя в окно.
Елена была не из тех, кто легко поддавался на уговоры. Ей было тридцать пять, она работала ведущим аналитиком в крупной компании, три года назад купила эту квартиру в новостройке на окраине Москвы. Три комнаты, светлые стены, минимум мебели — всё так, как ей нравилось. Она ценила своё пространство, свою тишину. И теперь её брат с женой решили, что могут просто взять и вторгнуться в её жизнь?
На следующий день позвонила мама.
— Леночка, я слышала, Сережа с Ларисой к тебе приезжали, — начала она осторожно. — Они ведь правда в трудном положении. Ты бы помогла, а? Квартира у тебя вон какая, места всем хватит.
— Мам, я ещё не решила, — Елена старалась говорить спокойно, но голос предательски дрогнул. — Это моя квартира. Я её сама купила, сама за неё плачу. Почему я должна кого-то пускать?
— Ну как почему? — мама вздохнула. — Они же твоя семья. Сережа твой брат, Димка твой племянник. Не чужие же.
— Я подумаю, — повторила Елена и быстро попрощалась.
Она знала, что это только начало. Семья не отстанет так просто.
Давление нарастает
Через неделю Елена сидела на кухне у родителей. Мама, Галина Ивановна, хлопотала у плиты, отец, Михаил Петрович, листал газету. Сергей с Ларисой тоже были тут, и даже бабушка, Анна Семёновна, приехала из своей однушки в соседнем районе. Елена сразу поняла: это не просто семейный ужин. Это засада.
— Лен, ну как дела? — начала бабушка, едва все расселись за столом. — Всё одна да одна?
— Нормально, бабуль, — Елена улыбнулась, но улыбка вышла натянутой. — Работа, дом, всё как обычно.
— А что с Сережей? — бабушка посмотрела на неё поверх очков. — Я слышала, они к тебе просились.
Елена бросила взгляд на брата. Тот сделал вид, что увлечён картошкой в тарелке. Лариса, наоборот, подалась вперёд:
— Анна Семёновна, мы же не просто так просим. У нас Димка в комнате с нами спит, ему уже пять, ему свой угол нужен. А у Лены три комнаты!
— Я ещё не решила, — Елена повторила свою мантру, но голос звучал уже жёстче.
— Леночка, ну что ты как неродная? — вмешалась мама. — Сережа твой брат, ты же старшая, должна помогать. Помнишь, как он за тобой в школу бегал, когда ты болела?
— Мам, это было двадцать лет назад, — Елена сжала вилку. — И я не обязана пускать к себе целую семью только потому, что у меня большая квартира.
— А что тебе, жалко, что ли? — Лариса вспыхнула. — Ты одна, тебе эти комнаты зачем? Мы бы хоть коммуналку платили, не задаром же!
— Дело не в деньгах, — отрезала Елена. — Я не хочу, чтобы в моём доме жили другие люди. Даже если это семья.
Повисла тишина. Отец отложил газету, посмотрел на Елену.
— Лена, ты подумай. Семья — это важно. Нельзя так, чтобы каждый сам за себя.
— Михаил Петрович, я не против семьи, — Елена посмотрела отцу в глаза. — Но я не обязана жертвовать своим домом, чтобы всем было удобно.
— Эгоистка ты, Лен, — тихо сказала Лариса, и Елена почувствовала, как кровь прилила к щекам.
— Может, и эгоистка, — она встала из-за стола. — Но это моя жизнь. И моя квартира.
Она ушла, не доев ужин. В машине, по дороге домой, она пыталась успокоиться, но внутри всё клокотало. Почему она должна оправдываться? Почему её успех, её труд, её квартира вдруг стали общим достоянием?
На следующий день позвонила бабушка.
— Леночка, ты не сердись, — голос у Анны Семёновны был мягкий, но настойчивый. — Я понимаю, тебе одной хорошо. Но Сережа с Ларисой правда в беде. Им некуда деваться.
— Бабуль, у них есть квартира, — Елена устало вздохнула. — Они не на улице.
— Но там тесно, Лен! Димке место надо, он же ребёнок.
— Я не готова, бабуль. И не хочу.
— Ты подумай ещё, — бабушка помолчала. — А то ведь семья обидится.
— Пусть обижаются, — бросила Елена и положила трубку.
Она знала, что это не конец. Семья не сдастся.
Разрыв
Прошёл месяц. Давление нарастало. Мама звонила почти каждый день, то с уговорами, то с упрёками. Сергей писал длинные сообщения, где чередовались просьбы и обвинения. Лариса вообще перестала здороваться, когда они случайно пересекались у родителей. Даже Димка, племянник, как-то сказал по телефону:
— Тёть Лен, а почему ты нас не пускаешь? У тебя же большая квартира!
Елена чувствовала, как её загоняют в угол. Но сдаваться не собиралась.
Всё пришло к развязке на мамином дне рождения. Собрались все: родители, бабушка, Сергей с Ларисой и Димкой, даже дальние тётки приехали. Елена приехала последней, с цветами и подарком. Но едва она вошла, поняла: настроение в комнате тяжёлое.
— Леночка, садись, — мама указала на стул, но голос был холодным. — Поговорим.
— О чём? — Елена насторожилась, но села.
— О семье, — мама посмотрела на неё в упор. — Ты же знаешь, что Сереже с Ларисой негде жить. А ты упираешься.
— Галина Ивановна, я уже всё сказала, — Елена старалась говорить спокойно. — Я не хочу, чтобы кто-то жил в моей квартире.
— Лена, ты что, совсем нас не уважаешь? — Сергей подскочил со стула. — Мы же не чужие! Я твой брат!
— Сережа, ты мой брат, но это не значит, что я должна отдать тебе свой дом, — Елена посмотрела на него. — Ты взрослый, у тебя своя семья. Решайте свои проблемы сами.
— А ты, значит, будешь в своей хоромах одна сидеть? — Лариса вскочила, её голос дрожал. — Ты вообще о ком-нибудь думаешь, кроме себя?
— Я думаю о себе, — Елена встала, чувствуя, как внутри всё сжимается. — И имею на это право.
— Эгоистка! — выпалила Лариса. — Мы тут ради Димки стараемся, а тебе плевать!
— Хватит, — тихо, но твёрдо сказала Елена. — Я не обязана вам ничего. Ни тебе, ни Сереже, никому.
— Лена, как ты можешь? — мама покачала головой. — Мы же семья.
— Семья — это не значит, что я должна жертвовать всем, что у меня есть, — Елена посмотрела на всех. — Я вас люблю, но я не дам вам решать, как мне жить.
Она повернулась и вышла. За спиной послышались голоса, кто-то кричал, кто-то плакал, но Елена не остановилась. В машине она сидела несколько минут, глядя в темноту. Сердце колотилось, но в голове была ясность.
Через неделю она сменила номер телефона. Семья пыталась выйти на связь через общих знакомых, но Елена пресекала все попытки. Она знала, что они не простят. Знала, что будут судачить, обвинять, называть её холодной и бессердечной. Но ей было всё равно.
Она вернулась в свою квартиру, в свои три комнаты, в свою тишину. И впервые за долгое время почувствовала себя свободной.
